Технология триумфа, или как получить нужный результат на выборах и голосованиях

«Новые Известия» поговорили с экспертами и разобрали самые востребованные способы накрутки голосов, а также выяснили, что при определенном давлении на избирателя легко можно получить необходимый результат и без накруток.

Голосование за поправки в Конституцию стало едва ли не самым мирным и тихим. По оценке Кремля – «триумфальным». На прошлой неделе ЦИК утвердил результаты: за принятие поправок высказались 77,92% проголосовавших (почти 58 млн человек), против — 21,27% (порядка 16 млн россиян), а итоговая явка составила 67,97%. Интересно, что все прошло почти без эксцессов, хотя все уже привыкли что любое голосование в России – это вбросы прямо под объективами камер наблюдения, ничем неприкрытые «карусели» и прочие очевидные махинации. А в этот раз – только один громкий случай на участке в Раменках (тот самый вброс прямо под камерой) с признанием результатов недействительными, да сломанная рука журналиста оппозиционного издания.

В причинах столь идиллической картины еще предстоит разобраться, а пока «Новые Известия» решили выяснить, как можно «нарисовать» результаты любых выборов, и высоки ли при этом шансы «художника» остаться не замеченным. Изучаем вместе с экспертами профессором РАНХиГС и Президентом Фонда прикладных политических исследований «ИНДЕМ» Георгием Сатаровым, политологом Дмитрием Орешкиным, политтехнологом Виталием Шкляровым, политологом Александром Кыневым и директором Агентства политического права и управления, политтехнологом Алексеем Васильевым «политтехнологическую кухню» голосований.

  Накрутки голосов: от печки до компьютеров

 Большинство методик «накрутки» уже хорошо известны: их видят наблюдатели, члены участковых избирательных комиссий (УИКов), о них рассказывают сами участники событий.

Вброс бюллетеней и переписывание протоколов

Простейший способ «накрутить», по мнению Георгия Сатарова, вброс бюллетеней.

- Берётся пачка бюллетеней, штук 20, член УИКа в конце дня смотрит по журналу, кто не пришёл голосовать, ставит в журнале крючки вместо подписей, и ставит нужные галки бюллетене. Затем он загораживает собой камеру и впихивает пачку в урну. Подобная технология практиковалась и сейчас: в соцсетях были фотографии веером разложенных бюллетеней из урны с одинаковыми галками.

Виталий Шкляров отмечает, что от этого старого доброго способа не отказались и в 2020 году.

-Члены избиркомов тупо переписывали протоколы и вбрасывали пачки бюллетеней. И это видно: они писали данные, которые никак не согласуются с количеством бюллетеней, лежащих в урнах. Вот, например, были выложены видео, как под майкой пронесли пачку бюллетеней и всовывали в КОИБ. Так и фальсифицировали, особенно не тех участках, где не было наблюдения

Досрочно и на дому, подлог протоколов, оригиналы – сжечь...

Дмитрий Орешкин рассказывает, что в разных регионах голоса накручивают по-разному в зависимости от «социо-культурного состояния региона». Везде есть свои региональные особенности. И особенно сильно они проявляются там, где нет практически никакого контроля – в отдалённых регионах вне больших городов, где все друг с другом повязаны.

-Например, в Чечне с тоталитарным управлением Кадырова просто пишут протоколы, вообще не обращая внимания на голосование. К ним приходят бюллетени со всеми степенями защиты, с них делают ксерокопии, а оригиналы кладут в сейф. Избирателям дают копии, потом их сжигают, достают из сейфа оригиналы и ставят нужные галки.

В других регионах используют или варианты надомного голосования, или вариант досрочного голосования. Например, в 2012 году в Тамбовской области на президентских выборах 19,9% избирателей проголосовали на дому. Сотрудники избирательной комиссии формально обошли 140 адресов по области за 12 часов. Выходит менее 5 минут на адрес. Естественно, они просто заходили за угол и ставили галки в бюллетени. Технологию освоили и с ней работают. Область тогда поставила рекорд поддержки Путина в ЦФО – 72%, хотя в соседних регионах было 52% - 55%.

