Сергей ЧАЛЫЙ: «Получается, что мы хотим съесть больше, чем испекли»

д

предлагаю вам продолжить знакомство с Сергеем Чалым и его взглядами и оценками состояния белорусской экономики.

- Сергей, Вы сначала стали физиком, а уж потом - экономистом. И, насколько мне известно, Ваш пример не единичен. Почему физики пошли в экономику?

- Это связано с тем, что в современной экономике существует очень серьезный интеллектуальный вызов, обусловленный большим количеством кризисных явлений. И, к сожалению, современная теоретическая экономика не дает ни ответов, ни сценариев, как подготовиться, как распознать, что делать в таких случаях.

Но неожиданно оказалось, что физики, которые занимались смежными вопросами, в частности прогнозированием нелинейных процессов, физикой сложных систем, прогнозированием землетрясений и так далее, обладают математическим аппаратом, который с небольшими изменениями годится для прогнозирования критических экономических процессов. Такое своего рода перекрестное опыление. Оказалось, что физика описывала в сущности один и тот же класс явлений. Экономика - это проявление в другой сфере того же самого.

- Мне довелось услышать от Вас такой термин или понятие, как «легкое государство». Что Вы в это вкладываете?

- Я, скорее, говорил о недорогом и компактном государстве. Проблема в том, что у нас люди не готовы понять, что государство не какой-то отдельный институт, у которого есть свои собственные деньги, а это, в сущности, сервис, который мы оплачиваем из своих собственных налогов. Это такой же сервис, как прачечные, химчистки, парикмахерские и так далее. Они предоставляют нам услуги в обмен на наши деньги. И в этом смысле государство представляется в качестве такого вот сервиса.

У нас, к сожалению, в настоящий момент государство, во-первых, дорогое, во-вторых, неэффективное. То есть мы переплачиваем и не получаем того спектра услуг, который нам необходим. Поэтому задача состоит в том, чтобы, во-первых, поменять логику, то есть не человек для государства, а наоборот. И второе - постараться резко увеличить его эффективность, соответственно снизив обременительность для населения. Потому что доля перераспределения через государство очень велика, а мы особого результата этого не видим. Более того, там есть серьезные проблемы. Скажем так, с отчетностью в плане, как и куда расходуются средства.

Кстати, в сфере ЖКХ это видно великолепно. Достаточно посмотреть по годам статистику доли затрат, которая оплачивается населением: из года в год мы платим больше, но при этом каким-то удивительным образом эта доля постоянно уменьшается.

Поэтому задача - понять, что мы на самом деле есть потребители, которые платят деньги и на свои деньги нанимают людей, которые эти услуги нам предоставляют. Базовая идея в том, чтобы не государство решало за нас, а мы могли задавать ему целевую функцию и контролировать эффективность расходования наших собственных средств. Потому что никаких других денег у государства нет, кроме наших.

Это на самом деле очень важный момент, потому что пока еще этого понимания нет. У нас все время говорят: государство должно поддержать, дать… Не может оно ниоткуда взять деньги кроме как у нас.

- «Задать целевую функцию» государству было бы, наверное, неплохо. Но у нас пока функции всем и вся задает государство. Сейчас это особенно ощущается - дело к выборам. В связи с этим вопрос: окажут ли предстоящие выборы влияние на экономику? Если да, то какое?

- Они уже оказывают влияние. И, к сожалению, как любые выборы, негативное. Потому что любые выборы сопровождаются, как в «Мастере и Маргарите», раздачей слонов.

«Святая» цифра 500 долларов средней начисленной зарплаты математически никак не получается из тех планов, указов, основ кредитной политики, прогноза социально-экономического развития на этот год и так далее. Эта цифра из всего этого никак не выходит.

К сожалению, вместо того чтобы сказать, что эта цифра и обещания, которые были даны в предыдущем электоральном цикле, ну, не получаются, потому что кризис, форс-мажорные обстоятельства, мы настаиваем на ее исполнении. В результате уже сейчас видно, что многие предприятия зарплаты платят из кредитов. То бишь это не заработанные деньги.

По логике зарплата - это издержки производства. То есть ты расплатился и при этом еще и прибыль получил. У нас же получается анекдотическая ситуация, когда издержки выше доходов и приходится залазить в долги. Так фактически происходит. Этот феномен уже несколько месяцев существует, когда «с колес» - с кредитов - платится зарплата. И заявленное с августа повышение пенсий - это все «раздача слонов».

На самом деле это вещь, безусловно, хорошая, если бы для этого использовались естественные, природные, то есть экономически обоснованные, источники. Но, поскольку в условиях кризиса таких источников нет, честнее было бы сказать, что ситуация такова, что надо в общем себя ограничивать. Вместо этого мы наращиваем расходы, и, конечно же, это ложится серьезным бременем на производство.

Наша проблема в том, что у нас любые выборы решают задачу распределения пирога, вместо того чтобы позаботиться о том, как этот пирог увеличить, как его испечь.

