Окончание 1 главы "Террорист" Четвёртой части

   Майор подобрался к креслу и хотел толкнуть его к двери, чтобы создать на всякий случай преграду, но дверь слетела с петель, кресло нацелилось на майора, проехало по нему и в дверь ворвалась Марковна.

- Сидите тут, развлекаетесь, - заорала она, даже не заорала, а прошила словам - Водку пьёте, бумаги пишете, - сыпала она, - а меня хворостиной ни за что, ни про что. Отлупцевали. Да ещё как? Показать?

- Не нужно, - быстро ответил майор.

   В его голове крутилась Екатерина Вадимовна и сбиваться с неё на просмотр отбойного места Марковны никак не хотелось.

- Зашел, - захлёбываясь строчила Марковна, - зашел, как человек. Я полы мою, подоткнула юбку, чтоб не измазать, потом обливаюсь, а он поднимает меня за шкирку, ох и сила, ну и сила, никогда такой не встречала у моего мужа

- Да заткнись ты со своим мужем, - зашевелился Абрамович. - Что он говорил?

- Вначале заговорил, как нормальный мужик и слова правильные, понятные, потому что мне их часто говорит муж, а он всегда говорит правильно и никогда не скажет неправильно: а ну скидывай своё платьице с сарафанчиком. Я всё это, конечно, так как следует бабе поняла и, - Марковна осеклась, поняв, что перехватила. - А потом, как ненормальный: подставляй самую большую величину в твоём теле, пороть буду. Я - то думала, что он за водкой в «Интеллектуальном отделе» зашёл, а он: показывай самую большую величину. Я женщина малосильная. Драться только с другими бабами могу, а мужика не потяну. Он и потянул меня. Да ещё как. Отпорол так, что отяжелела, наверное, на цельный пуд. Еле добежала.

- Кто тебя порол? – шепнул майор. – Имя, отчество, фамилия.

- Ты что обалдел. Не знаю. Он не представился.

- Он, как о себе сказал, - ещё тише прошептал майор, утюжа пол, - террорист.

- Да.

- Что-то я не пойму, - Пугайло хотел почесать затылок, но не стал, он побоялся, что шум от почесывания выдаст место прятанья. - Два террориста. Один Петрович, а другой неизвестно, кто. А что у него в руках было?

- Какие-то ружья. Да разве толком разглядишь, когда тебя парят хворостиной?

- А где он сейчас, - майор никак не мог выбиться из шёпота. – Куда он пошёл? Куда направился?

- Ты думаешь, что я за ним побежала. Я от него бежала.

- Что ж ты не спросила ни имени, ни отчества, ни фамилии, - повторно брякнул Константин Абрамович. – Неужели было трудно спросить. Непутёвая ты баба. А ещё заведующей работаешь.

- При чём здесь это?

- Как при чём. Всегда и всех расспрашиваешь, а тут проморгала. Ты это подползи ко мне и ляг поперёк.

- Зачем?

- Защита. Понимаешь. Я хочу сделать эффективную оборону. Мне из-за тебя удобней будет целиться и стрелять в него, если он ворвётся.

   Марковна сначала поспешно двинулась, услышав «защита», но стопорнулась, когда поняла, что майор хочет выстроить из неё баррикаду. Она открыла рот, чтобы облаять его.

- Ты рот закрой, - едва слышно пробормотал Пугайло. – Это тактика. Водку, когда покупают, спрашивают не прилавок, а тебя. Так и тут. Стрелять – то он будет в меня, а не в тебя. Ему главное начальство перебить. Обезглавить посёлок.

- Он и так обезглавленный.

- Ты мне тут критику не наводи. Боевая обстановка. Палец нужно на крючке держать.

— Вот и держи, - бросила Марковна. – А мы за твоими сапогами заляжем. Только ты бы их снял. От них одеколоном прёт.

- Это крем такой, - соврал Пугайло.

   А сапоги действительно отдавали одеколоном, потому что Абрамович, когда направлялся к Екатерине Вадимовне, нещадно поливал их одеколоном после бритья.

   В коридоре раздался оглушительный грохот. Несомненно, кто – то пробивался в кабинет. Майор осёкся, побледнел. Он плохо переносил шумы: не свои, а посторонние.

- Конец, - Константин Абрамович вернулся к шепоту. – Это он.

   Ошибся майор. Перескакивая через поваленные стулья, в кабинете высветился завклуб. Он буквально влетел, не касаясь пола. Так, как все лежали на полу, он не стал нарушать порядок и растянулся поближе к майору.

- Что и тебя террористы выпороли, - пискнул Константин Абрамович.

- А зачем я по - Вашему примчался сюда? – взъерошился завклуб - Конкурсы красоты устраивать, шоу показывать. Фильмы крутить? Пиво пить. Это же единственное место, где скрыться можно. Ну, что Вы лежите на полу?

