Из старого

На модерации Отложенный

 

ТЫГДЫМСКИЙ  КОНЬ

Ненаучно-фантастический роман.

 

Злой волшебник Нахрок жил, как и положено волшебнику, в башне. Прилагательное «злой» относилось скорее к свойствам характера, чем к специализации волшебника. Он по натуре был мизантроп. Если соседи волшебника не пополняли численность лягушек в окрестных болотах, то это происходило не по причине умения Нахрока прощать людские ошибки, промахи и прочие недостатки человеческой натуры, но исключительно в силу присущей ему от природы лени. Что касается башни, то она была, в некотором роде, не совсем классической башней волшебника. Собственно говоря, башня представляла собой заброшенную водонапорную башню, сложенную в стародавние времена из красного кирпича. Говорили, что водокачка была построена ещё до революции. Волшебник с помощью известных всем заклинаний, именуемых деньги и наёмная рабочая сила, превратил старинное гидротехническое сооружение в достаточно комфортабельное жильё, соответствующее его статусу. Учитывая скупость Нахрока, денег на ремонт ушло весьма немного, зато скандалов, торгов и кидалова было, хоть отбавляй. Подрядчики даже собирались побить волшебника, но решили не рисковать здоровьем и привычным обликом.

 Башня Нахрока располагалась в деревне с незамысловатым названием Моордорф. До губернского города Скобинска от неё было примерно пятнадцать вёрст. Достаточно далеко, чтобы волшебника не беспокоили ненужные посетители, и в то же время достаточно близко, чтобы самому без особых проблем выехать в город. Скобинск издревле стоял на Западной границе Шалоболосской империи. Когда-то это был оживлённый торговый центр на перекрёстке дорог, но со временем он оказался в стороне от вновь проложенных путей сообщения и, к моменту описываемых событий, мало кого интересовал. Что и требовалось волшебнику. В бурной юности он немало пожил как в мегаполисах, так и в совершенно глухих деревушках, в конечном итоге придя к выводу, что наилучшим местом для жительства будет большая деревня неподалёку от небольшого губернского города. Местный староста с согласия сельской общины охотно продал сумасшедшему, по его мнению, волшебнику обременительную для деревни недвижимость. После того, как водоснабжение Моордорфа было подключено к  артезианской скважине, от  башни всё равно не было никакого проку. Моордорфцы, давая согласие приобретателю, надеялись, что ставший их односельчанином волшебник начнёт посылать дождь на поля и прогонять колорадского жука с картошки. Разумеется, наивные сельчане были самым жестоким образом обмануты в своих ожиданиях. Дожди шли, или, что бывало гораздо чаще, не шли вовсе, тогда, когда им  вздумается, а жуки процветали так, что за много шагов от картофельных полей был слышен хруст уничтожаемых ими листьев и стеблей. Волшебнику же не было до всего этого абсолютно никакого дела. Он, к удивлению местных жителей, не ходил ни на какую работу и проводил большую часть времени в своей башне, занятый непонятно чем. Примерно раз в месяц Нахрок выбирался в Скобинск, где получал небольшую пенсию и загадочные  выплаты за давнее участие в неких боевых действиях. Когда, где и на чьей стороне воевал Нахрок, так и осталось невыясненным.

Посещавших его первое время наивных ходоков злой волшебник прогонял немилосердно. Ещё меньше везло тем, кто добивался аудиенции. Как правило, это были молодые и достаточно привлекательные внешне женщины (при этом наивно верящие в волшебство и всё прочее, с ним связанное). Из башни они выбегали очень быстро и с возмущёнными криками, вопя что-то о непристойных домогательствах «этого козла» и клянясь, что ноги их больше не будет в его паршивой деревушке.

Жители Моордорфа, предприняв несколько неудачных попыток наладить взаимовыгодное сотрудничество со своим соседом, в конечном итоге решили, что он из тех, на кого где сядешь, там и слезешь, плюнули и почти перестали обращать внимание как на саму башню, так и на её обитателя. На вопросы редких приезжих они с тех пор туманно отвечали, что де живёт, мол, в башне некий приезжий дачник, не то из Шалаболосово, не то ещё откуда-то, и пусть, мол, себе живёт, нам от него ни тепло, ни холодно. Приезжие удивлённо поглядывали на мрачную старую водокачку и, покидая Моордорф, ещё долго недоумённо пожимали плечами и оглядывались на жуткое строение.

Из дома волшебник выходил редко, но когда всё же направлялся в местную лавку за продуктами, а что делать, волшебники тоже хотят кушать, то поражал народ нетрадиционными для его профессии одеждами. Он предпочитал носить джинсы с кроссовками, а так же куртки и жилеты серой камуфлированной расцветки. Вместо традиционной остроконечной шляпы с руническими письменами Нахрок носил зелёную кепку с длинным козырьком и маленькой золотистой пряжкой надо лбом. Покупки волшебник  складывал в неизменную болоньевую сумку красного цвета в синюю клетку, и величественно удалялся в своё обиталище. Обитая чёрным кожзаменителем, железная дверь с лязгом захлопывалась за его спиной, являя миру табличку: «Не входить, злой волшебник». Ниже шариковой ручкой прямо по дерматину мелким почерком было приписано: «Магия действует без предупреждения. Лиц, превращённых в жаб, обратно не расколдовываю».

Чем занимался волшебник у себя в башне, оставалось для большинства жителей Моордорфа полной загадкой. Скорее всего, Нахрок курил или проводил таинственные магические опыты, потому что из окна его кабинета под крышей башни часто клубами валил дым, обладающий своеобразным цветом и запахом. Судя по изредка раздающемуся из тех же окон идиотскому смеху, табак в папиросах волшебника не всегда был обычным. Но не исключено, что волшебник просто топил печь-буржуйку или камин волшебными дровами, читая при этом смешные книжки или смотря комедии по телевизору. О том, что он с тем же успехом мог выпускать дым, общаясь с потусторонними силами или существами из демонических измерений, люди предпочитали не думать. Они просто однажды пожаловались на волшебника участковому инспектору милиции.

Хмурый Нахрок встретил стража порядка на пороге, в башню не пустил и имел с участковым примерно такой диалог:

- Чем обязан визиту родной милиции?

- Нахрок Леопольдович, тут соседи жалуются, что у вас из башни часто тряпками палёными пахнет, и смех идиотский раздаётся. Вы чем там  у себя занимаетесь?

- Да так, начальник, ничем особенным. Сижу, смеюсь, тряпки жгу. Что, разве нельзя?

- Нет, ничего, дома у себя ладно уж…  Только соседи вот… Пожарная безопасность, опять же…

- А не пошли бы они куда подальше, соседи! У меня огнетушитель имеется. Я, можно сказать, в частном доме обитаю, беспорядки не нарушаю и водку не пьянствую. Особенно после одиннадцати, то есть после двадцати трёх. Может, пройдёте, посмотрите? (Проход, однако, не освободил).

- Нет, нет! Я уж в другой раз… Дел, знаете ли, много. Служба.

- Ну-ну, иди. Сам служил, знаю. Заходи, если что.

Смущённый лейтенант милиции, не рискуя ступить в логово злого волшебника, торопливо ретировался. В конце концов, ни в чём незаконном Нахрок замечен не был, а рисковать и превращаться в жабу милиционеру совершенно не хотелось. Служба у него, конечно, не сахар, но лучше уж заниматься мелкими кражами, деревенскими хулиганами и соседскими склоками, чем круглый год прыгать по болоту и есть одних комаров.

Местному почтальону, напротив, волшебник хлопот почти не доставлял. Нахрок не получал и не отправлял корреспонденции, а за журналом «Магический вестник» лично ездил на городскую почту. Он считал, что такие издания не должны попадать в руки посторонним. Почтальон, впрочем, подозревал, что волшебник в виде хобби занимается рассылкой пресловутых «писем счастья», но не был в этом уверен за отсутствием прямых улик. Не исключено, что письма отсылались исключительно электронной почтой.

Летом подходы к башне зарастали лебедой и крапивой, в которой волшебник с помощью обычной и не слишком острой косы, проделывал хитрые лабиринты тропинок. Зимой, когда снег заваливал многоэтажные дома деревни  вплоть до второго этажа, Нахрок предпочитал спускаться на землю прямо из окна, того, которое пониже, нацепив на ноги снегоступы. Он так поступал, чтобы не убирать снег от дверей.

Жизнь его была простой и не требовала почти никаких усилий. Так бы и смог злой волшебник прожить до глубокой старости в тишине и покое, если бы не случилось с ним одно удивительное  и, чего уж там, почти невероятное  происшествие.

 

 

Сэр Эндрю Курвин был младшим принцем королевского дома Ампера. Династия Вудпекеров вот уже не первый век правила этим маленьким, но гордым государством с большими амбициями. Геральдическая птица с длинным и твёрдым клювом украшала фамильный герб, щит, доспехи, автомобиль, столовые приборы и нижнее бельё принца. Сэр Курвин был худ, угрюм, белобрыс и бестолков. В одежде он предпочитал модный в Ампере строгий старомодно-средневековый стиль и тёмные тона. В своё время он чего-то там  окончил, какое-то очень престижное и очень заграничное учебное заведение, причём едва ли не с отличием. Говорят, это была церковно-приходская школа. Так что принц считался весьма образованным человеком. Словом, он был бы идеальным наследником Амперского престола, если бы не ещё восемь его  братьев и сестёр, а так же старый король, который если пока не стал бессмертным, то твёрдо решил превратиться в такового в ближайшем будущем. Во всяком случае, яд не причинял ему ни малейшего вреда, а на более решительные меры наследники и иные претенденты на престол пока ещё не решались. Излишнюю энергию они тратили преимущественно на ссоры, интриги, мелкие свары и безуспешные заговоры.

Фамильный талант к регенерации не позволял кому-либо из заговорщиков  одержать верх над соперниками раз и навсегда. Какой смысл тратить силы и калечить противника, если он через некоторое время отрастит новые волосы, зубы, глаза или конечности? Убить кого-либо из Вудпекеров было так же трудно, как таракана или крысу. Поговаривали, что далёкий предок королевской семьи, настолько далёкий, что считался скорее эволюционным, чем генеалогическим, не то сам был ящерицей, не то согрешил с ней.  История была тёмная и запутанная, из разряда тех, о которых в порядочных домах все знают, но предпочитают без крайней нужды не вспоминать.

Король относился к детишкам как к неизбежной обузе, и, в меру своих сил, старался их не замечать. Для этого требовался талант, поскольку самому  младшенькому из них, Эндрю Вудпекеру, минуло уже двадцать три года. Он, как и остальные его братья-сёстры, иногда пытался заявить о себе. Королева (Как, ещё и королева?) была более внимательна к своим отпрыскам. Хотя она, подобно королю,  предпочитала как можно меньше общаться с любимыми чадами, иногда  всё же посылала им на день рождения какой-нибудь приятный и полезный сувенир вроде одноразовой зажигалки, запонок, зажима для галстука, баночки варенья, средства от блох, давилки для чеснока или губозакатывательной машинки. Последняя была наиболее популярна в качестве подарка. Поскольку детей было много, подарки им отправлялись произвольно, раз в год каждому. При этом королева нимало не интересовалась истинным днём рождения, возрастом или полом одариваемого чада. Поэтому, например,  принцесса Филона на восемнадцатилетние получила игру-конструктор «Собери машинку», а принцу Курвину на пятилетие достался консервный нож с электрическим приводом, дополнительными функциями и встроенной памятью.

Предоставленный сам себе, юный принц сидел тише воды, ниже травы, не лез в политику и старался не ссориться со своими братьями, сёстрами и родителями. Зато все они очень охотно искали ссоры с ним и друг с другом. Чтобы сохранить жизнь,  здоровье и нормальный рассудок, Курвин старался держаться от родственников подальше и питаться только проверенной пищей, желательно из жестяных банок, лучше всего иностранного производства.

В свободное время, а таковым оно у него было почти всё, Курвин мастерил очень эффективные мышеловки, табакерки с выпрыгивающими чёртиками, сувенирные арбалеты и музыкальные шкатулки. Они прекрасно продавались на столичном рынке и в специализированных магазинах Ампера. Может быть, принц и не был светочем разума, но от нечего делать он полюбил пружины и действительно хорошо разбирался в механике. Если бы он не был кандидатом в наследники престола, то обязательно занялся бы автосервисом. Однако, в силу занимаемого в обществе положения, основным его занятием была скука, которую принц, подобно другим своим родственникам, иногда разгонял, путешествуя по отражениям.

Согласно изысканиям Железного Роджера, почти все миры многомерной вселенной являются отражениями Ампера. Есть некоторые исключения, но об этом – позже. Представители династии Вудпекеров обладали редким даром проникать в эти самые отражения. Методика была предельно простой. Принц, принцесса или иная коронованная особа садились в транспортное средство и перемещались в пространстве. В дело годилось всё: от детских санок до самолёта «Боинг 747», если, конечно, кто-то был настолько глуп, чтобы доверить управление воздушным лайнером человеку по фамилии Вудпекер. В процессе перемещения аппарат, в котором двигался путешественник, начинал претерпевать некоторые изменения, выражающиеся в основном в метаморфозах верёвочек, рычагов, рулевых колёс, штурвалов и прочих органов управления. Когда они принимали совсем уж невообразимую и неудобную форму, принц или принцесса говорили: «Ну, всё, приехали», и выходили из своего средства передвижения уже в совершенно ином мире. Как правило, путешественник сам не знал, в какое из отражений его занесло, а главное – зачем он там нужен. Особой популярностью пользовались миры с тёплым и сухим климатом (наследие эволюционного предка?), а так же те, где можно было чем-нибудь поживиться, желательно на халяву. Увы, это удавалось редко, и счастливчик, вернувшись домой, тщательно прятался от завистливых родственников. Стоило сообщить им координаты хорошего места, и оно, как по волшебству, сразу переставало быть хорошим, становясь похожим на помесь проходного двора и третьесортного курорта.

Проникая в отражения, принцы и принцессы искали в основном способ напакостить родственникам: узнать новый яд; рецепт взрывчатки, которая может сработать в сыром климате Ампера, где даже порох толком не взрывался; или пройти курс диверсионно-разведывательной подготовки. Ну и, разумеется, на отражениях можно было найти аборигенов, настолько глупых, чтобы записаться добровольцами в армию очередного принца-авантюриста и воевать с другими подобными им идиотами за чужие амбиции. Ещё в иных мирах можно было скрыться от тех родственников, которые на данный момент активно искали очередную жертву со злобной улыбкой на устах и колюще-режущими предметами в руках.

Почему для таких не слишком благородных целей Вудпекерам были нужны отражения, оставалось загадкой, ведь для их разбойничьей деятельности и в родном мире вполне хватало как места, так и средств. Излишней же любознательностью никто из амперцев никогда не отличался.

Вторым после отражений развлечением Вудпекеров были карты. Не подумайте, что скучные географические или обычные игральные. Карты Таро их тоже не интересовали. Особые карты с портретами членов королевского семейства в свободное время охотно малевал и за умеренную плату продавал всем желающим придворный художник и, по совместительству, местный шарлатан и мастер на все руки Дворник. Такая у него была фамилия. Звали его Конрадом. Он обладал несомненным талантом живописца и предпочитал изображать на картах принцесс, за что не раз был ими же бит. Кому же приятно видеть себя изображённой для всеобщего обозрения в неприукрашенном виде, и с минимумом одежды на теле? Однако у мужской части королевской семьи такие карты, напротив,  пользовались большим спросом и даже служили своеобразным средством связи. Во всяком случае, если вашему портрету на карте производства Дворника показывали язык, он, при желании, мог сделать в ответ то же самое, а то и что похуже, причём без вашего ведома. К тому же, с помощью волшебных карт можно было хорошо экономить на оплате мобильной связи и бесплатно звонить домой с любых отражений.

Сколько лет было Дворнику, никто не знал. Но их точно было очень много. Поговаривали, что именно он основал Ампер, когда от нечего делать сожительствовал с самкой единорога. Спустя весьма долгое время, наплодив (понятно от кого) кучу потомства, утомлённая и преждевременно состарившаяся зверушка сбежала от бодрого старичка в заколдованный лес. Дворник, которому уже не было никакого дела ни до бывшей четвероногой подруги, ни до кишащих вокруг двуногих чад и домочадцев,  неизвестно зачем обуздал хаос, построил Лабиринт, королевский дворец и самогонный аппарат. Искать новую подругу жизни он не стал. Конрад отошёл от дел и занялся изобразительным искусством. Иногда, в свободное время, он давал наставления молодым принцам и принцессам, палкой отгоняя их от самогонного аппарата и недорисованных колод карт. Звучавшая из уст свободного художника ругань навсегда откладывалась в умах юношества и служила им надёжным подспорьем на жизненном пути. 

Принц Курвин считал Дворника своим учителем и не верил ходившим о нём грязным слухам. Он сам их распространял, поскольку был недоволен своим портретом на шестёрке пик, хотя и был изображён там в пижаме.

 

 

Инопланетяне имеют свойство садиться на землю в той стране или, на худой конец, части света, в которой обитает автор фантастического произведения. Добрые они будут по отношению к аборигенам, злые или полностью индифферентные, зависит от воли автора и общего замысла книги. Но иногда правила не соблюдаются.

Летающая тарелка, неизящной дугой прочертившая вечернее небо, приземлилась  на окраине Моордорфа. Летательный аппарат спустился на поверхность планеты сам по себе, не подчиняясь ничьей воле, в том числе и воле своего экипажа, в составе которого, как выяснилось позже, было два гуманоида. Честно говоря, тарелка попросту шлёпнулась в кусты, надсадно воя двигателем, дёргая двумя вёслами, напоминающими большие столовые ложки, и выпуская непонятно откуда клубы чёрного паровозного дыма. Солнце отразилось в белых глазированных бортах, украшенных золотым ободком. Больше всего звёздный корабль был похож на суповую тарелку, накрытую второй тарелкой, размером поменьше. Венчал конструкцию непрозрачный купол, очень напоминающий перевёрнутую пиалу.

Некоторые из моордорфцев, те, которые, не имеют постоянной работы и, принципиально не желают её искать, промышляя то тут, то там, то тем, то этим, глядя на её полёт, в предвкушении добычи достали топоры и ножовки по металлу. Нечасто неподалёку от их дома падали тонны авиационного дюраля и нержавеющей стали, лом которых всегда можно было сбыть по хорошей цене. Разве что несколько лет назад, когда в дальнее болото рухнул имперский учебный истребитель. Выручки от его сдачи в лом должно было хватить и на выпивку и на опохмелку в течение многих дней. И хватило бы, если бы не бдительные вояки, которые сразу же после аварии собрали почти все ещё тёплые обломки своего самолёта. По слухам, они вместе со спасшимся экипажем сами их пропили, обмывая это самое спасение. Но тарелка явно не принадлежала к числу летательных аппаратов ВВС империи. Иногда боги добры к людям…

Пока туземцы, не веря своему счастью, собирали инструмент, внутри тарелки свалившейся на деревню как снег на голову, через приоткрывшийся на верху «пиалы» люк послышалась возня и звуки непонятной речи, которые и без перевода любой желающий мог понять как аналог местных ругательств, разве что высказанных не столь энергично. Крышка люка, имевшая вид плоского блина, со скрипом начала вращаться, а потом с шипением откинулась в сторону. Кошки, уже успевшие облюбовать тёплые борта летательного аппарата, оскорблённые в своих лучших чувствах, порскнули в разные стороны, скрипя когтями по фаянсу обшивки, топорща шерсть и злобно блестя зелёными глазами с узкими полосками зрачков.

Из образовавшегося отверстия люка появился гуманоид. Хотя, почему гуманоид? Внешне, не считая некоторой экстравагантности в одежде и синего цвета кожи, существо выглядело точь в точь как белый человек лет двадцати пяти. Выбравшись на донце верхней тарелки, пришелец выпрямился и огляделся. И тогда стало совершенно ясно, что к маленьким зелёным человечкам он имеет такое же отношение, как жаба к парнокопытным. Зато, инопланетный гость явно имел  отношение к синим человечкам, ростом чуть выше среднего. Даже опытный уфолог, глядя на него, встал бы в тупик. Определить, откуда прибыло такое чудо, не представлялось возможным. Ещё бы! Наряд пилота летающей тарелки состоял из меховых плавок и хитросплетения кожаных ремней на груди и животе, к которым в районе пояса была приторочена массивная деревянная кобура с древним пистолетом систему «Маузер». Всё это великолепие дополнялось высокими ботфортами со шпорами и гусарским ментиком алого цвета, небрежно висевшим на левом плече. На руках были натянуты краги с огромными раструбами. На низко опущенном солдатском ремне, нацепленном поверх тонких ремней сбруи, висел каменный топор в меховых ножнах. Голову венчала стетсоновская шляпа, украшенная  явно искусственными иглами дикобраза.

Следует заметить, что в действительности кожа пришельца имела не столько синий, сколько голубой цвет. Но, поскольку словосочетание «голубой инопланетянин» обязательно вызовет у читателя нездоровые мысли о половой  ориентации пришельца (которая у него, кстати, была до безобразия  традиционной), синий человек, назовём его хотя бы так во-избежании недоразумений, опустился на пятую точку опоры и, собираясь скользнуть по гладкому борту вниз, крикнул в люк:

- Вылезай, Талцетл Мстиславович, всё в порядке!

Внутри послышалась возня, и над краем люка возник белый яйцеобразный шлем с маленьким козырьком и бледно-синее лицо второго молодого человека под ним. Затем показались плечи, обтянутые оранжевой тканью. А потом и весь второй космический путешественник выбрался наружу и уселся на краю люка, опустив в него ноги. В таком положении он очень напоминал танкиста на броне, отдыхающего после трудного боя.

- Так что, Тускуб, это и есть Планета Земля, на которую мы так стремились? – Спросил он у своего спутника глухим голосом. Путешественники на вид были ровесниками, но тот, которого звали Талцетл, держался более солидно.

- Трудно сказать, - огляделся по сторонам его товарищ, - я ведь академиев не кончал. По-моему, похоже, но, чувствую,  не оно… Вроде всё то же, а что-то не то… Не та страна, однако, и  планета, похоже, тоже не та! Но контра тут явно водится! – Тускуб кивнул на внушительного вида водокачку, из окна которой выплывала в небо струйка зелёного дыма, и потянулся к своему пистолету.

- Ну, зачем же сразу контра? Может быть, в здании пролетарский клуб?

- Ага, держи карман шире, клуб! Я точно тебе говорю, нутром чую, помещик тут местный живёт. А крестьяне на него батрачат, кактусы разводят. Или репу. Или лохов. Или что тут у них разводят? Одни кусты кругом, и пахнет как-то нехорошо.

- Так уж и кактусы? – Талцетл Мстиславович оглядел густую зелень и недоверчиво понюхал воздух. Пахло действительно неважно. Так и  не заметив поблизости ни одного растения, хотя бы отдалённо напоминающего кактус, командир корабля перевёл разговор на другую тему:

- Скажи, что у нас с тарелкой?

- Думаю, ничего страшного. Клапана конвектора антигравитатора стучат, сопло  выхлопной трубы прохудилось, ну и так, по мелочи, разное.

- Мда, стоило только начать проводить диагностику… Сами починим?

- В общем-то, да. Но помощь всё же не помешает. Разведать, опять же, в какую жо…, то есть, местность, нас занесло.

- Ладно, пойдём, поищем людей. Судя по запаху, они здесь наверняка есть, и явно не голодают. Может быть, хоть кто-то из них настолько цивилизован, что не гадит в кустах...

Тускуб, всем видом изображая сомнение в наличии таковых жителей если на всей планете, то в данном населённом пункте наверняка, по наклонному борту ловко соскользнул на землю и с воплем ухватился за нагревшуюся при спуске часть тела, плохо прикрытую плавками. Пока он вопил и прыгал, второй инопланетянин старательно задраил люк и сунул ключ от навесного замка в карман брюк.  Спрыгнув с борта на небольшой пятачок не покрытой фекалиями травы, он, тщательно выбирая, куда поставить ногу, подошёл к своему спутнику. Одет Талцетл был не в пример скромнее Тускуба. Худощавую фигуру командира (и владельца) корабля, обтягивал оранжевый френч с накладными карманами, а на ногах были синего цвета галифе с красными лампасами и чёрные хромовые сапоги. Яйцеобразный шлем он уже снял и держал под мышкой.

Путешественники бегло и с одной точки осмотрели внешние повреждения и, не рискнув обойти свой корабль вокруг, вышли из зарослей на свет по узкой и извилистой тропинке. Талцетл Мстиславович, не оборачиваясь, щёлкнул брелком сигнализации. Услышал короткий писк, он удовлетворённо кивнул и, немного прихрамывая, направился вслед за Тускубом. Они рассчитывали пробраться к загадочной башне. Даже если в ней действительно жил помещик, он вполне мог оказаться цивилизованным человеком, хотя, судя по первому контакту со средой обитания туземцев, был большой шанс наткнуться на Дикого Барина. Когда шаги межпланетных путешественников стихли, на борт тарелки распрямившейся пружиной взлетела первая кошка и, развалившись на слегка наклонной блестящей поверхности, блаженно замурлыкала. Так хорошо ей не было ни на одном автомобильном капоте.

Увы, почти тут же бедную киску вспугнули несколько мужчин, вышедших к месту падения корабля с противоположной от тропинки стороны. Добытчиков цветных металлов и искателей дармовой выпивки ждало очередное разочарование. Тарелка, в отличие от местных летательных аппаратов, оказалась полностью керамической, да ещё и с фарфоровым колпаком в придачу. К счастью, металл, из которого были сделаны её руль и вёсла-ложки, был похож на алюминий. Сверхпрочный сплав, выдержавший межпланетный перелёт, сохраняющий прочность в вакууме и на поверхности звезды, был задуман инопланетными инженерами как неразрушимый. Он без ущерба мог пережить прямое попадание крупного метеорита и атомной бомбы, но не выдержал натиска ушлых обитателей Моордорфа. Плохо выбритые и разящие перегаром туземцы, с шутками и прибаутками подбежавшие к беспомощной тарелке, ежеминутно поминая некую мать, приступили к работе. Вообще-то, труд как таковой вызывал у них резкое отвращение, но сейчас люди горбатились не за жалкую зарплату. Они были полны творческого вдохновения и знали стоящую перед ними цель. Целебный бальзам, пусть пока ещё лишь воображаемый, уже лился в их пересохшие глотки.

Задача оказалась трудной. Похожий на алюминий металл ломаться упорно не хотел. Гнуться он тоже не желал. В ход пошли тупые ножовки по металлу, выщербленные зубила и отвратительно закреплённые на рукоятках молотки и топоры. Всего за полчаса старатели с помощью того, что они называли инструментами, сумели отделить черпала ложек от их черенков и, жалея что остальные части вёсел остались недосягаемыми, уволокли добычу для последующей реализации и  дележа. 

Нельзя сказать, что моордорфцы не пытались вскрыть купол тарелки. Пытались, и ещё как. Дед Пихто засветил в «пиалу» кирпичом. Кирпич раскололся на две неровные половинки. На глазури купола не появилось ни царапины. Кирпичную пыль унесло ветром. Гена Обозник дул на пальцы, разбитые молотком, отскочившим от зубила, которым он пытался вспороть обшивку из глазури. После многочисленных попыток, убедившись, что тарелка, в отличие от консервной банки, открываться не хочет, мужики решили повторить попытки позже, и  окончательно сосредоточились на доставшихся им трофеях. При делёжке не обошлось без споров и даже небольшой драки, но это не имеет отношения к нашей истории.

Читатель может спросить, поочему аборигены не пытались вступить в контакт с экипажем? Как же, не пытались, они пытались, и не раз. Но если на стук из тарелки никто не ответил и наружу не вышел, значит, она необитаема, разве не так?  Во всех цивилизованных мирах двери и люки принято открывать, когда в них стучат. А раз не открывают, да ещё и люк заперт на навесной замок, значит, аппарат необитаем. Если же он обитаем, то так им и надо, необщительным пришельцам, запертым внутри. В конце концов, НЛО не подводная лодка. Можно бы и открыть, когда люди просят.

 

 

Медленно распрямлялась помятая при падении летательного аппарата и истоптанная любителями металлолома трава. Кошки крутились вокруг в ожидании своего часа. Занять свои места им мешали несколько подростков, которые забрались в кусты попить пива и справить нужду. Или наоборот. Порядок действий в данном случае значения не имел.

Они нисколько не удивились, увидев покалеченный инопланетный корабль. В кустах вокруг Моордорфа можно было при желании найти и не такую гадость.  Спрятавшись за бортом тарелки от вечернего ветра и лениво переговариваясь, мальчишки выкурили по сигаретке и распили по бутылочке пива. Один из них от нечего делать поковырял глазурь в районе нижней кромки, где проходил золотой ободок, и с разочарованием отбросил бесполезный гвоздь. Другой, более практичный, извлёк из кармана баллончик с краской и вывел на борту сакраментальную фразу: «Здесь был Вася». Надпись имела успех. Баллончик пошёл по рукам. Вскоре тарелка была покрыта граффити как бетонный забор вдоль железной дороги в столичном городе. Качество исполнения, конечно,  оставляло желать лучшего, да и фантазия художников вращалась в строго определённом направлении. Картинки, изображавшие то, что у людей расположено ниже пояса и комментарии к ним из очень коротких нецензурных слов покрыли борта корабля так, как древние петроглифы покрывают карельские скалы. Прибывший из неведомой дали летательный аппарат мгновенно приобрёл местный колорит и выглядел теперь почти как родной.

После ухода подростков борта летающей тарелки снова оккупировали умеющие ждать своего часа кошки. Снизу все три опоры НЛО тщательно пометили собаки. Теперь аппарат окончательно слился с местностью, и казалось, будто он испокон веков лежал на окраине деревни.

 

 

Дворник, как уже говорилось, по совместительству с художественным творчеством проводил научные изыскания. Он давно жил бок обок с семейством Вудпекеров,  однако, не будучи их близким родственником, или, что будет вернее, тщательно скрывая своё родство с ними, ещё сохранил в себе остатки любопытства и интерес к окружающему миру. В перерывах между рисованием карт и обучением молодёжи, основным его занятием были опыты, сводившиеся к установлению того, какое количество алкоголя может выдержать человеческий организм  вообще и  лично его, Дворника, в частности, без ущерба для здоровья и рассудка. Разумеется, как настоящий учёный, самоотверженный  Дворник ставил эксперименты на самом себе. Вдоволь наэксперементировавшись,  он, подобно своим соседям и работодателям Вудпекерам, начинал путешествовать по отражениям, обходясь при этом вообще без каких либо транспортных средств. Он обходил невероятные миры с помощью одной силы мысли, плавающей в парах алкоголя. Несомненно, маршруты таких путешествий спланировать заранее было невозможно. Но что такое, по сути, эти самые отражения? Они, как Восток, дело тонкое. Здесь замешаны сложные топологические принципы организации материи, времени и пространства.

Как известно, всё начинается с точки – объекта нулевого измерения. У неё нет ни длины, ни ширины, ни высоты.  Точка – она и есть точка. Если протащить её по плоскости и зафиксировать траекторию, получится объект первого  измерения – прямая линия, отрезок. У неё нет ширины и высоты, но есть длина. Если линию сдвинуть перпендикулярно её единственному измерению, она превратится в объект двух измерений – плоскость, которая имеет длину и ширину. Но у неё нет высоты. Вытянутая вверх плоскость образует пространство. У него три измерения. Собственно, мы все живём в нём, в родном и знакомом пространстве трёх измерений. Как можно тем же методом перпендикуляра преобразовать трёхмерное пространство в нечто иное, представить очень трудно. Зато можно использовать метод применительно к классической трёхмерной фигуре – кубу и, проецируя его грани в пространство, получить гиперкуб, объект, проникающий в четвёртое измерение. Что оно такое, понять без предварительной подготовки почти невозможно, да и не требуется. Некоторые утверждают, что четвёртым измерением является время, однако такая предпосылка есть не что иное, как мелкое жульничество, вроде соединяющего пространство и время в одно целое армейского выражения: «копать будем от забора и до обеда». Четвёртое измерение, как и пятое, и шестое, и любое n-ное является всего лишь степенью организации пространственной структуры. Оно столь же реально и столь же нестабильно, как радиоактивный химический элемент.

