Почему всего три частные клиники в Москве занимаются COVID-19 и можно ли в них попасть бесплатно?

«Частные клиники уже давно готовы быть партнером государства», — говорит Елена Брусилова, президент «Медси»

Елена Брусилова. Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС

Почему частным клиникам невыгодно принимать коронавирусных больных по линии ФОМСа. Как найти врачей и решить проблему кадрового дефицита? Об этом в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу рассказала президент «Медси» Елена Брусилова.

Елена Анатольевна, за свои деньги лечиться в «Медси» даже состоятельным людям пока что недешево. Это 400 тысяч рублей и более за курс лечения. Меня как законопослушного налогоплательщика всю жизнь интересовал вопрос. Я никогда не пользовался бесплатной медициной, но почему я не могу лечиться в платной клинике и получить положенную мне компенсацию в размере, сколько это стоит от ФОМСа? Вообще, частная медицина и Фонд обязательного медицинского страхования, формально бесплатный для всех, они как-то сейчас сопрягаются в этой сложной ситуации?

Елена Брусилова: К сожалению, это очень и очень большая тема, это большой вопрос, который сегодня еще не решен. Мы работаем в системе ОМС как частная клиника, и нам оплачивают по тарифам лечение пациентов, которые к нам попадают по программе ОМС. Вы тоже можете к нам попасть по программе ОМС. Но если это Москва, то вас должна привезти скорая Москвы обязательно, вы не можете приехать самоходом и сказать, что хотите лечиться по ОМС. Вас должен обязательно департамент здравоохранения Москвы маршрутизировать, привезти к нам. Если вы пациент Московской области, то скорая Московской области. И у нас есть квоты, мы каждый день, выписывая пациентов, открываем новые места. Если вы как клиент по программе ОМС звоните в скорую, вас скорая может отвезти туда, где есть места.

То есть случайно можно бесплатно попасть в частную клинику? Это как повезет?

Елена Брусилова: Конечно. Не бесплатно, а по программе ОМС.

Но для человека это будет бесплатно.

Елена Брусилова: Для человека — да.

При этом он будет находиться в тех же условиях, как и те люди, которые платят полмиллиона рублей? В двухместном боксе...

Елена Брусилова: Сегодня в клиниках те условия, которые есть. Где-то есть одноместные палаты, где-то двухместные. Сейчас есть великолепные клиники департамента здравоохранения Москвы, это Коммунарка новая, где тоже люди лежат в палатах на одного-двух человек.

Это редкость. Коммунарка в единственном числе среди государственных клиник.

Елена Брусилова: Происходят большие изменения в системе здравоохранения. Идут большие инвестиции. Поэтому с каждым годом все улучшается, и это радует. Конечно же, хотелось бы выступать партнером государства и иметь возможность делать то, о чем вы спросили изначально: могу ли я получить от территориального ФОМСа возмещение? Если вы приезжаете в клинику и оформляетесь как частное лицо, можете ли вы за свои деньги получить возмещение? Нет, не можете. Вы можете только либо попасть по программе ОМС по маршрутизации, либо прийти как физическое лицо. Конечно, хотелось бы, чтобы деньги шли за пациентом, чтобы пациент сам выбирал, где он хочет лечиться, в какой клинике. Очень хотелось бы, чтобы мы пришли однажды, так же как и все развитые страны, к тому, что пациент выбирает сам.

Много лет идет, но ничего не движется.

Елена Брусилова: Везде системы здравоохранения разные. Одни лучше для бюджета, другие лучше для пациента. Но вы видите, как европейские страны, Америка столкнулись с пандемией. Мы всегда считали, что это развитые страны с лучшим здравоохранением. Но как там все происходит, мы все это видим. Они тоже были не готовы — ни система здравоохранения, ни программа оплаты, потому что мы видим, что многие пациенты в Америке не могут получить медицинскую помощь.

Давайте к нам вернемся. Это довольно парадоксальная ситуация. Вам штаб может по скорой прислать человека, и вы обязаны его бесплатно положить. Вам заплатит ФОМС 200 тысяч рублей, а стоимость лечения у вас для частного пациента — это минимум 400 тысяч рублей, а то и больше. Значит, на каждом присланном вы теряете 200 тысяч рублей или больше. Как вяжется одно с другим? И кому так может повезти? Все-таки условия в частной клинике значительно лучше, чем в средней государственной.

Елена Брусилова: По-разному получается. Когда фонд считает тариф, бюджет ведь тоже не резиновый, они не могут покрыть все расходы, которые связаны с лечением пациента. И, как мы видим, заболевание проявляет себя очень по-разному. Есть пациенты, которые очень хорошо реагируют на лекарственные препараты, за две-три недели выздоравливают и уезжают на долечивание домой. Есть пациенты средней тяжести, которые превращаются за сутки в тяжелых, их переводят в кардиореанимацию, в реанимацию, и лечение совсем другое. Бывает, что люди находятся неделю, две недели на ИВЛ. Это, конечно, совсем другие затраты. ФОМС рассчитывает среднюю стоимость лечения пациента, поэтому сумма усредненная. Конечно, мы понимаем, что для нас это убытки, потому что мы, как государственные клиники, не получаем доплату на зарплаты врачей. Ведь зарплаты врачей увеличились в два-три раза по сравнению с нормальной жизнью. Мы не получаем лекарства, средства индивидуальной защиты. Врач находится в Tyvek, средстве защиты, около пяти-шести часов, потом это выбрасывается в помойку. И средство защиты стоит около 3 тысяч рублей — это бахилы, перчатки (три пары) и так далее.

