Победитель чумы

В 1770 году в Москве вспыхнула эпидемия чумы. Занесли её европейцы (кто бы мог подумать!) Никакие меры борьбы действия не имели, чума вспыхнула сразу в нескольких точках города и распространялась очень быстро.

Смерть косила жителей первопрестольной не жалеючи. За сутки умирало 800-1000 человек и ещё больше заражалось. Началась паника, за которой последовали погромы, мародёрство. Вспыхнул «Чумной бунт». Москвичи громили больницы, убивали врачей. Архиепископ Амвросий попытался запретить молебен чтобы не допускать скопления людей за что тоже был убит.

Московское начальство покинуло Москву. В разгар эпидемии из города уехали главнокомандующий Пётр Салтыков, московский гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметьев. Старшим в городе остаётся генерал-поручик Пётр Еропкин. С помощью солдат в течение двух дней ему удаётся погасить бунт, но эпидемия продолжается. В Санкт-Петербурге уже говорили, что Москва потеряна и даже предлагали полностью её уничтожить.

Вот именно тогда в Москву и напросился фаворит Екатерины II, Григорий Григорьевич Орлов — настоящий граф, гвардеец, ветеран, ни чёрта, ни бога не боявшийся. 26 сентября 1771 года Орлов прибыл в город. Улицы буквально были завалены трупами, которые убирать просто не успевали, страшный смрад распространялся далеко за пределами Первопрестольной.

Первым делом Орлов огласил манифест о своих чрезвычайных (практически неограниченных) полномочиях и в первую очередь и организовал две комиссии — противочумную и следственную.

Первая комиссия должна была бороться с распространением заразы — надо было заставить людей соблюдать гигиенические и карантинные меры. Орлов закрыл церкви, запретил службы. В своём родовом имении организовал больницы. Чтобы обеспечить уход за больными объявил, что любые крепостные или холопы, кому бы они не принадлежали, получат вольную за работу в чумных карантинах. Врачам установил оплату вдвое больше обычной, а в случае смерти — семьям пенсию пожизненно. Для расчистки улиц от мусора, рытья сливных каналов, для отлова бродячих животных привлёк людей к общественным работам, при этом мужчинам платили 15 копеек в день, женщинам — десять (очень много по тем временам).

Для самых грязных и опастных работ — уборке и захоронению трупов — граф выпустил из тюрем приговорённых к каторге и смерти, пообещав, что если они выживут все грехи им будут прощены специальным указом государыни (слово своё он, кстати, сдержал, как сдержали его и заключенные — не сбежал ни один, все работали честно).

Интересен способ с помощью которого Орлов мотивировал людей сохранять карантин. Любой кто выжил после болезни получали вознаграждение — 10 рублей женатый и 5 рублей холостой — но только в случае, если во время болезни он сохранял карантин.

Следственная комиссия должна была выявить лиц, организовавших беспорядки, и установить виновных в убийстве архиепископа Амвросия. Всего было арестовано в Москве более трёхсот человек: 176 из них были биты кнутом, а четверых, самых отъявленных, повесили.

Принятые меры принесли свои плоды — к концу октября средняя смертность в Москве составляла уже только 353 человека в сутки. Ещё через несколько дней смертность пошла на убыль более быстрыми темпами.

Действия Орлова по борьбе с эпидемией в Москве были высоко оценены и награждены императрицей. Граф был торжественно встречен: в Екатерининском парке в его честь возвели мраморную триумфальную арку (Орловские ворота) с надписью «Орловым от беды избавлена Москва». В честь Григория Орлова была также отчеканена медаль, на которой были выбиты надписи: «Россия таковых сынов в себе имеет» и «За избавление Москвы от язвы в 1771 году», эти медали Орлов мог вручить тому, кого он бы посчитал достойным награды.

Пётр Дмитриевич Еропкин не мог себе простить того, что вынужден был стрелять при подавлении бунта и просил уволить его с должности. В ответ Екатерина прислала ему лично приказ об увольнении с не проставленной датой. Кроме того, она прислала ему 20 тысяч рублей «за распорядительность и мужественное подавление мятежа» и наградила орденом Андрея Первозванного. Помимо денег и Андреевской ленты Екатерина II даровала Еропкину 4 тысячи душ крестьян, но он от них отказался.