В старом, добром и привычном пространстве трёх измерений, так же как и на плоскости, две параллельные прямые никогда не пересекаются. Пример из жизни? Рельсы одного железнодорожного пути не пересекаются. Во всяком случае, они не пересекаются здесь и сейчас, вплоть до горизонта. Но в перспективе прямые линии сходятся в одну точку и, не исключено, что там, за горизонтом, пересекаются и расходятся вновь. Здравый смысл подсказывает нам, что это не так, но в бесконечных просторах космоса здравый смысл сам, как понятие, не имеет смысла. Проложенные в бесконечность рельсы, или их идеальный образ, параллельные прямые, где-нибудь в невероятной дали вселенной непременно пересекутся. Но если это могут и делают объекты двух и трёх измерений, то почему бы ни сделать то же самое объектам четырёхмерным? Или пятимерным? Поскольку мы ничего об этом не знаем, то можем лишь вообразить себе, как два мира, пересекаясь в просторах вселенной, касаются друг друга своими гипергранями, лежащими по ту сторону от  привычных для их обитателей трёх измерений, и вновь расходятся, не причиняя ни малейшего ущерба друг другу. Миры скользят внутри поверхности вселенского пузыря, больше всего похожего на Бутылку Клейна. Населяющие их существа не замечают, что пересечение миров имело место в доступной для их восприятия  реальности. Соприкосновение происходит в метафизическом четвёртом измерении, и миры, ничего не замечая,  могут продолжать своё движение по параллельным орбитам, чтобы когда-нибудь  встретиться вновь. Ведь прямые, пересекаясь, продолжают существовать, а место их пересечения есть не что иное, как точка, нулевое измерение, в котором нет ни длины, ни ширины, ни высоты, ни времени, и никакие события не могут там произойти по определению.

Однако при пересечении путей параллельных миров населяющие их разумные существа всё же улавливают нечто смутно их беспокоящее и влияющее на ход каждой местной истории. Вот, к примеру, один подобный случай:

Летом 1703 года русский царь Пётр Первый, топнув ногой, обутой в заляпанный грязью ботфорт  в болотистую почву близ устья Невы, заявил что-то насчёт окна в Европу и угроз надменному соседу, после чего добавил:

- Здесь будет город заложён!

Всегда обретающийся подле царя Меньшиков не преминул льстиво подсказать:

- И назовём мы его - Шалаболосово!

Свита захихикала. Усы императора задёргались, сигнализируя о закипающем гневе. Пётр, наливающимися кровью глазами, посмотрел на фаворита и веско произнёс:

- Санкт-Петербург назовём мы град сей!

- Можно и Санкт-Петербург. – Пожал плечами ничуть не смутившийся Меньшиков, - тоже прикольно…

Потом царедворец не мог понять: отчего, откуда, с какого перепоя ему на язык попало столь нелепое и вздорное название для будущей столицы государства Российского?

Ответ прост - в тот момент, когда Меньшиков учинил свою пустую и глупую выходку, Земля пересеклась с одним из своих параллельных миров - планетой Твердь. Соприкосновение, разумеется, прошло никем незамеченным, как и тысячи аналогичных встреч.

В то же самое время планете Твердь шалоболосская царица и великая княжна Софья грузно сползла с облегчённо вздохнувшего коня, исподлобья оглядела унылую болотистую равнину, за которой тускло волновалось Балабасово море, и, обернувшись к свите в которой  выделила фаворита, князя Головницына заявила:

- Скучное тут место, и охота никакая. Зверя нет. Обидно. Столько места зря пропадает! Надо город, что ли, построить, чтобы люди жили и корабли плавали… Зря, что ли, с ворогами столько лет воевали? Решено! Будем строить город! И назовём его … - императрица сделала паузу. Миры соприкоснулись.

- Санкт-Петербург? – Удивлённо и совершенно против собственной воли произнёс фаворит, одновременно пытаясь понять, зачем он выдал столь неудобоваримое для царицы и опасное для него название.

Подбородки Софьи, безотказный индикатор закипающего гнева, задёргались. Она сердито посмотрела на придворного, взглядом давая понять, что этой ночью он будет спать с кем угодно, но отнюдь не с ней,  и отчеканила:

- Ты мне покойного братца Петра не напоминай! Город назовём в честь реки Шалы, у которой здесь устье, и Балабасова моря – Шалаболосово! – Императрица, подёрнув подол платья, топнула в болотистую почву заляпанным грязью ботфортом. Свита согласно закивала. Тут же пригнали мужиков, и город был немедленно основан. Вскоре он стал новой столицей новоявленной империи, которая, прежде чем получить такой статус, именовалась Шалоболосским царством.

Параллельные миры давно разошлись в разные стороны, и о непонятных и досадных оговорках государственных деятелей ни в одном из них никто не вспоминал. В пространстве трёх измерений планеты  продолжали движение по обычным орбитам вокруг своих светил, а в метафизическом пространстве четырёх измерений, траектории их перемещений  были хаотичны, загадочны и непостижимы трезвым разумом здравомыслящего человека…

В сущности, цель путешествий Вудпекеров по отражениям сводилась как раз к тому, чтобы приехать (приплыть, прилететь) хоть куда-нибудь и оказаться в неподходящее время в совершенно ненужном месте. А потом они ждали, когда тот мир, в котором существует Ампер, или тот, в котором они оказались, пересечётся с иным, не обязательно параллельны, то есть похожим на их планету, миром. Как ни странно, такие встречи происходят гораздо чаще и требуют энергии для перехода из мира в мир куда меньше, чем человек может себе вообразить. Этим свойством мироздания с лёгкой руки Дворника, открывшего им путь, активно пользовались все Вудпекеры.

Однажды, Дворник, перебрав контрабандного коньяка, привезённого якобы аж из Франшизы (а на самом деле - разбодяженого  заезжими шалоболосцами в ближайшем подвале из технического спирта и использованных чайных пакетиков), растёкся мыслью по древу, после чего, к большому своему удивлению, оказался в Шалоболосской Империи. Он никогда не бывал там ранее. Более того, за ненадобностью он лишь смутно подозревал о существовании такой страны на карте родной планеты, хотя Шалоболоссия  всегда находилось на своём месте, лишь иногда незначительно меняя очертания своих границ.

Сказать, что Дворник был в шоке от увиденного и пережитого на чужбине – значит не сказать ничего. Он вернулся в Ампер через два с половиной месяца, пешком(!), потрясённый, сбитый с толку и дрожащий от возбуждения как котёнок после первой встречи с собакой. Всех поразил тот факт, что путешественник впервые за долгие годы был совершенно трезв, хотя спиртным от него разило за версту, а из его кармана торчала бутылка гаолянового самогона, заткнутая пробкой из свёрнутой в тугую трубочку газеты.

Дворник не пошёл к королю. Он много дней отлёживался в своём домике, стоящем в дальнем углу дворцового парка, много пил и тщательно похмелялся, размышляя о невероятном путешествии по открытой им для себя стране. Он анализировал и сопоставлял факты. Плакал. Вспоминал самку единорога и её маму. Ругался матом. Иногда брился и ходил в туалет. Есть забывал. Только закусывал.

Примерно через месяц в результате раздумий и медитации придворному художнику открылась ВЕЛИКАЯ ИСТИНА. Она была простая и пугающая  своей простотой. И тогда Дворник побежал записываться на приём к королю Коврину.

 

 

В различных мирах населённой части вселенной гуманоиды, да и не только гуманоиды, путешествуют по родным просторам своих планет при помощи самых разнообразных механических устройств, волшебных аппаратов  и тягловых животных, преодолевая с их помощью не только банальное пространство, но и само время. Не обладающие фантазией топают на своих двоих или, в лучшем случае, если позволяют средства, скачут на лошадях. На ослах скакать не получается, но если маленького ишачка удастся сдвинуть с места, идти он может очень долго, причём совершенно без бензина.

Иные изобретатели мастерят хитрые механизмы из ценных пород дерева, часовых циферблатов и кварцевых рычагов и пронзают на них ткань времени, чтобы в конечном итоге, бесславно потолкавшись среди элонов и морлоков, сгинуть где-то на берегу постисторического океана.

Кое-кто  используют для передвижения динозавров, сапоги скороходы, джинов, ковры самолёты, драконов, боевые треножники, волшебника Черномора и философа Хому Брута. Есть настолько экзотические миры, что рыцари в них не довольствуются лошадьми или драконами. Они скачут на боевых моржах, что, вероятно, весьма неудобно, очень тряско и не слишком быстро. К тому же, совершенно очевидно, что если  морж нырнёт в родную стихию, его всаднику перед смертью, останется лишь гордиться тем, что он умер как настоящий рыцарь Тевтонского ордена.

В Шалоболосской империи хватало своих народных умельцев и изобретателей велосипедов и колёс к ним. К счастью, погоды в деле перевозок пассажиров и грузов они не делали. Двигатель внутреннего сгорания в самых разных своих модификациях, как и во всём мире, был здесь почти полным монополистом, и конкурентов у него в ближайшем будущем не намечалось. Однако, к большому сожалению Тыгдымского коня, лошадок как тягловую силу моторы так окончательно и не вытеснили.

Конь жил на острове, который, вопреки расхожему мнению, располагался не на море-океане, а на Скобинском озере неподалёку от устья реки Толокнянки. Назывался остров незамысловато – Шишкой, и был населён моряками, рыбаками, крестьянами и паломниками. Присутствие последних объяснялось тем, что на острове обитал Почти Святой Старец.

Отшельник был ветх годами и одеждой, зато светел взглядом, а о его уме и проницательности ходили легенды, ничем, кроме досужей болтовни, не подкреплённые. Звали старца Эфроном. Он целыми днями сидел в позе лотоса под развесистой  клюквой, которая росла сразу за местным храмом Бога Грома и Молнии Перкуна, и пил чай с самоваром. Иностранных туристов клюква и самовар приводили в полный восторг. Свои же недоумевали и не могли понять, зачем старик так мучается, грызя горячую медь старинного водогрейного агрегата. Ну а клюква… Бог с ней, с клюквой, пусть и размером с дерево. Может на острове климат такой благодатный, а может в земле там что-то нехорошее зарыто, которое излучает, а растения улавливают. Вот и прут вверх как на дрожжах. В наше время это запросто. Природа она такая, загадочная что ли, да и старец Почти Святой. Ему ещё не то можно себе позволить.

Официально отшельник числился настоятелем храма Перкуна, но, погружённый в постоянную медитацию, на выходе из которой его поджидали толпы зевак, ждущих Слова и Откровения, службы проводил крайне нерегулярно. Бог смотрел на такое пренебрежение служебными обязанностями  сквозь пальцы, а раз так, то и прихожанам и паломникам  и всем остальным было всё равно, потому что они шли не столько в храм, сколько непосредственно к Эфрону.

Отшельник, облачённый в треух, майку, ватник, солдатские брюки и кирзовые сапоги с портянками, в любую погоду (кроме дождливой и морозной, санитарный день – каждый третий вторник месяца) целыми днями постигал смысл мироздания и траектории движения мух. Борода его достигала земли и была бела как снег возле кочегарки. Такими же чистыми были мысли отшельника. Говорили, что он давно сподобился достичь просветления и мог бы погрузиться в нирвану, если бы его не отвлекали от больших дел суетные миряне. Старец был бескорыстен, советы давал даром, и даже предсказания делал совершенно бесплатно. Иной раз просто за красивые глаза. Причём, чем красивее глаза, тем точнее предсказание и полезнее совет. Но малую толику продуктов с паломников отшельник всё же брал. Даже Почти Святые Старцы, как и волшебники, время от времени хотят кушать. 

Ключница, которая жила при храме (и отшельнике), хотела кушать ещё и вкусно. Поверх маслица на хлебушке она привыкла видеть ещё и икорочку, и не местную щучью, а ту, которая покрупнее, чёрненькую, зернистую. Тётка она была бойкая, средних лет и звали её… Впрочем, какая разница, как её звали? Тем более что звать её и не надо было. Она сама приходила, когда видела, что с человека есть что поиметь. Именно такие приживалки обитают  возле святых подвижников, используя их дармовую духовную энергию в сугубо личных и, как правило, корыстных целях.

Ключница брала с паломников мзду. Немалую, но с самым ханжеским видом. И ведь давали! Ох, как ей давали! Добровольно и с песней ей давали. Если бы так давали мне, я бы не писал книжки. Я бы вообще не работал, и жил бы так, как вам и не снилось. Но, увы, я не состою ключником при храме Перкуна.

К чести ключницы стоит сказать, что часть ежемесячной дани она переводила на счёт старца Эфрона в одном из банков города Шалаболосово и его скобинского филиала. И пусть доля босса в её понимании была минимальной, к моменту нашего рассказа на счету отшельника, с учётом многолетних процентов, скопилась такая сумма денег, что он легко мог бы скупить весь остров Шишку, и ещё бы остались средства на то, чтобы доставить покупку на материк. Отчёт о вкладах в виде чековых книжек ключница клала в карман ватника, который старец носил не снимая. Знал ли Эфрон об этом - неизвестно, но в специальной будке за храмом, среди использованных газет и выдранных из журналов страниц листков из чековой книжки не наблюдалось.

Паломники валили на остров косяком. Они плыли на колёсном пароходе «Рассвет», курсировавшем от Скобонска до Шишки шесть раз в неделю, нанимали частные лодки и баркасы, плыли на собственных катерах, яхтах и резиновых лодках. Некоторых доморощенных «мореплавателей» потом вылавливали милиционеры или спасатели, а старец охотно отпевал попавших в шторм недотёп под строгим взглядом изображённого на фресках храма Перкуна. Особо верующие или очень грешные искатели мудрости и спасения рисковали добираться до острова вплавь. Зимой лёд озера трещал под ногами ищущих утешения и совета, скорбно бредущих на Шишку. И ломался от прыжков весёлых  просветлённых, вприпрыжку бегущих на материк. Отбоя от клиентов у вещего старца и его верной помощницы не было. Они приезжали из стольного града Шалаболосово, из городов и весей Шалоболосской империи и даже из Западных Королевств, хотя там была не совсем такая религия, и Грозный Бог Грома и Молнии назывался у них Перкунасом.

Выйдет, бывало, Эфрон из кельи, воскурит ароматную палочку в честь Бога Перкуна, щёлкнет колёсиком зажигалки, символизируя её искрой божью молнию, перемотает портянки, сядет под свою клюкву-мутант в позу лотоса и спросит:

- Что там, Стяжальна Хапуговна, шумят? Опять паломники пришли?

- Пришли, батюшка, - ответит ключница, - снова пришли, и в немалом количестве.

- Ну их к бесу, помедитировать не дадут. - Вздохнёт отшельник и добавит: - Ладно, запускай по одному, пусть терзают, мудилы грешные.

Ключница, нашаривая загребущими руками под передником объёмистый кошелёк, больше напоминающий хозяйственную сумку, кривила губы в постной улыбке и шла открывать храмовые ворота. Паломники, получив от Эфрона совет и утешение, а иногда, за особые грехи или назойливость, и зуботычину, считали своим долгом оставить в знак благодарности гроздь бананов, кулёк изюма, шоколадку, пакетик засахаренных орешков, горсть саранчи в меду, апельсины, конфеты и прочие подобные лакомства. И ещё толику денег давали в придачу. Ключница от таких угощений давно заработала бы кариес, однако золотые зубы, хоть и тянули рот тяжестью, ему, родимому, к счастью, не были подвержены.  А расплывшаяся фигура Стяжальну Хапуговну нисколько не тревожила. Она считала, что хорошего человека должно быть много. Паломникам она объясняла, что жуёт рандолью одни хлебные корки, а пухнет с голода от непрерывного поста, воздержания и праведной жизни. Излишек сластей она сбывала в собственной лавке на материке всё тем же паломникам, которые, приобретя товар, тут же везли деликатесы на остров. Круг замыкался. Деньги, как речной песок в излучине, оседали во вместительном кошельке ключницы.

На том же острове у одного крестьянина жил конь, которого все называли Тыгдымским.

Слава Перкунасу, вернулись к тому, с кого начали! Только при чём тут конь, пусть даже и Тыгдымский? За что ему такая честь? Немного терпения, сейчас всё прояснится.

Конь пасся неподалёку от храма и поневоле проникался религиозными идеями, щедро источаемыми ключницей. По мнению животного, её следовало бы называть жрицей. Сами понимаете, от какого слова. Через лужок, на котором пасся конь, проходила тропинка от причала к храму. Круглый год столичные, городские, иногородние и иноземные паломники, нагруженные сластями и вкусностями, видя коня (метр семьдесят пять в холке, гнедая масть и умильно-тупая лошадиная морда), который был для них полной экзотикой, приходили в восхищение и норовили угостить лошадку чем-нибудь эдаким, вкусненьким. Конь охотно жрал фрукты и сладости. А вот саранчой в меду брезговал. От постоянных угощений морда у него очень быстро стала шире плеч, а круп - значительно шире морды. Немногочисленным островным кобылам Тыгдымский конь при встречах объяснял, что такой упитанный потому, что в его роду были битюги, хотя смутно представлял себе, кто они такие и как должны выглядеть. Генеалогию свою конь знал не дальше матери,  которую помнил весьма туманно, а вспоминал ещё реже. Гораздо чаще конь вспоминал мать того крестьянина, который формально числился его хозяином и иногда настолько забывался, что заставлял коня работать. Паломники, в отличие от хозяина, кормили коня даром и ничего не требовали делать взамен. Разве что попозировать перед фотоаппаратом. Это, в отличие от той же пахоты, было совершенно необременительно. Конь ел всё, что незваные гости несли отшельнику, и доедал то, что им на обратном пути удавалось утаить от ключницы.

Вскоре Тыгдымский конь подсел на сладости как наркоман со стажем на иглу, и уже не мог спокойно жить без фиников и бананов. Без сладостей у него начиналась ломка. Между тем зимой поток паломников несколько ослабевал, и вкусности приходилось разбавлять пресными сеном и овсом. Тогда конь решил, что спасение голодающих должно быть делом копыт самих голодающих, и начал действовать.

Первая же встреченная им паломница с воем отбросила свою сумку и, несмотря на толщину стана и преклонные годы, пулей понеслась к пристани, сетуя по пути на свои грехи и одолевающих её бесов.  Конь задумчиво посмотрел вслед тётке выпуклым, как самолётный фонарь глазом, а потом сунул морду в трофейную сумку и принялся жевать апельсины и хрустеть сахаром.

Следующей жертвой коня стал мужчина. Он пытался оказать сопротивление, но не устоял против одной лошадиной силы и  позорно бежал с поля боя, бросив все свои пожитки. Ещё бы он их не бросил, если в лямки рюкзака намертво впились конские зубы! Когда стих скрип снега, конь принялся задумчиво изучать содержимое отбитого приза.

Так оно и пошло. Паломники, независимо от пола и возраста, видя несущиеся на них пятьсот килограмм живого веса с оскаленными зубами в палец длиной, бросали пожитки и спасались бегством. Конь быстренько потрошил их сумки и считал, что жизнь удалась. Он не ждал милостей от природы, он сам брал их у неё. Этические проблемы добычи пропитания его, как коня, не беспокоили совершенно. Он не имел о них ни малейшего понятия, как, впрочем, и многие люди.

Крестьянин Мирон устал от бесконечных жалоб на разбойничьи выходки коня. Он перевёл свою животину на другое пастбище, в противоположном конце острова. Это было бы ещё полбеды. Беда была в том, что хозяин стал коня не только навязывать длинной вожжой к вбитому в землю железному колу, но и стреноживать. Мириться с таким издевательством свободолюбивое животное не смогло. Конь начал мстить.  При пахоте он уже после второй борозды, а впряжённый в телегу – метров через сто, прямо в оглоблях по-собачьи садился на землю. Сдвинуть его с места не представлялось возможным. С равным успехом можно было понуждать к движению пресловутого упрямого ишака. Разве что с помощью грозди бананов или пригоршни фиников коня можно было убедить приступить к своим конским обязанностям. Увы, в данном краю империи такие продукты на деревьях не росли, а на провокации в виде подвешенной перед мордой морковки Тыгдымский конь не поддавался.

- От ведь клята кляча! – Подсчитывая убытки, восклицал Мирон Кузьмич под дружный смех односельчан. Конь косился на него лиловым глазом и если не чесал за ухом копытом задней ноги, то лишь потому, что мешала упряжь.   Терпение хозяина однажды лопнуло как перекачанная покрышка. Наняв большой баркас, он в базарный день пинками загнал на борт своего питомца и переправил  его на материк, где неожиданно почти сразу и очень выгодно продал некоей полнеющей девице, изъяснявшейся с иностранным акцентом.

Оглядев новую хозяйку с ног до головы, Тыгдымский конь фыркнул и решил, что на неё он точно работать не будет. Во всяком случае, физически.

 

 

Озеро Пельмень расположено возле города Новогоднего. Или наоборот, город Новогодний расположен на берегу озера Пельмень. Смотря откуда и куда  смотреть. Город стоит как раз в том месте, где из озера вытекает река Колдун. Почему Колдун? Потому что река толком не замерзает зимой, а летом ведёт себя непредсказуемо, то разливаясь и затопляя нижние кварталы города, то пересыхая до состояния мутного ручья, который курица в брод перейдёт. А ещё она течёт то туда, то обратно, сбивая с толку гидрографов. В старину в реку кидали местных колдунов и прочих смутьянов, что только закрепило в народе её название. Озеро Пельмень, в отличие от реки, было всегда тихое и спокойное. Если, конечно, на нём не разыгрывался шторм.

В тот день поздней весны погода стояла ясная. Было безветренно. На небе – ни облачка. Тем не менее, озеро внезапно забурлило. Потом на поверхности воды появилась рожа. Хотя, возможно, и лицо. Под водолазной маской любое лицо покажется рожей, особенно если у него глаза выпучены так, что прилипают к стеклу, а всклокочена мокрая борода занимает всё остальное пространство. Видение, подёргавшись с минуту на поверхности,  скрылось под волнами. Вода, побурлив ещё некоторое время, успокоилась и покрылась рябью. Испуганный одинокий рыбак, вспомнив про свои браконьерские неводы, суетливо осенил себя священным знаком и пробормотал: «Чур меня, чур меня от рыбнадзора и бесовской рыбинспекции». Завести лодочный мотор рыбак с перепугу не догадался. Бросив декоративную удочку, он схватился за вёсла и установил мировой рекорд скорости в одиночной гребле на баркасе. К сожалению, его спортивное достижение осталось незафиксированным, поскольку зрителей оно совершенно не интересовало.

Тыгдымский конь попросту не заметил рыбака, хотя он в тот момент проходил рядом с озером по просёлочной дороге. Конь следовал за своей новой хозяйкой. Его, как уже говорилось, не торгуясь и поэтому втридорога, приобрела иностранка, причём не какая-нибудь туристка, а самая настоящая заграничная фея. Ей же заметить скорость перемещения рыбака, очевидно, помешало её иностранное происхождение. Но, может быть, феи просто не обращают внимания на такие мелочи.

Нельзя сказать наверняка, что такое фея: профессия, склад характера или особый вид разумных сверхъестественных существ. Вот, говорят, у гномов нет женщин, и они рождаются в своих пещерах прямо из камней, сами по себе. Вроде как сталактиты и сталагмиты, или, допустим, почки на пресноводной гидре, которую все изучали в школе, но никто, в том числе, наверно, и авторы учебника, не видел живьём. В общем, растёт оно, это вздутие на ровном месте, растёт, растёт, а потом бах, и отрывается. И вот вам, пожалуйста, новая гидра или, в нашем случае, гном. Метод почкования. Почти то же самое можно было бы сказать и про фей. Они, вероятно, должны появляться из чего-то там сами по себе. Или существовать вечно, как ангелы. Феи, однако, не бессмертны. И они вряд ли способны поддерживать численность популяции, размножаясь общепринятым способом. У их племени, как у амазонок, почти начисто отсутствуют мужчины. Кое-где на страницах книг, в телевизионных программах и компьютерных играх изредка мелькают некие феи мужского пола (именительный падеж, единственное число, мужской род – фей), но для поддержания жизнеспособности целого вида сказочных существ их число ничтожно мало. Учитывая количество фей-женщин, любой самый крутой фей-мачо быстро протянул бы ноги от непосильной  нагрузки и бесконечных стрессов по причине женских ссор за место в очереди. Остаётся прийти к единственно правильному выводу: фея – это профессия. Причём не совсем сверхъестественная, и уж ни в коем случае не шалоболосская. Собственных фей в Империи отродясь не водилось. Были колдуньи, волшебницы, Бабы-Яги, Василисы Премудрые, панночки и даже кикиморы. Всякие разные были сказочные существа женского пола, а вот собственных, доморощенных фей, как и девятихвостых лис, увы, не наблюдалось. Приходилось довольствоваться заграничными. И то лишь после того, как триста лет назад императрица Софья Первая, по прозвищу Болотная, построив город в устье реки Шалы, распахнула форточку в Западные Королевства. Через неё иноземные сказочные существа понемногу стали просачиваться в пределы Империи.

Разумеется, никаких собственных крылышек у заграничной феи за плечами не было и летать она не умела. Даже на метле. Зато на спине к её модерновому и очень смело декольтированному платью крепилась пара кисейных оборок, долженствующих имитировать это летательное приспособление.  Голову феи венчала высокая и несколько старомодная остроконечная шляпка  с зачаточными полями и короткой вуалью. Костюм был выдержан в светло-фиолетовых тонах. Фея ехала в наёмной телеге, очень медленной и неудобной. Телегой правил небритый абориген, уже успевший на полученный от пассажирки гонорар выпить воскресную чарку. И не одну. Поэтому лично его успехи рыбака в гребле абсолютно не интересовали. Его уже вообще ничего не интересовало, кроме крупа его лошадки. По нему он определял, что всё ещё находится на телеге. Однако после очередного глотка из заветной фляжки, возница с удивлением обнаружил, что телегу тянет уже пара лошадей.

Тыгдымский конь, привязанный за уздечку к задку телеги, трусил следом, с интересом разглядывая тот же круп всё той же лошадки. Только с иным, чем возница, интересом.

Фея с гордостью смотрела на коня и с осуждением на своего водителя кобылы. У них за границей было не принято напиваться с утра. Но что взять с шалоболосских варваров?

Вообще-то, у феи была машина. Почему же она тряслась на телеге, терпя такие неудобства? А вы сами попробуйте привязать коня к машине и сопроводить его к себе домой за полсотни вёрст. Брать же внаём трейлер под перевозку коня для экономной феи показалось слишком дорогим удовольствием. Собственно говоря, конь понадобился ей для работы. Что же она, хлебопашеством решила заняться? Покупала бы сразу трактор. Нет, не как тягловое животное нужен был ей конь. Всё гораздо сложнее. Вернёмся лет на пять назад.

 

 

Представьте себе небольшой городок в одном из Западных Королевств.  Королевство, кстати, имело статус Великой Державы. Представили? Вот и отлично. Чистенькие улочки. По трубам, проложенным под мостовыми, аккуратно текут дерьмо и прочие нечистоты. Не вьются весело над ними, как бывало над средневековыми сточными канавами, толстые мухи. Не слышатся вопли с ратушной площади, потому что давно никого не секут за мелкую провинность и не привязывают к позорному столбу. Никто не корчится возле него под градом тухлых овощей на главной площади городка. Давно миновало славное время Тёмных Веков. Позорный столб теперь рассматривают туристы. Всюду культура. Чистенько всё, аккуратненько и стерильно. Идиллия, в общем. Опять же, профсоюзы, корпорации, самоуправление, права человека, свобода, сознательность и высокая гражданская ответственность. Дома эти гуманитарные ценности насаждаются преимущественно штрафами. За границей используются более радикальные средства, от стрелкового оружия до ковровых бомбардировок. Цивилизация, одним словом, в отличие от дремучего шалоболосского варварства, где даже пытать, как следует, не умеют, за рубеж на танках не ездят и за права человека не борются.

На окраине городка стоит маленький домик, комнат на пять. В спальне на втором этаже над книжкой про Золушку рыдает шестнадцатилетняя девушка, красивая, как все молоденькие девушки, хотя и явно склонная к полноте.

К девушке подошла старушка в чепце и ласково погладила по плечу:

- Жозефина, о чём ты так сильно плачешь?

- Тётушка, тётушка! Какая чудесная книга!

- Какая книга? – Близоруко сощурилась старушка.

- Вот эта, - размазала слёзы девушка, - про Золушку.

- Знаю, знаю, кино смотрела… Да, повезло девчонке. Бери пример. - Прозвучало назидательно.

- Ах, тётушка, вы не поняли! При чём тут Золушка? Вот её крёстная фея - это класс! Интересно, если бы Золушка не была её крестницей, во сколько бы ей обошлись услуги феи?

- Погоди, посчитаю. – Заинтересовавшаяся проблемой доходов феи старушка извлекла из кармана фартука калькулятор и бодро застучала клавишами, бормоча что-то вроде: «Трансмутация, аренда кареты, оплата услуг лакеев, платье, башмачки. Ювелир. Парикмахер». Через пару минут она подвела итог:

- Две тысячи восемьсот пятьдесят три гульдена восемьдесят четыре цента по нынешнему курсу, не считая налогов.

- Ого! - Присвистнула Жозефина.

- Да уж. – Удивлённо огласилась с ней тётушка. - Не кисло жила эта фея.

- Эх, мне бы так!

- Тебе ссудить две тысячи восемьсот пятьдесят четыре гульдена? – Насторожилась и подобрала тонкие губы хозяйка домика.

- Хорошо бы, но не стоит, – вздохнула Жозефина, представив, какой грабительский процент возьмёт тётушка за ссуду, и пояснила  свою мысль:

- Принцев мало. Золушек много. Если помогать каждой из них за две тысячи восемьсот пятьдесят четыре гульдена, то это будет, это будет… - в глазах её блеснул огонь, - Тётушка, я ведь стану богатой!

- Для начала надо стать феей. – Резонно заметила начавшая оправляться от потрясения тётушка.

- Вот об этом я и плачу.

- Да уж, проблема...

- Нет, тётушка, что ты! Никаких проблем. В Шаромыжном университете я выучусь на фею совершенно бесплатно.

- Так не бывает. – Ахнула тётушка, - да и название какое-то непонятное… Не внушает доверия.

- Бывает, - вздохнула Жозефина. - Я с ними уже созвонилась. Они действительно выучат меня бесплатно, ещё и стипендию дадут, из какого-то там Фонда Содействия. А что до названия университета... В общем, Феей мне придётся работать там, куда пошлют они.

- Кто они?

- Ну эти, из Фонда Содействия. Которые оплатят учёбу.

- А могут послать на…

- Что ты! – Испуганно воскликнула Жозефина, затыкая тётушке рот. - Всё совсем не так. Просто место, где я буду трудиться, мне определят только по выпуску, и я обязана буду безоговорочно туда отправиться.

- И ты…

- Да. Я уже подала заявление. Вступительные экзамены через неделю.

- Храни тебя Перкунас! А пансион там есть? - Осторожно спросила старушка.

- Да, тётушка.

- Тогда тебе обязательно надо поступить в этот университет...

 

 

Она поступила и прожила в кампусе, добросовестно посещая лекции и игнорируя почти все студенческие вечеринки, целых пять лет.

По выпуску стипендиатку Фонда Содействия Жозефину за отличную успеваемость и рвение в волшебных науках направили по распределению на пять лет в Шалоболосскую империю. Это была блестящая дипломатическая победа правителей Королевства. Раньше иностранцев вообще и фей в частности, в пределы Империи её власти пускали крайне неохотно и исключительно с условием, что они будут находиться под присмотром сотрудников Комитета Сыскного Приказа, сокращённо - КСП. Жозефина стала первой и единственной пока практикующей феей в огромной и дикой стране.

