Судьба Эхнатона, или Религия Путина. О государственной идеологии

На днях Путин напомнил стремительно нищающим россиянам, в чем состоит наша национальная идея: «Да, в патриотизме. Я думаю, что ничего другого не может быть. Патриотизм не должен быть квасным, затхлым и кислым. Патриотизм — это посвятить себя развитию страны и движению вперед», — заявил он, добавив, что «это совсем не значит, что нужно все время хвататься только за наше героическое прошлое, нужно смотреть в наше не менее героическое и успешное будущее. В этом залог успеха».

Почему напомнил?

Да потому, что на эту тему Владимир Владимирович уже высказывался четыре года назад: «У нас нет и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма. Это и есть национальная идея. Она не идеологизирована, не связана с деятельностью какой-то партии или стратой в обществе. Это связано с общим объединяющим началом. Если мы хотим жить лучше, нужно, чтобы страна была более привлекательной для всех граждан, более эффективной, и чиновничество, и госаппарат должны быть более эффективными. Страна — это люди. Другой идеи не придумали и придумывать не надо», — определил он тогда.

Надо отдать должное: на фоне «крымского консенсуса» это звучало. Не так чтобы очень сильно, но все же. В это еще можно было верить, то есть этот тезис вполне годился на роль идеологической, правда, заявленной как абсолютно неидеологической, установки.

Но четыре последующих года полностью изничтожили эти слова. Пенсионная реформа, повышение НДС и непрекращающееся падение реальных доходов населения (заикаться о тех статистических погрешностях, о которых Росстат рапортует как о росте, — даже смешно) показали, что ни чиновничество, ни госаппарат более эффективными быть не могут. И коронакризис обнажил это с такой прямотой, если не сказать детской непосредственностью, что дальше некуда. Хотя, на самом деле, конечно, есть куда: дно — оно недостижимо, по определению. Дно — это, скорее, процесс, чем некая финальная точка. И то, что мы в этом процессе, — это совершенно очевидно. И, видимо, поэтому Владимир Путин и не стал апеллировать к эффективности, как в прошлый раз. Вместо этого он призвал смотреть в будущее, не хватаясь все время за прошлое, что, разумеется, понятно в контексте отмены парада 9 мая, который был для президента очень и очень важен — как смыслообразующая «скрепа». Особенно перед — возможным — плебисцитом.

Но за всеми эти рассуждениями о нюансах президентской мысли и ее эволюции можно упустить главное — глубинное содержание президентского message’а.

Итак, по Путину, объединяющим началом является патриотизм, выступающий как наднациональная идея, как сверхидея, в конце концов, ибо она стоит над всем и присутствует в русском народе как душа — если верить Священному писанию — в крови. Но вот в чем проблема: патриотизм — он в той или иной форме наличествует в каждой стране, по сути, это непременное условие существования любого государства. Странно представить граждан некой страны, которые ненавидели бы ее — страну, а не режим, это я подчеркиваю во избежание недомолвок — так, что не то чтобы без боя, но с радостью сдались на милость врагам-оккупантам. Предатели и коллаборационисты будут везде, но основная масса будет стоять до конца.

В чем же тогда изюминка путинского концепта?

Видимо, отличие российского патриотизма — в его абсолютизации и безальтернативности, исходящей из ситуации «или-или»: «Главное заключается в том, что в тяжелейшие времена испытаний наш народ всегда объединялся и сплачивался вокруг главной идеи, патриотизма, любви к Отечеству. У нашего народа всегда было и есть понимание, что или мы победим, или нас не будет, у нас нет третьего какого-то промежуточного варианта», — пояснил президент. Соответственно, Владимиром Владимировичем патриотизм позиционируется как — ни больше ни меньше — российская религия (что-то подобное христианству, скажем, в Средние века), вне которой гражданину быть просто невозможно — иначе какой он гражданин?!

Очень хитроумная уловка, подменяющая понятия: ведь если ты против той политики, которую проводит государство, то, выходит, что ты уже не патриот как минимум, а как максимум — идеологический преступник, враг Отечества, потому что Отечество — это, по крайней мере в России, всегда государство. Причем мысли о том, что наши высокопоставленные чиновники в своих решениях, а парламентарии в своих законотворческих инициативах могут совершать ошибки — просто не допускается. Точнее, почти. Иногда все же признаются, но так редко и с такими оговорками, что можно сказать и не признаются вовсе. Даже самые непопулярные меры — они преподносятся как вынужденные. Все мы помним «горькое лекарство» г-на Медведева. Президент же вообще не ошибается никогда, точно он и не человек уже, а некая божественная сущность, а если и человек, то уже как бы не совсем, то есть сверхчеловек, преодолевший границы человеческого. Поэтому его указы подвергать сомнению — невозможно: он лучше знает, как надо. И это — аксиома, которая лежит в основе «путинской религии».

Но сам президент — он не бог, и Путин, надо отдать ему должное, на роль бога не претендует, однако у любой религии бог есть или даже целое сонмище, как, допустим, в буддизме (точнее в том, во что он превратился) или индуизме. В нашем же случае, поскольку патриотизм есть любовь к Родине, а последняя отождествляется с государством, то богом становится само государство, как Родина, имеющая юридическое закрепление. Поэтому патриотизм, по мысли президента, есть вера в государство как бога. И, стоит признать, этому богу Владимир Владимирович служит ревностно и безоглядно, не жалея — и здесь нет даже намека на иронию — живота своего, то есть жизни.