А в Москве в 2011 году приписали Единой России голоса в форме «ночного фальсификата». Это самый простой и надёжный способ – в ТИКах загружают в ГАС «Выборы» подложные протоколы. Но такое происходит в наиболее «проверенных» ТИКах, у которых есть наиболее надёжные УИКи. Фальсифицируется не каждый участок, но и этих хватает.

Как поясняет Георгий Сатаров, на УИК после подсчёта голосов формируется КОИБом (электронная «урна») протокол, он заполняется, демонстрируется наблюдателям, отвозится в ТИК, и уже там в ГАС «Выборы» загружается совсем другой протокол с совсем другими цифрами. «Но если в ТИКе известно, что на избирательном участке есть сильные личности, то эти протоколы не трогают. Там осведомлены, какие участки опасные, а с какими можно мухлевать» - добавляет Сатаров.

Как можно подделать протокол? По словам Дмитрия Орешкина – очень просто. «Члены УИКов просто по формату протокола делают очень похожий на КОИБовский документ в «Ворде». Настоящий протокол выкидывают и печатают такой же на любом принтере. Дело не в технике, а в окружении и в начальнике избирательной комиссии. В Дагестане, например, КОИБы просто заливали водой, чтобы вывести их из строя» - поясняет эксперт.

«Карусели» и «круизы» – развлечение на любой вкус

Александр Кынев поясняет разницу между «каруселями» и «круизами», которые с точки зрения обычного человека могут быть очень похожими.

- Карусель – тоже технология вброса. В этом случае первый голосующий не бросает бюллетень в урну, а выносит его с собой и показывает куратору, который проверяет правильность голосования. Потом уже следующий голосующий относит этот бюллетень в урну, а свой, опять-таки, передаёт куратору. И так далее. Такой вариант применяют, если на участке много наблюдателей, а явка низкая, или вообще мало избирателей, как бывает на муниципальных выборах. Способ довольно редкий – процедура трудоёмкая, и много не накрутишь.

Куда популярнее круизное голосование – это когда приезжают организованные группы избирателей, им выдают бюллетени, и они голосуют за совсем других людей. А потом они всем автобусом едут к другому участку. Круизное голосование можно устроить только в случае сговора членов комиссии и организаций, подвозящих людей. С виду при этом проблем никаких, ведь наблюдатели не имеют права сверять паспортные данные голосующих с заявленными.

Но не обязательно заниматься именно накрутками и махинациями, чтобы получить желаемый результат. Иногда можно просто людей или подтолкнуть к «правильному» выбору или же просто заставить голосовать, как надо.

Эволюция согласия: сами все сделают

Нынешнее голосование отметилось двумя серьёзными нововведениями: оно длилось неделю, а досрочно проголосовать в Москве и Нижегородской области можно было в электронном формате. Меняются условия голосования, а вместе с ними и условия махинаций. Особенно много беспокойства вызвало электронное голосование. Главный аргумент – бумага есть бумага, а вот что там в электронном виде изменят – никому не известно. Дмитрий Орешкин опровергает многие страхи перед электронным нововведениями. Однако относительная надёжность системы не помешала властям использовать ее в своих корыстных целях.

-В 2011 году внедрили КОИБы, которые дали гарантию честности и показали отличные результаты. То же самое и с электронным голосованием. Они дали меньшую долю голосов «за». Тут механика другая: людей просто вынуждали регистрироваться для голосования в бюджетных и крупных госкомпаниях. Руководители организовывали электронное голосование прямо с рабочего места. И абсолютное большинство подозревали и верили в то, что результаты будут известны. Но на самом деле программный код это сделать не позволяет. Но зато он позволяет выяснить, зарегистрирован человек или нет. Руководители пользовались этим, поимённо называя тех, кто не голосовал. Но сам выбор человека им неизвестен. Люди голосуют на всякий случай «за», чтобы не портить отношения с руководством.