 

 

Она уже купила билеты и паковала в чемодан свои немногочисленные вещи, когда её по телефону пригласили на собеседование. Жозефина пришла. С ней говорил дяденька лет сорока пяти с очень незапоминающейся внешностью. Он вручил начинающей фее тайный диплом о производстве её в рыцари и выдал прилагающиеся к официальной бумаге плащ и кинжал. Радиопередатчик, шифры, пароли и явки должны были прислать позже через секретную закладку. Первоначально, для отвода глаз местной разведки, на Жозефину возлагалась задача просвещения туземцев и демонстрация превосходства западной волшебной школы над их дремучим колдовством. Затем, по возможности, она должна была начать сбор информации о военных объектах и вооружении шалоболосской армии. Фотографии и тактико-технические данные образцов вооружения дядя из Фонда Содействия обещал оплачивать отдельно.

Молодая фея, вдохновлённая такими перспективами, по прибытии на место назначения  рьяно взялась за дело. Дело, однако, не пошло с самого начала. Посёлок, в котором она купила домик и поселилась, располагался неподалёку от большой воинской части, что сулило блестящие перспективы в плане разведки. Однако никаких секретных военных объектов, кроме пьяных красноармейцев, Жозефина поблизости не обнаружила. Тогда она решила попытаться проникнуть на территорию гарнизона.

Для начала Жозефина направилась к официальному входу, оставив про запас зияющие в заборе многочисленные огромные дыры. Сквозь них не слон, динозавр мог пробежать, не целясь, и не промахнулся бы.

На контрольно-пропускном пункте два солдата, под наблюдением сержанта, играли в нарды. Они не только не спросили у Жозефины, кто она такая и что ей понадобилось на охраняемой территории, но и, занятые игрой, вовсе не обратили на неё внимания. Как шпионку, Жозефину это порадовало. Как женщину – нет. Зря, что ли, нарядилась в своё лучшее платье? Зато наряд по КПП тут же остановил попытавшегося пройти следом за феей милиционера, и сержант начал куда-то звонить по полевому телефону, нещадно крутя его рукоятку.

Фея прогулялась по плацу, с трудом отбилась от старослужащего солдата, предлагавшего ей осмотреть его койку в казарме, заглянула в пустующую между приёмами пищи столовую и без труда нашла штаб. Попасть внутрь ей не удалось. Дверь была заперта.  К какому роду войск относится воинская часть  установить тоже не удалось. Причём никто не делал из этого секрета. Просто никто ничего не знал. Даже вечно обо всём на свете осведомлённые бабушки возле поселкового магазина не смогли прояснить загадку военного объекта.

Когда Жозефина через неделю повторила проход через КПП, сержант оторвался от бесконечной игры, и кивнул ей как старой знакомой. Фея кивнула ему в ответ и, выйдя на плац, сделала несколько фотографий казарм и плаца воинской части. Ей никто не препятствовал. Более того, по её просьбе один очень любезный лейтенант сфотографировал девушку на фоне штаба и таблички с номером воинской части. А потом спросил, чем она занимается вечером. Узнав, что ничем, лейтенант очень обрадовался и попросил номер телефончика. Жозефина, забирая у офицера свой фотоаппарат, телефон охотно продиктовала. Две цифры в номере она, на всякий случай, переставила местами.

Флэшку с фотографиями фея через секретный почтовый ящик, устроенный в дупле дуба, переправила в Фонд Содействия, рассчитывая получить обещанное вознаграждение. В результате её оштрафовали. Руководители Фонда решили, что такие качественные снимки на реальном военном объекте сделать невозможно. А если возможно, то в объекте нет ничего секретного. Кроме штрафа кураторы ещё и в письменном виде отчитали бедную девушку за то, что она вместо службы занимается неизвестно чем и фотографируется на фоне старых бараков, даром переводя дорогую плёнку, и это несмотря на то, что Жозефина пользовалась цифровой камерой!

Окончательно добил фею звонок давешнего лейтенанта, прозвучавший ровно через три дня. Лейтенант назвался Фёдором и посетовал на девичью память Жозефины. А потом поблагодарил её за привалившее ему счастье. Оказалось что, пытаясь угадать номер телефона феи, он обзвонил несколько абонентов. Случайно нарвался на очень милую девушку, разговорился с ней и познакомился. Теперь они встречаются и в перспективе собираются пожениться. Рассказав о своих успехах, Фёдор дал отбой и больше фею не беспокоил.

Так прошли первые полгода самостоятельной практики Жозефины. Служба и личная жизнь, как видите, не заладились с самого начала. Радовало лишь то, что небольшие денежные переводы из Фонда Содействия приходили регулярно.

Обвыкшись в Шалоболосской Империи, фея решила, что незачем пахать на дядю. Шпионаж – это, конечно, хорошо и прибыльно, но сентиментальные давние мечты о судьбе бедной Золушки и выставленном ей после бала счёте до сих пор заставляли Жозефину действовать в давно выбранном направлении. В конце концов, учитывая размеры Империи и количество её населения, здесь должно быть столько Золушек, что построенный на них бизнес просто обязан был процветать.

Фея занялась воплощением в жизнь своей давней мечты. Большая часть дома была обращена в волшебную лабораторию. Опыты пошли полным ходом. С платьем проблем не возникло. Любая дерюга на некоторое, довольно продолжительное время, превращалась в бархат и парчу. Тыква легко обращалась каретой. А вот мыши становиться конями упорно отказывались. Так что реальный конь понадобился Жозефине для дальнейших экспериментов, как натурный образец. Но Тыгдымский конь об этом ещё не знал.

 

 

В тот день Нахроку не хотелось ничего. Даже в туалет не тянуло. Он лежал на тахте, обложившись подушками, и считал мелькавших в окне ворон. Наглые птицы давно облюбовали крышу башни, и недостатка в счётном материале, равно как и в побелке для стен, злой волшебник не испытывал. Попыхивая особым образом заряженным кальяном, под бурчание воды в его резервуаре, он  наблюдал за воронами, складывая их с помощью калькулятора, и с ностальгией вспоминал школьные годы, когда самым сложным вычислительным устройством в мире для него были счётные палочки в пластиковом стаканчике. Нахроку было грустно. Жизнь проходила, а что он сделал, кроме выхода на пенсию? Нет, сделано вообще-то немало. Есть что вспомнить. Только беда в том, что прежние друзья и бывшие сослуживцы до сих пор делают карьеру, занимаются бизнесом, женятся, разводятся, воюют, грабят, колдуют и проводят время за множеством других интересных и (или) прибыльных дел, а он вот добровольно отошёл от дел, поселился в этой дыре и наблюдает за воронами. Хотя, с другой стороны, лучше пусть он будет наблюдать за воронами,  чем  они за ним. Нет, надо сделать что-то такое, что-то эдакое, от чего люди придут в изумление и помрут от зависти, имя его прославится в веках, а банковский счёт значительно пополнится. И желательно бы проделать всё это без больших усилий. Конечно, так не бывает, но почему бы не помечтать… Однако, во-первых, никаких конкретных мыслей в голову не приходило, а во-вторых, делать что-либо было просто лень.

Нахрок, отложив кальян, перебрался за стол и начал раскладывать карточный пасьянс, которому много лет назад, ещё на военной службе, научил его один сослуживец. Он  творил с картами чудеса. В его руках они меняли масть, рисунок и количество очков, исчезали в никуда и возникали ниоткуда. Отчасти в этом была заслуга широких рукавов мундира и предварительной подготовки колоды, но были так же и ловкость рук, и подлинное искусство.  Нахрок даже с помощью магии не мог изобразить ничего подобного. Он помотал головой, отгоняя воспоминания, и сосредоточился на раскладке пасьянса. Ему говорили, что подобным образом, коротая время, карты, находясь  в заточении, раскладывала одна иноземная королева. Это было в средние века и иных развлечений у бедняжки попросту не было. Когда колода после многомесячных попыток, наконец-то, сложилась аккуратной стопочкой с одной картой сбоку, незадачливую узницу вывели из темницы. И тут же отправили на казнь. С тех пор решение пасьянса стало считаться предсказанием перемен в жизни того, кто его раскладывает.

Нахрок в очередной раз раскинул карты. Масть ложилась к масти и картинка к картинке. Злому волшебнику показалось, что валет червей подмигнул ему. Он зажмурился и потряс головой. Открыл глаза. Вылет был неподвижен.  Карты, зазмеившись по столу, сложились вдруг аккуратной стопочкой. Пасьянс сошёлся! Перемены были неизбежны. Странный звук, донёсшийся с улицы, заставил злого волшебника подойти к окну.

Такие вопли обычно издают люди, сбившиеся с пути в крапиве. Выругавшись в ответ, волшебник посмотрел вниз. В жгучих зелёных зарослях  трепыхалось нечто оранжевое с синим, вызывая у наблюдателя нехорошие ассоциации и острый приступ мизантропии. Согласно давно усвоенному правилу, волшебник действовал быстро и решительно. Думать при этом было противопоказано. Он рванул на себя ящик письменного стола, схватил изрядно запылившуюся и давно просроченную упаковку неких резиновых изделий, выдрал из обоймы одно из них и, торопливо срывая фольгу с тугого колечка из латекса, помчался к кухонному крану. Послышался шум воды, наполняющей стремительно раздувающуюся эластичную ёмкость.

 

 

Пришельцы, отчаянно ругаясь, кое-как выбрались из зарослей и, растирая открытые участки синей кожи, доковыляли до двери башни. С точки зрения злого волшебника, двое неизвестных  напоминали тараканов, подвергшихся обработке дихлофосом. Хуже, разумеется, пришлось Тускубу Алексеевичу, чей наряд был более открытым. «А не фиг выпендриваться»! – Подумал Нахрок и прицельно выпустил из рук колышущийся, как большая медуза, шар с водой. Не раз испытав на себе и заранее зная все его глупые  шутки, местные жители без особой нужды и близко не подходили к башне волшебника, а тут сразу два человека – такая удача!

Стремительно уменьшаясь в размерах, шар полетел вниз, сверкнув глянцевым боком в солнечных лучах.

Попадание было прямым. В голову! Талцетл Мстиславович охнул и осел на землю. Брызнула вода, и разлетелись рваные полоски тонкой резины.

«Цель поражена!» - Удовлетворённо отметил Нахрок.

Синий Тускуб Алексеевич, задрав вверх мокрое лицо, разразился гневной тирадой о том, что такие вещи может себе позволить только трус, боящийся показать свою мерзкую рожу. Он так же дал  понять невидимому недоброжелателю, что настоящий мужчина, сделав гадость, не станет прятаться. Пожав плечами, Нахрок, успевший  уже набрать воды в ведро, натянул на голову противогаз и, по пояс высунувшись на улицу, прогнусил в гофрированную трубку вслед исчезающей за окном очередной порции жидкости:

- Радуйся ещё, что облил чистой водой! – Он очень жалел, что у него в кухне канализация, а не ведро под рукомойником, грязное содержимое которого пришлось бы сейчас как нельзя кстати.

Дважды облитые инопланетяне, испуганно притихли. Они пытались сориентироваться в обстановке.

 

 

В паре сотен метров от них, возле заброшенного сарая местной сельхозартели, аборигены отмечали удачную сдачу в лом вёсел от летающей тарелки. Гена Обозник, пожевав воблы, разминая очередную сигарету, глубокомысленно заметил:

- Опять колдун бушует. Вон какие вопли из его башни!

- Может пытает кого? Или с бодуна орёт? – Предположил дед Пихто, под шумок хлебнув пива из Гениной бутылки.

- Да нет, он непьющий.

- Иди ты! – удивился Хрыч Говорлинский, третий их собутыльник. – Так не бывает, чтобы человек вообще не пил. Если не кодированный, конечно.

- Ха, где ты человека видел? – Изумился Обозник, - я ж тебе говорю, он колдун.

- А с виду ничего, на человека похож. Разве что одевается странно. Ну да он, может, в охране работает.

- Нигде он не работает. Да и хрен с ним, - подытожил, поднимаясь на ноги, дед Пихто. - Пока гроши есть, пошли ещё пива купим.

 

 

Мокрый Тускуб, поддерживая ещё не вполне пришедшего в себя  после травмы головы товарища, забарабанил кулаком в железную дверь. Кнопку электрического звонка он заметил, но не решился ею воспользоваться. Бывает ведь  так, что нажмёшь кнопочку, и тут же какая-нибудь подлянка выскочит. Кулаком оно как-то надёжнее.

Нахрок задумался: Если пришельцы проявляют такую настойчивость, то, наверно, имеют сообщить ему или что-то очень важное, или, напротив, совершенно ненужное. В любом случае надо было спуститься и узнать. Домофон волшебник не устанавливал не только из принципа, но и из экономии средств. Прыгнув на пожарный шест, торчавший из люка в полу, он скользнул вниз через все четыре этажа башни и мгновенно оказался в прихожей. Приоткрыв толстую как в бункере дверь (которую он в своё время из бункера и стащил) на ширину цепочки, волшебник оглядел мокрых синих посетителей, и присвистнул от удивлённого восхищения собственной меткостью и внешностью пришельцев:

- Мне ещё будут говорить, что напиться до синевы – фигуральное выражение!

Благодаря надетому Нахроком противогазу, Тускуб Алексеевич и Талцетл Мстиславович услышали нечто вроде «Бу-бу-бу-бу-бу-ммм».

- Нас опередили. – Шепнул Тускуб Алексеевич своему напарнику. – Я его узнал! Это живоглот хоботный с планеты Большие Хатхи. – И добавил: - Это он тебя по голове стукнул, а меня водой облил.

- Бу-бу-бу. – Согласился с ним хоботный живоглот.

- А вот мы его сейчас раскулачим за свободу туземцев! - Потянулся за маузером  очень мокрый и очень злой Тускуб Алексеевич.

- Бу-бу-бу-мм-ннннннннн. – Запротестовал Нахрок и торопливо сдёрнул с лица маску.

- Так ты, паскудник, не живоглот! – Теперь в голосе Тускуба слышались укор и ласковая угроза. - Зачем водой обливаешься, туземец хренов?

- Скучно, – пожал плечами Нахрок, вдавливая при этом через дверную щель руку с маузером обратно в кобуру, - развлекаюсь.

- Ни хрена себе развлечения!

- Не позволите ли войти просохнуть? – Понемногу приходя в себя и стараясь быть любезным, спросил оглушённый Талцетл Мстиславович, пытающийся выжать одежду прямо на себе. Он ещё не успел сообразить, что именно этот добрый человек ради хохмы  едва не снёс ему голову.

- Да, да, - согласился волшебник, - входите, раз уж пришли.

Он, сбросив цепочку,  распахнул дверь и с приглашающим жестом шагнул в сторону. Взгляду гостей открылось скудно меблированное круглое помещение с кирпичными стенами, полом, выложенным кафельной плиткой, и винтовой лестницей вдоль стен. Посреди прихожей торчала тонкая блестящая труба, уходящая к круглому отверстию в потолке. Входя в помещение Тускуб сначала посмотрел, не стоит ли над дверью ведро, наполненное чем-нибудь хуже воды. Ведра над дверью не оказалось. Злой волшебник, увы, забыл его установить.

Нахрок подвёл пришельцев к чему-то, напоминающему железный шкаф-купе. Склонившись над жестяным раструбом, он пробормотал в него несколько слов. Двойная дверь со скрипом разошлась. Волшебник и инопланетяне вошли в шкаф. Дверь задвинулась, стало темно, послышался скрип, и шкаф начал медленно подниматься вместе с пассажирами.

 

 

На верхнем этаже башни возле барабана с намотанным на него толстым канатом, трудились два жуткого вида демона.

- Тяжёлые, - прохрипел высокий и тощий, в шерсти, с клыками, крыльями и поросячьим пятачком вместо носа.

- Не говори, - ответил другой, одетый во фрачную пару, лапти и водолазный шлем.

- Слушай, а почему, собственно говоря, мы работаем лифтёрами у этого придурка?

- Ну, я думаю, потому что он – злой волшебник, и всё такое… Надо же  нам где-то работать… А ещё, он знает наши имена.

- Что с того? Я тоже знаю его имя.

- Как тебе объяснить… В общем, считается, что если человек узнает имя демона, то он может им управлять.

- А если наоборот? – Спросил клыкастый.

- Наоборот - не получится, - веско прогудел его образованный  коллега в шлеме.

- И всё же стоит попробовать. – Ухмыльнулся клыкастый демон, запирая храповиком стопор барабана. – Да и зарплату этот волшебник положил маленькую. Нет уж, за пять кило серы и пару заклинаний в месяц пусть он сам барабан крутит.

- На «Поле чудес». Может, электромотор выиграет, сволочь экономная. – Продолжил его мысль второй демон. Звуки, издаваемые им при этом, можно было принять за смех.

Демоны-лифтёры, закончив работу, переглянулись, со значением усмехнулись друг другу и растворились в воздухе. Впрочем, не буду утверждать наверняка – с тем же успехом они могли скрыться в барабане лифтового троса. Одним словом, демоны исчезли, а Нахрок и его новые знакомые вышли из железного шкафа на верхнем, жилом этаже башни.

 

 

Король Ампера беспокойно ходил по тронному залу. Скромно примостившийся на табуреточке в углу Дворник следил за ним как кошка за маятником часов-ходиков, ждущая, когда из них выскочит кукушка. Наконец Его Величество, вдоволь набегавшись, уселся на трон и перевёл дыхание. Мутным взором он окинул обширное помещение и, заметив, наконец, Дворника, жестом подозвал его к себе. Тот переместился поближе к трону вместе с табуреточкой. Король вздохнул и оглядел старого мошенника с ног до головы. От того, что он увидел, ему едва не сделалось дурно.

- Вызывали, Ваше величество. – Осведомился Дворник таким голосом, как будто он только что вошёл, а уже не разговаривал перед тем с королём.

- Вызывал. – Буркнул король и задумался. А потом спросил:

- То, что ты мне рассказал, это правда?

- Да, ваше величество. Я перепроверил.

- Но это же прямая угроза монополии Ампера!

- Вот именно.

- Надо немедленно принимать меры!

- Я об этом и толкую.

- Я поручу это дело…

- Только не мне! – Перебил короля Дворник. – Я старый, больной и нужен Амперу на своём посту. Мне ещё карты рисовать. И брага уже поспела, перегонки требует.

- Что же мне, всё бросить и самому этим заняться? – Со всем сарказмом, на который был способен, спросил король. Дворник закатил глаза и с ханжеским видом самым елейным тоном напомнил:

- Ваше Величество, ведь у Вас есть дети.

- Ах, да, я и забыл. Дай-ка подумать. Пять мальчиков и четыре девочки. Или наоборот... Вечно сбиваюсь со счёта. Погоди, - внезапно спохватился он, - при чём здесь дети?

Дворник спокойно, как разговаривают с тихими душевнобольными, пояснил:

- Дело сугубо интимного свойства и решить его должен кто-либо из Вудпекеров, то есть особа королевского дома.

- Гм… Коли так, надо выбрать самых умных и отправить их? – Предположил король.

- Ваше величество! – Дворник говорил укоризненно, - Вы, очевидно, не совсем верно уяснили то, о чём я имел счастье Вам докладывать. Умный человек с такой миссией не справится по определению. Вспомните хотя бы императора Торта. Уж на что был умный правитель, и войско у него было такое… непобедимое, что ли, было у него войско. Увы, оно почти всё целиком там, в Шалоболоссии, и осталось.  А сам император, как Вам известно, лишь чудом вырвавшись из лап варваров, сломался и уже не смог больше оправиться от поражения. И Астольф Бесноватый потом… Ну да Вы и сами знаете.

- Мда, знаю… Задачка, однако.

- Боюсь Вас разгневать, Ваше величество, но кто из принцев, как бы это сказать, - пожевал Дворник губами, - не отличается умом и сообразительностью?

- Все. – Не задумываясь, ответил король. Подумав, добавил: - Принцессы тоже дуры.

- И всё же? – Настаивал Дворник.

Король извлёк из кармана мятую бумажку со списком своих чад и, нацепив на нос круглые очки, долго вглядывался в кривые буквы, выведенные рукой королевы. Он шевелил губами и делал неопределённые жесты свободной рукой. Так музыкант, вчитываясь в партитуру, начинает дирижировать воображаемым оркестром. Наконец, король опустил бумажку и изрёк:

- Принц Эндрю Курвин Вудпекер. Такого идиота, как он, надо ещё поискать. Он даже ни разу не пытался отравить меня!

Дворник согласно кивнул. Кандидат на роль Исполнителя Миссии и Спасателя Ампера был утверждён.

 

 

Магия, несомненно, существует. Есть магия подобия, симпатическая магия, магия Вуду, магия любви и чёрная магия. А так же многие другие виды магии. Магия – это искусство, которым может овладеть любой, поверивший в её существование субъект. Есть ещё колдовство, волшебство, фокусы и чародейство. Колдуны специализируются на чёрной магии вообще и её частном разделе - некромантии. Волшебники, как правило, добрые белые маги (Нахрок – не в счёт!), а чародеями могут быть как те, так и другие, когда накладывают заклятие превращения одного объекта в другой. К когорте магов примыкают кудесники, гипнотизёры и фокусники, а так же факиры и иллюзионисты. Последние, как это ни парадоксально, не скованы в своих действиях никакими условностями, кроме собственного реквизита, ведь их кролик уже спрятаны в шляпе, а тузы – в рукаве. В то же время маги вынуждены постоянно учитывать закон сохранения материи и энергии.

Допустим, вам надо превратить мышь в коня. Если вы фокусник, всё предельно просто. Вы демонстрируете публике мышь, прячете её куда-нибудь, а потом из того же тайника на глазах у изумлённых зрителей извлекаете коня. Главное, чтобы у вас было большое чёрное покрывало и очень красивая, желательно минимально одетая во что-нибудь облегающее, с блёстками, ассистентка. Людям это нравится, и, заодно, отвлекает их внимание от манипуляций иллюзиониста. При производстве фокуса мышь продолжает существовать, а конь имеет к ней ровно такое же отношение, как сам фокусник к фараону Тутанхамону. Конечно, есть некоторые технические тонкости, но в целом всё просто. Если вы гипнотизёр, всё ещё проще. Вы просто внушаете человеку, что перед ним конь, и он действительно видит коня, хотя все остальные незагипнотизированные зрители могут наблюдать только маленькую мышку.

Магу приходится куда труднее. Мышь в его опытах остаётся мышью, внешне становясь при этом конём. Но мышка маленькая, а конь большой. Энергию для превращения маг с помощью своего искусства получает из воздуха, мира духов или волшебной палочки, в общем, выкручивается тем или иным способом. Материя берется из реального мира. Если чародей для изменения облика примерно равных по объёму и массе объектов действует подобно гримёру, оперируя магическими формулами как гримом и макияжными кисточками, то маг подобен скульптору и провизору одновременно. При том же превращении мыши в коня маг обязан взять в окружающем мире от четырёх его первоэлементов их нужное количество в необходимой пропорции. Иначе объект будет нежизнеспособен и (или) неправдоподобен. Вот такой механизм. Но откуда же берётся магическая энергия?

Взгляды многочисленных авторов и сведения различных источников относительно этого предмета  сильно расходятся. На малоизученном Плоском Мире имени Терри Пратчетта магия подобна радиации. Она имеет свой собственный цвет - октарин и единицу измерения - чар. От неё приходится ставить защиту и мириться с последствиями непредсказуемого магического облучения. Маги Дневного, Ночного и прочих Дозоров вбирают в себя энергию из эмоций людей не-магов. Чем больше эмоций, тем больше магии. Некоторые оккультисты называют такую энергию ману. Но это уже их проблемы. Волшебники Земноморья, по существу, являются чародеями и не нуждаются в иной энергии кроме собственной мышечной. В основном для того, чтобы убегать от вызванных ими теней. Выпускники Хогвардса магическую энергию держат в волшебных палочках, которые служат своеобразными конденсаторами. Где они заряжают свои палочки - держится в страшном секрете. Хотя секретного тут ничего нет. Пусть они сколько угодно пользуются свечами для отвода глаз маглов и лохов. Всем давно известно, что здание Магического Университета полностью электрифицировано, а замаскированные розетки имеются во всех кабинетах, спальнях и аудиториях.

В домашней лаборатории феи Жозефины, в целях экономии и, чтобы не вызывать подозрений соответствующих органов показаниями счётчика, была установлена мощная электростатическая машина и целая батарея лейденских банок. Той же лейденской банкой служило специальное форменное платье феи, в подоле которого чередовались многочисленные изоляторы и металлизированные обкладки, лишний раз доказывая, что в феях, кроме их умения, нет ничего сверхъестественного. К тому же, сразу становится понятным, почему почти нет фей – мужчин. Согласитесь, опасно носить брюки, которые ежеминутно могут послать электрический разряд не по адресу. По той же причине никому ещё не удавалось добиться физической близости с феей без её согласия, не потеряв при этом своего здоровья, а то и самого мужского достоинства. Электричество - вещь опасная и до конца ещё не изученная.

Общий принцип работы магии фей следующий: с помощью заклинаний выделяются заранее намеченные первоэлементы, которые будут вовлечены в реакцию превращения и пути их движения к месту соединения. Разумеется, электрическая энергия для работы должна быть уже накоплена в юбке при ходьбе или выработана вращением электрической машины. В особо сложных опытах, как допустим у доктора Франкенштейна (хоть он и не был феей), приходится строить громоотвод и ждать хорошего  разряда атмосферного электричества. Не зря в Шаромыжном университете основной упор делался на изучение электростатики с электродинамикой и сопутствующих ей волшебных заклинаниях.

При проведении опытов Жозефина обычно сажала мышку на специальный диэлектрический столик, читала про себя мантры и магические формулы, а потом, заземлив волшебную палочку в цветочном горшке, нажимала на ней соответствующую кнопку. Заряда платья хватало ровно на четвёрку коней. То есть должно было хватать по расчетам. На самом деле заряд через палочку уходил далеко не весь, а вещество вступало в реакцию не полностью. Жозефина, вздыхая, откапывала мышку, засыпанную землёй с сильным запахом озона. Как правило, приходилось пользоваться совковой лопатой. Убрав мышь в клетку (а чаще – в герметичный контейнер для отходов), фея  начинала нервно ходить по саду, размышляя о механизме превращения и подзаряжаясь электрической энергией. Она настолько увлеклась своим делом, что едва не забыла в назначенный день вскрыть тайник и извлечь из него заложенные туда неизвестным другом портативный радиопередатчик, замаскированный под ноутбук, и содержащий в своей памяти шифры, пароли и явки. Личный интерес с лёгкостью отправлял в нокаут надоевшие служебные обязанности.

Через пару недель экспериментов все грядки на огороде возле домика феи были перепаханы так, будто кроты на них вели долгую и ожесточённую войну. Запас лабораторных мышей подошёл к концу. Небольшой пруд на приусадебном участке почти пересох. Жозефина решила, что у неё просто не хватает воображения. Ей срочно был нужен натурный образец! И она в первый же выходной день отправилась на базар. Причём не в ближайший губернский город Новогодний, а подальше, в Скобинск. Не то, чтобы там ярмарка была лучше, но магические приготовления, как справедливо решила фея, лучше делать подальше от дома, дабы не вызывать лишние подозрения у соседей. Ей совершенно не хотелось прослыть местной колдуньей.

На Скобинской ярмарке Жозефина стала счастливой обладательницей Тыгдымского коня, которого со всей возможной поспешностью с помощью уже упоминавшегося водителя кобылы  доставила в свою лабораторию.

Результат не превзошёл ожиданий. Разве что заколдованные мыши, вдохновлённые видом коня, присутствующего при опытах в качестве образца, начали взрываться, пытаясь самостоятельно достичь его размеров. Жозефина плакала, сметая веничком с пола, стен и потолка их останки. Ей было жаль испорченных обоев и побелки. Конь косился на неё, охотно жрал вкусненькое и ничем не мог или не хотел помочь. Тогда доведённая неудачами почти до отчаяния фея разрешила коню говорить. В смысле, с помощью магии она наделила животное даром человеческой речи. И конь заговорил. Как он заговорил! Лучше бы он этого не делал. Фея ещё не слишком хорошо владела шалоболосским языком, однако от того, что она услышала и поняла, её уши начали медленно вянуть и сворачиваться в трубочку в прямом смысле этого слова. Конь, посмотрев на схватившуюся за голову хозяйку, веско и осуждающе произнёс:

- И нечего на меня так смотреть. Наболело, блин, вот и высказался!

- Мог бы и стеснятся даму. – Массируя зардевшиеся уши, сделала ему замечание фея.

- Для меня кобыла дама. – Резонно возразил конь.

- Тогда хозяйку. Не есть давать тебе вкусненького, плохая лошадка!

Угроза подействовала. Конь сник и больше в присутствии феи старался не выражаться. Во всяком случае, он теперь более тщательно подбирал выражения.

 

 

Пара дней ушла на освоение приемлемой терминологии и объяснение коню его задачи. Потом дело стало понемногу налаживаться. Сначала из мышей стали получаться эогиппусы, маленькие такие древние лошадки. Потом онагры. Конечно, они были всего лишь дикими ослами, зато размером куда крупнее эогиппусов. Следом за ними стали получаться мулы и лошаки. Или мышаки, смотря как трактовать внешний вид получившихся зверюшек. Местность возле домика феи давно уже напоминала полигон, на котором кроты, закончив шалости с обычной войной, активно устрашали противника, проводя подземные ядерные взрывы. Пруд окончательно превратился в грязную лужу. Воздух гудел и хлопал, стремясь заполнить вызванные в нём зарядами магии пустоты, а запасы дров и факелов таяли с потрясающей скоростью. Счета за газ грозили финансовым крахом, изношенные горелки газовой плиты дышали на ладан. Единственное, что оставалось на огороде в относительном порядке – это грядка с тыквами. Освоив лошадей, фея планировала вплотную заняться доодкой кареты.

Наконец, после особенно хитрого заклинания, напоминающего звучанием конское ржание в период гона и совершенно невообразимого движения волшебной палочкой, закончившегося замысловатой искрой электрического разряда, очередная порция свалившихся на ни в чём не повинного грызуна первоэлементов обрела форму арабского скакуна мышастой масти. Новоявленный конь поводил испуганными глазами-бусинками и смущённо оглядывался на свой хвост, который, по его мышиному мнению, выглядел совершенно неприлично. Фея подпрыгнула от радости (отчего схлопнувшиеся обкладки юбки выдали небольшой электрический разряд, заставив её ещё раз подпрыгнуть), захлопала в ладоши и разразилась длинной тирадой на родном языке.

- Чаво? – Переспросил  Тыгдымский конь.

- Ничего. Это я так, от счастья. – Отмахнулась от него Жозефина и, пачкая лошадиные морды дорогой губной помадой, смачно расцеловала обоих коней. Тыгдымский конь потом долго отплёвывался.

Она поставила мышастого жеребца в отдельный загон. Потом фея насыпала Тыгдымскому коню полную кормушку не слишком любимой им саранчи в меду, а сама зашла в домик, занавесила окна и извлекла из буфета шоколадку, большой бокал и литровую бутылку вина.

 

 

Драконы бывают разные. Восточный дракон длинный, усатый, бородатый и бескрылый. Больше всего он похож на змею, поставленную на короткие ножки. Ножек обычно бывает от двух до четырёх пар.  Их количество зависит от длины тела рептилии. Как ни странно, это несуразное существо, похожее на сороконожку-инвалида, считается летучим и по поверьям народов Подсолнечной империи живёт на небесах. Основной его специализацией является производство грома и доставка дождя. Некоторые экземпляры обитают в водоёмах, называясь, соответственно, водяными драконами. Небесные драконы имеют масть золотистую или красную, а водяные окрашены в зелёный цвет. Об огнедышащих свойствах обоих подвидов достоверных сведений нет, так же как и об их пищевых пристрастиях. Хотя, в сочинениях Великого Учителя По Пкорна смутно упоминается, что жулики, проходимцы, недобросовестные чиновники  и прочие нехорошие личности Подсолнечной империи заканчивают свою карьеру если и не в желудке, то уж точно в зубах праведного дракона. Как бы то ни было, на праздниках и народных гуляньях с макетом восточного дракона, собранным из бумаги на бамбуковых обручах, превосходно управляются несколько человек, создавая иллюзию полной реальности сказочной рептилии. Подобное представление, особенно сопровождающееся фейерверком, пользуется большим успехом у зрителей.