- Так инструкция предписывает, - всё также, не отходя от шёпота выдал майор. – В боевых ситуациях положение лёжа самое выгодное. А что у него в руках было? Автомат?

- Какой там автомат, - презрительно скривился Хвостов. – Автомат, - он зло сплюнул, - это ерунда, игрушка по сравнению с тем, что он в руках держал.

- Ты короче, короче, - насел майор.

- Что короче. Она не короче автомата, а гораздо длиннее.

- Да скажи ты, в конце концов, что у него в руках было. Это же примета.

- Для Вас она примета, а для меня страшнее не видел ни в «Фантомасе», ни в «Терминаторе». Плетка, обмотанная колючей проволокой.

- И как он представился, - майор спохватился, уже раз осекся на Марковне, он хотел плюнуть, но не плюнул, а вдруг засекут и полоснут. – Как он выглядел?

- Да Вы его знаете. Он из фильма «Белое солнце пустыни». Абдулла, которого уложил боевой товарищ Сухов. Боевой, а за меня не заступился.

- Ты что мелешь? – вскинулся майор. - Насмотрелся фильмов и с мозгов съехал. И не стыдно тебе, интеллигентному человеку такую дурь нести?

- А вот это что? Насмотрелся. Дурь. - Завклуб, несмотря на присутствие Марковны, показал отбитое место. – С мозгов съехал? Может, артист, который играл Абдуллу.

- Ага, - Пугайло пошевелил губами. – Припрётся он из города в наш посёлок, чтобы отпороть Хвостова. Что же выходит, - майор обвел взглядом присутствующих. – Петрович. Этого мы быстро заловим. А других?

- Ага. Выловите. А если они не просто террористы, а террористы – смертники. Кого ловить будешь, - зацепил Хвостов.

- Твой похож на террориста -смертника?

- Лицом похож, - отсёк Хвостов. - Безразличный какой – то. Другое лицо у него, чем всегда.

- Ну, лицо другое это не доказательство. У нас сейчас у всех лица другие. А неизвестный, который над Марковной поработал. Кто он? А у Хвостова вообще непонятно. Абдулла. Что его из фильма вытаскивать?

- Ты полиция, ты и разбирайся, - бросила Марковна. - Кого вытаскивать, а кого затаскивать. Хвостовского вытаскивай, а моего сразу в хорошую тюрьму.

- Ты что несёшь? Хороших тюрем не бывает.

- Бывает.

Хорошая это для меня самая плохая. Ты не спорь со мной, а разбирайся.

   А разбираться Пугайло в то время, когда Екатерина Вадимовна готовила стол и ставила цветы на тумбочку возле кровати, ох, как не хотелось, а тут ещё новая фигура в проёме появилась и так загорланила, что у майора даже пятки вспотели: только кровью, только кровью…

- Да, заткнись, Михаил Иванович, - пролепетал Пугайло. – Мы тут уже всё знаем. Отпороли и тебя. Ложись рядом - оборону держать будем. Мостись возле Хвостова. Марковна, - проклюнулась мысль у Пугайло. И не плохая мысль. То всё тупики, да тупики, а тут свет брызнул. - Вот ты сказала неизвестный. А ты, Хвостов, что   Абдулла. А знаете ли вы, что часто за неизвестным кроется известный. Как на Новый Год. Оденет маску, а под маской другое лицо. И глаза порой ошибаются.

- У меня глаза хорошие, - отрезала Марковна. - Я деньги считаю. А вот за неизвестным известный это, как? Что – то я не поняла. Поясни ещё раз.

- Человек маскируется. Лицо, руки, ноги и так далее. И пострадавший часто путается. Иногда так путается, что невинного сажают. Это не хорошо и наказуемо для пострадавшего, - нажал Пугайло. - Ты, Марковна, и ты, Хвостов, сильно подумайте – не ошиблись ли вы. Марковна, ты хорошо рассмотрела неизвестного. Тебе же страшно было. Значит плохо рассмотрела. Не заметила ли ты у своего неизвестного что-то тебе очень знакомое. Ну, допустим, я повторяю только: допустим, что – то от Петровича.

- Как же, как же, - застрочила Марковна. – Почему я сразу не сказала. У него была такая же походка, как у Петровича. Точно такая же, как у Петровича? – повторила она. -   И руки такие. Он у меня водку брал сегодня. Я запомнила. И хворостину брал, как Петрович водку. Это он был. Он. Петрович. Замаскировался, - забарабанила Марковна. - Один раз муж моей подруги Николаевны, так набрался, что я его приняла за своего мужа. Ну, я его чистила, чистила, а потом в спиняку: иди в дом, паразит, ложись на кровать и спи. А мой муж тоже как – то набрался. Да так, что Николаевна приняла его за своего и тоже в спиняку, иди ложись спать на кровать. Утром только разобрались. Вот до чего маскировка доводит

- Вот видишь, как бывает. В нашем случае, что выходит? Выходит, что неизвестным, который отпорол тебя, был никто иной, как Петрович.