Само по себе электронное голосование чище, но психологическое давление велико. 80% уверены, что их результат голосования известен руководству – это показали прошлые московские выборы.

Георгий Сатаров также указывает на то, что заниматься фальсификациями совсем не обязательно: люди сами все сделают, как надо.

-Можно оказывать давление на избирателей, зависящих от начальства. А начальство является государственным служащим. Например, в ВУЗах. Всем хочется и дальше работать. Чем более громоздкий государственный сектор, тем больше голосование зависит от воли государства. Доходит до прямого принуждения с необходимостью фотографировать и отчитываться перед начальником.

Как много голосов можно «накрутить»: регион региону рознь

Георгий Сатаров отмечает, что начиналось всё довольно скромно: в 90-х годах накручивали порядка 3% и самые честные выборы – это парламентские выборы 1999 года. Тогда даже было вполне неплохое законодательство с широкими полномочиями наблюдателей. Но потом всё пошло-поехало. Дмитрий Орешкин указывает, что в 2011 году в Москве в формате «ночного фальсификата» приписали 15% - 17%: «у ЕР вышло 29,9%, а Официальные данные – 47,7%. В протоколах были одни числа, в ГАС «Выборы» – совсем другие».

Хотя, как отмечает Дмитрий Орешкин, в Москве после Болотной к такому способу стараются не прибегать – слишком много шума было поднято. Наблюдатели присутствовали более, чем на 100 избирательных участках и смогли продемонстрировать расхождения в протоколах. «С тех пор к таким махинациям в Москве не прибегали» - добавил эксперт. А вот регионы - совсем другое дело. О специфике регионов также в своем интервью для Эхо Москвы рассказывала политолог и доцент кафедры государственного управления и публичной политики Института общественных наук РАНХиГС Екатерина Шульман:

- Разница между регионами бывает поразительной, и она зависит не от избирателей, не от их настроений, а исключительно от действующей власти. Мы прекрасно знаем эти регионы – электоральные султанаты.

Остановить или хотя бы затруднить махинации, по мнению Шульман, может банальный контроль на уровне наблюдателей.

- Наблюдатели затрудняют для фальсификационной машины её фальсификационную работу. В России существует две категории регионов: Россия-1, в которых прямые грубые фальсификации затруднены (это в основном центральные области и города), и Россия-2 – те регионы, в которых фальсификации происходят. Так вот, граница между первой и второй Россией подвижная.

Александр Кынев уточняет, что «То же переписывание протоколов встречается в регионах электоральных аномалий – это национальные республики, в первую очередь Северного Кавказа, Поволжье. Там не считают, а просто пишут нужные цифры».

Однако всё-таки случается, что побеждает протестное движение. На нынешнем голосовании против поправок в Конституцию выступил Ненецкий АО, а на региональных выборах в 2018 году неожиданно кандидатов от ЛДПР выбрали в Хабаровском крае и Владимирской области, в Хакасии был вынужден снять свою кандидатуру главный кандидат – Виктор Зимин.

Александр Кынев поясняет, что всё дело в подходе к выборам и традициях регионов:

- Все регионы, в которых победили протестные кандидаты, никогда к территориям массовых фальсификаций не относились - фальсификации никогда не были там традицией. Выборы проходили честно.

Такой же точки зрения придерживается и Алексей Васильев: «Есть исторически сложившиеся территории, где голосование более контролируемо. Это элемент политической культуры. Оппозиционные кандидаты на прошедших губернаторских выборах победили только благодаря честному голосованию».

Получается, этим немногочисленным оппозиционерам-победителям в регионах просто повезло, или как говорят эксперты, «исторически сложилось» по разным причинам, что накручивать голоса там не принято. Но вот на остальной территории страны, за пределами мегаполисов пока что голосование, по мнению экспертов, носит скорее формальный характер.