Дракон Западных Королевств знаменит тем, что дышит исключительно огнём, а питается, преимущественно, девственными принцессами и рыцарями вместе с их конями. В смысле, конями рыцарей. Принцессы попадают в лапы драконов в пешем порядке, похищенные ими из родных замков. Ужас Запада покрыт чешуёй, чаще всего бронированной. Он склонен к клептомании и аскетизму, предпочитая спать прямо на куче награбленных им сокровищ в окружении золота и костей. Дракон летает при помощи самых банальных перепончатых крыльев. Лап имеет одну или две пары, а голову всегда одну. Обладает злобным нравом, сварливым характером и зачаточной магией. Обитает в горных пещерах. В качестве хобби, как уже говорилось, ворует сокровища и девственниц. На жизнь зарабатывает терроризмом и крупными пакостями. О случаях ненасильственной смерти западных драконов сведений не имеется.

Южный дракон известен среди туземцев под именами мамба или ктулху. Он живёт в джунглях Южного Материка. Питается любой пищей, при условии, что она мясная. Имеет кожистые крылья, короткие задние лапки и длинный зубастый клюв. Хвоста у него, как правило, нет, или есть очень длинный, с утолщением на конце. Ктулху (или мамба) пламя не изрыгает. Предпочитает скромный образ жизни и на людях старается не показываться. Иные исследователи не без оснований считают его зажившимся на этом свете птеродактилем.

Ещё к славному роду драконов относится шалоболосский Змей Горыньевич, известный так же под восточным именем Джигит-Автоген. Обитает он, соответственно, в районе реки Горынь, под Калинкиным мостом. Шкура змея тёмно-зелёного окраса. Он двух или четвероног и, как правило, крылат. Иногда обременён семьёй. В зависимости от старшинства, семейного положения и иерархии в клане, имеет не менее трёх и не более восемнадцати голов. (Последние особи склонны к бюрократизму и бесконечным согласованиям между головами любого вопроса.) Пламя змей изрыгает от случая к случаю. Отдельные продвинутые экземпляры ездят на конях(!).  Противников Змеи-Горыньевичи предпочитают изводить, вбивая в землю по лодыжки, колени, пояс и так далее, вплоть до макушки, на которую устанавливается обелиск с именем усопшего. Особо изощрённые индивиды имеют огненный палец, помогающий им без хирургического вмешательства приращивать к шеям потерянные в бою с богатырями головы. Последнее обстоятельство наводит на мысль о родстве Змеев с пресловутой Лернейской Гидрой. Сама Гидра от такого родства активно открещивается.

Змей Горыньевич всеяден, как и всякое разумное существо. Царевен, княжон и прочий народишко предпочитают, однако, не есть, а держать под стражей в норах с целью получения выкупа, реже – для сексуальных домогательств. Не относясь лично к нечистой силе, Змей Горыньевич действует с ней, как правило, заодно. С зарубежными сородичами отношений не поддерживает. Отведав богатырского кулака, или «шапки земли греческой» (по-русски – «греческой каской по морде») даже самые свирепые экземпляры впрягаются в плуг, чтобы по заданию победителя обозначить на местности границу государства, а потом подобру-поздорову смыться в неизвестном направлении. Впрочем, встречаются и вполне дружелюбные к людям особи, однако это веяние последнего времени.

О заокеанских драконах сведений нет. Предания смутно упоминают крылатого змея Порхаля Какатля, однако ввиду скудности доказательств, представляющих собой преимущественно кучки окаменевшего помёта неизвестного происхождения, нет оснований причислять его к собственно драконам.  Есть ещё псевдодраконы с острова Буфет, однако, по существу они не более чем большие ящерицы.  Магии, которая обычно присутствует в восточных и западных драконах, в них чуть меньше чем Змеях Горыньевичах, в которых её, за исключением огненного пальца, вообще нет.

Итак, драконов на свете много. Несмотря на видовые отличия, все они, в общем-то, похожи друг на друга. Даже впервые увидев любого из них, совершенно не сведущий в данном  вопросе человек сразу же скажет, что перед ним дракон. При условии, конечно, что успеет это сказать.

 

 Животное внешне весьма походило на дракона, однако самый искушённый натуралист, оказавшийся одновременно с ним на берегу тёплого моря на западном побережье Южного материка, затруднился бы с чёткой классификацией этой твари. И не мудрено! Ящер был двуглав, чешуйчат и оранжев как куртка дорожного рабочего или китель Талцетла Мстиславовича. Его маленькие крылья, в данный момент сложенные на спине,  неизящно топорщились на лопатках. Зад рептилии был тяжёл, а перед – грациозен. Туловище опиралось на четыре ноги, каждая о пяти пальцах с короткими когтями. Строением ног существо напоминало кенгуру. Головы были похожи на крокодильи, разве что с более короткими челюстями. Не бросалось в глаза, но характер дракона в целом был сварливым, а голос, или, точнее, голоса, неожиданно мелодичными для его комплекции. Больше всего видом и цветом он напоминал карикатуру на двухголовых драконов с известной картины Бориса Вальехо. Только без красивой полуголой всадницы на  спине. Если таковая некогда и существовала, то давно уже исчезла в бездонном желудке своего скакуна. Те, кто видел упомянутую картину, явно больше внимания обращали на девушку, чем на её дракона, поэтому внешность нашего нового персонажа  можно считать неприметной. Он был мужского пола, что было сразу видно любому непредвзятому наблюдателю невооружённым глазом.  Размером дракон был меньше слона, но больше лошади. Звали его Гоша. Или Георгий. То есть левая голова, попроще, была Гошей. Вторая, более интеллигентная, - Георгием. Так что, подобно мутанту Джо-Джиму из фантастического романа Роберта Хайнлайна, дракон носил двойное имя Гоша-Георгий, но мутантом, в отличие от Джо-Джима, отнюдь не был. Просто таким уродился. Он жил на Западном Побережье Южного Материка в полном одиночестве, спал на подстилке из веток, а ел (и прекрасно переваривал) всё, что мог ухватить зубами и разжевать.  О магии Гоша-Георгий не имел ни малейшего представления, равно как и о многих других вещах. Однако это не мешало ему вести в свободное время философские беседы с самим собой, не боясь угодить в психушку с диагнозом «раздвоение личности».

Отличительной особенностью дракона был задний выхлоп. Да, да, именно так. Если другие драконы изрыгают пламя из пасти, что весьма банально и даёт преимущество исключительно в драке, то Гоша-Георгий изрыгал огонь прямо противоположным своим пастям местом. Конечно, в схватке с врагом бьющая из-под хвоста  огненная струя не вызывает ничего, кроме смеха, зато её обладателю можно не опасаться за свой тыл. Особенно при бегстве.

Гоша-Георгий вообще быстро бегал и хорошо прятался, несмотря на свой вызывающе яркий цвет. Разумеется, оранжевый дракон использовал особенности своей анатомии и физиологии для полёта на реактивной тяге. Врагов у него не было. Друзей, впрочем, тоже. Он жил сам по себе и делал то, что хотел и как хотел.

В данный момент, сожрав две пальмы и одного кролика, обе головы хотели греться на солнышке и спать. Им было очень хорошо. К сожалению, даже жизнь драконов устроена так, что всё хорошо в ней никогда не бывает. Рядом с драконом неожиданно возник Фаол. Разумеется, неожиданно для дракона. Сам-то Фаол, скорее всего, видел, куда, откуда и к кому он идёт. Вылез он из густых зарослей тропической зелени.

Вы спросите, кто такой Фаол? История об этом упоминает скудно. Но мы прольём свет хотя бы на его внешность. Фаол выглядел как средних лет эксцентричный человек. Возможно даже как джентльмен. Впрочем, в пределах Шалоболосской империи, откуда он был родом, такое понятие как-то не прижилось. Во всяком случае, в западном смысле этого слова. Круглое лицо Фаола украшали пышные бакенбарды. Лысое темя в венчике тёмных, с проседью, волос, пускало солнечные зайчики. Подбородок утопал в пышном кружевном жабо. Белый балахон из чистейшего льна, нечто среднее между сутаной священника и бурнусом бедуина, с капюшоном, облегал округлое брюшко и ниспадал к ногам, обутым в кожаные сандалии на пробковой подошве. Поверх балахона был напялен серый жилет с множеством карманов и кармашков. Колониальный пробковый шлем был зажат под мышкой. Через плечо висела объёмистая холщовая сумка, из которой свисала пара свежих носков. Песок скрипел под ногами путешественника. Этот скрип разбудил дракона.

- Еда! – обрадовался Гоша.

Более сдержанный Георгий промолчал, однако посмотрел на Фаола с двусмысленным интересом:

- Ты кто такой? – Спросил он визитёра и облизнулся.

- Я – это я. И я вас обоих приветствую. – Коротко кивнул Фаол, после чего вдел монокль в правый глаз, вооружился лупой и, подойдя вплотную к дракону, принялся внимательно изучать поверхность его шкуры, двигаясь влево по часовой стрелке. Некоторые чешуйки на поверхности дракона особенно привлекали его внимание, и тогда Фаол бормотал нечто вроде:

- Иероглифы, петроглифы, руны! Феноменально! Что это – прихоть природы или разумная деятельность неведомых сущностей? Как загадочно мироздание. Есть текст, но прочесть его я не в силах. Что есть зло и что есть благо? Как отличить одно от другого? Кому дано понять квадратный корень из гипотенузы, тангенс из котангенса и степень логарифма? – Он переместился к корме рептилии. – Поразительно! Реактивное сопло с поворотными заслонками и изменяемым вектором тяги! Заслонки - бронированные. Авиастроителям всегда есть чему поучиться у матери-природы. Как прекрасны эти бронзовые пластины, обрамляющие… Впрочем, не стоит о том, что они обрамляют, - решил Фаол и двинулся дальше, бормоча: - Неужели никто ещё не смущал разум этого благородного животного? Какая грандиозная задача! Как смутить двойной разум, когда одна часть исправляет другую (и наоборот) и ткань жизни дракона не имеет прорех? Или имеет? – Продолжая бормотать, он медленно приближался к головам Гоши-Георгия.

Головы переглянулись.

- Тьфу ты! Такого съешь - занудством подавишься. – Сплюнул Гоша.

- Интересно, кто он всё-таки такой? – Спросил Георгий.

- Похож на Хемуля? – Предположил Гоша.

- Что-то есть. – Пригляделся Георгий, - только для Хемуля у него слишком короткая морда, да и юбки я на нём что-то не вижу.

- Некоторые из них ходят в платьях.

- На этом – не платье. Во всяком случае, не женское платье.

- А что?

- Не знаю, но определённо не то, что ты думаешь.

- Значит, точно не Хемуль. – Вздохнул Гоша. Жаль. Я никогда не пробовал хемуля на вкус.

- Погоди, мы ведь не людоеды. Наверное…

- Так ведь и Хемуль – не человек. Это уж наверняка.

- Всё равно... Он  разумное существо. Нельзя есть разумных тварей.

- А этот разумный?

- Возможно. Знаешь, я боюсь ошибиться, но, поскольку для Хатифнатта он слишком велик и разговорчив, может быть это сам Пьеро?

- Да ты что? А почему не плачет и без балалайки? В смысле, без мандолины, или на чём он там бренчит? Нет, это точно не Пьеро. Тот бы уже начал стишки читать и слёзы лить. А этот ничего, держится молодцом. Только бормочет всё время. И в задницу нам заглянул. Кто же он? Неужели проктолог? Так мы, вроде, не вызывали... – вопрос Гоши повис в воздухе.

- Гм, в этом что-то есть. Проктолог - вряд ли, а вот доктор Айболит... Я слышал, он практиковал где-то здесь, неподалёку. Правда, это было достаточно давно.

- Мы что же, больны?

Георгий не успел ответить. Фаол, остановившись перед мордами рептилии, извлёк из своей торбы микроскоп.

- Эй, мужик, ты кто? – Поневоле закончив гадать о природе пришельца и начиная раздражаться, спросили головы хором.

- Я философ и естествоиспытатель. Мой создатель писал рассказы и сказки, а потом сошёл с ума, попал в тюрьму и там умер. Или наоборот. Те, кто читал его рассказы, в том числе и рассказ обо мне, тоже сошли с ума. А бабушка впала в нищету и пошла по дорогам. Потом она тоже где-то умерла, и прохожие, не зная, куда положить её труп, в конечном итоге подпёрли им опору моста и он обвалился от непосильной нагрузки когда по нему проходил Вениамин Гаврилович. Но дело не в этом. – Гордо заявил Фаол. – А теперь ты, иррациональное существо, назови своё имя, чтобы я, по законам магии, получил власть над тобой.

- Может тебе ещё и машинку губозакатывательную? – Осведомился Гоша, когда его изумление немного прошло.

- Поверь, у нас такая есть где-то. – Тихо и вежливо поддержал его Георгий. И тут же неожиданно скомандовал пришельцу самым громким и строгим голосом, на какой только был способен:

- Имя, фамилия, должность, воинское звание, размер сапог!

Грозный крик, подкреплённый выбросом из сопла длинного языка огня, произвёл нужное впечатление. Философ вытянулся по стойке смирно и, прижав руки по швам, бойко отрапортовал:

- Хармсов, Фаол Даниилович, рядовой запаса, годен к нестроевой службе! Исследуя Южный материк, смущаю умы, изучаю фауну. Сандалии – сорок третьего размера, пошиты на заказ.

- Вольно, рядовой. – Обрадовался Георгий. – Скажи, Гоша, ловко я его провёл! – Воскликнул он совсем иным голосом.

- И не говори, Георгий. Ты всегда был умён.

Фаол захлопал в ладоши:

- Зато и я теперь знаю ваши имена!

- Так ведь и ты, вроде как, назвался Фаолом. Ещё и отчество добавил… – Задумчиво проговорил Георгий и поковырял в зубах когтем. Философ зажал рот руками, а потом полузадушено забормотал:

- Так, по логике магического воздействия выходит, что мы получили власть друг над другом? Но как её осуществить. И зачем тогда…? Но почему…? А что если…? Только зачем…? Блин, блин, блин!!! Всё, я запутался. И вообще так нечестно. Это мне положено смущать ваш разум. – Обиженно заявил он.

- А зачем тебе вообще власть над нами? – Вкрадчиво, как умеют это делать исключительно драконы, спросил Георгий.

- Честно? – уточнил Фаол.

- Разумеется.

- Ладно, чего уж теперь. Я домой хочу, в Шалоболоссию, а денег нет. И не было, в общем-то. Поиздержался, знаете ли, за время вынужденного путешествия. Поговорил, называется, с неким Мышиным, чтоб ему икалось! Сгинь, говорит… Вот я там и рассыпался… Материализовался - уже здесь. Моего проводника съел тигр, носильщики умерли, вещи утащили на сувениры заокеанские туристы. Кстати, по пути домой, их самолёт упал в море. Или корабль затонул. Точно не помню, но все они умерли.

- И всё?

- В общем-то, да.

- Да, не прёт тебе, мужик. Кого ни вспомнишь, или помер, или свихнулся, или в тюрьму попал.

- А что делать, – развёл руками Фаол, - судьба такая. Надеюсь, Мышин тоже умер или свихнулся.

- А кто он такой, этот Мышин?

- Да так, знакомый  один. – Махнул рукой Фаол, как бы отметая  все дальнейшие расспросы.

Головы зашушукались. Философ сел на песок. Совещание длилось недолго. Переговоры с человеком продолжил Георгий:

- Так и быть, Фаол. Мы тут посоветовались,  и я решил. Доставим тебя куда надо.

- Зачем это вам? – Искренне удивился философ, явно не ожидавший положительного решения своего вопроса.

- Скучно здесь. – Закатив глаза в небо, пробурчал Гоша. – Пальмы,  кролики, крокодилы, джунгли, жара. Негры обзываются. Говорят – ктулху. Что за дурацкое название для благородного животного? Нет уж, мы тоже хотим слетать в Шалоболоссию, всё-таки историческая родина. Да и твоя протекция нам не помешает.

- То есть как историческая родина? – Не понял Фаол.

- Папа наш, Змей Горыньевич, оттуда родом. – Пояснил Гоша.

- А мама – местная саламандра. – Грустно добавил Георгий. – Происки революционных богатырей, знаете ли. Папе в своё время был вынужден эмигрировать. Так сказать, первая волна…

- Это ничего, это бывает. – Ободрил дракона Фаол. - Некоторым и этого не удалось. Не успели, бедолаги. Их, кажется, расстреляли всех. Или утопили. - Он ненадолго задумался и добавил: - А у Карлсона вон вообще мама была мумия, а папа – гном. Некрофил видимо…

- Правда?

- Чтоб я сдох, как говорил один разведчик!

 - Успеешь ещё сдохнуть. Полетели лучше. По пути попробуешь, в качестве развлечения и оплаты за перелёт, смутить наш разум.

- Легко! Хоть оба сразу. И ещё расскажу байки про покойничков.

- Вот этого, пожалуй, не надо. Залезай и держись крепче. Путь будет неблизким.

 

 

Они сидели на кухне в башне Нахрока. Успевший хорошо выпить и закусить с дороги, Талцетл Мстиславович слегка заплетающимся языком рассказывал захмелевшему злому волшебнику о своей жизни:

- Давно это было, и началось всё совсем на другой планете. Земля называется. Что, не слышали? Ну и ладно. Папа мой, говорят,  чудак был. Большой учёный! В смысле – инженер. Но не богатый. Там у них после революции никого богатых не осталось. Корабль построил на средства республики. Какой-какой республики - Советской республики! Потом будешь спрашивать. Нашёл попутчика, демобилизованного красноармейца. Да, у них там, в Советской России, тоже была Красная Армия, не отвлекай! Ну, полёт там, через космос, туда-сюда, посадка, не слишком мягкая. Кактусы на поле помяли. Хозяин того поля до сих пор компенсацию у правительства требует. С мамой потом познакомился. Папа познакомился, а не хозяин поля! Её к нему, то есть к папе, переводчицей приставили. Тут как раз и у нас революция случилась. А папе что до неё? Ему мама всё сказки да легенды рассказывала. Типа про Атлантиду и про то, как атланты эти самые всё играли на улле. Откуда я знаю, что за улла? Дудка какая-то, наверно. Потом, когда припекло лавой из вулкана, они все на Марс сбежали. Там вулканов не было. Ну, и всё остальное тоже было, не без этого. Нет, не на Марсе было. У мамы с папой было. Откуда я знаю подробности!? Наблюдал?! Как я мог наблюдать, если они тогда меня самого делали? А вот его папа, - Талцетл Мстиславович кивнул в сторону своего спутника, который осоловело уставился в опустевшую рюмку, - времени даром не терял. Успел и со служанкой моей мамы спутаться, и в революции  поучаствовать. Настоящий красноармеец! А дедушка мой контрой оказался. Тот ещё реакционер! Его психиатр говорил – суицидальный тип, упаднические настроения и вообще – не жилец. Ага, сейчас! Он, как жареным запахло, сразу ожил. В смысле, дедушка, а не психиатр. И подавлять начал со страшной силой. Активность проявил. Войска в столицу ввёл. Пошла в Соацере заваруха! Всех мочил! Ты меня не путай, он их в Соацере мочил, а не в сортире! В столице единого Марсианского государства. Слушать надо, а не перебивать. Папани-то наши, говорю, наделав дел, отбили у охраны свою межпланетную посудину и  успели смыться. А мамы, моя и его, осталась. Беременные уже были. Дедуля обеих в кутузку, до выяснения, и открыл фронт гражданской войны. Ну, отцы тем временем долетели до Земли. Мама с папой потом общались по радио только, но изредка… Раза два всего, наверно. Техника была несовершенная, связь отвратительная, межпланетная, чтоб её! Вскоре я  родился. И он тоже. – Талцетл Мстиславович похлопал по плечу Тускуба Алексеевича, который частым пьяным иканием и кивками в такт подтверждал всё, сказанное его другом и боссом. – Мама его у моей мамы служанкой была. – Повторился Талцетл Мстиславович.

- Революция отменила подчинение человека человеку. И наоборот! – возразил ему  Тускуб Алексеевич совершенно пьяным голосом.

- Это его с непривычки и с устатку развезло. - Пояснил Нахрок.

- Так, - не стал спорить Талцетл Мстиславович и продолжил: - Революцию к тому времени подавили, а смутьянов того, кого в расход определили, а кого и в пустыню, каналы копать. Жизнь стала налаживаться.  Дедушка маму из пещеры выпустил, но воли не давал, присматривал за ней, старый эксплуататор. Мы после революции росли вместе, в школу ходили.

- С дедушкой или с мамой? – Уточнил волшебник.

- С товарищем моим, разгильдяем вот этим. - Талцетл похлопал по плечу уронившего голову в салат и продолжающего икать Тускуба.

- Ничего, ничего, я слушаю. - Сказал Нахрок.

Талцетл Мстиславович продолжал:

- Так вот, мы когда подросли, скучно нам среди наших буржуев стало. Хотели к пролетариату бежать, на Землю, в Советскую Республику, но нас не отпустили. Молоды ещё, говорят, через межпланетное пространство шастать. Дед мой, Тускуб, после гражданской войны в большую силу вошёл, да ненадолго. Стал диктатором, а потом помер. То-то же! Это вам не колючка с кактуса. Кстати, Йоха, мама товарища моего, его в честь дедушки назвала. Имя, говорит, звучное, и большой человек его носит.

- Так всю жизнь и мучаюсь. – Подтвердил, подняв голову из салата, Тускуб Алексеевич и, смахнув с лица резаные овощи с подсолнечным маслом, опрокинул в себя ещё одну рюмку водки. Выпивку машинально занюхал одним из своих боевых ремней.

Талцетл Мстиславович, неодобрительно посмотрев на вновь упавшего лицом в салат товарища, продолжал:

- Маму вскоре совсем амнистировали, но оставили под надзором. На всякий случай. Рацию после смерти дедушки у неё отобрали. Опять, говорят, Сыновей Неба вызовешь, а они нам здесь на фиг больше не нужны. От них одни неприятности. Ну а мы что? Выучились, работать пошли. Я инженером, он – строителем. Алексеевич с детства идеями революции увлёкся. Только поздно это. Марс уже не расшевелить. Живут там, не очень, чтобы хорошо, но и не так плохо, как раньше, чтобы бунтовать.

- Но-но! – Не поднимая головы из салата, погрозил пальцем его товарищ, - я всё слышу. Пролетариат Марса не трожь!

Талцетл Мстиславович небрежно отмахнулся от его слов и закончил рассказ:

- Мне всю жизнь папу найти охота было. Так же как ему, Тускубу, блин, Алексеевичу, в революции поучаствовать. В общем, выучили мы с помощью радиопередач и оставленных отцами революционных книжек язык Страны Советов, построили в свободное от работы время корабль на средства покойного дедушки, и, уволившись с работы, полетели на Землю. Нам бы теперь в Петроград попасть, любезный.

- Так ведь нет у нас в стране такого города. – Озадачился Нахрок. - Да и на планете... Во всяком случае, я ничего о таком не слышал.

- То есть, как это не слышал? Петроград - большой город. Колыбель революции! Столица! Про него каждый знать должен.

- Если бы был, я бы знал. Это вы, наверно, адресом ошиблись. Куда вы там, говоришь, летели? На Землю?

- Ну да.

- Так и летите на Землю, скатертью дорога.

- А где же мы тогда? То-то я смотрю что-то не то.

- Да уж точно не на Земле. Наша планета называется Твердь.

- Ни фига себе!

- Вот именно! А мы с вами пребываем сейчас в деревне Моордорф, в пределах Шалоболосской империи, что расположена на той самой планете Твердь. - Иногда Нахрок любил выражаться витиевато.

- Позвольте, может это и не Солнечная система вовсе?

- Трудно так сразу сказать… Свою звезду мы и впрямь называем Солнцем. Ну, и все семь планет имеют свои названия.

- Точно семь, не девять?

- Говорю – семь, значит - семь. – Сказал Нахрок и добавил: - Марса вашего в нашем списке планет нету! Так что надо ещё выяснить, откуда и зачем вас к нам занесло. – Посмотрел подозрительно, с прищуром.

- Зачем принесло – не вопрос. Вопрос, почему нас сюда занесло? – Нисколько не обидевшись на волшебника, воскликнул поражённый Талцетл.

Тускубу уже давно это всё было безразлично. Во сне он видел открытый космос и вращение миров. Над обитаемыми планетами реяли красные флаги  и некто лысый, с бородкой клинышком, в костюме-тройке, кепкой, зажатой в кулаке, указывал гуманоидам путь в светлое будущее.

 

 

Морская царевна была в гневе. Если бы злость можно было перевести в градусы Цельсия, озеро Пельмень давно бы закипело, превратившись в огромную порцию несолёной ухи. Пока же царевна просто пускала пузыри. Казалось, что в озеро опущен мощный аэратор из океанариума. Она снова и снова перебирала в памяти последний разговор с милым другом. Происходил он так:

- Скажи, голубушка, ну чего мне у вас под водой сидеть?

- Так ты что, совсем меня не любишь?! – Из глаз царевны выкатились две незаметные под водой слезинки, немного подсолив озеро.

- Люблю. Наверное. Как сестру. – Купец Судко погладил девушку по зелёным волосам и подумал: «Ну чистые водоросли, тьфу, мерзопакость какая».  Царевна, не замечая брезгливости его тона, надула узкие губы:

- Любишь, а уходишь. Нешто там, на суше, милее тебе?

- Дык, красавица, сухопутный я. Да и семья у меня там. Детишки, опять же.

- Вздор. Я ведь тоже не русалка. Не хрен собачий – морская царевна!

«До морской царицы тебе далеко, шалашовка озёрная, - подумал купец, - зато гонора – как у океанской  императрицы. Надо бы приглядывать за девочкой, такую не удержать вовремя – далеко пойдёт».

Царевна продолжала с тем же пылом: - Я местного царя дочка! Земноводные мы, вот. Так что, - сделала она неожиданный вывод, - бери меня с собой в свой город Новогодний.

Купец почесал затылок, спугнув из волос стайку водяных блох. Насекомые ловко попрыгали в воду. Поправил висящие через плечо гусли, в которых что-то подозрительно перекатилось. Судко бы и покурил, да воздуха под водолазным колоколом оставалось не так чтобы слишком много.

- Солнышко, а как ты представляешь себе нашу совместную жизнь? – Саркастическим тоном вопроса можно было вскрывать консервные банки.  В голосе подводной девушки, напротив, появились деловые нотки с оттенком мечтательности:

- Поженимся. Дом построишь на берегу озера. Бассейн во дворе. Две-три ванных в доме. Можно и четыре. Баню ещё, с проточной водой. 

- Что-то как-то много воды, тебе не кажется?

- В самый раз, если не мало. – Она на секунду задумалась. - Да, точно, ещё пруд нужен.

- Чтобы икру откладывать? – Попытался сострить купец. Царевна отмахнулась:

- Вздор. Я – живородящая. Детишки наши будут млекопитающими. Наверное… Или двоякодышащими? Это даже интересно. Определённо, стоит проверить. Может, премию в области генетики дадут.

- Э… как бы это… В общем, может быть, скорей всего, но навряд ли.

- Что?

- Я в смысле что догонят, и ещё добавят премии. Успокоилась бы ты лучше. Генная инженерия, биологические эксперименты… Неэтично как-то. Конвенции международные, мораторий… Да и жена моя не поймёт. – Попытался купец более чётко сформулировать свою мысль.

- Мелочи. Ты лучше не ругайся. Главное – твоё принципиальное согласие. И тогда всё будет в порядке. Как там у вас на суше говорят: «Мы поженимся и дочку Васей назовём»? – Царевна засмеялась так, что лягушки начали лопаться от зависти, и добавила:

- Выбор у тебя небольшой: Или на сушу со мной, или здесь – навсегда. И тоже со мной.

- Что в лоб, что по лбу. – Согласился купец.

- Чего?

- Поговорка такая.

- А… Ладно, время пошло. Впрочем, есть и третий вариант.

- Неужели?

- Да. На берегу озера Пельмень найдут труп утопленника. Установят личность. Купец Судко. Ах, какая трагедия! – Царевна, запрокинув голову, зловеще рассмеялась. Несколько случившихся рядом с водолазным колоколом рыб, перевернувшись кверху брюхом, начали медленно подниматься к поверхности.

Купец думал. Царевна, больше похожая на крупную лягушку, подвернулась ему очень не вовремя. Он успешно провёл деловые переговоры с озёрным водяным, разжился контрабандным жемчугом и ловко спрятал его в гуслях. Утвердил квоты на лов рыбы и подготовил отчёт для компаньонов. Все дела сделаны, пора было  возвращаться на поверхность. Воздух в баллонах кончается, время тоже, а тут, блин, пристала эта красотка земноводная. Ладно бы он молодой был, так ведь солидный человек, далеко за сорок, пенсионер уже, дети взрослые. На что позарилась? Точно – на деньги. Влип, влип ты, товарищ купец Судко! Ладно, будь что будет, только утопленником он не будет. Не дождётесь!

- Уговорила, красавица, я согласный. – Хитро прищурившись, выдал купец.

Глаз царевны удивлённо повернулся в своей орбите, уставившись на купца. Второй глаз среагировал немного позже. Судко передёрнулся. Зелёные губы впились в своевременно опущенную водолазную маску, и мягкие перепончатые лапки обняли плечи купца. Он с трудом уговорил девушку повременить до свадьбы с более близким контактом. Счастливая земноводная  уплыла трезвонить по всему озеру о привалившем ей счастье.

Судко сбежал рано утром на следующий день, когда последняя пара его кислородных баллонов почти опустела, а воздух под водолазным колоколом стал совершенно затхлым. Вернувшаяся царевна порывалась переночевать с ним. Купец едва отбился, объясняя, что до свадьбы – нельзя. Всю ночь он перепрятывал контрабандный жемчуг и растворял в воде лишние бумаги. А потом, бросив тяжёлое снаряжение, в одном лёгком акваланге рванул к берегу.

Заметив его исчезновение, царевна почувствовала себя полной дурой. И разозлилась. Злость повлияла на её решительность как детонатор на заряд взрывчатки. Не поставив в известность родных и близких, пуская пузыри, зелёная девушка, трепеща перепонками и страдая всеми фибрами своей подводной души, поднялась к поверхности и взяла курс на  город Новогодний. Она неслась к берегу как средних размеров разъярённый бегемот.

 

 

Рыбак, только что установивший рекорд планеты Твердь в одиночной гребле на баркасе, выбрался на берег и отдышался. Примерно через полчаса воздух почти без боли стал наполнять его лёгкие и дрожь в руках совершенно прошла. Тогда он пошёл к своей избушке, неся на плече тяжёлый лодочный мотор. Идти было недалеко. Прежде чем войти в дом, рыбак оглянулся на озеро и увидел нечто жуткое, вылетевшее из пенистой воды на берег. Что это было за существо, установить он не смог, но внешность его была столь противоположна внешности Афродиты, что несчастный рыбак установил сразу два новых рекорда: в метании лодочного мотора в сторону и в беге с препятствиями на короткие дистанции. Сорвав железную дверь своей избушки с петель так же легко, как спортсмен рвёт финишную ленточку, он крикнул жене:

- Ниппоны в рыбинспекцию капу прислали! Спасайся, кто может! – и спрятался под печкой.

 

 

Фея вернулась из магазина с полными сумками. Её форменное платье трещало и пускало искры от переизбытка накопленного в обкладках подола электричества.  Жозефина с трудом дотащила покупки от машины до домика, но, тем не менее, пребывала в самом радужном настроении. Тыгдымский конь высунул морду из своего загона:

- С возвращением, хозяйка.

- Спасибо. Лучше бы ты мне сейчас помогать.

- Так я это… Загородка-то заперта. – Соврал конь, глянув на откинутую щеколду, и спросил: - Вкусненькое принесла?

- Да, обжора. – Фея, когда не волновалась, говорила по-шалоболоски достаточно чисто. – Только угощу тебя позже. Пока ешь сено и овёс. – Она скрылась в домике.

- Вот так всегда. – Пробормотал конь, отгоняя мух хвостом. Он повернулся к своему немому и не отличающемуся умом соседу, скакуну мышастой масти. Тот испуганно попятился.

