«Процент тяжелых пациентов растет»

Последствия отмены плановых госпитализаций будут серьезные, считает главврач петербургской Елизаветинской больницы Сергей Петров.

Елизаветинская больница вошла в тройку городских стационаров Петербурга, куда не будут везти пациентов с COVID-19. Перитонит, инфаркт, инсульт, язва желудка и многое другое — ровно треть пациентов с заболеваниями, которые коронавирус «не отменял», примут на себя сотрудники медучреждения на улице Вавиловых. 

О том, как организовано лечение больных в условиях пандемии и возможно ли избежать вспышки коронавирусной инфекции в одном из крупнейших городских стационаров, рассказал главный врач Елизаветинской больницы, доктор медицинских наук Сергей Петров.

— Сергей Викторович, именно в вашей больнице будут лечить все остальные заболевания, которые вовсе не утратили актуальность во время пандемии коронавируса?

 — Да, в городе определены три стационара, в которые не должны поступать пациенты с пневмониями и подозрением на COVID-19. Только городская больница № 26, НИИ скорой помощи им. И.И. Джанелидзе и мы будем оказывать всю экстренную помощь петербуржцам без симптомов острой респираторной инфекции. 

— Пациентов стало больше? 

 — Мы в таком режиме работаем две недели, и уже видим, что пациентов стало меньше, чем обычно, несмотря на то, что остальные больницы перепрофилировались под ОРВИ и коронавирус. У нас сейчас 300 свободных коек из 1100. Видимо, дело в том, что мы прекратили оказывать плановую и высокотехнологичную помощь, закрыли дневной стационар и амбулаторно-консультативное отделение. Помогаем только в экстренных случаях, и притока плановых больных нет. 

Сейчас у нас лежит около 800 человек, но при этом складывается впечатление, что процент тяжелых пациентов растет. Видимо, во время самоизоляции люди не хотят вызывать скорую, пока симптомы не очень серьезные. А потом ситуация ухудшается.

— К каким последствиям, на ваш взгляд, приведет отмена плановой госпитализации в городе?

Последствия будут серьезные, ведь любая болезнь, если ее вовремя не лечить, оборачивается осложнениями. А сейчас, даже если у человека какие-то тяжелые хронические заболевания, мы не можем его госпитализировать в плановом порядке — только по скорой. Ему придется ждать, когда эпидемиологическая обстановка в городе нормализуется.

Мы ожидаем, что все те, кто должен был госпитализироваться сейчас, попадут к нам на несколько месяцев позже, чем нужно. Это огромное количество больных, которое вряд ли получится быстро пролечить. 

— Главная задача больницы на сегодняшний день — не допустить вспышки коронавирусной инфекции в учреждении. Какие меры вы принимаете?

— Самые важные меры — сортировка пациентов на уровне приемного отделения и хороший контакт с городской станцией скорой помощи. Если у нас есть сомнения по поводу привезенного больного, мы обследуем его в приемном отделении. Если обнаружена пневмония или вирусная инфекция — их переводят в соответствующие стационары. В среднем в сутки мы так переводим 6-8 человек. 

В приемном отделении мы создали два изолятора — один из них с отдельным входом. Туда помещаются все «подозрительные». Он состоит из нескольких помещений, которые постоянно дезинфицируются. Здесь имеются комплекты со спецодеждой, ультрафиолетовый рециркулятор воздуха, диспенсоры с антисептиками. Выделили и реанимационную палату-изолятор, где лежат «сомнительные» больные. 

Имеется также обсервационная палата в приемном отделении на 6-8 коек, в которой в течение суток за пациентами, переведенными из других больниц, наблюдают врачи. 

— А что делать с бессимптомными носителями COVID-19?

 — Бессиптомных пациентов мы, конечно, выявить не сможем. Но те, которых по контактам положено обследовать, сдают анализ на коронавирус. 

Если же больной с COVID-19 все-таки у нас появится, мы будем действовать так же, как и другие стационары, столкнувшиеся с этим. Изолируем его, обследуем всех контактных, закроем отделение. Хотя ясно, что полностью закрыть на карантин нашу больницу нельзя, скорая помощь в городе встанет. К кому будут везти людей с перитонитами, инфарктами, инсультами?..

— Как вы относитесь к идее перехода петербургской медицины на казарменное положение? 