Этим мы тоже не обеспечены. Государственные клиники Минздрав обеспечивает, это помимо тарифа. Поэтому получается, что для нас тариф очень убыточный.

Тогда здесь заложена конфликтная ситуация. Вам это невыгодно, вас разорят, если к вам привезут, но вы обязаны принять. Сколько у вас сейчас лечится «бесплатных» пациентов, то есть тех, за которых ФОМС заплатит 200 тысяч рублей?

Елена Брусилова: Сегодня у нас 460 пациентов находятся на лечении, из них половина по программе ОМС.

А в других частных клиниках (их всего три в Москве, которые тоже открыли корпуса для COVID-больных) тоже принимают?

Елена Брусилова: Все принимают. Очень показательный пример — частные клиники уже давно готовы быть партнером государства, и мы это показали. Нам действительно очень невыгодно работать по этим программам. Но мы перепрофилировались, мы обучили свой персонал, мы вложили огромные инвестиции в то, чтобы защитить персонал, мы платим отдельно за питание персонала, мы полностью обеспечиваем проживание персонала, чтобы они не приносили домой инфекцию, они живут в великолепных условиях.

Теперь я понимаю, почему всего три частные клиники в Москве (на самом деле их многие десятки) работают по COVID. Потому что это разорительно. Потому что частная клиника обязана принять по COVID от ФОМСа, если в нее отправили, но получает она за это 200 тысяч рублей, а не столько, сколько это стоит. Зачем вы этим занимаетесь? Это просто опасно для бизнеса.

Елена Брусилова: Мы не могли остаться в стороне от этой беды. Сейчас все живут как на войне. И это война с вирусом, который пока непонятный — непонятны отдаленные последствия, непонятно пока, чем лечить. Проходит эксперимент. Естественно, мы используем все протоколы, которые уже сейчас зарекомендовали хоть как-то себя действенно против этого вируса. Но тем не менее это война. И мы открыли свою клинику, чтобы помочь и государству, и всем нашим пациентам, которые в этом нуждаются.

Тем не менее очевидно, что частная медицина в Москве сделала свой выбор — она в этом не участвует. Кроме вас, кроме одной клиники «Мать и дитя» и кроме «К+31», больше никого. И ясно почему. Теперь что касается персонала и врачей. Сейчас огромный спрос на профессионалов, прежде всего реаниматологов, анестезиологов. Понятно, что студентов не поставишь в реанимацию. Огромный спрос на пульмонологов и терапевтов с опытом. Резко растут зарплаты. От вас пошли врачи работать в Коммунарку, в 15-ю больницу, где сейчас предлагают совсем другие условия по сравнению с тем, что было месяц-два назад?

Елена Брусилова: Меня очень радует, что врачи, которые работают у нас, лояльны компании «Медси» и лояльны команде, с которой они работают. Никто не ушел. Мы стараемся делать все, чтобы обеспечить врачей средствами защиты, комфортными условиями труда, мы ищем любые возможности, чтобы дать им достойную мотивацию. Поэтому от нас никто не ушел. Все они переобучились. И врачи, которые раньше занимались лечением онкологии, хирурги, все стали врачами-терапевтами, врачами, которые заходят в палаты к больным и по схемам лечат и ведут больных. Конечно же, большой спрос на анестезиологов, пульмонологов. Наши врачи — анестезиологи, пульмонологи — показали лучшие свои качества, они быстро перестроились. Но даже они не сталкивались с таким тяжелым течением заболевания. Иногда мужчины плачут, потому что одно дело, когда ты выхаживаешь больного после операции, это делают люди с очень высокой профессиональной подготовкой, и другое дело, когда вирус себя ведет настолько непредсказуемо, что очень трудно понять, что будет в следующую минуту и как вытащить этих пациентов. Особенно пациентов с сопутствующими заболеваниями, такими как сердечно-сосудистые, сахарный диабет, желудочно-кишечные заболевания. Поэтому, конечно, очень тяжело. Но тем не менее они показали себя как настоящие профессионалы с большой буквы.

А где взять врачей? Их сейчас, очевидно, требуется больше, чем у нас в системе работало до сих пор. Я знаю, что есть очень много бывших врачей. Но бывших врачей не бывает, они все в военкоматах посчитаны. Как вы смотрите на кадровый голод, как эту проблему решать, для вас и в целом? Есть один маленький плюс, что резко поднимают оплату труда врачей, слава богу.

Елена Брусилова: Сейчас, когда мы едем по городу, мы видим плакаты с врачами. Врачи — везде герои. Это очень радует, потому что в последние несколько десятков лет профессия врача не была престижной. Молодежь не очень шла в медицинские институты — зарплаты низкие, труд очень тяжелый. Поэтому радует, что врачей все увидели по-другому. Увидели, какой тяжелый труд у врачей. Поэтому это очень приятно. Я надеюсь, что и труд врачей будет оценен со временем по-другому. Что касается нас, то у нас около 30 амбулаторных клиник, и меня порадовало, что практически все врачи амбулаторных клиник и диагностических центров написали заявления, чтобы, если потребуется, выйти на работу в инфекционную клинику. Это дорогого стоит. Найти врачей — огромная задача, которая стоит сейчас перед Минздравом, перед каждым регионом. Я думаю, что сейчас будет пересмотрена и методика обучения врачей. Проблема есть, она большая.

А бывших можно вернуть в профессию, потому что их немало? Никто про это не говорил ни разу. Бывших врачей, которые из-за низких зарплат просто перестали быть врачами.

Елена Брусилова: Наверное, можно, потому что даже я получаю сейчас какие-то письма врачей, которые год-два как отошли от профессии, но хотят вернуться, хотят работать.