- Не шугайся, салага! – Подбодрил его Тыгдымский конь и по-собачьи сел на землю. Мышастый жеребец поднял хвост и посыпал на землю мышиными зёрнышками, увеличенными до размера конских яблок.

- Магия, - проворчал Тыгдымский конь, - откуда она взялась на мою голову? Жил бы да жил себе на острове. Какие там были паломники!

Он попытался почесать за ухом копытом задней ноги, но не скоординировал движения и долго тёр о плечо шишку, набитую подковой на темени.

Фея  из дома не выходила, и конь, улёгшись на сено, с отвращением наблюдал, как суетливо мечется по загону мышастый жеребец. Новоявленный скакун часто перебирал ногами, подгибая их так, чтобы быть ближе к земле. При этом он нервно водил розовым носом, украшенным слишком длинными для конской морды усами. А потом безуспешно попытался умыться копытом.

Из домика донеслось пиликанье тонового набора номера телефона. Фея активно названивала разным абонентам. Выдача вкусненького откладывалась на неопределённое время. Грустный конь отвернулся от мышастого жеребца, встал на ноги и принялся задумчиво хрустеть овсом.

 

 

Было далеко за полночь. От пережитого потрясения Талцетл Мстиславович почти протрезвел. Он угрюмо почесал в затылке:

- Значит, уважаемый волшебник, из-за флуктуации пространства-времени, вызванной прохождением через четвёртое измерение параллельного мира, наш корабль был захвачен параллельной реальностью и заброшен на вашу планету Твердь? Я правильно понял ваши объяснения?

- Точно. Соображаешь, хоть и марсианин.

- Это вы сейчас о чём говорили? – Из салата уставился на своего командира очнувшийся на минутку Тускуб Алексеевич.

- Так, ни о чём. – Не стал повторяться Талцетл. Он сразу подвёл итог: - Хреновые наши дела.

- Кстати, всё не удосужусь спросить, - сменил тему Нахрок, - вот вы оба вроде даже не из другой страны, а вовсе с другой планеты, и так хорошо по-нашему разговариваете. Может это розыгрыш? Признавайтесь, ребята: наверняка вы шалоболосцы, только рожи свои в синий цвет выкрасили, и дурите старика Нахрока. Типа, шутка, да? Скрытая камера где?

- Да ты что! – Взвился Тускуб. – Мы впервые здесь,  и то чисто случайно. А говорим на том языке, на котором отцы наши говорили. Тётя Аэлита основам научила, а дальше сами по книжкам и радиопередачам освоили. – Добавил он с гордостью.

- Дела, - поразился Нахрок, - да ладно, чего там… Много чудес на свете. Я вам верю, как родным, конечно. Только дальше-то что делать будете?

- Трудно сказать. Раз уж мы здесь, хотелось бы взглянуть на город Шалаболосово, о котором Вы упоминали, а потом надо думать, как добираться домой.

- Талцетл, - укорил его поднявший голову Тускуб Алексеевич, - как же так? А мировая революция, борьба за дело пролетариата, интересы рабочего класса и его передового отряда – коммунистической партии - во всём космосе?

- Это он ругается или бредит? – Шёпотом спросил Нахрок у Талцетла Мстиславовича. – Буянить не будет?

- Нет, не ругается. Слова вполне приличные. Но он действительно хочет устроить здесь революцию. Гены, знаете ли. От отца передалось. – Так же шёпотом ответил Талцетл Мстиславович.

- Да, кровь – великая сила, как говорил граф Драк Кукула. – Согласился Нахрок и снова сменил тему:

- А что же вы одеты так странно? Люди ведь вас не поймут. Сдадут в дом скорби, и рассказывайте там, что вы инопланетяне. Кстати, в местной психиатрической больнице каждый третий – пришелец с другой планеты, а двое – вовсе из другой галактики.

- Свободу узникам совести! Разрушим застенки мирового капитала! – Проскандировал Тускуб Алексеевич.

Его собеседники переглянулись и без слов поняли друг друга.  Встали они одновременно. Вскоре из чуланчика, с узкого топчана, застеленного ветхим пледом, доносился храп межпланетного революционера. Волшебник и командир летающей тарелки вернулись к столу, пропустили ещё по рюмочке и продолжили разговор.

- Вы насчёт одежды интересовались, уважаемый Нахрок… э, как Вас по батюшке?

- Просто Нахрок. Можно без отчества.

- Может и на ты перейдём?

- Запросто, Талцетл. Давно сам хотел предложить. Твоё отчество выговаривать – язык сломаешь.

Выпили на брудершафт.

- Так вот, про наряд моего друга. Он ещё на Марсе наслушался всяких радиопередач с Земли и решил, что должен выглядеть, как великие герои этой планеты: герой-варвар, забыл, как его по имени, поручик Ржевский, барон Мюнхгаузен, Чапаев, Индиана Джонс и ещё кто-то, их там много, подобных героев. Вот и взял от каждого понемножку.

- Хорошо хоть, не от Лоры Крафт. Хорош бы он был в топике и шортах! - Развеселился Нахрок. – Что же он, бродячий цирк ограбил?

- Хуже. Он это всё сам смастерил.

- Да уж, хотелось бы хуже, да некуда. Ладно, время позднее. С утра тарелочку вашу, типа, в гараж определим, насчёт ремонта подумаем, вас переоденем. Я, пожалуй что, сопровожу вас до Шалаболосово. Давно не бывал в Северной столице, съезжу, проветрюсь от деревенской скуки.

- Право же, мне неловко причинять беспокойство.

- Да ладно. На то я и волшебник, чтобы помогать людям. За деньги, естественно.

- Денег у нас нет.

- ??? – На лице Нахрока мелькнуло недоумение, перешедшее в разочарование и грозившее стремительно сдвинуться по шкале эмоций в сторону ярости. В таком состоянии, как правило, совершаются убийства и членовредительства. Талцетл Мстиславович, не доводя накал страстей до страшного финала, поспешно добавил:

- Есть золото. В слитках.

- Тогда нет проблем. – Сразу подобрел волшебник, - Решено, утром выезжаем. Размер моего гонорара определим позже.

 

 

Принц Курвин второй день бил подвеску машины на дорогах Шалоболосской империи. Болела голова после ночёвки в отвратительной придорожной гостинице. В номере, доставшемся принцу, какой-то местный юморист к стандартной машинописной описи имущества: «Стол – один, кровать – одна, стулья – два», добавил карандашом: «Мышь – одна, тараканов – много». Насчёт мыши Курвин не определился, а вот тараканов действительно было много.

Желудок тоже болел  после не менее отвратительного завтрака, очевидно, приготовленного с использованием  всё тех же насекомых, благо недостатка в них не наблюдалось. С огромным трудом проглоченный чебурек стремился вырваться из желудка на свободу. Сначала то, что здесь называлось пищей,  пыталось двигаться вверх по пищеводу, однако, встретив сопротивление, сменило тактику и стремительно пошло вниз, атакуя кишечник. Как назло, вдоль отвратительной дороги не было видно ни одного туалета. Заправочные станции, на которых теоретически могли бы быть некоторые удобства, тоже отсутствовали. Принц позеленел от страданий. Если прислушаться, через стук амортизаторов и вой двигателя можно было разобрать его шипение, что-то вроде слов:

- Дворник, негодяй. Не сиделось ему дома. Кой чёрт его сюда занесло? Папе наябедничал. Пошло дело! Блин, ни одного туалета! Вызвал. Распорядился. Тоже мне, король. Почему я? Инструктаж, адреса. Пароли, явки. Я что теперь, шпионить должен? Я – принц Ампера!? Боги, когда же будет хотя бы заправка? Визу долго не давали. Козлы, полные козлы все. Таможенники сволочи. Все мышеловки отобрали. А машина? Это же издевательство, а не машина. «Не привлекай внимания, езжай на дешёвой местной модели», - передразнил он кого-то известного лишь ему. - Зараза, они здесь что, даже платных туалетов не строят? А денег на поездку дали… Тьфу! Валюты уже нет. Местную мелочь экономить приходится. Нет, ну козлы, определённо все полные козлы. А туалетов тут, наверно, вообще не существует. Куда же они тогда ходят по нужде? И до Шалаболосово ещё ехать и ехать. Говорил же им, кораблём надо. Уже бы на месте был, и с комфортом. Подумаешь, морская болезнь. Пережил бы. Да кто же меня послушает? Ничего. Вот я вернусь… если вернусь. Ой, мамочки!

Машину сильно подбросило на очередном ухабе. Курвин, покраснел и, из последних сил сжимая большую кольцевую мышцу, в очередной раз вспомнил идеально ровные дороги Ампера. Он вдруг понял, что на шалоболосских дорогах и думать нечего уехать в какое-либо отражение. Не получится. Дорога не даст сосредоточиться на моменте перехода. Она вообще ни на чём не даст сосредоточиться, кроме одной мысли. А с такой мыслью и на таких дорогах не в отражение, а разве что в ограждение въедешь. Если оно есть, разумеется. А то ведь и в кювете оказаться недолго. Может быть, ему не стоит ехать дальше? Может быть, в этом и есть разгадка той страшной тайны, которую обнаружил Дворник, и из-за которой ему, принцу, приходится путешествовать с секретной миссией по огромной варварской стране? Додумать он не успел. На дорогу выскочил и призывно замахал рукой бородатый человек в полном водолазном снаряжении, обутый в ласты и с кислородными баллонами за спиной. Но без маски на лице. Под мышкой у человека  был зажат небольшой плоский ящик со струнами, в руке болтался герметичный непромокаемый кейс.

Пронзительно заскрипели тормоза. Автомобиль мелко затрясся и остановился. Аквалангист, ловко шлёпая ластами по тому, что здесь цинично  претендовало на гордое звание асфальта, подскочил к передней пассажирской дверце, рванул её на себя и, сбрасывая баллоны со спины прямо в салон, и бороду с лица прямо на дорогу, полуспросил, полуприказал:

- Шеф, до Новогоднего, срочно?! За триста пойдёт?!

Принц Курвин приглашающее кивнул и, не дожидаясь пока захлопнется дверца, выжал сцепление и включил передачу. Чего триста – он уточнять не стал. В любой валюте сейчас это были для него хорошие деньги. 

Аквалангист устроился на сиденье поудобнее. Машина резко тронулась с места. Чебурек от удивления решил временно остаться на ранее занятых позициях.

 

 

Машина у Нахрока была. Не то, чтобы хорошая, но и не плохая. Средняя, прямо скажем, машина. Но и её было жалко. Они-то улетят, а ему на ней ещё ездить. До Шалоболосово не слишком далеко, однако, большой город, интенсивное движение, проблемы с парковкой… Нет уж, общественным транспортом в данном случае добираться надёжнее.

Утром у марсиан болели головы. Подлечив их проверенным во всех обитаемых мирах многомерной вселенной способом, Нахрок занялся гардеробом гостей.  Подсчитывая в уме реальные убытки от непредвиденного визита и предполагаемые прибыли от работы их гидом, он пришёл в хорошее расположение духа. Чем лучше становилось настроение волшебника, тем выше становилась на полу куча не старой ещё, но крайне подозрительной  одежды. Преимущественно – нарядов волшебника и странной полувоенной и оцелопской формы. Модных, стильных или хотя бы дорогих вещей среди этой кучи тряпок не наблюдалось.

- Переодевайтесь, товарищи, - проникновенно предложил волшебник, - не стоит выделяться из толпы. «Только с вашими синими рожами и не выделяться из толпы, - подумал он при этом, - были бы хоть носы пошире и губы пухлые – сошли бы за негров. У них такой цвет бывает, хотя и более насыщенный. А так - типичные алкоголики из Моржовии. Тьфу ты, прости господи».

Больших трудов стоило уговорить Талцетла Мстиславовича расстаться со своим шлемом, а Тускуба Алексеевича с памятью о папе - старинным маузером. Наконец, облачились: первый в приталенный летний костюм без галстука и стоптанные на левую сторону сандалии, второй – в тельняшку без рукавов, джинсы, жилетку, кепку и кроссовки. Нахрок поморщился, но решил с гостями  не спорить. Всё равно прививать вкус Тускубу было бы так же эффективно, как проводить озеленение Великой Пустыни на Южном материке. Прихватив пару бутылок трофейного самогона, волшебник пошёл искать по деревне своего старого знакомого и бывшего соседа Гену Обозника.

Через некоторое время марсиане могли наблюдать, как у подножия башни собираются «лучшие люди» Моордорфа и его окрестностей. Не слишком презентабельно выглядевший Нахрок на их фоне казался рыцарем, затесавшимся на сходку босяков. Он произнёс зажигательную речь, что-то вроде: «Вон ту хренотень – к башне, и два пузыря ваши. Деньгами – стольник сверху на всех». После недолгого торга сошлись на дополнительном стакане для  Гены – за хлопоты.

Дыша перегаром, Гена Обозник, Хрыч Говорлинский, дед Пихто, Кузя и Супрум Мамудович, под руководством Нахрока зацепили потерпевшую крушение тарелку тросом и, как бурлаки на Волге, через  кусты потащили её к башне. Самым удивительным было то, что никто из «бурлаков» даже не вспомнил, как накануне отпиливал вёсла именно с этого летательного аппарата. Так же без эмоций компания  углубились в жгучие заросли крапивы. Тарелка достаточно легко катилась на своих маленьких, но широких  каучуковых колёсиках.

- Здрасьте, - сказал Гена марсианам, поднявшись по окончанию работы в башню за своим гонораром. Нахрок не стал беспокоить демонов и Гена долго топал ногами по винтовой лестнице. Сейчас он пытался справиться с одышкой. Синева приятелей волшебника нисколько его не удивила. Марсиане приветственно кивнули ему и, выпучив глаза, пронаблюдали за тем, как одним глотком полный стакан вонючей до отвращения жидкости был лихо отправлен Геной прямо в желудок. Нахрок тут же  сунул в руки бригадиру деньги и бутерброд с килькой. Затем, развернув Гену за плечи, отправил Обозника вниз по пожарному шесту. Несколько секунд спустя снизу донёсся звучный шлепок, какой издаёт случайно уроненный на пол блин, а следом за ним – раскатистый храп.

- Готов! - Констатировал волшебник, даже не посмотрев вниз, и велел гостям паковать вещи.

Через час, вытащив Гену на воздух и передав его тело успевшим истомившимся по спиртному товарищам, заперев башню и укрыв спрятанную в крапиве тарелку ветками, наломанными с ближайших кустов, Нахрок с Талцетлом и Тускубом уже тряслись в маршрутном такси, направляясь в город Скобинск.  Нахрок снова был сильно не в духе. Из-за отсутствующей пока у пришельцев местной валюты, платить за билеты пришлось ему.

 

 

К заграничной фее съезжались гости. Начиная карьеру в Шалоболосской империи, она, согласно разработанной в Фонде Содействия методике, первым делом установила связи с местными коллегами. Разумеется, эта процедура не доставила ей ни малейшего удовольствия. Следует напомнить, что доходы Жозефины складывались из гонораров за более чем скромную магическую практику, таких же мизерных выплат за короткие статьи в специализированных изданиях и весьма щедрых денежных вливаний из некоего Центра Стратегических Исследований при Фонде Содействия, переводимых через один  малоизвестный международный банк. Выплаты поступали регулярно, в валюте Объединённой Заокеанской Республики, где, собственно говоря, и располагалась штаб-квартира Центра. Взамен Жозефина открытым текстом должна была сообщать своим шефам о настроениях местной публики и шифром – о состоянии военных объектов. Она не была настолько наивной, чтобы не понимать, чем занимается, но и не могла отказаться от столь необходимых ей денег. В глубине души фея оставалась прагматичной идеалисткой. Деньги нужны были ей не сами по себе, а лишь как средство осуществления мечты: маленького, но доходного бизнеса, построенного на честолюбивых золушках. Утешало Жозефину то, что процесс волшебства пошёл, и очень скоро она сможет добиться полной финансовой независимости. А там можно сделать ручкой и Центру, и Фонду, чтобы целиком посвятить себя творчеству и основанному на нём бизнесу.

С небольшим по местным меркам отклонением от назначенного времени прибыли гости: Бабай-Ага – мужчина восточного типа в западном костюме-тройке, на солидном заграничном автомобиле с водителем. Кикимора Болотная – скромная бабушка в потрепанной, но чистой одежонке, с тросточкой и пешком. Неопределённого вида колдун-экстрасенс в засаленном костюме и не модном галстуке приехал на битой жизнью дешёвой машине местного производства. Гость представился Вороном Вороновичем. За ним пожаловала изящная молодая дама в длинном открытом платье и с допотопным кокошником на голове. Дама глядела на мир через очки в тонкой золотой оправе, макияж имела сдержанный, грудь большую и говорила из неё томным голосом. Прибыла она на спортивном кабриолете розового цвета, лихо припарковав его у самого крыльца. Узнав, что бала-маскарада не будет, она тут же скинула кокошник и небрежно сунула его под сиденье. Явление этой гостьи вызвало бурный восторг всех присутствующих. Тыгдымский конь с неодобрением наблюдал, как все лебезят вокруг неё, называя и душенькой, и Василисой, и Премудрой, или и тем и другим и третьим сразу. В конечном итоге ручкой дамы завладел Бабай-Ага. Вслед за хозяйкой он торжественно провёл именуемую Василису в дом. Замыкающими шли Кикимора и Ворон Воронович. Они уже скрылись за дверями, когда за ближайшими деревьями заскрипели тормоза, раздался сильный удар и звон стекла, следом за которыми с неба спикировала похожая на большую белую гусыню фигура с жестяной короной на голове. Корона сильно напоминала мятый отражатель автомобильной фары. Задержавшаяся прибытием птица сильно приложилась к земле и оказалась при ближайшем рассмотрении довольно приятной девушкой в некогда белом брючном костюме, отделанном перьями. Корона на голове осталась, но сидела теперь несколько набекрень и была погнута ещё сильнее. Пошатываясь, царевна-лебедь встала на ноги и стряхнула пыль с одежды и корону с головы. Красоту её несколько портил стремительно наливающийся под правым глазом синяк. Она выудила из сумочки пудреницу, поморщилась, взглянув на своё отражение в маленьком зеркальце, как могла, замаскировала  синеву и, стуча каблучками по керамическим плиткам крыльца, решительно вошла в дом. Послышались радостные крики и кто-то заголосил насчёт штрафной.  Веселье медленно, но верно набирало обороты.

Конь повернулся к домику крупом и задумчиво побрёл по загону.

Через некоторое время гулянка выплеснулась на улицу. Бабай-Ага, сняв пиджак и закинув за плечо галстук, жарил шашлыки, дымом мангала отгоняя комаров. Попыхивал дешёвой  сигареткой Ворон Воронович. Кикимора мусолила беззубым ртом прихваченную с собой из дома на воздух куриную ножку. Жозефина с недоумением смотрела, как Василиса Премудрая и Царевна Лебедь одну за другой опрокидывают в себя рюмки водки и почти не хмелеют. К заморскому вину никто из гостей не притронулся. Запасы более крепких напитков, напротив, стремительно таяли.

Подоспел шашлык. Нахваливая своё произведение, цокал языком Бабай-Ага. Ели ароматное мясо. Пили на брудершафт. Пели варварские местные песни, от которых язык скукоживался во рту у феи. Стремительно вечерело. Как ни пыталась сдерживаться Жозефина, ей редко удавалось  уклониться от очередной рюмки. Контуры предметов теряли чёткость. Перед глазами всё плыло. Заплетающимся языком она произнесла, пытаясь перекричать наяривающий местные шлягеры магнитофон:

- Теперь мне пора показать, что я есть научиться делать здесь с помощью магия.

- Правильно, Жозя, показывай. Вах, какой женьщин, адын штук! Пакажи нам свой магия! – Заголосил, перекрывая шум, Бабай-Ага и взмахнул шампуром словно дирижёрской палочкой. Радостно завизжали женщины, и Кикимора захлопала сморщенными ладошками. Василиса приглушила музыку. В свете уличного фонаря, от которого светлой летней ночью пользы было чуть больше, чем надоев молока от козла, гости поднялись из-за установленного в беседке стола, и пошли к загону. Жозефина нагнала гостей с мышеловкой-живоловкой в руках. В маленькой проволочной клетке металась серая мышь, сверкая глазами-бусинками. «Была бы я большая и страшная, - думала она, - я бы вас всех перекусала. И зачем только мне нужен был этот бесплатный сыр»?

Замерли в ожидании. Жозефина заплетающимся языком кратко и в очень специфических терминах объяснила суть предстоящего превращения, приподняла дверцу мышеловки и вытряхнула грызуна на траву загона. Тут же клетка полетела в сторону, а в руках у феи мгновенно, как револьвер у хорошего ковбоя, оказалась волшебная палочка. Мышь метнулась в тень. Следом за ней из узкого торца волшебной палочки ударила длинная электрическая искра, шумно втягивая в свой канал распылённую вокруг магию. Сверкнуло ярким светом, и в шуме дыбящихся первоэлементов потонули слова заклинания феи. Одиноко разнеслось последнее слово «Гиппус!»  Схлопнулся воздух над образовавшейся пустотой. Плеснула вода из остатков пруда и поднявшаяся земля, перемешанная с сеном, поглотила маленькую серую беглянку. Бесформенный ком почвы сверкнул огнём и почти моментально обрёл форму мохнатого магогского конька. Конёк нервно потрусил по газону. Опустив морду, он старательно искал норку в земле. Гости недоумённо переглянулись и жидко зааплодировали.

«Ещё один жеребец. – Подумал Тыгдымский конь. – Неужели так трудно наколдовать хотя бы одну кобылу? Надо будет сказать хозяйке». Впрочем, говорить о своих проблемах при гостях он не стал. Пусть считают его бессловесным животным. Так оно для всех будет спокойнее.

- Прекрасная работа, душенька! – Слова Василисы Премудрой были сладкими как патока и такими же липкими. – Однако Вы обещали нам показать превращение мышки в породистого коня.

- Вах, зачем так гаварыш! – Подкатил к Василисе Бабай-Ага, тыча её в бок объёмистым пузом и размахивая пухлыми ручками с короткими, унизанными перстнями пальцами. Обещаль девюшка пародистый конь – вот вам пародистый конь! Настаящий магогский скакун! Вай, якши, дай расцелую тебя, Жозя.

Жозефина едва уклонилась от сложенных бантиком под тонкими усами жирных губ восточного волшебника. Она понимала, что где-то что-то напутала в заклинании, что на трезвую голову магия будет работать безупречно, но сейчас вечер был испорчен.

- Попробуй ещё раз, внучка. – Похлопала её по руке Кикимора. Пахнуло болотом.

- Ах, оставьте, - вздохнула Жозефина, - вино всему виной, да и время уже позднее.

Гости, как ни странно, поняли намёк и, поскольку были не совсем трезвы, оставив машины там, где они стояли, достали мобильники и начали вызывать такси. Одна  Кикимора, взяв тросточку, пешком заковыляла к ближайшему болоту.

Разъезжались шумно, с поздравлениями и тостами на посошок. Царевна-Лебедь уехала на одной машине с Вороном Вороновичем. Бабай-Ага говорил комплименты, порывался остаться ночевать,  был выставлен Жозефиной за дверь, обиделся и, разбудив водителя, согнал его с места. Восточный волшебник лично уселся за руль и лихо стартовал, прошуршав покрышками по гравию. Машина стремительно скрылась за поворотом. Вскоре вдалеке раздался скрежет покорёженного металла. Жозефина вздрогнула и с тоской посмотрела на разгромленную лужайку перед домом.

- Дикари. – Сказала она и, высыпав остатки десерта в кормушку  Тыгдымского коня, пошла спать.

 

 

Магогский конёк, пометавшись по загону, неожиданно потерял стабильность. Его фигура заколыхалась. Конёк выпустил облачко пара и, полыхнув огнём из ноздрей, замер в полной неподвижности. Тыгдымский конь оторвался от вкусненького, подошёл к новому знакомому и ткнулся мордой в его твёрдый холодный бок.

- Окаменел! – Вслух ужаснулся конь.

В этот момент из ноздри каменного конька выскользнула маленькая мышка-самец. Мыш нервно пискнул и, царапая коготками по гладкой  поверхности, начал спускаться по шее изваяния на землю. Тыгдымский конь мысленно пожелал ему удачи. Мышастому жеребцу было всё равно. Он уныло  жевал траву и мечтал о хорошем, большом, размером эдак с грецкий орех, куске сыра. 

 

 

- Папа, этот негодяй сбежал!

- Кто сбежал, куда сбежал? – Проснулся повелитель озера.

- Кто-кто, дед Пихто! – попыталась царевна надуть губы, тонкие как бритвы.

- Знаю такого. Чего ему сбегать? Сидит, поди, на берегу с удочкой, шельмец. Надо ему поклёвку испортить. – Мечтательно закатил лягушачьи глаза  старый водяной.

- Папа, ты просто невозможен! Я говорю, купец Судко сбежал.

- Жаль, - зевнул водяной в бороду. – Хорошо играл на гуслях.

- Какие гусли? При чём тут гусли?! – Начала по-настоящему распаляться царевна. – Он на мне жениться обещал и сбежал! – Она хотела заплакать, но передумала. Под водой это бесполезно. То есть, самой-то вроде как полегче, однако на зрителей не производит ни малейшего впечатления.

- Да ладно тебе, не убивайся ты так, - попытался погладить дочку по голове водяной, - другого утопленника найдём. Мало что ли женихов в озере?

- Папа, мне этот нужен. Он не утопленник, он живой!

- Ну и на кой он тебе такой сдался? Живой, млекопитающий, тёплый, сухопутный. Тьфу! Под водой без акваланга и трёх минут не проживёт. Не пара он тебе, дочка, не пара!

- Ничего, под водолазным колоколом бы жили, или вовсе у него, на суше.

- Погоди, погоди, он ведь, кажется, женат. – Водяной как опытный утопающий попытался ухватиться за соломинку.

- Это не тот недостаток, который может остановить порядочную девушку! – Гордо вскинула голову царевна.

- Гм… Не знаю. Ладно, иди к маме, поплачь ей в жилетку. Или что там у неё? Декольте? Вот в декольте и поплачь. А у меня заботы государственной важности. Запрос губернатору, отчёт императору, нота протеста соседнему водяному… Рыбу переманивает, паразит. Шторм, опять же, надо устроить в знак скорби, что купец сбежал. Не досуг мне. Или не до сук?   Ладно… разберусь со временем. Ты иди, дочка, иди.

- Я-то пойду, только, кому из нас хуже будет?! – Со значением выпустила пузыри царевна и, трепеща плавниками и жабрами, покинула тронный зал, больше напоминающий пещерку под большой корягой.

Водяной пожал тем, что можно с натяжкой можно было назвать узкими плечами, уткнулся носом в грудь, сполз пониже в кресле и вскоре по поверхности озера пошла рябь от его гневного храпа.

 

 

Оранжевый дракон после долгого и полного приключений пути с Южного Материка приземлился на остров Шишка, галопируя всеми четырьмя лапами и раскрыв обе пасти наподобие тормозных парашютов. Он остановился, немного не добежав до храма бога Перкунаса. Паломники, как воробьи от коршуна, порскнули в стороны. Ключница, оттопырив зад, уткнулась носом в землю, и что-то заголосила о наказании за её грехи и об огненных змеях. Привычные ко всему местные рыбаки, крестьяне и дачники  осенили себя священным знаком и продолжили прерванные на минуту занятия: браконьерство, контрабанду, очковтирательство, самогоноварение, спекуляцию и огородничество. Фаол, свыкшийся за время  пути с подобным способом передвижения, но всё же слегка оглушённый ветром, скоростью, грохотом реактивной струи и значительными перегрузками, неловко сполз на землю по апельсинового цвета боку рептилии и растянулся на сильно потоптанной пыльной травке. Отдышавшись, он стащил с головы лётный шлем с большими круглыми очками и спрятал его в сумку.

Дождавшись истечения последней реактивной струи, Гоша-Георгий сложил в куриную гузку заслонки сопла, опустил хвост и усел на землю, охлаждая рабочую часть своего двигателя. Земля задымилась. Приезжий народ с испугом поглядывал на спустившееся с неба чудо-юдо из-за заборов и кустов. Кто-то вслух вспоминал Змея Горыньевича, а кто-то и его маму.

Отшельнику, как Почти Святому Старцу, явление дракона было совершенно безразлично. Ну, или почти безразлично. По-прежнему сидя под развесистой клюквой в позе лотоса, он беззубо улыбнулся двум новым мордам и одному лицу, после чего  помахал им маленьким красным флажком с изображением толстого голубя и надписью «1 мая».

Фаол всё ещё отходил от полёта, копошась сбоку от расслабляющегося дракона, когда паломники опомнились. Неизвестно почему решив, что чудовище хочет сожрать их духовного наставника, они перегруппировались и, размахивая сумками, ветками, свечками и прочими религиозными атрибутами, двинулись в наступление.

- Чего это они? – Спросил Гоша у Георгия.

- Бить будут.

- Серьёзно?

- А то!

- И что нам делать?

- Сматываться надо.

- А как же Фаол?

- Не пропадёт. Своё здоровье нам дороже.

- Сопло? – Гоше очень нравилось слово, которым философ обозначил то место, откуда дракон пускал огонь.

- Охладилось. Температура в норме.

- Стартуем вертикально?

- Да. Даю обратный отсчёт. Десять, девять, восе…

- Быстрее!!!

- Три, два, один. Пуск!

- Поехали!

Дракон, приняв позу кенгуру, подпрыгнул, уже в воздухе отставляя хвост в сторону. Реактивная струя ударила в землю, выжигая остатки травы и растекаясь вокруг огненным кольцом с дымящимися краями. Запахло неприятно. Паломники, роняя иконки, облатки, жертвы, ленточки, хоругви, ладанки и прочие предметы культа, бросились врассыпную. Фаол отступил организованно, прикрывая лицо рукавом, а живот сумкой. Потоком воздуха его бакенбарды завернуло за уши. Жабо пришло в совершенную негодность. Толпа в своём движении подхватила его и понесла прочь, как волна несёт щепку.

Гоша-Георгий, плотно сдвинув головы и прижав к спине крылья, свечкой уходил в небо, возносясь, как ракета на огненном столбе.

Почти Святой Старец так и не изменил позы. Блаженно улыбаясь, он махал вслед дракону красным флажком, напевая себе под нос старинную песню: «Я Земля, я своих провожаю питомцев...» Фаол, с трудом выгребая против течения паломников, начал постепенно приближаться к отшельнику.

 

 

- Не гони, теперь успеем. – Сказал аквалангист, глянув через плечо в заднее стекло машины. Впрочем, данное замечание было излишним. Принц Курвин ехал медленно, стараясь хоть немного щадить автомобиль и собственные внутренности. Пассажир внимательно посмотрел на водителя. За рулём сидел парень лет двадцати двух - двадцати трёх, высокий, тощий, нескладный. Светлые волосы до плеч, длинный нос, веснушки, голубые глаза, безвольный подбородок. Пальцы на руле тонкие, нервные, на левом безымянном – перстень с печаткой, изображающей мультипликационного дятла Вуди верхом на толстом единороге. Одет был парнишка в поношенный джинсовый костюм, поверх которого была навешена несколько помятая, но начищенная до блеска кираса. Через неё шла пустая перевязь. Плащ, кинжал и шпага в ножнах тряслись на заднем сиденье рядом с тощей спортивной сумкой. На педали добрый молодец жал ногами, обутыми в короткие остроносые сапоги. Сапоги, слава Пекуну, были без шпор!

- Классный прикид. – Одобрил пассажир и представился: - Купец первой гильдии Скоробогатов Судко Никодимович, из города Новогоднего.

- Курвин. – Сказал принц.

- Кличка что ли такая? – Удивился купец.

- Имя.

- Ни фига себе тебя, братан, обозвали. Хотя, я знал одного южного товарища, учились вместе, так, ты не поверишь, его звали Мумин! Фамилия у него была Носиров. Точно, Мумин Носиров. Часом не твой родственник?

- Нет. Я из Ампера.