Вообще организовать махинации в масштабах целой страны – непростая задача. И повторяется она с завидным постоянством. Действительно властям не лень прикладывать столько усилий, или же это уже в избирательных комиссиях срабатывает рефлекс и накрутки идут в «автоматическом» режиме? Георгий Сатаров утверждает, что «в регионы спускаются разнарядки, главы административной власти отвечают за их выполнение. Всё заранее планируется и распределяется». Согласен с ним и Виталий Шкляров: «Такие махинации не делаются за один день. Они подготавливаются и проводятся заранее, они чётко спланированы. За один вечер всё не сделаешь. Задача была поставлена и спущена сверху. И это очень хорошо видно по графикам, где видны пики и корреляции с поставленными задачами».

А вот Дмитрий Орешкин, основываясь на собственных наблюдениях, придерживается иной точки зрения:

- Разнарядки заранее не формируются. Тут несколько иначе и сложнее всё работает. Задаётся социологический норматив. В частности, для этого ВЦИОМ публиковал экзит-поллы по досрочному голосованию. Во время выборов такие публикации запрещены ст. 46 п. 3 закона об основных гарантиях избирательных прав. Но это не выборы были, а общероссийское голосование, и на них законы не распространяются. Это стало сигналом не только людям, но и электоральным администраторам. Они поняли, что надо показать около 70% поддержки, а желательно чуть побольше, и принялись за работу.

Нарушения без наказаний

Казалось бы, всё шито белыми нитками. Так почему же всё проходит тихо и незаметно? А потому что в избирательных комиссиях тоже сидят не дураки. Если в кавказских республиках, в той же Чечне, члены комиссий могут просто игнорировать любые требования и нормы в силу местной специфики, то в других регионах и особенно крупных городах избирательным комиссиям пришлось разрабатывать особые методики.

Дмитрий Орешкин указывает, что даже имея на руках все необходимые доказательства о фальсификации, чего-то добиться практически нереально.

- Задача наблюдателей и представителей СМИ – получить копии первичной версии протокола. И тогда можно сравнить цифры в протоколах и ГАС «Выборы». Но в ЦИКе понимают, что надо выдавать такие копии, которые потом нельзя будет предъявить. И был разработан механизм фальсификации. Например, в протоколе пишут время, когда завершён подсчёт голосов, например, 11:45. Суд такое не примет – надо писать в 23:45. Или дают копии, в которых ради экономии времени пишут число голосов только цифрами, но не прописью. Или, наоборот, только прописью. Или печать не синяя, а зелёная. Это всё развод.

В соцсетях и на этот раз появились доказательства фальсификации протоколов, но с делать с ними в итоге практически ничего нельзя.

Валерий Шкляров тоже считает, что добиться правосудия нереально: «Манипуляторов и фальсификаторов никогда не привлекают к ответственности - я проводил исследование. Эта тема давно практикуется властью в ней повязаны все, начиная от администрации президента, заканчивая избирательными участками, ЦИКом и полицией. Такая практика только приветствуется». Георгий Сатаров правда припоминает прецеденты наказания исполнителей фальсификаций: «Случаев, когда привлекали к ответственности за махинации, мало, но они были. Были случаи, когда люди замечали, что за них уже проголосовали. Они вызывали милицию, судились и побеждали. Но такое бывает редко».

Итак, вот самые «популярные» и востребованные способы накрутки голосов

1. Фальсификация протокола
2. Принуждение бюджетников и сотрудников госкомпаний
3. Надомное и досрочное голосование
4. Вброс бюллетеней

Если не брать в расчёт совсем радикальные случаи, встречающиеся в отдалённых и малонаселённых регионах, то чаще всего используется фальсификация протокола: минимум усилий и риска и максимум эффекта. А вот голоса людей, зависящих от государственных денег, никогда не подводят: готовых потерять работу ради одной галки сейчас немного. А надомное голосование и вбросы уже применяются по старой памяти как контрольный выстрел.

 Можно ли этому противостоять? В суде что-то доказать почти невозможно. Но есть верный способ – не отказываться от голосования и увеличивать количество наблюдателей на участках. Чем больше будет настоящих голосов, тем меньше места останется для приписок и махинаций, ведь голосов не может быть больше, чем избирателей.