ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ ИНТЕРЕСЕ КЛАССА СОВРЕМЕННЫХ НАЁМНЫХ РАБОТНИКОВ

Об интересе современного общества вообще

Опуская все полагающиеся в подобных случаях предварительные рассуждения, констатируем. В современном мире (в развитых, во всяком случае, странах) подавляющее большинство населения представляет из себя класс наёмных работников, современных пролетариев, т.е. тех, источником существования которых является заработная плата. Класс капиталистических предпринимателей с его прибылью является ничтожным меньшинством, класс мелкой в основном торговой буржуазии несколько больше (и потому по причине его относительной малочисленности, а также по причине двойственности её природы — с одной стороны, это предприниматели, живущие, следовательно, с дохода, с другой — это труженики, хоть и не наёмные, следовательно, не живущие за счёт заработной платы — здесь о ней речь идти не будет), но подавляющее большинство населения — это наёмные работники.

Поскольку нас интересует социально-экономический интерес современного общества вообще, обратимся к достаточно авторитетному в этом смысле источнику. Адам Смит („Исследование о природе и причинах богатства народов“) так характеризовал этот класс, соотнося его интересы и интересы всего общества:

„Интересы второго класса (первый класс — собственники земли, интересы которых в данном месте для нас несущественны — А. Т.), члены которого живут заработной платой, столь же тесно связаны с интересами общества, как и интересы первого. Как уже было выяснено, заработная плата рабочего никогда не бывает так высока, как тогда, когда спрос на труд неизменно увеличивается или когда количество употребляемого труда ежегодно значительно возрастает. Когда действительное богатство общества перестаёт возрастать и остаётся неизменным, заработная плата этого класса скоро сокращается до такого размера, который как раз достаточен для того, чтобы рабочий мог содержать семью или продолжить существование расы рабочих. При упадке общества она даже падает ниже этого уровня. Класс собственников может, пожалуй, извлекать большую выгоду из процветания общества, чем класс рабочих, но ни один другой класс не страдает так жестоко от его упадка, как рабочие. Но хотя интересы рабочего тесно связаны с интересами общества, он неспособен ни уразуметь эти интересы, ни понять их связь со своими собственными. Условия его жизни не оставляют ему времени для того, чтобы приобретать необходимые сведения, а его образование и привычки обыкновенно таковы, что делают его совсем неспособным к правильному суждению, даже если бы он обладал всей полнотой сведений. Ввиду этого при общественном обсуждении вопросов его голос слабо слышен, на него обращают мало внимания, исключая особые случаи, когда его требования достаточно громки, настойчивы и поддерживаются предпринимателями в их собственных целях.“

В противоположность этому интересы класса капиталистических предпринимателей в основном противоположны интересам общества:

„Люди, употребляющие в дело рабочих, составляют третий класс, класс тех, кто живёт на прибыль. Для получения прибыли пускается в оборот капитал, который приводит в движение большую часть полезного труда всякого общества. Планы и проекты обладателей капитала регулируют и направляют все важнейшие приложения труда, прибыль составляет конечную цель всех этих планов и проектов. Но норма прибыли не повышается подобно ренте и заработной плате вместе с процветанием общества и не понижается вместе с его упадком. Напротив, она обычно низка в богатых странах и высока в бедных, а на самом высоком уровне она всегда держится в тех странах, которые быстрее всего идут к разорению и гибели. Ввиду того интересы этого третьего класса не так связаны с общими интересами общества, как это наблюдается у других двух классов. Купцы и промышленники, входящие в этот класс, пускают в дело обычно крупные капиталы и благодаря своему богатству пользуются в обществе очень большим уважением и влиянием. Поскольку в течение всей своей жизни они разрабатывают всяческие планы и проекты, они часто отличаются большей сообразительностью и пониманием, чем большинство землевладельцев. Но так как их помыслы обыкновенно поглощены скорее интересами собственной специальной отрасли, а не общими интересами общества, то их мнение, даже высказываемое с полной искренностью (что бывает далеко не во всех случаях), в гораздо большей степени отвечает первым интересам, чем последним. Их превосходство над землевладельцем состоит не столько в понимании ими общественных интересов, сколько в лучшем понимании своих собственных интересов, чем это наблюдается у землевладельца. Именно благодаря такому лучшему пониманию своих интересов им часто удавалось влиять на великодушие землевладельца и убеждать его пожертвовать своими интересами и интересами общества в силу весьма простого, но благородного довода, что их интересы, а не интересы землевладельца представляют собою интересы общества. Между тем интересы представителей той или иной отрасли торговли или промышленности всегда в некоторых отношениях расходятся с интересами общества и даже противоположны им. Расширение рынка и ограничение конкуренции всегда отвечает интересу торговцев. Расширение рынка часто может соответствовать также интересам общества, но ограничение конкуренции всегда должно идти вразрез с ними и может только давать торговцам возможность путём повышения их прибыли сверх естественного её уровня взимать в свою личную пользу чрезмерную подать с остальных своих сограждан. К предложению об издании какого-либо нового закона или регулирующих правил, относящихся к торговле, которое исходит от этого класса, надо всегда относиться с величайшей осторожностью, его следует принимать только после продолжительного и всестороннего рассмотрения с чрезвычайно тщательным, но и чрезвычайно подозрительным вниманием. Оно ведь исходит от того класса, интересы которого никогда полностью не совпадают с интересами общества, который обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его, и который действительно во многих случаях и вводил его в заблуждение и угнетал.“