- Что-то слышал, - зевнул Судко и отвернулся, чтобы собеседник не заметил появившуюся в его глазах заинтересованность. Через некоторое время он снова повернулся к принцу лицом и с некоторым ехидством в голосе спросил:

- Сдаётся мне, парень, что ты шпион?

Принц густо покраснел и закашлялся. Он неловко вынул сигарету из лежащей на панели пачки, чиркнул зажигалкой, неумело затянулся, закашлялся и быстро заговорил:

- Я младший принц Амперского престола, сэр Эндрю Курвин Вудпекер. Путешествую по личной надобности. Я, можно сказать, есть иностранный турист. Шпионаж – занятие ниже моего достоинства. У меня даже рации нет. Правда, правда.

- Ладно, чего там, не оправдывайся. - Примирительно сказал купец, рукой разгоняя дым, - Бог с ней, с рацией. Чай не в старые времена живём. Мобильник-то наверняка  есть, а донесение можно и эсэмэской послать. Да ладно, не красней, здесь все свои. Ты, наверно, ещё и рыцарь?

- Да. Плаща и кинжала. – Согласился принц и подумал, не сболтнул ли он чего лишнего.

- Понятно. – Кивнул купец. – Слушай, принц-рыцарь, - с ходу предложил он, - поехали ко мне в Новогодний. Погостишь денёк-другой, с дочками моими познакомишься. Их у меня трое. Про заграницы расскажешь, отдохнёшь. Выпьем маленько. А там, глядишь, я тебе снова составлю компанию, вместе в Шалаболосово поедем.

«Я не говорил ему куда еду. Откуда он знает про Шалоболосово? Купец слишком подозрителен. Хорошо если он пошутил насчёт шпиона. А если нет? С другой стороны, он не похож на агента комитета сыскного приказа. Выглядит глуповато, да и с бородой легко расстался. Скорее всего, он действительно купец. Определённо, передохнуть после такой дороги не помешает. Отъемся в гостях, город Новогодний посмотрю, в туалет схожу. Не такая уж моя миссия важная, как там, в Ампере, думают. Да и дочек у купца целых три», - быстро и тревожно подумал принц Курвин. А потом озвучил свои мысли:

- Весьма любезно с Вашей стороны. Если я Вас не стесню…

- Да ладно, домик у меня небольшой. Два этажа всего, десять комнат. Как-нибудь разместимся.

Принц сглотнул. Домик, судя по описанию, был всего в два раза меньше Амперского королевского дворца. Он осторожно спросил:

- Далеко ли ещё до Новогоднего?

- Рядом, совсем рядом! – Обрадовался купец.

Принц посмотрел на него, как солдат на вошь:

- Я вас, шалоболосцев, уже знаю. Для вас недалеко – это двести километров!

- Почти угадал, парень! – Купец откровенно веселился, - сто восемьдесят вёрст осталось. Дави на газ!

Принц застонал. В этот миг над ними на большой высоте, оставляя густой чёрный выхлоп, шумно пролетело нечто, похожее на большую оранжевую рогатку без резинки, повёрнутую рогами вперёд и оснащённую маленькими крылышками.

«Большое. Летит быстро. Есть крылья. Самолёт? Не похоже. Наверно, новое секретное оружие шалоболосцев. Придётся докладывать королю. Заставят выяснять характеристики этой летающей дряни, фотографировать. Вот не было печали». – Уныло подумал принц Курвин.

«Принц думает, что это наш новый истребитель-бомбардировщик, и пусть думает, а это Гоша-Георгий с Южного материка прилетел. Что ж, ждали, давно ждали его прилёта…  Аналитики предполагали, во всяком случае», - подумал купец Судко и, грузно ворочаясь на сиденье, начал вылезать из водолазного костюма. Ни он, ни принц не заметили пассажиров на спине у пролетевшего на север дракона. А их было уже двое.

 

 

Воспользовавшись общим замешательством паломников, Фаол с удовольствием пнул оттопыренный зад вошедшей в роль в испуганного страуса Стяжальны Хапуговны. Он был специалистом по смущению умов, однако и физическое воздействие на объект было не совсем чуждо философу. Оставалось лишь пожалеть, что обут он был в лёгкие сандалии, а не солдатские сапоги с подковами. Ключница, получив неожиданное ускорение, растянулась на земле. Подобно сказочному Индрику-зверю, она попыталась зарыться в песок. Обойдя трепыхающуюся тушу, Фаол остановился перед отшельником Эфроном.

Старец смотрел в пространство, чуть заметно улыбаясь. В его руке трепетал под свежим ветром с озера красный флажок, и длинная пегая борода обманчиво трепетала, как флаг капитуляции. Фаол, поддёрнув балахон, уселся на землю напротив отшельника. Он принял точно такую же позу лотоса и, расправив остатки жабо и помятые бакенбарды, заглянул в глаза своей будущей жертве. С тем же успехом он мог бы заглянуть в два ствола заряженного охотничьего ружья. Вид и результат был бы один тот же. «Наконец-то противник, достойный моего искусства», - подумал Фаол и, не представляясь, бросил пробный шар:

- Подвижничество и медитация есть путь к просветлению и нирване?

Ружейные стволы немного сместились, и прицел замер на переносице специалиста по смущению умов. По спине Фаола пробежал неприятный холодок.

- Истину глаголешь, отрок. – Прошуршал Эфрон.

- Это ложная посылка, уважаемый отшельник. С помощью формальной логики и ненормативной лексики я докажу тебе всю глубину твоих заблуждений. Аз  есьмь философ. Я тут пролётом с Южного Материка, задержался, чтобы смутить твой разум!

- Смущай. – Неожиданно легко и даже весело согласился Почти Святой Старец.

Фаол начал. Он говорил и говорил, отравляя своими словами окружающее пространство и слабые умы собравшихся вокруг паломников, осмелевших в отсутствие дракона. Он вёл речь о вреде малоподвижного образа жизни и неуместности ухода в нирвану от мирской суеты. По его словам получалось, что просветления может добиться только личность деятельная и физически активная. Он повернул дело так, что активность способствует процветанию, а значит – обогащению. Он рассказал о пользе богатства вообще и денег в частности, но предостерёг от зла излишней скупости и суетного стяжательства. В толпе слушателей ахали, и давно уже никто не обращал внимания на кружащегося в вышине над островом Шишка Гошу-Георгия. Фаол между тем рассказывал о том, какие средства хранятся на счету отшельника в банках Скобинска, Шалоболосово и Новогоднего (Откуда только узнал, паршивец?) и как этими средствами можно распорядиться по-умному, с пользой для себя и других. Он перешёл к описанию прелестей чревоугодия и чувственных удовольствий, а от них – к новинкам моды. Фаол из толпы вывел к отшельнику двух красивых, модно и дорого одетых девушек, и поставил их в пример отшельнику, чем вогнал юных особ одновременно и в краску смущения, и в бурный восторг. Почти Святой Старец сидел и слушал, не шелохнувшись. А слова Фаола продолжали падать как капли, которые камень точат, и были они, возможно, не слишком мудры, зато очень соблазнительны. Естественно, началось брожение в умах, и кинулись люди кто куда. Одни бежали на причал, брать билет на ближайший корабль на материк, другие, кто помоложе и побойчее, выбрав себе тут же женихов или невест, искали с ними укрытия в ближайших кустах. Из тех, кто постарше и посолиднее, многие побежали к магазинам, а кто-то и в единственную на острове столовую. Прелести светской жизни, так ярко расписанные философом, прояснили даже забитые религиозным дурманом и алчностью мозги  ключницы. Стяжальна Хапуговна, сбегав на огород и голыми руками выкопав одну из своих многочисленных кубышек, помчалась в мануфактурную лавку местного купца, чтобы прикупить себе модные обновки. «Пропади она пропадом, эта экономия, один раз живём!» - думала она на бегу.

И получилось так, что к концу речи Фаола они с отшельником Эфроном снова остались возле храма Перкуна вдвоём. Только в вышине замкнул в очередное кольцо свой инверсионный след оранжевый дракон.

- Я смутил тебя? – Спросил старца почти уже выдохшийся Фаол.

- Нет!!! – Ответил Почти Святой Старец и громко рассмеялся, махая красным флажком. Голубь на флажке злорадно щёлкал своим нарисованным клювом.

Фаол сник. Кусая жабо и, как сердитый кот, вздыбив бакенбарды, побрёл он к дальним пустым пляжам, где у песчаного берега, кверху брюхом, плескались в мутных волнах дохлые ерши.

Когда впавший в уныние философ-демагог скрылся за холмом, отшельник огляделся и выудил откуда-то из-за пазухи портновские ножницы. Он быстренько отчекрыжил себе бороду по самый подбородок, срезал заодно длинные усы, и как хороший солдат-первогодок за сорок пять секунд поменял своё рубище на богатый костюм-тройку с алмазной галстучной булавкой и лаковыми штиблетами. Засовывая во внутренний карман пиджака три тома чековых книжек на своё имя, Почти Святой Старец осторожно поддёрнул брюки с безукоризненной складкой, снова уселся на свой коврик в позу лотоса и прямо на этом самом коврике левитировал в направлении города Шалаболосово. Глядя ему вслед, увешанная пакетами с новыми платьями ключница, выйдя из лавки, смахнула скупую слезу.

- Он улетел, но обещал вернуться. – Утешил её аккуратно приземлившийся на совершенно очистившуюся от народа площадь перед храмом Гоша-Георгий. Ключница оглянулась на говорившего, и со словами:

- С нами святая сила! – Грохнулась в обморок, перегородив своим телом двери в лавку.

 

 

Первым делом пошли к цыганам, которые в изобилии толклись на центральной площади Скобинска возле ювелирного магазина «Яхонт». Откуда взялись цыгане в параллельном мире? Всё просто: В незапамятные времена, при очередном непредсказуемом пересечении путей Тверди и Земли, табор бродячих цыган случайно оказался в точке метафизического соприкосновения планет. Сам процесс перехода в другой мир никто из пострадавших (если их можно назвать пострадавшими) толком не заметил, потому что накануне вечером в таборе играли свадьбу очередной дочери местного барона. Собственно говоря, процесс перехода живых людей из мира в мир состоялся благодаря тому, что большинство обитателей кибиток находилось в бессознательном состоянии (были пьяны или спали, за исключением старого Миро, оглушённого ударом бутылкой по темени). Дочь барона и её бывший жених, теперь уже муж, были очень заняты и поэтому, разумеется,  бодрствовали. Они так и остались на прежнем месте, как и ещё несколько цыган разного пола и возраста, которые  в миг Великого Соприкосновения вышли до ветра или попросту страдали бессонницей.

Новоиспечённый супруг, не обнаружив утром большей части своей новой родни, не стал расстраиваться, а провозгласил себя бароном уцелевшей части табора. Оставшиеся решили, что раз табор ушёл в небо и выбора у них нет, то им стоит признать бойкого парня своим главарём, что они и сделали к великой радости дочки прежнего барона, в одночасье ставшей баронессой (или бароншей?). Переместившиеся же в новый для них  мир цыгане вообще не заметили разницы между планетами и недолго ломали голову о том, куда делись новобрачные и ещё десятка полтора человек. Барон не без оснований заявил, что очередной его зять – жулик и проходимец. По его наспех состряпанной версии выходило, что парень ночью попросту сбежал и основал новый табор. Осчастливив сородичей этим открытием, глава табора  тут же принялся подыскивать жениха для следующей своей дочки.

Весёлых и общительных людей жители Тверди, ещё не знакомые с ними, встретили приветливо, и вскоре по просторам Шалоболосской империи кочевали уже два табора, потом – четыре, затем – восемь, ну и так далее. Впрочем, не исключено, что цыгане изначально обитали на Тверди, а потом, при тех же обстоятельствах, оказались на Земле. Не суть важно. Как бы то ни было, сейчас именно они скупали золото в центре Скобинска.

- Кстати, я запамятовал, а в чём у вас золото? – спросил на всякий случай Нахрок.

- В смысле? – Удивился Талцетл Мстиславович.

- Ну там монеты, слитки, ювелирные изделия или их лом?

- Слитки, по пять капитулов в каждом, - похлопал себя по тяжёлой сумке марсианин.

- Ты это, тогда осторожнее. Цыгане они такие. – Неопределённо повертел пальцами Нахрок, пытаясь в уме перевести неведомые капитулы в привычные килограммы. – Им палец в рот не клади.

- Знаем. – Встрял в разговор Тускуб Алексеевич. – У нас они такие же. – Где находится это «у нас» и кто это «они», увы, не уточнил. Может быть, у них на Марсе тоже есть цыгане?

Торговались долго. Женщины в кожаных куртках, длинных юбках и пёстрых платках спорили до изнеможения, тряся унизанными кольцами и браслетами руками и нещадно дымя сигаретами. Как ни странно, инопланетяне торговались так же увлечённо. Нахрок, присев в сторонке на поручень витрины, с удовольствием наблюдал за ходом переговоров. До драки, однако,  дело не дошло. Цыганки получили несколько увесистых бляшек овальной формы, выдав взамен Талцетлу и Тускубу несколько пухлых пачек засаленных местных карбованцев. После обмена товара на деньги и денег на товар, стороны разбежались подальше друг от друга, поскольку, привлечённые шумным торгом, к магазину начали подтягиваться оцелопы. Они сверкали глазами, водили носами и, чуя возможную поживу, нервно поигрывали резиновыми дубинками.

Нахрок проходными дворами увёл своих подопечных в сторону вокзала. В подворотне за зданием телеграфа разделили добычу. Половина денег оказалась фальшивой и её, от греха подальше, пришлось спустить в решётку ливневой канализации. Тем не менее, сделка была признана удачной, потому что половина золота, по словам Тускуба Алексеевича, была, как бы это помягче выразиться, не совсем золотом. Настоящие купюры, которых оказалось на удивление много, разделили на троих. Денег должно было хватить на билеты в купе до Шалоболосово и несколько дней безбедной жизни в перворазрядной гостинице этого дорогого, в общем-то, города. Или на пару дней – в его самом лучшем отеле.

На вокзале сели в дизель-поезд, по совету Нахрока взяв билеты до ближайшей станции. Сам волшебник, показав в кассе удостоверение пенсионера, ветерана и инвалида умственного труда и соответствующую справку, получил билет бесплатно.

Марсиане купили пива. Непьющий Нахрок взял лимонад. Поехали.

 

 

Немногочисленные паломники, уцелевшие на острове после речи Фаола, немного оправивились от потрясения, выслушав задушевный рассказ Стяжальны Хапуговны о чудесном  вознесении Почти Святого Старца на небо. Рассказ был настолько же благочестив, слезлив и сентиментален, насколько и лжив. Сразу вслед за ним последовало приглашение жертвовать на храм в честь явленного мирянам чуда. Давали, как обычно, много и охотно.

Фаол не видел ничего этого. Сидя на прибрежной дюне далеко от храма, он задумчиво теребил то, что ещё оставалось от его жабо. Философ мрачно бормотал:

- Как же так? Почему? Ведь никогда раньше! Я же старался…

Дракон подошёл к нему и, положив головы на плечи философу, поинтересовался в два голоса:

- Что, Фаолушка, не весел,

- Буйну голову повесил?

Фаол небрежно оттолкнул головы и с головой ушёл в свою скорбь. Дракон обиженно заковылял в сторону и лёг на песок.

- Что это с ним? – Спросил Гоша.

-  Не берусь утверждать, но, по-моему, ему не удалось смутить разум отшельника. Вот он и печалится. – Глубокомысленно изрёк Георгий.

- Странно. Нас-то он смутил, и ещё как смутил.

- Не нас. Тебя. – Поправил своё второе я Георгий.

- Не спорю,  меня. – Легко согласился Гоша. – Как говорил, собака! «Дуальность вашего бытия, - говорит, - мешает квазипознанию окружающей действительности и своего места в сиюминутной реальности. Плюс к тому, затрудняет процесс размножения, делая его непристойным…». Вроде бы так это у него прозвучало.

- В смысле?

- В смысле, Фаол рекомендовал мне найти хорошего богатыря и избавиться от второй головы. Тогда, говорил, при выборе пары и производстве новых дракончиков, не пострадают религиозная мораль и общественная нравственность.

- От чьей головы он предлагал избавиться? – Уточнил Георгий.

- Твоей. – Не стал запираться Гоша. - В любом случае, по его словам, тело и всё остальное  у нас общее, так что, в некотором роде, отлетевшая голова сохранит своё посмертное существование. Кажется, так он выразился.

- Да я его! – Георгий попытался овладеть контролем над телом. Завязалась ментальная борьба за нервные центры. Победил Гоша. Отдуваясь, он сказал:

- Есть нечто, что сможет тебя утешить.

- Неужели?

- Представь себе, да. Фаол говорил, что богатырь, поскольку мы с ним не знакомы, с вероятностью в 25 процентов может срубить мою голову. Тогда уже ты сможешь без нарушения основополагающих принципов нравственности плодить юных дракончиков.

- Погоди, погоди, а почему такая малая вероятность срубания именно твоей головы? – Георгий был подозрителен как агент Комитета Сыскного Приказа на допросе.

- Элементарно! Согласно теории вероятности, в поединке с богатырём возможны четыре исхода: А) Мы побеждаем и сохраняем обе головы. В) Он побеждает и срубает обе наши головы. С и D) Мы сходимся на ничьей и теряем одну голову, твою или мою, как повезёт. То есть вероятность каждого исхода как раз двадцать пять процентов.

- Брррр! – Потряс головой Георгий, - как всё мудрёно. Хотя, погоди, а зачем нам богатырь? Нам богатырь не нужен! Что мы с тобой, самку дракона не поделим? Зачем сразу головы рубить? Можно просто зажмуриться или глаза завязать. И потом, поскольку тело, - Георгий начал менять цвет с оранжевого на красный, - у нас общее, то тот, кто закроет глаза, ведь тоже получит удовольствие?

- Возможно. – Удивился Гоша, - я об этом как-то не подумал. Знаешь, нам, пожалуй, стоит найти себе подругу и поэкспериментировать.

- Согласен. Только без богатыря!

- Ладно, без богатыря, так без богатыря. – Согласился Гоша.

- А этого, - Георгий кивнул на Фаола, - я сейчас съем, чтобы не смущал умы.

- Не ешь меня, Георгий, - повернулся к нему Фаол посеревшим лицом,  - я вам ещё пригожусь.

- Интересно, чем? – Искренне удивились обе головы. Фаол задумался. Было слышно, как в мозгу у него, перебирая варианты, ворочаются и перегорают нервные клетки. Наконец, вздохнув, философ сказал:

- Бог с вами, ешьте! Я не сумел смутить разум старца, и, действительно,  годен теперь лишь на корм дракону.

- Но у тебя хорошо подвешен язык. – Воскликнул Гоша.

- Ты умеешь запудрить мозги. – Поддержал брата Георгий.

- Что с того? Я потерпел поражение. Первое в жизни! Зачем теперь жить?! – Рванул у себя на вороте жалкие остатки некогда пышного воротника Фаол и примерился к бакенбардам, однако дёргать их не стал.

- Не унывай, - подбодрил его Георгий. – Ты ещё найдёшь себе дело.

- Какое?! – С отчаянием воскликнул Фаол, окончательно убрав, однако, руки от растительности на лице.

- Ну, там, создашь тайное общество, или станешь основателем религиозного ордена. Ещё можно придумать идеологию или написать книгу. Мало ли… – Добавил дракон менее уверенным тоном.

- Ты это серьёзно? – Округлил глаза философ.

- А то!

- Вот уж не думал, что дракон может дать дельный совет! Насчёт книги – это мысль.

- Ну, одна голова хорошо, а три - лучше. – Польщённый признанием Фаола, Гоша-Георгий потупил все четыре своих глаза.

- Летим, летим в Шалаболосово, друзья! – Засуетился Фаол и попытался влезть на спину дракону. Но не успел. Вода в озере вздулась и на мелководье стремительно вылетела зеленоватая фигура, очертаниями отдалённо напоминающая женскую.

 

 

Проводив гостей, заграничная фея Жозефина вернулась в дом, уронила на стол волшебную палочку и как подкошенная рухнула на диван. Приземлилась она мягко. Палочке повезло меньше. Подпрыгнув на твёрдой поверхности стола, она рикошетом попала в грязную тарелку и откатилась в разлитую по клеёнке лужицу вина. Влага проникла внутрь теоретически герметичного корпуса почти так же быстро, как чужой из известного фильма внедрялся в организм человека. Палочка издала короткое шипение, выпустила фонтанчик искр и затихла навсегда. Лунный свет, упавший на её поверхность через неплотно прикрытую занавеску, осветил надпись, сделанную миниатюрными буквами «Made in Сhinai». Но ничего этого фея уже не видела. Её голова раскалывалась, а ноги описывали вокруг головы правильные, всё ускоряющиеся круги по причудливой орбите. Бедная Жозефина вспомнила недавно читаный дневник известного путешественника в той части, где он описывает шалоболосские пьянки, и вместе с его автором пожалела о том, что не умерла вчера.

Стоило фее закрыть глаза, и что-нибудь начинало вращаться: или комната вокруг ног, или ноги вокруг головы. Открыть же глаза никак не удавалось. Жозефина постаралась заставить себя встать, чтобы принять душ, переодеться в пижаму и, убрав со стола посуду, переместиться в кровать. Но тут коварный мир нарезал вокруг неё настолько сложную и замысловатую дугу, переходящую не то что в мёртвую петлю, а вовсе в некую вселенскую поверхность Мёбиуса, что юная фея как подкошенная рухнула обратно на диван и сразу же забылась тяжёлым алкогольным сном. Ей снились тыквоподобные по форме и цвету кареты, за которыми гонялись мышастые жеребцы с хрустальными туфельками в зубах, и всё это безобразие имело место на фоне зловещих башенных часов, стрелки на которых приближались к вершине циферблата, а за кадром кто-то писклявым голоском исполнял известную песенку про пять минут. Когда часы начали бить, из окошечка над ними выскочил маленький Бабай-Ага и принялся кричать «Кю-кю, полначь, слюшай, да»! А потом что-то мокрое, горячее и колючее ткнулось фее в лицо. Это была морда Тыгдымского коня.

Беспокоясь о хозяйке, утомлённый обществом мраморного магогского конька и суетливого мышастого жеребца, конь вышел из загона, преодолел лужайку перед домом и, скорее угадав, чем поняв, что окно не заперто, распахнул его носом. Рама, сделанная не подъёмной, как это принято в некоторых западных королевствах, а распашной, как заведено на родине Жозефины и в Шалоболосской империи, распахнулась. Хозяйка навзничь лежала на диване под подоконником и не подавала признаков жизни. А на столе…! Конь насколько мог вытянул шею и начал хватать мягкими губами вкусненькое. Его было много! Вылизал он и лужу, в которой плавала волшебная палочка, и нашёл вино вкусным, хотя и недостаточно крепким. Когда подбирать со стола стало нечего, полублагородное животное вернулось к хозяйке. Жозефина тяжело сопела, и пахло от неё ужасным перегаром, смешанным с весьма приятным парфюмом. Эффект был сногсшибательным. Конь фыркнул и мотнул головой, ткнувшись губами в лицо фее. Ей как раз снилась крупная крыса в ливрее, вытянувшая с запяток тыквы-кареты узкое рыло для поцелуя. Их губы встретились. Фея вскрикнула и открыла глаза. Над ней нависало нечто слюняво-горячее, имеющее отталкивающий вид и неприятный запах.

- Ты кто? – Спросила Жозефина нетвёрдым голосом.

- Тыгдымский конь. – Честно ответил Тыгдымский конь.

- Иди на … отсюда! – Сказала фея, успевшая уже усвоить несколько грубых  слов шалоболосского языка. Ругательства, почему-то, раньше и легче остальных слов усваиваются иностранцами в любой стране любого мира многомерной вселенной. Точно так же моментально врезаются в детскую память разные похабные стишки, в то время как высокую поэзию, да и просто приличные рифмованные строки приходится тщательно (и тщетно) заучивать. Впрочем, будучи трезвой, Жозефина никогда бы не призналась в том, что знает такие слова.

Конь убрал морду из окна и задумался. Как понимать то, что его послали? Это «хозяйка гневается» или «в Ваших услугах больше не нуждаемся»? После недолгого размышления, сопоставив смысл и тон фразы, конь решил, что она имела второе значение. Обиженное животное тряхнуло гривой и развернулось крупом к окну. Потом конь потрусил по дорожке прочь, как говорится, куда глаза глядят. «Тыгыдым, тыгыдым, тыгдым»! - Всё чаще и чаще ударяли в землю его подковы. Хозяйка ещё пожалеет, что избавилась от него!

Конь внезапно осознал, что он теперь совершенно свободен.  Интересное ощущение. К нему надо было привыкнуть. Впрочем, конь никогда и не ощущал себя чьей-то собственностью Скорее, хозяева казались ему его собственностью, существующей для того, чтобы снабжать его едой вообще и вкусной едой в частности. Он совершенно не думал, чем ему заняться и как распорядиться свалившейся свободой. Обиженный на Жозефину и на весь свет, Тыгдымский конь постарался для начала как можно дальше убраться от домика на краю посёлка. Он галопом доскакал до асфальтированной дороги и, свернув на неё, перешёл на лёгкую рысь. Тыгыдым, тыгыдым, тыгыдым!

 

 

Скобинский дизель, гремя колёсами по не слишком ровным рельсам и останавливаясь на каждом полустанке, двигался в сторону городка Полянки, где путешественникам предстояло пересесть на электричку до Шалаболосово. Марсиане и злой волшебник заняли в вагоне отдельный отсек и достали напитки. Поначалу проплывающие за окном пейзажи полностью завладели вниманием инопланетян. Но вскоре пригороды Скобинска и ближние его дачи остались далеко позади. Их обитатели несколькими крупными партиями покинули враз опустевший вагон. За окном потянулись сплошные леса, луга и болота. Наглотавшийся на старые дрожжи непривычного после марсианского кактусового вина пива, Тускуб Алексеевич откинулся на скамейке и заснул, сопя носом. Талцетл Мстиславович, подсев поближе к Нахроку, начал выспрашивать у него подробности истории планеты Твердь вообще и Шалоболосской империи в частности. Нахрок, начавший впадать в обычное своё состояние мрачной мизантропии, сперва отвечал неохотно, но постепенно увлёкся, и вскоре собеседнику уже не надо было задавать ему наводящих вопросов.  Местная история в интерпретации Нахрока была столь же далека от истины, как Скобинск от Шалоболосово, однако всё же находилась где-то рядом. Итак, перед вами

 

Первый рассказ Нахрока.

«Сначала были обезьяны. Потом из них получились люди. Они стали сеять ячмень и разводить коз. Когда стало много еды, они основали государства и  построили пирамиды. На другом берегу моря были гречкосеи. Позднее их захватили латины. Они создали большую империю и через пятьсот лет  разделились на ромеев и римеев. Когда нахлынули варвары, ко вторым пришёл Кирдык. По-моему, так звали одного из их вождей. Везде стали жить варвары, а править ими начали всякие короли Аларики, Альманарики и флаг им в руки. А на северо-востоке от них жили люди, называвшие себя балаболами, или людьми слова, в отличие от других людей, речь которых они не понимали. Те, соответственно, назывались у них немыми.

С севера на ромеев ходили войной хряги – дикие племена северных морей. И вот как-то раз пришли хряги к людям слова или, проще, к балаболам, и говорят: «Мы будем вас защищать, а вы будете нас кормить». Балаболы отвечают: «От кого защищать? Нет у нас врагов, и никогда не было». А хряги им: «Мы найдём. Вы нас только наймите. Враги у вас будут, это мы мигом организуем». Вот балаболы  посмотрели, пришельцев много, и вооружены все до зубов, а в зубах – ножи и дубинки. А за ними другие такие же идут с севера. Поскольку народ они были мирный, то подумали и сказали: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Шут бы с ними с врагами, но если порядок у нас наведёте, то добро пожаловать, лишь бы без драки». «Всё будет в ажуре»! - Сказали хряги на своём хряжском языке, и стали селиться среди балаболов на их земле.

Надо сказать, что балаболы делились на племена шалов, балосов, марамоев, прощелыг, синяков, чудиков, ухарей, жиганов и многие другие. Там ещё были племена другого корня, всякие чуть, спесь, морда два и прочие, но речь сейчас не о них. В общем, долго рассказывать, но постепенно все эти племена и хряги  перемешались так, что уже никто не знал, кто где есть. Получившийся в результате этого народ, по имени самых многочисленных племён, стал называться шалоболосами.  Сначала они молились пенькам и болотным кочкам. Потом от ромеев переняли веру в Грозного Бога Грома и Молнии Перкуна, и расселились весьма широко: от Балабасова до Серого моря с севера на юг и от Подолии до Низких гор с запада на восток. Отбивались от кочевых племён, воевали и торговали с ромеями и Западными королевствами, осваивали новые земли и для развлечения резали друг друга. В смысле, князья делили землю и устраивали междоусобные войны. И так преуспели в этом деле, что когда пришли гого-магоги, сильный кочевой народ из хинайских степей, раздолбали они шалоболосов, каждых по отдельности, так, что страшно сказать. Не дошли только до города Новогоднего, потому что застряли в непролазных болотах, которые даже в сильный мороз оставались топкими. И сказал тогда Главный  Магог хан Чулан: «Ну их, пусть живут. Раз залезли в такую грязь, то так им и надо!» С тех пор в Новогодненской губернии дороги не ремонтируют.

В древности, когда все шалоболосы воевали с гого-магогами,  новогодненцам пришлось отбиваться от рыцарей Запада, которые, почуяв лёгкую поживу, ломанулись на восток не хуже гого-магогов, грабя, убивая и обращая в свою веру налево и направо. Хорошо ещё, что их было сравнительно немного и, будучи тяжеловооружёнными, ездили они медленно. Зато методичность у них была такая, что Главному Магогу хану Чулану и не снилась. Однако же новогодненцы и скобинцы сумели-таки  и их остановить и отбросить.

Через двести лет на шалоболосской равнине, завоёванной гогами и магогами, сильно приподнялся маленький и неприметный город Мошна. Его князья втихаря сумели, где наглостью, где хитростью, а где деньгами и военной силой подчинить и прибрать к рукам все окрестные княжества. А потом, общими силами, они так раздолбали магогов, что те уже не смогли оправиться, хотя кровушки попили ещё немало. Ну а Мошновское  княжество набрало с тех пор большую силу. Тут как раз в Западных королевствах додумались, как можно эффективно использовать давно изобретённый хинайцами  порох в военных целях. Шалоболосы их опыт успешно переняли и усовершенствовали. С помощью пушек и ружей они добили магогов и стали пробиваться к морям, от которых их в годы лихолетья оттеснили восточные и западные басурмане. В то время было уже не княжество, но царство Мошновское. Поскольку моря охранялись весьма крепко, а Низкие горы на востоке не были препятствием для смелых и безбашенных, некоторые шалоболосы устремились на восток. За неполные сто лет они дошли до Великого Океана, присоединив к нашей и без того большой стране такие огромные пространства, что многие из них не освоены до сих пор. А потом на престол взошла царица Софья и всех прижучила. Стрелковое войско отменила. Старинные охабени и летники вместе с шубами сбросила. Переоделась в заморское платье с декольте, которое сидело на ней как на корове седло, велев всем остальным дамам ходить в фижмах и кринолинах, а кавалерам носить камзолы и бороды брить. Не нравилось ей, когда любовник бородой в лицо колется. Завела она в Мошновском государстве порядки внешне как в Западных королевствах, а на самом деле ни на что не похожие. Долго воевала, пробилась к морям и на севере, и на юге и основала в болотах у Балабасова моря город Шалаболосово, куда мы сейчас и направляемся. Императрица переселилась из Мошны в этот новый город. За ней туда же переехал двор. Так Мошновское царство стало Шалоболосской империей, а Шалаболосово – её новой столицей. И было ею больше двухсот лет. Потом произошла революция. Её вождь, дедушка Лунин, вернул столицу в Мошну.

