Окончание 2 главы «Инкассатор» третьей части.
Окончание 2 главы «Инкассатор» третьей части.
В это время без стука в кабинет, сильно раскачиваясь вошел высокий, с плоским, словно тщательно выглаженным лицом, в чёрной, с обвисшими полями шляпе мужчина.
- Всё плохо, - с ходу заорал он. – Все хреново. Руководства начальства не выполняются. Увольнять нужно.
Петрович хотел было подправить его голос до шлепанья губами, но тормознул взлетевшую руку и почесал затылок. Достанется не ему, а Николаю Ивановичу. А было бы неплохо утрамбовать его в шляпу и отфутболить к двери.
- Да ты погоди наскакивать, - сказал Николай Иванович. – Вначале побеседуем. – Он достал бутылку водки.
Магия. Мужик преобразился. Легкий поклон, протянутая рука, облизывание губ и приваренный к бутылке загоревшийся взгляд.
- Я с проверкой, - пояснил он Петровичу. – Всё проверил, всё обошёл. Рельсы крепкие. Землю хорошо держат. Электровоз хорошо тянет. Успевай только уголь подбрасывать. Это сколько нужно за смену лопатой поработать?
- Ну, если электровоз, то нисколько, а Вы обратитесь к Николаю Ивановичу, он Вас кочегаром на паровоз устроит. На деле, а не на словах будете знать лопату.
- Да я с удовольствием поработаю, - горланил мужик, не отрыва распалившиеся глаза от бутылки. – Но начальство, начальство. Ценный работник. Нельзя отпускать.
Николай Иванович держал выдержку. Перекатывал бутылку с ладошки на ладошку. Лицо мужика накалилось до опасной температуры. Казалось, вот, вот загорится, но не загорелось.
Свет неожиданно погас, начала сгущаться плотная темнота, из которой послышался испуганны голос.
- Ой. Что же это такое. Ремень сам расстегнулся и штаны отпустил. И трусы спадают. Я же голый остался. Меня кто-то тащит к лавке. Меня порят. Да кто же это такой?
Свет вдруг так же неожиданно вспыхнул, как и погас. Такой картинки Николай Иванович и Петрович еще не видели. На лавке лежал Похмелкин со спущенными трусами и штанами.
Николай Иванович не понимал, в чем дело, но, видя, руководство в оголенном виде не выдержал и захохотал до слез. Похмелкин быстро схватил в охапку одежду и выметнулся из кабинета.
- Наверное, белая горячка, - бросил Николай Иванович.
- Не совсем так, - ответил Петрович. – Задница – то отпорота.
- Да, кто же его порол.
Кроме нас никого не было. Не сам же он себя.
- Выходит кто-то был, - задумчиво ответил Петрович.
Распахнулась дверь и на пороге вырос мелкий мужик с бегающими от страха глазами и желтым чемоданом.
— Это, - залепетал он. – Мне нужно спрятаться. За мной гонятся. Хотят чемодан отнять, а в чемодане государственные деньги. Инкассатор я.
А ну, дружок, раскрой чемодан, - бросил Петрович. - Посмотрим, какие деньги в нем?
- Нельзя, - заартачился мужик. - Открывать чемодан в посторонних местах нельзя. Только в банке. Так в инструкции записано.
- Ты открывай, - насел Петрович.
- Хорошо, хорошо, - заторопился мужик. - Я открою.
Мужик положил чемодан на стол и начал ковыряться с застежками. Кому, как, но хуже всех оказалось мужику. Он усиленно стал драить глаза, но то, что он хотел увидеть, не было.
- Какие же это деньги, - насмешливо бросил Петрович. – Это же пакля, дурень.
Дверь снова распахнулась. Знакомое лицо. Взвинченный Стряпухин и незнакомая женщина: разъяренная Кукушкина.
- Вот он, вот он. Никита. Вор, проходимец, - застрочила Кукушкина, бросаясь на Никиту, пытаясь завалить его.
- Оставь ты его, - вклинился Стряпухин. – Главное, что чемодан нашли.
– Он украл мой чемодан, - долбила Кукушкина, сидя на Никите, - а в нем все мои вещи, драгоценности. Я их всю жизнь собирала. Спасибо, что поймали, - убавив ход, закончила она.
- И тебе Петрович спасибо, - бросил Стряпухин. - Достойный ты мужик.
Стряпухин схватил чемодан, подстроил его под мышку и так махнул с Кукушкиной из кабинета, что дверь чуть с петель не слетела.
- А что происходит? – спросил Николай Иванович.
- Сам не знаю. Что – то происходит, но только не каша, а какая – то чертовщина. Не могу из неё выдраться. Но ты не греби себе в голову, Иванович. Пойду домой. А этот, - он показал на Никиту, - очухается и пусть уматывает.
На улице Петрович зашел в ближайшую железнодорожную посадку, лег на спину, закинув руки за голову. Попытался обдумать, что за напасть налетела. Мысли не пошли. Их, словно закупорили. Чувства нахлынули. Хорошо. Тепло. В детстве в этой посадке он играли в Тарзана, перепрыгивая с дерева на дерево. Он, может быть, и дальше повспоминал бы, но тепло и свежесть потянули на сон.
Комментарии