Исходя из вышеизложенного, становится ясно, интерес какого класса в современном обществе соответствует интересам общества и интересы какого класса следует отстаивать и защищать. Со времён А. Смита класс наёмных работников, пролетариат, существенно изменился. На сегодня это уже не только чернорабочий и рабочий-станочник, но и инженер, врач, исследователь и т.д. — все, источником существования которых всё ещё является заработная плата. Поэтому его мнение, что „он неспособен ни уразуметь эти интересы, ни понять их связь со своими собственными“, сегодня, скажем так, не вполне соответствуют действительности, но сам факт, что оспаривать его мнение приходится спустя более двух с половиной столетий, говорит сам за себя. Но общественный статус и соответственно интерес этого общественного класса не изменился ни на йоту.

Именно в вопросе, в чём состоит этот интерес, заключена главная проблема современности.

В своё время К. Маркс, глубоко, хоть и небезошибочно, исследовавший природу капитализма как антиобщественного способа производства, причём вроде бы с позиций именно этого класса, вопрос этот, как впоследствии выяснилось, решил с довольно-таки существенной ошибкой (в некоторое его оправдание можно сказать, что объективной информации по этому предмету не было, а посему приходилось фантазировать в силу своих возможностей). По его мнению, избавиться от пороков капиталистического способа производства, можно, полностью отказавшись от его основы — товарного производства и соответственно обращения товаров и денег. Выплеснув, так сказать, вместе с водой и ребёнка. Такой общественный строй, названный им в соответствии с популярными общественными веяниями коммунизмом, должен был представлять из себя гигантское в масштабах всего общества натуральное хозяйство, по сути абсолютный феодализм (сегодня даже с первого взгляда понятно, что это в принципе невозможно хотя бы исходя из диалектического положения самого К. Маркса о взаимосвязи количества и качества — с количественным возрастанием размера хозяйства неизбежно должно происходить его качественное преобразование; как видим, К. Маркс, создатель диалектики, сам не всегда мыслил достаточно диалектически; это, кстати, характерно для всех создателей чего-то нового, ведь создают-то они новое на основе старого и соответственно мыслят на основе этого старого!).

Поскольку авторитет К. Маркса был очень высок, а фактических данных, указывавших бы на ошибочность этого мнения, ещё не было, то в ходе революционных преобразований российские большевики во главе с В. И.Лениным ничтоже сумняшеся решительно пытались претворить его в действительность. Однако очень скоро масса крестьянских восстаний и Кронштадт показали, что это направление перспектив не имеет ввиду своей очевидной антисоциальной, антинародной направленности.