Нахрок замолчал, переводя дух, и в очередной раз хлебнул лимонада. В этот момент проснулся до тех пор мирно посапывающий Тускуб Алексеевич и воскликнул:

- Ага, значит, была, была всё-таки революция!  Не зря мы сюда летели! Мы ещё повоюем с мировой буржуазией! – Он потянулся за сумкой, в которую, по настоянию Нахрока, была убрана кобура с маузером. С трудом, но его успокоили, и вовремя, потому что немногочисленные пассажиры стали оглядываться на возмутителей спокойствия, и кто-то уже заикнулся, что неплохо бы вызвать оцелопов и приструнить «этих алкашей». В это время за окном замелькали первые дома городка Полянки. Пора было двигаться к выходу.

 

 

- Что это? – Хором спросили Гоша и Георгий. Фаол лихорадочно шарил по карманам в поисках монокля и классификатора живых организмов.

- Хамы! Не что, а кто! – Гневно проквакала морская царевна, потому что именно она, как, несомненно, догадался проницательный читатель, выбралась на песчаный берег острова Шишка. Подобно порядочной богине, вышедшей когда-то из моря, она была покрыта пеной и тиной. В подобных водорослям отростках на голове, которые заменяли ей волосы, запутался дохлый ёрш и немного ряски. Выглядела подводная девушка, однако, внушительно.

- Кто это? – Шёпотом и с опаской спросил Георгий у Фаола, который, не найдя искомое, извлёк из сумки лупу и учебник биологии для пятого класса средней школы.

- Наверно, русалка. Для лягушки, и даже жабы, это существо слишком крупное и агрессивное. – Осторожно предположил философ. Поднимая лупу на уровень глаз, он сделал осторожный шаг в сторону незваной гостьи.

- Стой, где стоишь! – Взвизгнула пришелица. В ушах у Фаола зазвенело. Он замер, а дракон, на всякий случай, развернулся соплом в сторону вероятного противника и приподнял хвост.

Поковыряв пальцем в ухе, оглушённый Фаол осторожно поинтересовался:

- С кем имеем честь, э… сударыня?

Царевна надулась как знаменитая лягушка из басни, но не лопнула, а напыщенным голосом заявила:

- Какая я тебе сударыня?! Я дочь морского царя Пельменьского озера, подводная принцесса, Её Высочество Аквамаруся Пресноводная! – И добавила: - Вообще-то, меня должен представлять мой мажордом (или герольд?), но он где-то отстал по пути.

- Всё-таки она – жаба. – Вполголоса отметил Гоша.

- Да ещё и с манией величия. Тяжёлый случай. Наш клиент. – Вздохнул Георгий и поднял хвост повыше, сжимая пластины сопла в подобие огнемётного ствола. Гоша ему не препятствовал. Скорее, помогал.

- Хватит шептаться! – Оборвала совещание Аквамаруся. – Сами кто такие? Что-то вид у вас слишком подозрительный.

- Полноте, сударыня, - попытался успокоить девушку  Фаол. – Я Фаол,  философ и специалист по смущению умов.

- Ясно, балабол-собеседник. – Квакнула царевна.

- Можно и так сказать, - не стал спорить Фаол. – Моего друга, в некотором роде двойного дракона, зовут Гоша и Георгий, соответственно.

Названные головы по очереди галантно поклонились, но хвост пока опускать не стали. Аквамаруся это заметила и подозрительно осведомилась:

- А чего это они ко мне задницей стоят?

- Выражают почтение царственной особе. – Пояснил Фаол, делая одновременно дракону знаки повернуться и встать, как положено. – У них, двухголовых драконов, так принято.

- Пусть развернётся!

Гоша-Георгий без видимого удовольствия подчинился, решив, если что, отбиваться лапами и зубами. Или просто сдать задним ходом и пуститься наутёк, а то и взлететь.

- Итак, где купец Судко? – Взяла быка за рога царевна.

- Не знаем такого. – Хором ответили дракон и философ.

- Не врёте?

- Никак нет! – Снова хором на три голоса.

- Гм… Это озеро Пельмень, устье реки Колдун?

- Помилуйте, сударыня! – Удивился Фаол, доставая из планшета карту и тыкая в неё пальцем, - то, что Вам требуется, за двести пятьдесят, если не за триста вёрст к северо-востоку отсюда.

- Батюшки, куда же это меня занесло? – Села на песок Аквамаруся.

- С Вашего позволения, - Фаол умел быть галантным при обращении с сумасшедшими девицами неопределённого биологического вида, - это остров Шишка на Скобинском озере.

- Проклятый навигатор! А этот прохиндей на придорожном рынке говорил натуральный, ниппонский, из Страны Юного Солнца, всегда укажет точную дорогу. – Царевна извлекла из-за створок раковин, заменявших ей лиф, небольшой прямоугольный приборчик с экраном как у мобильного телефона и с остервенением принялась втаптывать его в песок.

- Я реками, ручьями, через леса и поля, сюда, по прибору…  А он, сволочь! Встречу того торговца,  клянусь плавниками, убью паразита! Блин, повелась, как дура.

- При чём здесь как? – Удивился Гоша.

Фаол попытался, было, спасти приборчик, но он уже разлетелся под ластами царевны на множество кусочков пластмассы и осколков микросхем. Из глаз Аквамаруси покатились крупные слёзы, которые сделали бы честь любому крокодилу. Внезапно она показалась Фаолу маленькой девочкой, которую надо пожалеть. Впрочем, очень уродливой девочкой. Переходя на ты он сказал:

- Да ладно тебе, не убивайся ты так, - и по-отечески похлопал царевну по плечу. Потом незаметно вытер испачканную слизью ладонь о подол балахона. – На-ка вон, высморкайся. – Другой рукой философ протянул несчастной девушке кружевной платочек с вышитой на нём монограммой «ФФ». Носа как такового царевна не имела, но чем-то заменяющим его пару раз шмыгнула. Да так ловко, что платочек наполнился до краёв. Она протянула комок мокрой ткани его  владельцу. Философ, стараясь не касаться её пальцев, осторожно, за самые кончики, принял платочек и незаметно вышвырнул его как можно дальше в озеро.

- На счастье, - смущённо пояснил он.

Менее дипломатичный Гоша спросил:

- Слыш, царевна, раз ты сама с Пельменя, какого беса тебя сюда занесло, да ещё по и навигатору? Так бы плыла, без приборов. Там всего вёрст десять-пятнадцать до Новогоднего. Я по карте смотрел. Давно бы уже была на месте.

- Купец Судко мне нужен. Он хитрый, его без прибора не поймаешь.

- О, торговля – это хорошо. Он что же, купец, обвесил тебя, что ли, обсчитал или навигатор этот самый продал?

- Хуже, - вздохнула царевна. – Он жениться обещал.

- Он!? – Гоша обеспокоено посмотрел на Георгия, в сторону которого непроизвольно кивнула Аквамаруся. Она, конечно, лицом немного смахивала на самку дракона, но не до такой же степени, чтобы давать ей опрометчивые обещания.

- Да не он, - поняла его взгляд царевна, - на кой мне такая образина, да ещё с тобой, оболтусом, в придачу. Я девушка порядочная. Купца Судко ищу, потому что он на мне жениться обещал. Вы должны его знать. Рост – метр восемьдесят. Пудов шесть весом. Борода русая, окладистая, накладная. Костюм водолазный чёрный. Маска и акваланг желтые, ласты синие, сорок четвёртого размера.

- Гм, я знавал одного Судко, как раз из Новогоднего, - задумчиво проговорил Фаол. – Кажется, он служил в разведке. Часом, не Скоробогатов его фамилия? В то время он явно не собирался сходить с ума, и был на редкость хладнокровным и здравомыслящим человеком.

- Всё понятно, если не он, то… - переглянулись головы дракона, и Георгий спросил: - Фаол, у тебя в сумке случайно нет белой женской рубашки с завязками на спине и очень длинными рукавами?

- Увы, нет ничего, кроме запасного балахона и свежих носков, - ответил философ, задумчиво рассматривая царевну. Он всё ещё мучительно пытался найти ей место в таблице классификации живых организмов. Место упорно не находилось.

Царевна будто его не слышала. Погрузившись в собственные мысли, она разговаривала сама с собой:

- Всё понятно. То-то я смотрю, мелко здесь. Родной-то Пельмень  поглубже будет. Ничего, теперь я до этого обманщика доберусь! Женится на мне как миленький. Если будет артачится, прижмём его за беспошлинный вывоз жемчуга из озера. Или вовсе за кражу привлечём. Он ещё не знает, кто у нас там прокурор!

Фаол, которому было совершенно не интересно, кто наблюдает за соблюдением законности в озере Пельмень, перебил её излияния проникновенно-ласковым голосом:

- Э, милая девушка…

- Какая я тебе девушка! Я принцесса, Ваше высочество!

- Точно мания величия. – Пробормотал Фаол и успокоил дракона: - Это ничего, это излечимо. Главное, она не буйная.

Он снова обратился к царевне:

- Слушай, твоё высочество, а ты уверена, что сумеешь в таком виде женить на себе Судко или любого другого нормального мужика?

- А чем тебе мой вид не нравится? - Упёрла руки в боки Аквамаруся.

- Вид хорош, - согласился Фаол, - но исключительно в водной среде, а не на суше. Здесь, как бы это сказать, в моде несколько другая внешность. Стоит её приобрести, и не только Судко, что Судко, Судко – это ерунда, любой мужчина будет Ваш.

- Что ты сказал? – Царевна схватила философа за мятые обрывки тряпок на вороте балахона. Её зелёные, навыкате, с горизонтальными щелями зрачков глаза провернулись в орбитах и оба вместе, что бывало весьма редко, уставились в мутные зрачки философа.

- Осторожнее, кружева лионские. – Предупредил её Фаол.

Царевна недоуменно покосилась на неприглядную серую тряпку в дырочку, но хватку несколько ослабила. Теперь в её голосе было больше заинтересованности, чем гнева:

- Так что там насчёт моей внешности?

- Сейчас он её смутит! – Обрадовался Георгий.

- У неё башню снесёт. – Подтвердил Гоша.

Они были правы. Фаол по-гусарски расправил бакенбарды и осторожно высвободил бывшее жабо из лапок царевны:

- Дорогая Аквамаруся! Твоя зелёная кожа бесподобна. Перепонки на лапках, бахрома жабр и выпученные зелёные глаза просто прелестны. Особенно левый. Тебе очень идёт платье из рыбьей чешуи с отделкой из раковин.

Зелень на лице царевны стала гуще. Левый глаз потупился, но правый продолжал недоверчиво смотреть на философа. Фаол говорил с вдохновением:

- Особе с такой прекрасной внешности нет равных в подводном мире. От северных льдов до коралловых островов, и от болот до океанов никто не может соперничать с тобой. Но…

- Что но? – Сразу же насторожилась Аквамаруся.

- На суше несколько другие стандарты внешности. Подводная красота здесь не в моде. Чтобы понравиться сухопутному мужчине, нужен несколько иной внешний облик. Да и платье желательно бы сменить.

- Не врёшь?

- Как можно? Вот, изволь убедиться. – Фаол извлёк из сумки и протянул Аквамарусе потрёпанный номер известного мужского журнала.

- Фу, какая гадость! – Фыркнула царевна, полистав глянцевые страницы. Я тоже так хочу. – Заявила она вслед затем без всякой логики и ткнула коготком в фотографию роскошной полуобнажённой красавицы.

- Она млекопитающая. – Туманно пояснил Фаол и покрутил рукой в воздухе. Царевна поняла и задумчиво поводила лапкой по своей плоской грудной клетке.

- Да, да, - подтвердил Фаол и мысленно потёр руки. Разум неискушённой подводной девицы был почти смущён.

- Пластическая хирургия? – С сомнением спросила царевна.

- Увы, не поможет, так же как массаж, визаж, макияж  и прочие кутюрье. – Поспешил разочаровать её философ.

- Как ругается! – Восхитился Гоша.

- Что же делать? – Аквамаруся была почти полностью деморализована. Фаол поспешил добить её:

- Полная смена сущности путём магического вмешательства.

- Поможет?

- Несомненно! – Нагнувшись к щели в районе шеи, успешно заменявшей царевне ухо, Фаол зашептал: - За морем, во фьордах… Есть одна хорошая колдунья… За умеренную плату… Вот Русалочка, например…

- Знаю я эту Русалочку! - Оборвала его рассказ царевна. – Наслышана. Она плохо кончила. Ноги скрючены ревматизмом, и что-то там насчёт морской пены. А принц, в результате, женится на другой, да?

- Да, всё так. Однако, то была древняя и нежная заграничная русалочка. Не тебе, отважной шалоболосской подводной царевне бояться каких-то безобидных, почти безболезненных и, заметь, весьма соблазнительных для мужчин метаморфоз. Уж мне-то, как мужчине и философу, ты можешь верить.

Аквамаруся ещё раз раскрыла журнал, который всё ещё сжимала в лапках. Картинка впечатляла.

- И всё же силикон? – Царевна жаждала последний аргумент противника, чтобы капитулировать с честью.

- Обижаешь, красавица! Всё будет самое естественное, и без каких либо  осложнений. Магия-шмагия со стойкой фиксацией. И наряд мы тебе потом подберём что надо. В лучшем магазине! – Заверил её Фаол.

- Но цена… И потом, ведь нельзя будет вернуться в воду. – Жалобным голосом пискнула царевна, с которой как поздней осенью листья с деревьев слетела вся её спесь.

- Как угодно, как угодно. – Выпятил грудь Фаол. – Моё дело – предложить. Летим, друзья. – Он повернулся к дракону.  Девушка сама разберётся со своими проблемами. Я думаю, нам следует навестить мою бабушку.

- Какая бабушка! – Дочь водяного проворно переместилась и преградила философу дорогу. – Ведь всё уже решили. Летим к ведьме!

Не успели четыре драконьих глаза моргнуть, как царевна оседлала левую шею и застучала по ней пятками:

- Летим, скорее летим!

- Она выбрала меня! – Показал Георгий язык Гоше.

- Сам дурак. – Коротко ответил Гоша. На его шею как раз вскарабкался Фаол.

- Пассажиры к взлёту готовы, - доложил он.

«Сами напросились», - хором подумали головы. Расправляя крылья и задрав хвост, из-под которого через раскрытое на полную мощность сопло брызнул огонь, дракон начал разбег по прибрежному песку.

 

 

Если бы самозваная царевна знала, что, взяв курс на север, они обогнали машину, в которой ехал Судко, она, возможно, приказала бы дракону совершить посадку. К счастью для всех, с высоты машина выглядела не больше спичечного коробка, а разглядеть её пассажиров тем более не представлялось возможным. Желание стать теплокровной млекопитающей красавицей, возможно даже вида homo sapiens, настолько овладела земноводной девушкой, что даже вожделенный купец отошёл для неё на второй, а то и на третий план. Нынешней её целью стала таинственная подводная колдунья из холодного заграничного фиорда. О том, что им предстояло незаконно пересечь государственную границу, царевна (ладно уж, будем и дальше называть так самозванку, если ей так нравится) не имела ни малейшего понятия, да и не мудрено: география, как известно, не дворянская наука. Фаол же предпочёл не нагружать своих спутников лишними проблемами.

 

 

До Новогоднего оставалось совсем немного. Принц сидел за рулём притихший и задумчивый. Открытия, сделанные им с помощью пассажира, повергли его в шок. Оказывается, в туалет по любой нужде можно было сходить просто в придорожные кусты. Следовало лишь, для приличия, отойти немного от дороги и для удобства выбрать место посуше и почище. Впрочем, последнее условие было необязательным. Тем не менее, узнав об этом, принц немедленно остановил машину и постарался отойти подальше от проезжей части дороги. Он впервые в жизни испытал такое приключение!

Потом они свернули с дороги местного значения на шоссе, и оказалось, что шалоболосский асфальт может быть не хуже того, что кладут на родине Курвина, а заправочных станций вдоль тракта было настроено не просто много, а очень много, и туалеты на них были чистыми и бесплатными! Машин по трассе двигалось много. Путешественники пару раз останавливались перекусить в достаточно приличных кафе по выбору Судко. Еду в них подавали вкусную и, главное, съедобную. Больше всего принца, однако, порадовало то, что за все блюда платил купец. Заметив ещё в первой закусочной обращённые на него удивлённые взгляды посетителей, Курвин Вудпекер спросил об этом у Судко. Тот усмехнулся:

- Кираса, молодой человек. Понимаете ли, они у нас не в моде. Я могу предложить вам превосходный облегчённый бронежилет для носки под одеждой. Впрочем, он в этих местах тоже будет лишним и вызовет такие же косые  взгляды.

- Но мне перед поездкой говорили, что здесь опасно. По улицам ходят медведи. Кругом бандитские, как это у вас говорят, - принц повертел пальцами у виска, вспоминая слово, - ах, да, разборки. Стрельба! Опять же террористы, сепаратисты и инчучунские боевики. Мне рекомендовали кроме кирасы носить ещё и каску.

- Вздор. – Хмыкнул Судко. – Ваши сведения, принц, сильно устарели. Вы бы ещё мушкет с собой прихватили. Вас бы тогда сразу в дурдом свезли.

- Зачем мушкет? Почему мушкет?

- Чтобы отбиваться от медведей, которые, якобы, ходят по улицам наших городов.

- Разве нет?

- Конечно, нет! Вы путешествуете по миролюбивому, почти правовому и, заметьте, цивилизованному государству. Ну, в целом цивилизованному. Да, у нас несколько лет назад были отдельные трудности и недостатки, но теперь, слава Перкуну, их стало значительно меньше. Можете смело сбросить вашу кирасу. Тем более я вижу, как вы под ней запарились. Ничего, приедем ко мне, выпьем с дороги, сходим в баньку! Благодать…

Про баньку принц ничего не понял, но от душа не отказался бы. После очередной остановки он прибавил скорость, и ещё до заката машина пересекла городскую черту Новогоднего. Город набросился на них и окружил серыми многоэтажными домами, осыпавшимися поребриками вдоль тротуаров, пустырями, заросшими сорняком, и яркой рекламой на зданиях и придорожных щитах. Купец уверенно показывал дорогу. Принц с гораздо меньшей уверенностью вёл машину по незнакомым улицам. Тормозя на многочисленных светофорах,  они окольными путями обогнули город по большой дуге его окраин и достигли цели - района, застроенного пышными особняками. Приусадебные участки, однако, по здешней моде были сильно загромождены неиспользованными или оставленными про запас стройматериалами, различными отходами и  хаотично расположенными надворными постройками. От этого дома квартала напоминали разряженных в бальные платья накрашенных девиц с грязными босыми ногами. Курвин,  стараясь не отвлекаться от дороги, бросал по сторонам удивлённые взгляды.

- Тормози, приехали. – Велел купец, когда машина поравнялась с огромным, совершенно невообразимой архитектуры домом, украшенным  флигелем, шпилями, башенками и многочисленными верандами. Особняк был сложен из белого силикатного кирпича, кое-где обшит сайдингом и обнесён глухим кирпичным забором с массивными железными воротами, над которыми мигала красным огоньком маленькая камера слежения. Было похоже, что стройка здесь не только ещё не закончена, но не закончится вообще никогда. Судко выудил из кармана брюк связку ключей и пиликнул брелком. Ворота начали расходиться в стороны перед машиной принца.

Въехали во двор, сравнимый по площади с маленьким футбольным полем. Купец вышел из машины и разгладил усы. В отличие от бороды, они у него были свои. Тут же из всех дверей высыпались люди и окружили Судко плотным кольцом. Курвин пригнулся и, осторожно выглядывая из-за руля, попытался угадать, где домочадцы, а где челядь. В Западных королевствах различие между ними было бы заметно с первого взгляда. Здесь же понять было ничего нельзя. Все были одинаково хорошо одеты, одинаково хорошо упитаны, держались одинаково независимо и все радостно галдели! Принца по приказу купца вытащили из машины и под руки повели в дом, причитая над его худобой, молодостью и бледным видом. Уволокли куда-то акваланг и водолазный костюм и внесли в дом багаж. Купец важно следовал в середине процессии под руку со статной, просто, но дорого одетой женщиной.

Принц опомнился уже в доме, когда его усадили за длинный стол, накрытый белой скатертью. За столом он пока что сидел один. Вокруг под руководством дородной хозяйки носились люди, таская с кухни блюда, закуски и напитки. Стол покрывался ими со скоростью сказочной скатерти-самобранки. «Уж, не за этой ли тайной послали меня сюда»? – осторожно подумал Курвин. Потом, когда, казалось, уже вся кухня перекочевала на стол, все так же быстро расселись по местам. Принц оказался между хозяином и миловидной девицей примерно лет семнадцати.

- Дочка моя младшенькая, Настенька. – С гордостью представил её купец. Девушка была не по годам фигуриста и одета в весьма откровенное лёгкое платье. Она с нескрываемым  интересом рассматривала заморского гостя:

- Ты что, правда, принц? – Спросила она.

- Принц. – Признался Курвин, краснея и чувствуя себя под её взглядом если не мусорщиком, то самое большее – водопроводчиком. Купец уже давно одетый по-домашнему, то есть в спортивный костюм, сделал знак сидящему напротив него здоровяку. Тот вскочил и, стремительно обойдя стол, наполнил рюмки присутствующих  хорошей водкой местного производства. Судко поднял рюмку и произнёс короткий тост за здоровье знатного гостя, который спас его от больших неприятностей. Все выпили залпом, и до дна. В том числе и Настенька. Потом точно так же пили за Ампер, за город Новогодний, за хозяев, за прибыльные сделки, за мир во всём мире, за удачу, за детей, за светлое будущее и так далее, и так далее. Отказаться хотя бы от одной рюмки принцу не удалось. А потом на него упала темнота. Сквозь неё принц едва слышал рокочущий голос Судко:

- Жаль парня, рано сломался. Ничего, оклемается. Несите его в холодную  опочивальню, придёт в себя – в баню сводим. Тазик, тазик ему поставьте. Да, и пусть шашлыки замочат!

Осознать, что такое шашлыки и понять, за что их надо мочить, принц не успел, окончательно провалившись в тошнотворное алкогольное небытиё.

 

 

- Что там принц? – спросил при случае Дворник у короля.

Случай был так себе – презентация при дворе очередной колоды карт, нарисованной, как всегда, самим Дворником.

- Ничего особенного, - вздохнул король, - прислал СМСку, что едет в город Новогодний.

- Что он там забыл? Ему же было сказано – Шалаболосово. Или Мошна, в конце концов.

- Дворник, - осадил его король, - это была твоя мысль послать на разведку Курвина.

- Я не спорю, но ему всего лишь надо узнать…

- Не надо об этом, - мягко перебил король. – Будем надеяться, что мальчик справится. А если нет… В конце концов, у меня еще четверо сыновей. Или пятеро? Вечно забываю. – Вздохнул король.

 

 

Полянка не произвела впечатления на марсиан: вокзал в состоянии перманентного ремонта, скудный и дорогой буфет, два газетных киоска, один из них не работает. 

Привокзальный рынок уже не работал, а до дальних магазинов идти было лень. Час, остававшийся до отправления электрички, путешественники во главе со злым волшебником скоротали в зале ожидания на жёстких холодных стульях из дырчатого железа. По вокзалу фланировали кошки с котятами и оцелопы с дубинками. Столько кошек Нахрок, изрядно поездивший по просторам Империи не видел ни на одном из её бесчисленных вокзалов и станций. Оцелопов, правда, иной раз бывало и побольше.

Тускуб Алексеевич разговорился о революции и об отказе от её завоеваний с сидящей рядом с ним старушкой, коренной жительницей Шалаболосово. Как выяснилось, в Полянку она приезжала проведать племянницу. Как все коренные шалаболосовцы, бабушка была на редкость вежливой, интеллигентной и культурной. Её имя было Матильда Оскаровна. Она очень непринуждённо  и изящно складывала матерные ругательства в адрес мирового империализма и местных ренегатов, продавших ему революцию. Тускуб слушал её внимательно, поддакивал и иногда порывался выкрикивать революционные лозунги. Тогда Нахроку, который сидел сбоку, приходилось сильно толкать его локтём в бок. Сам он продолжал разговор с Талцетлом Мстиславовичем прерванный прибытием дизеля на станцию пересадки.

- Послушай, Нахрок, вот ты по профессии злой волшебник?

- Ну, в общем-то да. – Согласился волшебник и на всякий случай добавил: - Я на пенсии.

Талцетл пропустил последнее замечание мимо ушей.

- Я, конечно, не специалист, но, по-моему, делом чести любого злого волшебника является стремление к мировому господству, разве не так?

- Наверно… - Задумчиво протянул Нахрок. Подобная мысль ему никогда не приходила в голову.

- Так я это к тому, что мы знакомы очень недолго, но что-то я не замечал в тебе не то что стремления к мировому господству, а вообще никакого стремления.

- Правильное наблюдение. Мне это многие говорили.

- Но почему?

- А зачем?

- То есть как? Неужели тебе не хочется иметь много денег, хорошую машину, жить не в дурацкой башне, а в приличном доме?

- Хорошую машину – хочется. А всё остальное… Не знаю, я ведь прекрасно обхожусь без этого. Я пенсионер, ветеран и инвалид умственного труда. К чему мне напрягаться и пыхтеть? Мне даже власти над почти родным Моордорфом даром не надо, а ты предлагаешь мировое господство. Ты хоть знаешь, как оно достигается?

- К этому я и клоню. Как я понял, у вас на Тверди, как и на Земле, на которую мы так и не попали, множество государств. Неужели никто не хотел собрать их все в одно, типа как у нас на Марсе? Одна планета – одно государство.

- Ну да, как же, слышали такое: одна страна, один народ, один фюрер.

- Это ты о чём? – Насторожился Талцетл.

- Так, вспомнилось... Единое государство, говоришь? Почему же не хотели? Многие хотели. Товарищ Железный, Астольф Бесноватый, император Торт, Главный Магог хан Чулан, Тимур Грым-Нога, Искандер Двурогий. Это самые известные. И ещё куча всякой мелочи, о которой и упоминать не стоит. Да и сейчас кое-кто ещё хочет. А мир до сих пор не един и  разнообразен, что только хорошо для этого мира и для всех нас.

- Гм? – Недоверчиво хмыкнул Талцетл Мстиславович.

Старушка успела надоесть Тускубу Алексеевичу и он, наскоро свернув разговор с ней, насел на Нахрока с другой стороны:

- Слушай, волшебник, а как вообще достигается мировое господство? –

- Разные есть способы. – Отмахнулся от него Нахрок.

- А всё же?

- Ну, самый простой и неэффективный – военный. Собираем армию и нападаем на соседа послабее. Побеждаем, усиливаемся за его счёт и громим уже более сильного соседа. Потом ещё одного, потом ещё и так далее. Принцип, надеюсь, ясен?

- Ясен. А если соседи объединятся и дадут отпор сообща?

- Вот именно! – Обрадовался Нахрок. - Так обычно и бывает. Правда, Искандер Двурогий и Главный Магог хан Чулан каждый в своё время завоевали почти весь известный им мир, но после смерти первого его империю немедленно растащили на куски наследники, а во втором случае империя хоть и не расширилась до желаемых пределов, продержалась долго. А наследники Хана Чулана, как и в первом случае, начали резать друг друга. Только что не сразу, а несколько позже, лет через сто.  Императору Торту и Астольфу повезло ещё меньше. Воевали  они очень много, а империи их не продержались и двадцати лет. И все они не добились полной власти даже на одном континенте. А вы мне тут про мировое господство! Нет уж, на нашей планетке такая хохмочка ни у кого не пройдёт.

- Мда, воевать, как я понял, бесполезно. Хорошо, а мирный способ достижения мирового господства существует?

- Ещё бы! Разумеется, существует. Называется – экономический. Надо начать выпускать товары или оказывать услуги, очень нужные людям. Они будут их покупать, и у нас будет много денег. А на деньги можно всех и всё купить. Вот на Западе существуют целые товарные и финансовые империи.

- Серьёзно?

- Да, только эти империи в некотором роде виртуальные. Они не имеют своей территории, если вы понимаете, о чём я говорю.

- Что-то вроде сети закусочных «Свежий кактус» Кутцаля Поа или электролётостроительных фирм Эрцаля у нас на Марсе? – Осторожно спросил Тускуб.

- Наверно.  Не знаю, как там у вас на Марсе, но суть схвачена верно.

- Позвольте, друзья, так ведь чтобы это… это же работать надо? – Удивлённо произнёс Тускуб Алексеевич.

- Приходится. – Нахрок вздохнул так, как будто ему и в самом деле приходилось много и тяжело работать в западных торгово-промышленных империях. – Проблема в том, что другие тоже работают. Конкуренция очень жёсткая и надолго удержать верх здесь тоже никому ещё не удавалось.

- Не, это не пойдёт! – Возмущённо замахал руками Тускуб. Талцетл Мстиславович ничего не сказал, но подумал о том, как более эффективно  использовать дедушкины капиталы.

- Есть ещё способ. – Подумав, добавил Нахрок.

- Какой?

- Как говорил дедушка Лунин, «мы пойдём другим путём». Надо создать революционную подпольную партию или тайное общество, и с их помощью прибрать всё к рукам. Власть, конечно, поначалу будет незаметная, зато реальная.

- И что, это сработает?

- Как сказать… Дедушка Лунин начинал с малого, а в результате прибрал к рукам всю Шалоболосскую империю. Его наследники прибавили к ней ещё несколько соседних стран, а потом, можно сказать, и полмира. Зато теперь нет ни того, ни тех, ни других. А вот фармазоны ничего к рукам не прибрали, во всяком случае, явно не прибирали, но сидят в своём политическом закулисье до сих пор и, насколько мне известно, незаметно дёргают за ниточки и процветают.

- А как бы нам найти этих фармазонов? – Едва ли не хором спросили марсиане.

- Не советую. Слишком непростая организация с довольно жёсткими правилами. Войти трудно, выйти – невозможно. Зачем вам на Марсе такая зараза? Поищите лучше другое тайное общество. Можете ради хохмы загнать в подполье хотя бы клуб любителей НЛО, а то, как легально действующий, он сейчас и на фиг никому не нужен.

Ответить Нахроку инопланетные путешественники не успели. Громкоговоритель противным женским голосом неразборчиво пролаял что-то  о том, что электричка на Шалоболосово подана на какой-то там путь к такой-то платформе. Подхватив скудную поклажу, наши герои в толпе старушек и дачников, среди которых затерялось несколько солдат и пара десятков штатских  парней и девушек, устремились на посадку.

 

 

До границы дотянули за день, с двумя промежуточными посадками для дозаправки. Жертвами Гоши-Георгия стали две ёлки, берёза, муравейник, пруд с лягушками и около десяти килограмм рыбы, закупленной Фаолом на оставшиеся деньги у каких-то браконьеров. Подводная царевна обещала при случае вернуть долг и внести плату за перелёт. Дракон и философ сделали вид, что ей поверили. У законопослушного Фаола возникли некоторые сомнения по поводу безвизового пересечения границы. Царевна  и  дракон в один голос заявили, что никаких границ не признают, поскольку являются гражданами мира, или космополитами. Фаол посмотрел на них так, будто они признались в наличии неприличной болезни, но промолчал. По словам Аквамаруси, она могла незаметно проникнуть на территорию сопредельного государства под водой. Гоша-Георгий, по его словам, не отражался на экранах радаров и на предельно малой высоте, или, прячась в облаках, мог лететь когда угодно и куда угодно. В конце концов, он мог считаться диким животным, а для них документы не требуются, что он не раз доказал на практике по пути с Южного Материка.

Патриот Фаол немного подумал и проголосовал за то, чтобы границу перелететь. Дракон, разумеется, и не собирался проходить таможенные и пограничные посты в пешем порядке, а царевна просчитала, что подводное путешествие, с учётом извилистой береговой линии и её собственной скорости передвижения, без навигатора займёт несколько дней. При этом неизвестно, где и чем оно может закончиться.

Заночевали на краю заброшенной деревни в полуразвалившемся доме. Царевна и дракон обошлись подножным кормом, Фаолу пришлось зажарить одну из утаённых от Гоши-Георгия рыб в чудом сохранившейся печке. Нанизав рыбу на очищенный от шлама сварочный электрод, один конец которого предусмотрительно обернул толстым слоем газеты, он сунул её в открытую дверцу и держал над углями, пока рыба не была готова. А потом съел её. Оставшиеся кости и рыбью голову немедленно подобрал прожорливый Гоша.