Только вот идея государства, несмотря на слова президента, что «страна — это люди», имеет с последними мало общего. Это вытекает само собой из внутренней и внешней политики главы государства: бедственное положение народа (и отказ в прямых денежных выплатах в период «коронавирусных каникул» это так хорошо показал, так что уже все прочие примеры — совершенно не нужны) Владимира Владимировича интересует постольку-поскольку, ибо в его видении у русского народа не только любовь к Отечеству в крови, но и какое-то непритязательное отношение к себе, почти наплевательское, выраженное в отсутствие к себе «жалости»: «Я думаю, что это на самом деле в крови у народов России — не жалеть себя, если того требуют обстоятельства», — поделился президент своим взглядом на российскую ментальность.

И ничего удивительного в том, что обстоятельства этого требуют всегда, нет. Россия всегда находится в каких-то странных обстоятельствах, вынуждающих к преодолению, терпению, мобилизации. И по-другому, на самом деле, быть не может: так как патриотизмом можно пользоваться только при наличии угрозы, врага. Только тогда он работает. Поэтому США и Запад нам всегда угрожают, норовя погубить и уничтожить. Я не говорю о том, что это полностью вымысел, это — политика и не более того. США и Запад так же, как и Россия, борются (правда, другими методами) за свое место под солнцем. И, понятно, что если есть чем уколоть или ослабить РФ — они это сделают. Как и мы. Потому что это — политика. Каждый игрок в шахматы стремится выиграть. Зазорного здесь ничего нет. Такие правила. Просто нам враг нужен постоянно. Нам без него нельзя. Ибо тогда нашей вере не на чем будет держаться. И нечем тогда будет скреплять народ.

А что насчет внешней политики? А вот тут совсем другой коленкор. Дела международные находятся в самом центре внимания Владимира Владимировича. Оно и понятно: положение страны на международной арене — это престиж и статус бога, которые у нынешнего — РФ — должны быть как минимум не меньше, чем у предыдущего — СССР. Не зря же Владимир Владимирович назвал распад советского государства «крупнейшей геополитической катастрофой 20 века». Правда, после он уточнил, что тот, «кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца. А у того, кто хочет его восстановления в прежнем виде, у того нет головы». Но, как писал Горький, «безумству храбрых поем мы песню»? Плюс Путин сделал важное уточнение: в прежнем виде. А если не в прежнем? И тут сам собой всплывает в памяти проект «Союзного государства» с Белоруссией и, возможно, не только с ней.

Именно в этом — в факторе влияния, в «весе» страны — корень всех международных проектов Владимира Владимировича. Сирия, Ливия, страны Африки — вы думаете, здесь дело в нефти? В ней, конечно, тоже, но это так — приятный бонус. Суть — в могуществе, в том, чтобы показать всему миру, что с Россией невозможно не считаться. Так, по одной из конспирологических версий, именно желанием показать Эрдогану (дабы заручиться его поддержкой), на что способна Россия, а не стремлением разорить штатовских сланцевиков, и объясняется выход из ОПЕК+. Ибо кому нужен слабый бог? Владимиру Путину нужен такой, которого все бы боялись и уважали. Именно в создании такого бога он видит свою миссию, поскольку ассоциирует — но не отождествляет! — себя с ним. Поэтому дела международные — они будут поважнее, чем то, что творится в самой России. Главное, чтоб бунтов не было, а все остальное —меркнет в сравнении с делами «божественными».

Но проблема в том, что разница между декларируемым и действительным становится вопиющей. Так как те ценности гниющего капитализма, которые власть официально порицает, сама она от них не отворачивается. Даже наоборот, не гнушается всеми его прелестями, жаждет их. И простому человеку, на которого и рассчитан «патриотический» message, это все прекрасно известно. Так, согласно исследованию «Левада-центра», количество тех, кто считает Путина опытным политиком, упало с 49% в 2018-м до 42%, волевым и решительным человеком — с 30 до 25%, «настоящим лидером, способным повести за собой людей» — с 17 до 13%, уважающих за его внешнюю политику — с 22% в 2016 году до 12%. Еще интереснее то, что 38% респондентов считает, что Путин отстаивает интересы олигархов, банкиров и крупных предпринимателей, 37% — силовиков, 28% — чиновников, 18% — среднего класса, 16% — простых людей.

С такими показателями быть верховным жрецом бога по имени Государство (или даже его земным воплощением) еще, конечно, можно, и даже долго, но надеяться на то, что массы поддержат эту веру — в государство — уже не приходится. Мысль о патриотизме как пропагандистский прием на фоне антинародных инициатив и совершенно непатриотичного поведения чиновников всех уровней — она себя исчерпала и больше не работает. Нынче она годится лишь для официальных высказываний, над которыми большинство страны ехидно, впрочем, не без злости, посмеивается. Что говорит о том, что религия — в стадии упадка, заката, умирания. И дальше будет только хуже. И реанимировать этот тренд — это что-то из области фантастики.

И время доказывает это лучше всего. Так что, похоже, Владимир Владимирович в плане «религиозного строительства» грозит повторить судьбу древнеегипетского фараона Эхнатона, введшего культ Атона, который канул в небытие сразу же, как фараон отошел в мир иной. Путину для этого достаточно будет уйти в отставку.

* АНО «Аналитический Центр Юрия Левады» Минюстом РФ внесена в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента