Памяти рейтинга. Слово у гроба официальной социологии

Невероятный взлет рейтингов Путина на фоне российского бедствия — означает окончательную смерть околовластной социологии. Царство рейтинга заканчивается, констатирует публицист Иван Давыдов, естественной оказалась и смерть такой «экспертизы»

Иван Давыдов.

Пандемия длится, и никто не знает, когда это все кончится. Погибают люди. Да, по официальным данным — совсем немного пока, цифры, по счастью, не европейские. Но ведь это не важно, важно, что погибают. И все знают — тут уж, увы, наверняка, — что погибших будет больше. Стонут от ужаса бизнесмены, впечатлившись мыслями о понятых последствиях путинских «каникул».

Все ужасно, но рейтинги растут

Хотя нет, новояз ведь тоже мутирует, как и вирус, теперь это уже не «каникулы», а «нерабочие дни». Довелось даже видеть совсем изумительную формулировку — «нерабочая неделя с 30 мата по 30 апреля». Ну а что, такая вот просто длинная неделька выдалась.

Пока бизнесмены стонут, обычные россияне — богачи с доходом в 17 000 и выше, попавшие в «путинский средний класс», и уж тем более те, у кого доходы даже ниже, — просто молча прикидывают, сколько дней получится продержаться.

Удар по обычной жизни, удар по экономике, — это понятно. Но ведь удар еще и по психике наносится. Если выйдем с карантина когда-нибудь — то не только обедневшими, заросшими и одичавшими. Еще — слегка сумасшедшими.

Нужны поводы для веселья. И такие поводы у нас есть. О психическом здоровье нации заботятся социологи из ВЦИОМа и ФОМа

Самые проницательные из государственных людей это, конечно, понимают. Вот, например, что пишет в своем Instagram депутат ГД Наталья Поклонская: «Все смотрят телевизор, читают новостные ленты. И там опять: переполненные больницы, полицейские, наказывающие за нарушение режима изоляции, мировой кризис, безработица, голод и карантин... А где выход? На что людям надеяться? Чего ждать? Необходимо как-то лимитировать такую безнадёгу для народа. Люди и так уже доведены до полного отчаяния».

Нужны, говоря короче, поводы для веселья. И такие поводы у нас есть. О психическом здоровье нации заботятся социологи из ВЦИОМа и ФОМа, которые сразу после второго обращения Владимира Путина к народу выкатили отчеты о росте рейтинга доверия президенту.

Люди услышали, как вождь отдает страну в полную власть губернаторам, поняли, что все под контролем, успокоились и немедленно сообщили социологам, что вождю доверяют даже не по-прежнему, а намного сильнее, чем раньше. У ВЦИОМА рейтинг доверия — 74% (плюс 3% за неделю), у ФОМа — похожие цифры.

Правда ведь, смешно? В социальных сетях, в случайных разговорах (теперь, правда редких) — одна трактовка и одна оценка: помощи ждать не приходится, как выживать, неизвестно, чем все кончится — неясно, ясно только, что нас кинули. Лояльнейшая «Комсомольская правда» — тоже симптом — публикует колонку публициста, знаменитого своей любовью к властям. Публицист о любви забыл, и рассказывает, в каком ужасе пребывают его «друзья-бизнесмены».

А рейтинги растут.

Долгий путь

Претензии к социологии — особенно к тем социологическим службам, которые работали на власть, — появились в постсоветской России, наверное, одновременно с самой постсоветской Россией. И чего только на эту тему не доводилось слышать. Доводилось слышать, как один из отцов ельцинской победы 1996-года объяснял, что борьба тогда велась не столько за сердца рядовых граждан («Голосуй сердцем!» — кто не помнит этот слоган?), сколько за умы губернаторов. В этой борьбе разные средства шли в ход, данные социологических исследований тоже шли, естественно.

Замена обычной социологии на «установочную социологию». Когда главная задача исследований — не выяснение электоральные предпочтения россиян, а подготовка россиян к правильному, заранее заданному администрацией президента результату

Доводилось слышать, как в 2000-м году один из отцов первой путинской победы возмущался, слушая рассуждения о раздутых рейтингах преемника: «Фальшивая социология! Как они вообще это себе представляют? Что дальше — фальшивая математика?»

А дальше были сытые нулевые, постепенное превращение выборов в формальность, и замена обычной социологии на «установочную социологию». Когда главная задача исследований — не выяснение электоральные предпочтения россиян, а подготовка россиян к правильному, заранее заданному администрацией президента результату. Цифры в предвыборных опросах ФОМа и ВЦИОМа удивительным образом совпадали с цифрами в итоговых бюллетенях, социологи гордились точностью методик, те, кто возмущался явными фальсификациями шли в суды (а бывало, что и на площади), нарисованные депутаты — в ненарисованную Думу.

Обычный же россиянин шел покупать в кредит что-нибудь нужное. Или, наоборот, вредное, телевизор, например.

