Спешите делать добро

9012

1

Добавить в избранное

27281

Он умер в полной нищете. Когда его хоронили, гроб до кладбища несли на руках, и за гробом шли двадцать тысяч человек. В наше время даже на митинги платные столько народу не собирается, а тут Москва середины ХlX века. Похороны простого врача. Проститься с ним люди шли по зову сердца...

В романе Ф. М. Достоевского «Идиот» один из персонажей рассказывает другому:

«В Москве жил один „генерал“, он всю свою жизнь таскался по острогам и по преступникам; каждая пересыльная партия в Сибирь знала заранее, что на Воробьевых горах ее посетит „старичок генерал“. Он делал свое дело в высшей степени серьезно и набожно; он являлся, проходил по рядам ссыльных, которые окружали его, останавливался пред каждым, каждого расспрашивал о его нуждах, наставлений не читал почти никогда никому, звал их всех „голубчиками“.

Он давал деньги, присылал необходимые вещи — портянки, подвертки, холста, приносил иногда душеспасительные книжки и оделял ими каждого грамотного, с полным убеждением, что они будут их дорогой читать и что грамотный прочтет неграмотному. Про преступление он редко расспрашивал, разве выслушивал, если преступник сам начинал говорить. Все преступники у него были на равной ноге, различия не было. Он говорил с ними как с братьями, но они сами стали считать его под конец за отца.

Если замечал какую-нибудь ссыльную женщину с ребенком на руках, он подходил, ласкал ребенка, пощелкивал ему пальцами, чтобы тот засмеялся. Так поступал он множество лет, до самой смерти; дошло до того, что его знали по всей России и по всей Сибири, то есть все преступники.

Мне рассказывал один бывший в Сибири, что он сам был свидетелем, как самые закоренелые преступники вспоминали про генерала, а между тем, посещая партии, генерал редко мог раздать более двадцати копеек на брата».

Этого генерала звали Фёдор Петрович Гааз. Святой доктор. Человек бесконечной доброты. Немец по происхождению, он большую часть своей жизни прожил в России. Приехал сюда в качестве личного врача одного из русских вельмож, и остался на всю жизнь. 

В Отечественную войну 1812 года он служил хирургом в армии Кутузова. До этого успел исследовать на Кавказе минеральные источники и написал об этом книгу.

Позже, став главным врачом московских тюремных больниц и членом московского тюремного комитета, он всю свою жизнь посвятил облегчению участи заключённых и ссыльных. Вериги, которыми сковывали в те годы каждого каторжанина, весили без малого пуд — 16 килограмм. Гааз добился замены прежних пудовых кандалов на облегченные, которые сам разработал, на себе испытал, которые вполовину были легче и имели кожаные или суконные подкладки, которые хоть как-то прикрывали металл от соприкосновения с телом.

По его инициативе в кандалы перестали заковывать стариков, а заболевших освобождали от оков на время болезни. В московских тюрьмах при отправлении каторжных перестали их приковывать дюжинами к одному стальному пруту. Был в те годы такой способ бороться с побегами — приковывали по шесть человек с каждой стороны к здоровенной железной палке и отправляли пешком в Сибирь. При этом если человек ослабевал в дороге, а то и отдавал Богу душу, то мёртвых и больных приходилось остальным нести на себе, пока не появится на пути кузня, чтобы снять оковы.

На свои собственные средства доктор Гааз снабжал лекарствами тех больных, коим не помогали родственники с воли, а также добился открытия больницы и школы для детей заключённых. Он собирал для заключённых одежду, холстину на обмотки и портянки, теплые вещи, а также духовную литературу.

Раздавал собранное перед отправкой этапа в каторгу или отправлял за свой счёт в Сибирь.

Доктор считал, что многие из преступников стали таковыми в результате отсутствия у них религиозного и нравственного самосознания. Поэтому всегда среди вещей были книги религиозного просвещения и азбуки, чтобы могли обучаться грамоте неграмотные, а также дети арестантов.

Приехав в Россию, Гааз, благодаря своей частной практике среди богатых пациентов, стал состоятельным человеком. У него был собственный дом на Кузнецком мосту, довольно большое имение — деревенька и суконный заводик. Всё своё состояние он потратил на благотворительность.

Когда личные сбережения закончились, с молотка пришлось продать имение. Но и это не спасло положения. Доктор стал банкротом. В убогой каморке, заваленной книгами, в которой он доживал абсолютно одинокую жизнь, он и скончался в 1853 году.

Похоронили его на Введенском кладбище.

Ограду могильную увенчали те самые кандалы, а на надгробном камне вместо эпитафии начертали призыв апостола Павла: «Спешите делать добро!»