Cейчас же получается, что мы пытаемся съесть больше, чем испекли.

- Уже который год у нас говорят о необходимости активного привлечения иностранных инвестиций. Принимают разного рода постановления, программы и тому подобное, а этих самых инвестиций по большому счету как не было, так и нет. По данным Белстата, за 6 месяцев 2010 года доля иностранных инвестиций в белорусскую экономику (за исключением кредитов иностранных банков) составила 1,7% в общем объеме инвестиций в основной капитал. В деньгах это 358,7 млрд рублей, или около 120 млн долларов. Как Вы оцениваете эти цифры и общее состояние дел с иностранными инвестициями в нашу экономику?

- Это совершенно провальная вещь. У нас ежегодно существует программа привлечения иностранных инвестиций, которая включает, в том числе, и поступления от приватизации. Есть такой секрет Полишинеля (секрет, который всем и так известен, секрет - на весь свет («Википедия») - прим. авт.). У нас же существует спрос за выполнение контрольных цифр. Какая-то ответственность административная, и даже уголовная, у чиновников присутствует. Так вот единственным параметром, который не исполнялся никогда и ответственность за невыполнение которого не наступала никогда, это был и есть целевой параметр поступления средств от привлечения прямых иностранных инвестиций.

Потому что во всех случаях планирование у нас шло от потребности. Если посмотреть ранние заявления Сидорского на 2010 год, то он говорил, что у нас есть инвестиционная программа объемом где-то в 10 млрд долларов, в том числе из внутренних источников - на 4 млрд, а оставшиеся 6 млрд мы должны привлечь извне. Это говорит о том, что нам просто нужно столько и в программу столько записали. Но это планирование от нашего желания, а не от наших возможностей.

Поэтому цифры, о которых идет речь, совершенно смешные. Программа практически провалена. За полгода такая сумма - это смешно.

Мы обещали МВФ к февралю решить пилотный вопрос, о приватизации пяти крупных предприятий на открытом конкурсе. Вместо этого совершенно издевательская вещь: выставлены предприятия со средним износом основных фондов более 80%, из которых самое, может быть, интересное - это «Бархим», хотя и он на ладан дышит. При этом ни одно из них не является крупным. Издевательская вещь.

Поскольку приватизация сама по себе и контроль над этим процессом - это большой источник рентного дохода (не буду говорить коррупционного), рентного дохода для чиновников, получается, что именно там, где существует угроза рентным доходам чиновников, там тормозится все. Поэтому я пока, к сожалению, не вижу способа, как эту ситуацию можно было бы изменить. Конечно же, у нас и открытый конкурс проводиться не будет. Это понятно, потому что мы по традиции либо заключаем индивидуальные договора с каждым инвестором, где много непрописанных вещей, либо стараемся работать через инвестиционных консультантов, включая того же Ротшильда, который имеет большую традицию работы с авторитарными режимами. То есть он зажимает нос и прекрасно себя чувствует. Он здесь как рыба в воде.

Открытый конкурс означает, что нам заплатят ту цену, которую предлагает рынок, а не ту, которую мы заявляем. Помните, как у нас говорилось, что не будем мы продавать сейчас, потому что цены упали. Зачем, мол, нам это делать. И в этом смысле это будет регулярно провальная вещь до тех пор, пока мы будем планировать поступления от приватизации исходя из нашей потребности. Не надо задавать целевой функции поступление средств, потому что не в этом на самом деле цель приватизации.

Ее цель - повышение эффективности тех производств, которые мы продаем. И в этом смысле я бы, честно говоря, продавал их даже за один рубль, если бы иностранный инвестор привносил с собой технологии и свою менеджерскую управленческую культуру. Но, к сожалению, у нас система выстроена таким образом, что набор стимулов, который есть у чиновников, не соответствует требованиям времени.

Не дай бог они продадут дешево - к ним придет департамент финансовых расследований КГК и, может, даже с наручниками. До тех пор пока существует такая система стимулов, когда идет планирование от стоимости, насколько дорого ты продал, вместо того чтобы смотреть, насколько эффективно потом стало работать предприятие, мы будем иметь такую ситуацию. Мы как собака на сене сидим и говорим, что дешево продавать не будем, а фокус то в чем: эти пять предприятий, о которых я говорил, моложе становиться не будут. Со временем это будет стоить еще дешевле, а мы будем делать вид, что это стоит докризисных денег.

Поэтому, с моей точки зрения, надо просто менять установку: вместо того чтобы рассматривать приватизацию как источник поступления средств, рассматривать ее как способ повышения эффективности структуры экономики, как инструмент структурной перестройки. И тогда, может быть, поменяв структуру стимулов и параметры, по которым будет оцениваться эффективность работы чиновников за это отвечающих, что-то будет. Потому что в настоящий момент они поступают максимально безопасно, боясь, что потом к ним придут и скажут, что ты продешевил и соответственно отправляйся в тюрьму.