Иногда, впрочем, даже и подрисовывать ничего не приходилось: после Крыма все мыслимые рейтинги президента и правда взлетели до небес, эффекта от этого взлета хватило минимум года на четыре.

Социология на лопате

Можно долго спорить про то, почему именно 2018-й и 2019-й оказались для российской власти переломными. Отложим этот спор экономии места ради. Просто зафиксируем: для официальной российской социологии они тоже вышли судьбоносными.

Репутацию иногда добивают смешные мелочи. Ну, вот, допустим, была такая история: зимой 2018-2019 годов в Петербурге пошел снег. Это в России зимой случается. Городская администрация под руководством кремлевского назначенца (тогда еще врио, а не губернатора) Александра Беглова кампанию по уборке снега умудрилась провалить. Фото из Питера разошлись по соцсетям. Город выглядел так, как будто за окнами — война, а не расцвет путинской стабильности. Обычные люди страдали, да чистили своими силами дворы. На городские власти ополчились даже поп-звезды (хотя людей сервильнее надо ведь еще поискать).

Снег Беглов убрать так и не смог, зато лично попозировал с лопатой у сугробов для протокольной съемки. Государственные СМИ и прикормленные блогеры ринулись, множа общее недовольство, рассказывать, как восхитила петербуржцев эта акция — «Лопата Беглова».

Спасли ситуацию весна и ВЦИОМ. Снег растаял сам собой, социологи нарисовали утешительные цифры. Но этого мало. Глава ВЦИОМ Валерий Федоров зачем-то дал комментарий информационным агентствам: «Много факторов оказывает влияние, в том числе и погодная обстановка, снежная зима. Могу сказать, что «лопата Беглова» зашла хорошо. Активность Беглова в решении этой проблемы, в том числе и такими способами, нашла поддержку и признание».

Я вот иногда, натыкаясь на абсурдные восторги наемных поклонников действующей власти, задумываюсь: может, это они нам знак подают. Подмигивают или вроде того: «Не верьте, мы в плену, нас заставляют». Как еще объяснить это наглое, нелепое, очевидное любому вранье?

Похороны рейтинга

Совсем беда с околовластной социологией случилась летом 2019-го, когда рейтинг доверия президенту просел уж слишком заметно, из администрации цыкнули гневно, и ВЦИОМ на ходу поменял методику, чтобы подогнать результаты исследований под желания начальников.

Теперь вот следующий шаг — найти живых людей, у которых второе обращение Путина к народу вызвало хоть какие-то чувства, кроме разочарования, раздражения и обиды, трудно. А рейтинг растет. Растет, показывая словно бы, что эти цифры вообще уже не имеют никакого отношения к реальности. Ими ни для каких целей нельзя пользоваться, их бессмысленно анализировать, они вообще ничего не значат.

Нет больше никакой околовластной социологии. Умерла. Ну, да и не то, чтобы сильно жалко.

Ладно, вот еще гвоздь в крышку. Оказывается, «уровень доверия к Государственной думе» тоже невероятно вырос. Специальные политологи в «Парламентской газете» объясняют, что это — благодарность россиян парламентариям за своевременно принятые решения, которые помогут справиться с пандемией. Объясняют, а могли бы и просто в глаза плевать, но нельзя, эпидемиологическая обстановка так себе, лучше не рисковать. Звучит, как откровенная издевка. Какое доверие? К какой Думе? Кто про нее вспоминает теперь, кроме Володина?

И рейтинг Путина не особенно много уже значит, да и сам Путин, спрятавшийся за спины губернаторов, вынужденных разбираться с пандемией самостоятельно, непонятно, для чего нужен

Однако тут есть еще один важный момент. Все эти танцы с бубнами вокруг рейтинга первого лица — не просто так. Люди во власти лучше нас с вами понимают, в какое посмешище превратились государственные институты и каким фарсом обернулись электоральные процедуры. Сами извращали, им ли не знать. В обычном мире легитимность власти создают как раз эти процедуры, в нашем, перевернутом, рейтинг Путина и есть единственный источник легитимности власти. Есть рейтинг — есть путинская Россия… Ну, и так далее.

А сейчас мы наблюдаем серьезный сбой, за которым — контуры совсем новой (и совсем не прекрасной, скорее всего) эпохи. И рейтинг Путина не особенно много уже значит, да и сам Путин, спрятавшийся за спины губернаторов, вынужденных разбираться с пандемией самостоятельно, непонятно, для чего нужен. Не нам — кто бы нас спрашивал, а им — разнокалиберным начальникам, которых он точно так же бросил.

Это чтобы не сказать «кинул».

Царство рейтинга кончается (нет, не завтра, процесс будет долгим, но он уже идет). И провластная социология прежнего образца тоже теперь ни для чего не нужна. Смерть ее — вполне естественная смерть.