Россия на пороге тяжких испытаний

Развитие политической ситуации в России в последние месяцы создает ощущение, что политическая власть взяла решительный курс на реставрацию в полной степени того «либерального» проекта, который уже пытались реализовать в 90-е годы, причем как на внешнеполитической арене, так и внутри страны. При этом дальнейшее развитие ситуации в современной России прямо взаимосвязано с конкретными персоналиями т. н. правящего тандема.

Все последние псевдолиберальные инициативы, все эти символические жесты вроде памятника Ельцину, награждения Горбачева, высокопарных речей в адрес их обоих и соответствующая пропагандистская картина в электронных СМИ осуществляются параллельно со все более проамериканским курсом, проводимым на внешнеполитической арене. И речь даже не о вредоносности для России самого либерально-западнического проекта (этот вопрос можно даже не обсуждать), а о его демонстративно открытом исполнении. Ведь не могут же наверху не понимать, что все это порождает у подавляющей массы населения откровенное отторжение, причем ко всей властной вертикали, которую выстраивали с таким трудом столько лет. И делается это в год двух общефедеральных избирательных кампаний, когда, казалось бы, совсем ни к чему излишне злить население страны.

Тому могут быть лишь два логических объяснения. Либо мы имеем дело с завершающей фазой специального проекта, который был разработан Владимиром Путиным еще несколько лет назад. Т. е. Путин специально рассчитал, что именно Медведев со своими либерально-прозападными настроениями полностью оттолкнет от себя избирателя и просто не сможет переизбираться на второй срок, и тогда на президентство под аплодисменты народа возвращается сам Путин. И тогда становится понятным, почему Путин в 2007 году остановил свой выбор именно на Медведеве, а не на «государственниках» вроде Сергея Иванова и Виктора Зубкова. Последние, проводя в целом путинскую линию, в силу нашего квазимонархического политического устройства могли бы набрать за время своего президентства слишком большой собственный политический вес. И тогда Путину было бы сложнее вновь вернуться на президентское кресло, как он, возможно, задумал.

Но, быть может, все это – лишь домыслы, и Путин на самом деле – единомышленник Медведева, и неолиберальный прозападнический курс – это их общее дело. Что ж, тогда сама личность Путина нуждается в полной переоценке. Тогда можно вспомнить и его работу при Собчаке, и в администрации Ельцина, и данные Ельцину законодательные гарантии, и много еще чего. И тогда вся эпоха начала 2000-х начинает выглядеть совсем в другом свете.

Тогда надо признать, что будущее у страны совсем безотрадное. Разгорающийся пожар на Северном Кавказе, паралич властных структур, которых коррупция уже даже не поражает, а разъедает, как радиация, откровенная политика подрыва остатков духовных корней и массовой дебилизации, в которой вредительская реформа образования – только малая часть, углубляющаяся социальная несправедливость – вот малая часть тех факторов, которые ведут Россию к гибели. И если этот курс не только проводится сознательно, но будет продолжен и впредь, да еще под откровенным западным покровительством, то катастрофа случится уже в ближайшие годы.

Но, даже если, независимо от его подлинных намерений 2007-2008 гг., Путину удастся вернуться в президентское кресло, это будет уже не тот Путин, которого знала страна в начале 2000-х. Тогда это был президент надежды, с ним связывали мечты о восстановлении порядка и справедливости, государственного величия России. И, скажем откровенно, он сделал многое в этом направлении, за что ему прощали откровенные промахи.

Но после того, как он сам передал власть Медведеву, за все, что творилось эти 4 года, в глазах народа ответственен именно Путин. Не Медведев, нет, а тот, кто его поставил. А ведь это – не просто 4 потерянных года: за эти годы страна во многих отношениях была отброшена назад, и теперь те проблемы, что были в 2007-2008 гг. и могли бы быть разрешены в последующие годы, оказались запущенными чуть ли не до масштабов катастрофы.

Получается (даже в самом лучшем случае), что Путин затеял и осуществил хитрый политтехнологический проект по «уходу-возвращению» к президентской власти. А стране нанесен тяжелейший ущерб. Простительно ли это для политического деятеля, особенно для того, на которого народ возлагал такие надежды?

Так что уже ясно, что даже при возвращении на пост президента той поддержки, что когда-то он имел, Путин уже иметь не будет. А ведь чтобы разгрести это наследство, ему потребовались бы и народная поддержка, и резкие, очень жесткие меры. Причем далеко не факт, что он психологически готов к последнему.

Возможен и еще один вариант. Пусть даже Путин и планировал, передав власть Медведеву, через 4 года вернуться в президентское кресло. Но теперь вокруг Медведева уже сплотились не только сторонники либерально-западнического курса вроде пресловутого ИНСОР, но и компрадорская олигархия, и значительная часть госаппарата. И поддержка Запада им гарантирована. И если эти силы действительно не захотят возвращения Путина на президентский пост, они могут предпринять самые жесткие меры. Именно самые жесткие!

Но даже если Путину удастся с этим справиться, корабль российской государственности настолько расшатан, что неизвестно, как он переживет массированное давление Запада. А то, что оно в случае возвращения Путина последует, причем неслыханной силы, можно не сомневаться уже сейчас. У каждого государства есть уязвимые места, и если по ним систематически и сильно бить, его можно разрушить. А у России таких слабых мест очень много.

Впрочем, если Путин вернется только для того, чтобы продолжить либерально-западнический курс, который сейчас так ярко обозначил Медведев, это, возможно, лишь ускорит агонию государства. В складывающейся ситуации в России, к моему глубочайшему сожалению, нет вообще положительных решений: есть плохие и/или очень плохие.

Единственным положительным решением могло бы быть тотальное переустройство российского государства на национальных, здоровых началах. Но для этого нужна либо воля на преобразования «сверху», либо воля народа, проявленная «снизу». Однако сегодня я не вижу предпосылок ни к тому, ни к другому.