- Подтверждаю. Даже крест кладу.

   Марковна поспешно несколько раз перекрестилась, Пугайло облегченно вздохнул. Одного закопал.

- А ты, Хвостов?

- Полностью согласен с Марковной. У меня такая память, что все фильмы помнит. Замаскированный Петрович думал, что проведёт меня. Нет. И походку подстроил под Абдуллы, и руки. Если б он даже замаскировался под Фантомасса или Терминатора, я бы всё равно узнал бы его.

   Хвостов крестится не стал. Вместо него в душе перекрестился Пугайло и снова облегченно вздохнул. А как же. Закопал и второго. Вздохнул он напрасно. Хвостов вспомнил об идеи.

- Это, это, - закричал он. – Петрович у меня и вчерашнюю выручку из кассы выгреб.

   Пугайло позеленел. Дело хорошо двигалось к нулю и на тебе. Придурок Хвостов с ограблением выскочил.

- С деньгами мы потом разберёмся.

- Как это потом, - вклинилась Марковна, быстренько подстроившись под слова Хвостова.

   Пугайло позеленел ещё больше, услышав, что Петрович грабанул и кассу Марковны и даже взял бесплатно две бутылки водки из «Интеллектуального отдела».

- С деньгами потом, - бросил он. – Нужно вести дело последовательно. Сначала разбираемся с поркой, а потом с остальным. – Абрамович повернулся к Рустаму Андреевичу. - А ты, Рустам? Как ты определяешь? Ты врач. У тебя глаз намётан.

- Никаких сомнений, Абрамович. Как же это я сразу не врубился. Руки, как клещи. И что особенно зелёнкой меня обзывал, когда это… Понимаете. Клянусь, что Петрович. Да я же тебе о Петровиче с первого раза сказал, - Рустам Андреевич со всего маха хлопнул по лбу, но не по-своему, опять запутанность рук, а по лбу Абрамовича, - террорист – это Петрович.

- Ты это, - ожил Пугайло. – Руками не маши. Тут тебе полиция, а не больница. Быстро закую в браслеты.

- А что меня не спрашиваешь, - раздался голос директора школы, который умудрился   залезть под завклуба.

- А ты что другого мнения? - разрядился голосом Пугайло.

   Громыхнул.

- Только кровью, только кровью смою обиду. Он, видишь ли, запрещёнными сказками меня тыкал. – Михаил Иванович выполз из под Хвостова.

- Погоди со своими сказками. У нас тут сейчас не сказка, а антитеррористическая операция. Ты лучше скажи, кто это был?

- Я против коллектива не иду и не отделяюсь. Это – Петрович. Вначале с бородой пришёл. Потом другую маскировку сделал. Трутнем представился. Хвастанул, что его дети в Лондоне учатся. А у Петровича детей нет. Он же возле школы стоял. Как раз напротив моего окна и в моё окно смотрел. А почему стоял? Думал, как незаметно пробраться ко мне.

— Вот теперь все ясно. Оказывается, что был один и тот же., но очень искусно замаскированный человек. Где же он научился так маскироваться?

- Где, где, - запустилась Марковна. – В депо. Там и краска есть: мазут, солярка. И пакля. Вместо волос пойдёт.

- Телефон подтяните ко мне, - попросил Пугайло. - Сейчас позвоню, чтобы выехали две группы захвата. Будем брать Петровича.

- Две группы мало, - заметила Марковна. – Он такой бык, как наш колхозный Буран, Бери три.

- Ты мне не указывай, - огрызнулся Пугайло. – Я начальник.

- А до этого, кем ты был, - заёжилась Марковна. – С нами пол протирал.

- Разговоры прекратить. Адрес только скажите. И дорогу покажите. Мы в бронетранспортере катнем. Ребята у меня львы. – Он сжал пальцы в кулак и тихонько стукнул по полу. - Вмиг в оборот возьмут.

- Если львы, - бросила Марковна, - то сам и показывай. А мы тута посидим. Может быть, его и дома нет. Отбил у кого – то машину и мотается по посёлку. Крошит налево и направо.

- Вот что не дает мне покоя, - задумчиво сказал Пугайло.

- О! – подкинулась Марковна, - сидишь в таких покоях, и ему нет покоя.

- Да замолчишь ты наконец, - рассвирепел майор. – Странный этот террорист Петрович. С автоматами, гранатами, пулемёт и хворостиной. Может это детские игрушки.

- А ты езжай, езжай, - поддела Марковна. – Если вернёшься живой, то детские игрушки, а если привезут накрытого, то за упокой.

- Довела ты меня, стерва, - гаркнул Пугайло, взметнувшись с пола, и молнией выскочил из кабинета, сверкнув блестящими сапогами.