ЕДИНОКРОВНЫЕ

На модерации Отложенный

ЕДИНОКРОВНЫЕ

   Весна. Светлый, тёплый день. Небо засеяно небольшими белыми облачками.

   Сорвался гром, разбросав облачка. Полосонула молния калеными «стрелами». Хлынул дождь, нагнав тёмную пелену. Выдохся и утих. Просветлело.

   В хате Близнюковых на кровати сидела Анна Сергеевна. Сорокалетняя женщина (короткая стрижка, густой, белокурый волос), прижимая пятилетнюю Олю (косички, дешевые бантики) и семилетнего Максима (вихрастый, беззащитный          взгляд). Испуганные глаза, дрожащие руки. Хозяйка дома Вера Николаевна (щуплая, морщинистое лицо, полулысая) стояла возле окна, с тревогой глядя на бушующую деревенскую толпу.

   Разъяренный крик.

- Спалим хату, если не послушаете нас, а вместе с ней и вас.

   Не на испуг брали. Не на шутку. Толпа ломит и не балуется. Распалённую словом не возьмёшь. Только силой разметать можно.

   Анна Сергеевна вздрогнула. Крепче прижала детей.

- Спалят.

   Шепотом. Со страхом.

- Не волнуйся, дочка. Не спалят.

   Тихо. С неверием.

   А два часа назад Иван Крылов пятидесятилетний мужик (высокий, плечистый, лобастый) нервно ходил в своём доме на кухне под скрип половиц и покрикивал на жену Ольгу Захаровну (сухощавую, приземистую, с униженным взглядом).

- Не перечь мне.

   Зло. Яростно.

- Ты что не понимаешь, что происходит. Когда всё хорошо, Москва хрен вспоминает, что существует такая деревня Кудино у чёрта на куличках.

- Дело же не в Москве, а в людях.

- Хоть и худо жили, но спокойно. И на тебе, - с горечью бросил Иван.

   Закурил. Присел на стул. Закинул ногу за ногу.

- Мы побиваемся, правда, и сами, чтоб нас не достало. Вся деревня за моё предложение. Был бы я один – другое дело, а так все.

- А совесть, Ваня.

   С упрёком.

- Совесть не причём, когда жизнь на кону. Пойду людей собирать. И не проси. Против общества не пойду.

   Толпа перед домом Близнюковых увеличивалась. Нарастал крик.

- В Москве набрались заразы. Коронавируса. Там и лечитесь. Зачем к нам бегите, чтобы и нас заразить. У нас и больницы нет. Лечимся, чем Бог послал. Если зацепит зараза – все подохнем. Даже хоронить некому будет.

   Иван шагнул на порожек: силой вытащу. Открылась дверь. Вера Николаевна.

- Ваня. На колени стану. Пусть остаются. Чистые они. Я тебе справки показывала.

   Защемило сердце. Горло перехватило. Хотел сказать: нет. Не успел.

   Показалась Анна Сергеевна с ребятишками и тощим чемоданом.

- Вот это правильно, - облегчённо бросил Иван, избегая взглядов детей. – Расходитесь. Они уезжают.

   Толпа довольно вздохнула. Рассосалась.

- Дядя, - сказала Оля, обратившись к Ивану. – Это приходили люди, чтоб нас провожать. А мы с Максимом не хотим уезжать. У вас хорошо. В Москве душно. Мы бы с Максимом погуляли. Попросите маму, чтоб мы остались.

   Пошатнулся Иван от слова детского, тихо сказанного, силы оказалось в нём немеряно. В глазах померкло. По сердцу, словно косой прошлись. На две половинки развалили Бегом в дом, заглотнул стакан самогона и прилёг на кровать, накрыв голову подушкой. Через полчаса вскочил

- Как они там, - Вера Николаевна всплакнула. - До станции десять километров идти. Ваня.

Умоляющий, просительный взгляд. .

- Не смотри так на меня. Самому тошно. Снились они.

   С тоской и дрожью в голосе. Заколотил в грудь.

- Да кто же я? Человек или зверь?

- Успокойся, а в отношении сна скажу. Это тебе Бог такой сон послал.

- Бог, да Бог, да сам будь не плох.

   Заскребло в душе. Кольнуло так, что охнул и согнулся. Скрипнув зубами, выпрямился. Взглянул на часы.

- Они ещё и полпути не прошли.

   Тяжело ступая, направился к вешалке, сдёрнул зелёную плащ-палатку и махнул на улицу. Открыл ворота сарая, залез в старый проржавевший на боках «Бобик, завёл. Выехав во двор, открыл дверцу, крикнул жене.

- Догоню. Заберу, а чтоб мужики и бабы не ерепенились, поселю к нам. Пусть у нас поживут. Против меня не пойдут. Единородные мы. Люди.

   Сквозь потоки дождя Иван не видел улыбку жены, но она улыбалась.

   На следующий день возле дома Ивана собралась толпа.

- Выходи, защитник.

   Анна Сергеевна посмотрела на Ивана

- Не выходи.

   С болью и дрогнувшим голосом.

- Мы уедем.

   Иван не ответил, достал охотничье ружьё.

- Сам придумал, самому и отвечать. Наделал зло, теперь твори добро. -   Бросил и шагнул к двери.

- Убьют. – прошептала Анна Сергеевна.

   Иван, открыв дверь, прошел через двор, стал лицом к столпившимся мужикам и бабам.

- Вот что, - начал он, набирая голос. – Не по доброму мы поступаем. Выгоняем. А если б такое у кого – нибудь из нас случилось. – Помолчал. Дал подумать. Не дождавшись ответа, продолжил. - Долго говорить не стану. Если решите зло творить, перестреляю. Вы меня знаете.

   Огрызнулась толпа, но тихо. Разошлась без слов.