Осознав этот провал попытки реализации ортодоксального марксова коммунизма и сделав шаг назад, приступили к реализации резервного плана построения общества-капиталистической фабрики („Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного “синдиката”.“ — В. И.Ленин. Государство и революция). В таком понимании общественных перспектив также заключена ошибка (и примерно такой же природы — количественное возрастание размера фабрики должно неизбежно приводить к её качественной трансформации, и „синдикат“ в масштабах всего общества тоже принципиально невозможен) — замена множества отдельных, в том числе ассоциированных, капиталистов одним-единственным капиталистом — государственным аппаратом, — находящимся вроде бы под контролем рабочих, т.е. наёмных работников, пролетариата, в действительности вовсе не устранила капиталистического характера производства, добавив к его порокам, во-первых, пороки монополии, причём монополии абсолютной, во-вторых, пороки  полицейской природы самого капиталистического собственника.

Сам К. Маркс в своё время подвергал уничижительной критике и монополию, и полицейский характер государства. А его „верные последователи“ на практике реализовали именно то, что их великий учитель столь решительно громил и отвергал. Таким образом, реализация на практике коммунистического идеала привела к построению общественного строя, которого иначе, чем абсолютный капитализм, назвать нельзя (и именно таковым по своей социально-экономической сути было то, что в СССР с настойчивостью, достойной лучшего применения, называлось „социализмом“). То есть называть его можно как угодно, в том числе и столь удобным и выгодным названием, как социализм (и это советская пропаганда и осуществляла на практике, и осуществляла весьма рьяно), но с точки зрения экономической такая характеристика представляется самой точной — абсолютный капитализм. С этих позиций становится понятно, почему жизнеспособность этого способа производства и государства, созданного на его основе, оказалась куда более низкой, чем нещадно критикуемого его апологетами „классического“ и даже монополистического капитализма. Понятными становятся и истоки всех тех преступлений, которые совершены за период существования столь абсолютно антинародного, антисоциального политического режима.

Так в чём же заключается действительный интерес класса наёмных работников, современного пролетариата?

Присмотримся более внимательно к экономической характеристике этой социальной фигуры.

Во-первых, источником его существования является заработная плата, то есть совокупность жизненных средств, выраженных в их эквиваленте — деньгах.

Во-вторых, деньги есть непременный атрибут достаточно развитого товарного производства.

Следовательно, наёмный работник, современный пролетарий в основе своего существования как экономической фигуры и общественного класса имеет, во-первых, товарное производство с наличием достаточно развитого обращения товаров и денег, во-вторых, наёмный характер труда в рамках этого производства с наличием столь кардинального для него явления, как заработная плата. И в отмене ни товарного характера производств, ни наёмного характера труда с заработной платой он заинтересован быть никоим образом не может, ибо в результате он потеряет свой статус, после чего говорить о реализации его притязаний не приходится.

Как видим, его интересом не может быть ни отмена товарности общественного производства с упразднением денег, обмена и обращения и превращения всего общества в единое натуральное патриархальное хозяйство на засадах абсолютного феодализма (в таком случае, напомню, заработная плата как таковая исчезает, а вместе с ней исчезает сформированный  нею как кардинальным экономическим явлением общественный класс), ни огосударствление экономики с формированием абсолютного капитализма путём превращения его в единую гигантскую капиталистическую фабрику или „синдикат“ — ещё более ухудшенного варианта капиталистического способа производства (ибо в этом случае капиталистическая антисоциальная эксплуатация не исчезает, а даже возрастает, обрастая усиливающими её моментами). То есть ни марксов коммунизм, ни ленинско-сталинский социализм не являются тем, что соответствует интересам того класса, от имени которого они столь убеждённо, но, как выясняется, гораздо менее обоснованно, выступали.

В действительности наёмный работник, источником существования которого является заработная плата, заинтересован во всемерном сохранении этого своего источника существования (иначе, повторю в который раз, наёмный работник перестаёт быть наёмным работником и исчезает как общественный класс, а реализация интереса класса не может быть ре­ализована с исчезновением этого класса как класса и превращением в некое новое качество), следовательно, он заинтересован в сохранении товарного производства, денег и соответственно товарного и денежного обращения.

Единственное, в чём он не заинтересован и в устранении чего он заинтересован кровно — это экономическая фигура капиталистического предпринимателя.

Однако возможно ли устранение капиталиста и соответственно капиталистического способа производства при сохранении товарности производства, товарного и денежного обращения?