 — Я считаю, что закрывать на карантин больницу, перепрофилировавшуюся под инфекцию — мера неправильная, риск заболеть повышается еще больше.

Кроме того, людям тяжело быть в разлуке с семьями. Я уверен, что «инфекционка» должна обходиться без карантина, ведь именно для этого их и перепрофилировали, нужно просто строго соблюдать необходимые меры безопасности. 

— Возможно ли контролировать сотрудников, которые могли заразиться? 

 — У нас работает 2 тысячи сотрудников, некоторых мы отправили на удаленку — в основном немедицинский персонал: контрактная служба, юристы, бухгалтерия, планово-финансовый отдел, IT-служба. Часть сотрудников, которые побывали за границей, сидят дома на карантине. Нам также постоянно приходят уведомления от Роспотребнадзора в духе «больной COVID-19 живет в одном подъезде с вашим сотрудником». В таком случае мы сразу отстраняем его от работы и на 2 недели отправляем домой на самоизоляцию. 

Сейчас у нас работает около 1600 человек. Часть работников, которые раньше оказывали плановую помощь в амбулаторно-консультативном отделении, радиоизотопной лаборатории и ортопедическом отделении, мы отправили домой с соответствующей оплатой. 

— Работники Елизаветинской не жалуются на недостаток средств индивидуальной защиты? От комитета по здравоохранению были поставки масок и респираторов?

— Городской комздрав нам пока средств защиты не поставлял. Пользуемся тем, чем сами запаслись в свое время — закупили дополнительную партию антисептиков, масок, костюмов, респираторов. В том режиме, в каком мы сейчас работаем — то есть в зоне низкого инфекционного риска — всего хватает. В изоляторах на всех врачах респираторы и костюмы, в приемных дежурные тоже в респираторах, колпаках, перчатках и защитных щитках. В обычных отделениях используются колпаки, маски и перчатки в штатном режиме. 

Но этого хватит недели на две-три. Дальше перспективы туманные. Мы обратились к поставщикам, с которыми работали по контрактам, они говорят, что поставки будут происходить централизовано. Мы задали этот вопрос комздраву, и нам ответили, что средства защиты есть, но так как наша больница не перепрофилируется, нам они не положены. Вчера вышло постановление Правительства, приостанавливающее централизованную поставку. Что делать — непонятно.

— А как в больнице с аппаратами ИВЛ? 

 — У нас сейчас 79 аппаратов, пока их хватает. Мы планируем дополнительно докупать их, потому что часть ИВЛ используется много лет, ресурс выработан полностью, а больные становятся все тяжелее.

Мы знаем, что в ближайшее время в городе появится какое-то количество аппаратов, но говорят, будут отечественные. Какие они по качеству, неясно, до сих пор мы работали только с импортными — китайскими, европейскими, американскими. 

Ведь сделать такой аппарат непросто — на это уходит несколько месяцев. А закупить за рубежом такую аппаратуру, наверное, сейчас сложно: ИВЛ не хватает и самим странам-производителям. 

— На ваш взгляд, насколько петербургская медицина готова к неблагоприятному сценарию развития коронавирусной инфекции?

 — Мы в любом случае победим эпидемию, но все зависит от своевременности принятых решений. Сейчас основная беда в том, что нет четкой информации о происходящем. Именно поэтому невозможно сказать, достаточно ли принятых мер.

Вот, к примеру, в Петербурге зарегистрировали всего 5 смертей от COVID-19, на искусственной вентиляции находятся около двух-трех десятков человек. А при попытке перевести реанимационного пациента в перепрофилированную больницу оказывается, что мест в реанимации нет. В общем, непонятно, сколько людей в городе с ОРВИ, пневмониями, COVID-19. Неясно, насколько загружены стационары и подготовлены реанимации. Мало информации, больницы плохо взаимодействуют друг с другом, и это все усложняет. 

— Как думаете, у Петербурга есть шансы сдержать эпидемию COVID-19, растянуть пик?

Полагаю, полтора-два месяца придется на острый период, надеюсь, через две недели ежедневный прирост остановится, и мы выйдем на плато, далее через две недели показатели начнут снижаться. Цикл развития инфекции во всех странах похожий — где-то короче, где-то длиннее, пик может быть выше или ниже, но выглядит все примерно одинаково. Хочется надеяться, что в июне все закончится.