Сразу отметим, что путь замены капиталиста государственным аппаратом, по которому пошло реальное развитие общественных преобразований после 1917 г., к устранению капиталиста как такового не привёл — он лишь заменил одного капиталиста другим, причём гораздо худшим, извратил все общественные отношения, породил множество невиданных до того преступлений и в конце концов привёл к деградации и развалу самого общества (и никакие призывы и никакое оружие не помогли — без адекватных идей общество обречено). (История показывает, что практически всегда из всех возможных вариантов развития выбирается вариант наихудший — „высокое стремленье“ доступно далеко не всем, — и провал в том числе горбачёвской „перестройки“ объясняется в значительной степени именно этим.)

Практика же создания и последующего функционирования коллективных хозяйств в СССР в сельскохозяйственном производстве показала, что это возможно. Да, созданы советские колхозы были драконовскими античеловеческими мерами (такова уж бесчеловечная природа государства-абсолютно-полицейского капиталиста!; вполне вероятно, его создатели этого его характера не осознавали и не предвидели), но их функционирование показало, что современное крупное некапиталистическое товарное производство вполне возможно и даже не менее, а более жизнеспособно, чем товарное производство мелкое (ремесленное или кустарное), сверхкрупное абсолютно-капиталистическое и даже просто капиталистическое производство в самых разных вариантах.

Скептики скажут: „Ну да, развалились эти ваши советские колхозы, вымерли эти ваши трудари-колхозники!“ Правильно, развалились, правильно, вымерли. Но если бы классические полунатуральные крестьянские хозяйства подвергались столь нещадному систематическому ограблению, как это происходило с советскими колхозами, они погибали бы в куда более короткие сроки! К тому же развалились они вместе с развалом всего общества, а никак не ранее.

У коллективного товаропроизводителя есть одно, но решающее преимущество перед таким же производителем капиталистическим: у него отсутствует ограбление, то есть открытое, хоть и узаконенное, отнятие части дохода в пользу совершенно уже бесполезной, более того — вредной — экономической фигуры — капиталистического собственника, будь то отдельный капиталист эпохи зари капиталистического производства или современный ассоциированный капиталист в виде акционерного обществ, причём ограбление, „встроенное“ в сам экономический механизм этого производства и не компенсируемое никакими политическими инструментами и механизмами (и именно в этом несостоятельность так называемого европейского или шведского „социализма“). Антиобщественность и несостоятельность государственного аппарата в роли капиталиста показана уже практически — советский государственный аппарат ухитрился уничтожить собственную экономику за каких-то ничтожных семь с небольшим десятков лет — и это при наличии огромных природных и человеческих ресурсов! (столь скорой гибели общественного строя, насколько мне известно, в истории ещё не было).

В результате производство становится гибким не только в технологическом смысле (эту гибкость сумели приобрести и капиталистические товаропроизводители), но и в смысле экономическом — оно гораздо более экономически эффективно и конкурентоспособно, гораздо более выживаемо в экономически критической ситуации и, самое главное — оно принципиально, практически полностью, идеально соответствует социально-экономическим запросам своих работников — ведь вся экономическая его эффективность направлена в первую очередь на удовлетворение их запросов — размер заработной платы может корректироваться в соответствии с экономической эффективностью результатов работы, что в принципе невозможно для производства капиталистического — в нём (в условиях современного акционерного капиталистического производства) главным является удовлетворение запросов собственников-акционеров.

Таким образом, поскольку современное общество не менее чем на 90% состоит из наёмных работников, современных пролетариев, являющихся самой значительной экономической силой современности, именно коллективно-товарное производство и есть тот общественный идеал, который соответствует интересам этого современного общества. И только у той политической силы, которая возьмёт этот идеал на своё идейное вооружение и возьмёт на себя труд отстаивать его в политической борьбе, есть историческая перспектива. Все остальные политические силы по сути враждебны современному обществу и в силу этого вся их современная лживая „политика“ — столь очевидно грязное, аморальное и в итоге антисоциальное, социоубийственное явление (и это интуитивно осознаётся даже на бытовом уровне). И куда они „ведут“, ввиду вышеизложенного становится понятным.