 

 

Границу пересекали на рассвете. Вопреки уверениям дракона о своей незаметности, он всё же отразился на шалоболосском радаре. Молодой лейтенант и два бойца-контрактника, дежурная смена станции слежения «Северная»,  заметили на экране зелёную мерцающую точку, которая на малой высоте, упорно двигалась из пределов Шалоболосской империи в сторону заграничной Моржовии. Лейтенант не мог вспомнить, какой объект оставляет такую метку на экране. Он принялся лихорадочно листать справочник опознавания целей. Пятно, согласно данным умной книжки, можно было классифицировать как вражескую крылатую ракету с неядерной боеголовкой или стадо мигрирующих гусей. Лейтенант задумался. В первом случае поднятая тревога и неизбежный пуск противоракет означали ратный подвиг, благодарность в приказе и продвижение по службе. Во втором случае – неизбежный конфуз, насмешки сослуживцев, вычет из жалования за зря потраченные боеприпасы и перевод в месту службы ещё более заброшенному и унылому, чем станция «Северная». Найти такое было очень трудно, даже на огромных пространствах державы, но начальство постаралось бы. Смущало и направление движения цели. Она летела не внутрь, а наружу. Поскольку Шалоболосская империя давным-давно ни с кем за пределами своей территории не воевала, умышленный запуск ракеты с её территории исключался. Значит, гуси. Хотя, время их миграции на север давно миновало.

Между тем пятно на экране радара пересекло линию границы и, не торопясь, уходило на территорию Моржовии.

- Это были гуси. - С некоторым сомнением в голосе сказал лейтенант.

- Конечно, гуси! - Подумав, обрадовано подтвердили солдаты. Им совершенно не хотелось задерживаться на дежурстве, что неизбежно бы произошло, подними лейтенант тревогу. Трое военных переглянулись и молча кивнули друг другу. В журнал дежурства была внесена запись о мигрирующих гусях. Оставалось провести у радара ещё полсмены, и прибудет новый наряд. Им приходилось надеяться, что неопознанный летающий объект до прибытия сменщиков не вздумает вернуться обратно.

Гоша-Георгий возвращаться так быстро и не собирался. Выйдя из облаков столь стремительно, что у пассажиров заложило уши от перепада давления, он плавно снизил скорость и, вертикально поставив крылья, коснулся каменистой почвы задними лапами. У реактивного дракона нет колёс, поэтому посадку он совершает на манер кенгуру: снижение, касание, отрыв. Далее следует длинный прыжок. Снова касание земли задними лапами. Прыжок покороче. Ещё раз. И ещё. Потом в дело вступают передние конечности, и дракон бежит на всех четырёх лапах вплоть до полной остановки и прекращения выхлопа. Для Гоши-Георгия это была обычная процедура. Фаол, путешествующий с ним с самого Южного Материка, стоически переносил привычную уже посадочную тряску. Давно прошло то время, когда он, окоченевший от холода, ошалевший от вибрации и оглохший от грохота реактивной струи переспелой грушей шлёпался на землю. Философ ещё в начале пути обзавёлся лётным шлемом с круглыми очками, тёплым шарфом, крагами и высокими сапогами со шнуровкой. Полёт стал для него привычным делом. А вот нежная Аквамаруся гораздо меньше походила на лётчицу. Ей, как всегда при посадке, стало плохо. Этот полёт, как и все предыдущие, закончился для царевны полным очищением желудка. Она как куль сползла с шеи Гоши и мгновенно исчезла в чахлых кустах на краю крайне пустынного фиорда, возле которого они приземлились. От раздавшихся из кустов привычных звуков дракон и философ так же привычно поморщились, но от привычных язвительных комментариев воздержались. Они начинали привыкать к слабостям своей попутчицы.

 

 

Их высадили из электрички примерно на половине пути до Шалоболосово. Точнее, они вышли сами. По вагонам шли контролёры, проверяя билеты, и это было бы ещё полбеды, потому что билеты у путешественников были, хотя и не совсем до конечной станции. Как сказал Нахрок, контролёрам-билетёрам всегда нужно говорить, что едешь от предыдущей станции до следующей, и тогда не надо смотреть в окно и запоминать названия каждой остановки.

Вместе с контролёрами шли оцелопы, проверяя документы пассажиров.

Пришло время пояснить, что в Шалоболосской империи оцелопами называли тех милиционеров, которые служили в Отряде Центрального Линейного Патрулирования, одном из подразделений местной милиции.  Если во всех или почти всех остальных странах на планете Твердь боролась с преступностью и наблюдала за порядком и уличным движением полиция, то в империи данные функции были возложены на милицию. В чём разница? Разумеется, не только в названии. Любое название даётся не просто так, а со смыслом. В первую очередь оно должно отражать суть явления. Так вот, полиция – это механизм. Эффективный или нет, зависит от точности его настройки. Милиция же есть не что иное, как военизированное учреждение, со всеми присущими ему недостатками и почти полным отсутствием достоинств. Однако шалоболосцы, как ни странно, любили свою милицию, и если и называли её сотрудников ментами, оцелопами, гиббонами, мамоновцами, мусорами и прочими нехорошими словами, то исключительно от всенародной любви и глубокого уважения.

Оцелопы проверяли документы всех пассажиров!. Случай, в общем-то, небывалый. Сколько раз Нахрок ездил на этой самой электричке, и ни разу не сталкивался ни с чем подобным. То ли у них рейд был, то ли искали кого-то, то ли просто молодая смена проявила излишнее усердие. Вопрос так и остался невыясненным. Поскольку сам злой волшебник имел волшебные, то есть спасающие от любого оцелопа, и не только оцелопа, документы, за себя он не волновался. Зато он ясно представил себе, какие вопросы будут заданы при проверке синим и беспаспортным инопланетянам. И это ещё полбеды. Беда будет, когда они начнут отвечать на эти вопросы. Только представьте себе такой диалог:

- Гражданин, Ваш паспорт!?

- ???

- Документы есть?

- Что такое документы?

- Бумаги такие, подтверждающие личность. Звать тебя как, убогий?

- Лось, Талцетл Мстиславович.

- Ни фига себе! Иностранец, что ли?

- Нет, инопланетянин. С Марса. Я тут проездом.

- Псих что ли? Живёшь где?

- На Марсе, в Соацаре, Вторая Кактусовая улица, дом восемь.

Всё, кирдык. Дальше последуют, на выбор: задержание до выяснения, разбор на месте с применением резиновых дубинок, немедленное  вымогательство крупной взятки в обмен на то, что мы вас не видели, или, в лучшем случае, почти вежливое препровождение в ближайшую психиатрическую клинику. При досмотре в сумке у придурковатого Тускуба найдут маузер… это уже уголовная статья… Нет, об этом лучше не думать. Хуже могло быть лишь одно – марсиане действительно предъявят свои подлинные документы с пропиской в городе Соацер на Марсе, без шалоболосской визы и вида на жительство.

Тем временем, подобно древним степным кочевникам, народ плотными толпами покидал вагон, устремляясь в другие вагоны, прочь от проверки.

- Уходим. – Сказал Нахрок и, потянув за собой своих подопечных, влился в людской поток. В тамбуре они наткнулись на встречное движение. Стиснутая толпой слегка подвыпившая и явно безбилетная девушка пискнула:

- Окружили! С той стороны тоже проверяют.

Образовался затор, а из вагона, через не полностью сошедшиеся раздвижные двери  тамбура, уже слышалось:

- Граждане, предъявляем билетики и документы на проверку.

В этот момент состав замедлил ход, скрипнули тормоза и электричка, светя лобовым прожектором, как длинная зелёная гусеница, остановилась у полустанка, название которого волшебник не успел рассмотреть. Зашипел воздух, и пневматические двери вагонов распахнулись. Народ устремился на выход, стараясь пробежать по перрону и успеть до отправления поезда вскочить в уже проверенные вагоны. Марсиане недоумённо оглядывались. Нахрок потащил их к лестнице с перрона. Вечерело.

Они уже спустились к станции, когда путь им преградили два оцелопа:

- Здравствуйте, куда путь держите? – Вежливо поинтересовался один из них.

- В деревню, к родственникам. – Ляпнул Нахрок первое, что пришло на ум. Ответ, как ни странно, удовлетворил стража порядка. Он и его коллега посторонились, чтобы дать путникам дорогу. Синие лица марсиан не вызвали у них интереса. Некоторые негры, как известно, черны настолько, что кажутся синими. Да и из белых мало ли кто допивается до синевы и ходит в странных лохмотьях? Лишь бы они беспорядки не нарушали и в общественных местах водку не пьянствовали. И всё же один из оцелопов, тот, что был поменьше ростом и помоложе, на всякий случай поинтересовался у Тускуба Алексеевича:

- Скажите, а что у Вас в пакете?

- Ничего, кроме пистолета. – Пожал плечами Тускуб, демонстрируя патрульному свою действительно почти пустую торбу, на дне которой тускло сверкнула в закатных лучах торчащая из деревянной кобуры воронёная рукоятка маузера. Оцелоп без интереса посмотрел на оружие и, убедившись, что синий человек не врёт, разрешающе кивнул:

- Проходите.

Упрашивать путешественников не пришлось. Нахрок, хихикая и едва удерживаясь от того, чтобы перейти на бег, увлёк своих спутников мимо станции к лесу.

 

 

Тыгдымский конь некоторое время скакал по дороге, потом перешёл на шаг. «Я не ночное животное, и, несмотря на причуды хозяйки, не намерен болтаться в темноте неизвестно где». – Примерно так рассуждал он. Однако найти место ночлега оказалось сложнее, чем конь предполагал. В конце концов, свобода, подразумевая то, что вы можете идти куда угодно, гарантирует при этом, что кормить в пути вас не будут. Пищу, кров и всё остальное придётся добывать самостоятельно. Тыгдымский конь решил эту проблему весьма просто. Он повернул к соседней деревне и заночевал у околицы под пустующим ещё по причине летнего времени навесом для сена. Насчёт темноты он несколько погорячился. Шалоболосово находится в достаточно высоких широтах, и летом солнце над городом практически не заходит за горизонт. Наступают так называемые светлые ночи. Приходятся они на середину лета. Чем дальше к югу, тем ночи становились длиннее. Здесь, в семидесяти верстах от северной столицы, в это время года ночь продолжалась всего два часа. А потом начало стремительно светать. Коня это мало волновало. Он улёгся под навесом на остатки прошлогоднего сена и проспал почти до обеда, всхрапывая во сне и дрыгая ногами. Почему-то считается, что кони спят стоя. Они действительно могут проделать подобный фокус, когда у них нет выбора. Если же есть возможность, конь, как и всякое нормальное живое существо, предпочитает спать лёжа. В конце концов, он не летучая мышь, ленивец или птица и не обязан выбирать экзотические способы отдыха.

Проснувшись, конь поднялся на ноги и подозрительно оглядел деревню. Людей видно не было. На всякий случай Тыгдымский конь убрался подальше в луга. Кто их знает, этих деревенских людей: при виде бесхозной лошади у них почему-то просыпаются частнособственнические инстинкты и странное стремление прибрать эту самую лошадь к рукам. Хорошо если как тягловую силу. То есть само по себе это плохо, работать заставят. Но может быть ещё хуже. На бойню мясокомбината могут отвести. Нет уж, в чистом поле оно как-то безопаснее. Людей издалека видно, и есть куда убежать. Найдя желанное поле, конь пропасся там до вечера без каких либо приключений. Кроме назойливых мух и полевых мышей никто его не беспокоил. Конечно, не лугу не было ничего вкуснее травы. Даже овса там не было, но зато никто не заставлял работать.

Потом на землю снова опустился вечер. Надо было думать о ночлеге. Географию конь знал чуть лучше, чем физику, о существовании которой вообще не имел ни малейшего понятия, поэтому, прикинув, где находится давешняя деревня, он поскакал к гостеприимному навесу. Разумеется, двигался он если и не в прямо противоположном, то явно не в том направлении.

 

 

Спрашивается, а что делала заграничная фея, обнаружив отсутствие коня? Собственно говоря, ничего не делала. Жозефина пришла в себя лишь к обеду. Ей было плохо. Очень плохо. Дав себе очередной зарок не употреблять спиртные напитки с шалоболосцами и вообще не пить ничего, крепче кваса, она попробовала подняться на ноги и тут же снова рухнула на диван. Нет смысла описывать её мучения. Кто знает, тот поймёт, а кто не знает, тому можно только позавидовать. Скажем только, что лишь к вечеру фея сумела добраться до холодильника, откуда выудила чудом уцелевшую со вчерашнего вечера банку пива. Ей не нравилось пиво местного производства, но сейчас оно показалось божественным напитком. По мере перетекания жидкости в организм, жизнь понемногу начала обретать краски и объём. С отвращением посмотрев на своё отражение в зеркале, которое показалось ей ещё отвратительнее на фоне царящего в комнате разгрома, Жозефина, на ходу расстёгивая платье, поплелась в душ. Про коней она вспомнила мимоходом и, прикинув, что корма им хватит до утра, решила вообще не выходить на улицу.

Потом она пила кофе, наводила порядок в доме, звонила своим вчерашним гостям, благодаря (и страшно кривя при этом душой) за вчерашний вечер и краем глаза смотрела новости по телевизору. Когда солнце склонилось к горизонту, фея включила сигнализацию и извлекла из тайника радиопередатчик вместе с шифровальными таблицами. Разбирая листы специальной бумаги с колонками абсурдных на первый взгляд цифр, она тяжело вздохнула. Что поделаешь, надо было отрабатывать полученное образование и регулярные выплаты денежных средств.

 

 

Тыгдымский конь бодрой рысцой направлялся через холмистую равнину в какую-то сторону. Компас и стороны света были понятны ему так же, как дикарю с Южного Материка понятны правила пользования мобильным телефоном. Светило  закатное солнышко, пели птички, сочная трава ложилась под копыта и вода во встречающихся лужах была в меру застоявшаяся. Фея с её дикими и антигуманными экспериментами, как считал конь, осталась далеко как в пространстве, так и во времени. Тыгдымскому коню мерещились уже финиковые пальмы, банановые заросли и россыпи апельсинов на фоне медовых рек, в которых тонули стаи упитанной саранчи. Ещё недавно вожделенный навес за деревенской околицей отошёл на второй план его лошадиного сознания. Тёплые края, где много вкусненького и совершенно не надо работать манили к себе полублагородное животное.

Неожиданно на его пути вырос лес. Он был достаточно густой и мрачный, как любой лес на закате. Подлесок был слишком густым, а тени деревьев не в меру зловещими. Говорят, что у лошади голова большая, поэтому ей положено думать. Конь так не считал, но всё же, в меру всех своих интеллектуальных сил, задумался. «Лес – это волки, разбойники и вывоз древесины. Что из перечисленного опаснее, трудно так сразу сказать. Нет уж, умный конь в лес не пойдёт, умный конь лес обойдёт. Или гору? А, какая разница»! – Так можно было бы сформулировать словами мысли и образы, закопошившиеся, как муравьи в развороченном муравейнике, под черепной крышкой четвероногого путешественника. Тут же возникла проблема знаменитого Буриданова осла. Однако если несчастный ишак не мог решить, с левой или правой кучи сена начинать обед, жеребец с тем же, достойным лучшего применения, упорством задумался, с какой стороны лучше обойти возникшую у него на пути беспорядочную кучу деревьев. Считается, что пресловутый осёл, так и не определившись с качеством и количеством корма, умер от голода. Возможно, конь последовал бы его примеру, если бы в этот момент далеко за лесом не загудела электричка, а на тропинке, выходящей из чащи, не появились бы три человека, которых с большого расстояния вполне можно было бы принять за разбойников. Двое из них имели синие лица. Конь, правда, этого не понял, потому что от природы был дальтоником.

 

 

Гоша-Георгий прислонил сопло к холодному камню ближайшей скалы и в два рта принялся объедать с неё лишайники, птичьи гнёзда, причудливого вида грибы и не успевших улететь или спрятаться жучков-паучков. Фаол сменил краги и шлем на муфту и меховые наушники. Конечно, было лето, но лето в Моржовии не слишком отличается от осени в средней полосе Шалоболосской империи.

Из кустов вышла царевна. С трудом сфокусировав оба глаза на своих попутчиках, она проквакала:

- Прибыли, что ли?

- Очевидно, да. – Без особой уверенности ответил философ и кивнул на дракона: - Спроси у него. Одна голова хорошо, а две лучше. В конце концов, это он притащил нас сюда.

- Эй ты, чудище! – Царевна потрясла дракона за край крыла.

- Сама чудище. – Пережёвывая очередное гнездо буркнул Гоша.

- Чего тебе? – Поинтересовался, проглотив пласт лишайника, Георгий.

- Хам! – Обозвала Гошу царевна и принципиально обратилась персонально к Георгию:

- Георгий, скажи, где тут ваша хвалёная ведьма?

- Там. – Георгий ткнул средним пальцем правой передней лапы куда-то вниз с утёса, где далеко под скалами как черничный кисель плескалось свинцово-чёрное северное море. – Ныряй, там должен быть указатель.

Царевна, изобразив растерянность на том, что у неё называлось лицом, обернулась к Фаолу. Тот развёл руками, всем своим видом изображая фразу: «Дракон большой, ему видней». Ещё эту пантомиму можно было расшифровать как: «А шо делать»?

- Мужичьё. Никаких манер при обращении с дамой. – Сердито буркнула царевна и без разбега шагнула в пропасть. Её платье на мгновение вздулось как парашют, а потом его подол захлестнуло на голову. Через несколько долгих секунд тело Аквамаруси ногами вперёд беззвучно вошло в воду. Тогда над краем утёса осторожно вытянулись три шеи. Тотчас же до наблюдателей долетел звук всплеска и брызги взметнулись к небу, обдав философа и дракона холодной водяной пылью.

- Надеюсь, там есть хорошая подводная скала с достаточно острой вершиной. – Убирая морду от края утёса, мечтательно произнёс Гоша.

Фаол полистал извлечённую из сумки лоцию  и тяжело вздохнул:

- Даже не надейся.

Обе головы дракона фыркнули и принялись дальше очищать скалу от скудного налёта органики. Фаол решил пройтись и ознакомиться с обстановкой. Вокруг были холодные камни и чахлые кусты, да висел низко в небе среди перистых облаков бледно жёлтый диск не заходящего в это время года солнца. Вдруг посреди серо-зелёного однообразия мелькнуло нечто светлое. Заинтересованный философ, вдевая в глаз монокль, подошёл к странному предмету. Им оказалась фанерка, прибитая к колышку. Колышек, в свою очередь, был закреплён кучкой камней в вертикальном положении. К фанерке кнопками был пришпилен мятый лист обёрточной бумаги с руническими письменами. Фаол по слогам прочёл иностранную надпись и перевёл её содержание примерно так: «Территория гномов. Посторонним вход категорически запрещён». Впрочем, в значении руны «тар» он был не до конца уверен. Её можно было перевести и в значении «строго». Смысл надписи от этого, правда, не менялся.

- Эй, Гоши, здесь гномы! – Крикнул философ дракону.

По мере того, как слова Фаола проникали в сознания жующего дракона, обе его морды всё сильнее вытягивались и мрачнели. Наконец, оторвавшись от еды, Гоша сказал:

- Это плохо.

- Что плохого может быть в гномах? Маленькие, безобидные, работящие.

- Ха! – Сказал Гоша.

- Ха-ха! – Сказал Георгий и добавил: - Ты просто не сталкивался с мелкими пройдохами.

- Эта алчная бородатая мелюзга, - пояснил Гоша, - считает, что если ты дракон, то у тебя куча сокровищ. Там, где живут гномы, нам ещё ни разу не удалось провести ни одной спокойной ночи. Стоит задремать, как они начинают шнырять вокруг и искать золото. А стоит прижучить кого из них, стразу начинают вопить и грозятся пожаловаться своему главному гному, Вий, кажется, его зовут.

Фаол переспросил:

- Точно Вий?

- Да. А что?

- Так, ничего. Ты его лучше не вспоминай, от греха подальше… И что гномы?

- Что гномы? Противный маленький народец, хуже хитреев, честное слово! Откуда у нас золото? Когда это до них, наконец, доходит, они страшно злятся и обещают побить. Я-то знаю, что им это не по силам, но всё равно неприятно. И потом, если их соберётся хотя бы полсотни…  Я ведь не могу всё время стоять к ним спиной.

- А у вас точно нет золота? – Как можно деликатнее осведомился Фаол.

- А на что оно нам? – Искренне удивился дракон обоими головами. - Оно тяжёлое и непрактичное. Мы – бескорыстная всеядная рептилия на реактивной тяге. Нам ничего не надо кроме еды, которой вокруг всегда полно. Если всё же возникнет необходимость за что-то заплатить, мы пользуемся бумажными деньгами или пластиковой карточкой, - дракон вытащил из кожистой складки под крылом небольшой прямоугольник твёрдой пластмассы и помахал им перед носом у Фаола, - а сокровища нам ни к чему, они привязывают свободных индивидов к месту. Нам это совершенно не интересно.

Фаол попробовал представить себе Гошу-Георгия, расплачивающегося хотя бы и в магазине бумажными деньгами или той самой кредитной карточкой, которую дракон старательно убирал на место. Ему сразу стало настолько не по себе, что он и не пытался рискнуть вообразить, как дракон  зарабатывает эти деньги. Немного собравшись с духом, он начал:

- Сколько я помню, Змей Горыньевич был состоятельным драконом…

- Сын за отца не отвечает! – Перебив Фаола, немедленно открестился от родителя Гоша. Фаол понимающе хмыкнул.

Из-за крупного валуна осторожно высунулся гном в шахтёрской каске с фонариком на лбу. В руках у него был электрический отбойный молоток, шнур от которого терялся между камнями. Одежда аборигена напоминала наряд  гнома из свиты Белоснежки, того самого, который ходил в зелёном кафтанчике и сапогах с отворотами. Брюки на гноме имели настолько неопределённые цвет и фасон, что, подобно ушедшей в родную стихию Аквамарусе, совершенно не поддавались классификации. Вопреки общепринятым представлениям, борода гнома была вовсе не козлиной, а того окладистого вида, который век назад носили шалоболосские купцы. Не заметив дракона и философа, гном осторожно положил отбойный молоток на землю и, воровато оглядываясь, короткими перебежками от валуна к валуну добрался до таблички с рунической надписью. Он яростно сорвал кусок мятой обёрточной бумаги и со злостью разорвал его на мелкие клочки, которые немедленно развеял по ветру над морем. Потом брезгливо отряхнул руки. В этот момент его заметили. Но гном всё ещё не обращал на наблюдателей никакого внимания. Увлечённый делом и от того совершенно утративший бдительность, он  гордо извлёк из-за пазухи лист ватмана и теми же кнопками укрепил его на фанерке. На бумаге на трёх языках, включая шалоболосский (с ошибками, вполне простительными для иностранца), было выведено «Гномый трактиръ. Добро пожаловаться»!

- Эй, любезный! – Окликнул гнома Фаол. Тот высоко подпрыгнул и сорвал с пояса кирку:

- Кто здесь?!

- Философ. – Поклонился Фаол и представил своего товарища: - И сдвоенный дракон Гоша-Георгий. С кем имеем честь?

Гном, неохотно убирая кирку в ножны, подошёл к путешественникам. И оказался отнюдь не карликом. Он был ростом почти с Фаола, но гораздо более коренастый. Да что там коренастый! Гном был почти квадратным. Он вежливо поклонился в ответ и, сняв каску, под которой оказался колпак с кисточкой, почти без акцента выговаривая шалоболосские слова, представился:

- Дуркин Умссонсон, трактирщик. – А потом пригласил: - Пойтёмте со мной, друзья.

- Куда это мы должны идти, да ещё с гномом? – Подозрительно осведомился Гоша.

- О, я дико извиняюсь, что не есть объяснить сразу! – Воскликнул Дуркин. – Здесь недалеко есть пещера, где я держать небольшой трактир и отель. Что-то вроде пансионат для тоурист.

- Трактир – это хорошо. – Бодро сказал Фаол, который, как Вини-Пух, был совсем не прочь немного подкрепится. – Вот только судя по той надписи, которую Вы сорвали, я сделал вывод, что мы находимся в… как бы это сказать помягче…  некоторого рода резервации, что ли.

Гном неожиданно разозлился и, горячась, принялся кричать скрипучим голосом:

- Полная ерунда! На территории моего рудника попрошу не выражаться! Никакой резервации! Гномы давно и полностью ассимилировались в народ Моржовии. Это всё происки чёрных монахов, ух, попадись они мне! - Он яростно подхватил отбойный молоток, и стало понятно, что Дуркин готов немедленно применить его против любого чёрного монаха.

- Ладно, не кипятись, друг, - похлопал его по плечу Фаол, - пошли в твой трактир. Только вот денег у меня нет.

Ошеломлённый гном не успел ответить. Гоша-Георгий в свою очередь похлопал по плечу Фаола и заявил:

- У меня есть деньги. Пойдём с ним, я угощаю. Надеюсь, банкомат в пещере имеется?

Фаол и Дуркин недоумённо переглянулись, но предпочли не спорить с ящером. Они двинулись прочь от моря. И тут Гоша вдруг спохватился:

- Стойте, а как же наша царевна?

В глубине души он всё ещё надеялся, что Аквамаруся встретилась-таки с острой подводной скалой. Сейчас ему хотелось, чтобы друзья укрепили его в этой светлой надежде.

- Оставь ей записку! – Крикнул Фаол, едва успевая за скачущим между валунов гномом, которому, казалось, нипочём был вес тяжёлого отбойного молотка, который он вновь вскинул на плечо. Шнур тянулся за ним как крысиный хвост.

Дракон согласно кивнул обоими головами и, поскольку писать никогда в жизни не пробовал (за исключением подписи на банковских документах, но там он обычно ставил крестик), вприпрыжку поскакал следом. Однако по пути совестливый Георгий, овладев не время неким общим  с Гошей нервным центром, приподнял хвост и пукнул. Он решил, что загоревшийся куст послужит преображённой царевне неплохим ориентиром. В отличие от Гоши, он за время путешествия от Скобинского озера до фиордов Моржовии достаточно хорошо изучил Аквамарусю и теперь искренне сочувствовал как подводной скале, так и морской ведьме. Но больше всего он сочувствовал себе самому. Георгий, в отличие от своего второго я, был уверен, что царевна обязательно вернётся.

Когда гном, философ и дракон скрылись за поворотом тропы, на край скалы из кустов выползла зловещая фигура в чёрном балахоне. Надвинутый на глаза капюшон совершенно скрывал  лицо неизвестного. Оглядевшись по сторонам, чёрный монах с ловкостью фокусника извлёк откуда-то большой щит с грозной рунической надписью «Купаться запрещено! В случае утопания с купающегося взымается штраф»! и принялся устанавливать его на вершине утёса.

 

 

Принц Эндрю сидел рядом с Судко, который уверенно управлял своей дорогой заграничной машиной. В родном Ампере такой машины, из соображений экономии, не позволял себе даже король. Курвин чувствовал себя примерно так, будто его пропустили через мясорубку, отжали получившийся фарш в центрифуге стиральной машины,  а потом обезвоженный сухой остаток упаковали в пластиковый пакет для мусора. Проще говоря, ему было очень плохо, почти так же, как Фее Жозефине, только ещё хуже. «Нельзя больше пить с аборигенами»! - в очередной раз дал себе зарок принц и скосил глаза на вольготно расположившегося за рулём купца. Тот был на удивление бодр и весел.

- Кстати, принц, я с тобой ведь так и не рассчитался. - Сказал купец, заметив обращённые на него покрасневшие глаза принца Эндрю. - Держи. - С ловкостью фокусника Судко извлёк, будто из воздуха, несколько купюр и протянул их своему спутнику. Тот машинально принял деньги и с удивлением обнаружил, что это валюта Объединённой Заморской Республики. Ровно триста пятьдесят талеров! В мозгу несчастного путешественника моментально заработал встроенный калькулятор, переводя талеры в местные карбованцы по действующему курсу. Сумма получилась весьма внушительная. В душе честного отпрыска королевской фамилии Ампера жадность вступила в схватку с порядочностью. Как ни странно, последняя одержала победу, пусть и не с нокаутом, но за явным преимуществом по очкам. Всё-таки не зря Эндрю Курвин Вудпекер считался позором семьи. Покраснев и сделав над собой усилие, Курвин сказал:

- Послушайте, господин Судко, Вы ведь говорили - триста...

- Ну да, здесь триста пятьдесят.

- Но почему?

- Да ладно тебе! У нас таксисты дороже берут. И потом, я ведь не сразу рассчитался. Считай, что это - неустойка. Типа, проценты набежали. - Добавил он, заметив, как у принца медленно отвисает челюсть.

Дальше некоторое время ехали молча, потом купец включил музыку.

 

 

Конь смотрел на троих неизвестных так, как обычно другое домашнее животное смотрит на новые ворота. Выглядели путешественники не лучшим образом и доверия не внушали. Да и вкусненького у них наверняка ничего не было. Они явно сами были не против что-нибудь съесть. Была большая вероятность, что столь подозрительные люди не откажутся и от конины.

Неизвестные тоже заметили коня.

- Лошадка! - Восторженно воскликнул Нахрок.

- Что такое «лошадка»? - спросил Тускуб Алексеевич. Как известно, кони на Марсе не водятся. Там, несомненно, есть какая-то живность, возможно, в том числе, и тягловые животные, но кони в их число явно не входят.

- Вон та зверюга и есть лошадка, - пояснил злой волшебник, указывая на коня, нерешительно переминающегося между людьми и лесом. И задумчиво добавил:

- Диких коней у нас нет. В городах кони, как правило, не водятся. Разве что у оцелопов в мегаполисах. Значит, рядом есть деревня. Что нам и требуется. Эй, лошадка, иди сюда, фьють, фьють, - сделал он неудачную попытку свистнуть и сунул руку в карман куртки в тщетной надежде найти там хоть что-то съедобное. Конь, не ожидавший от подозрительного человека столь щедрого жеста, сделал несколько робких шагов в его направлении. «Сбежать я всегда успею». - Решил он про себя.

- Я читал про коней. Если не ошибаюсь, на них ездят верхом... - Сказал Талцетл Мстиславович.

- На этом точно не поездишь. - Абсолютно справедливо заметил Нахрок и ещё раз неуклюже посвистел.

- Порядочные кони на свист не откликаются! - Гордо заявил конь, однако подошёл ещё немного ближе. В конце концов, карамелька после длительного воздержания тоже может считаться лакомством, а как раз карамелькой и помахал сейчас один из синих людей. Он же выдохнул:

- Ни фига себе! Он что, говорящий!?

- Похоже... - От удивления Нахрок едва не сел на землю. - Похоже на сильную магию. Явно происки конкурирующей организации. Я этого так не оставлю! - Воскликнул он и, вырвав карамельку из рук Тускуба Алексеевича, решительно зашагал к коню.

Марсиане переглянулись.

- Может быть, это гуингм, о которых мы читали? - Осторожно поинтересовался Тускуб.

- Вряд ли. Они, кажется, обитали где-то на островах. Туда ещё плавал этот, как его, а! Гулливер. Или просто Ливер?

- Мда, Твердь интересная планетка, не хуже Земли.

Конь, пуская слюни при виде лакомства, подпустил к себе Нахрока на расстояние вытянутой руки. Услышав последнее замечание синелицых, он  буркнул:

- Та ещё планетка! Паршивее не придумаешь. Одна заграничная фея чего стоит! А гости её, это ващще. - Конь фыркнул так, что стало понятно - переполнявшие его эмоции невозможно передать в печатных выражениях.

Нахрок замер с конфеткой в вытянутой руке. Тыгдымский конь немедленно сцапал карамельку, чудом не отхватив волшебнику пальцы. Конфетка хрустнула на его зубах так, как хрустит семечко во рту у человека.

- Что такое «фея»? - Поинтересовался Талцетл Мстиславович.

- Колдовка такая, - охотно пояснил подобревший после угощения конь. - Косит под добрую волшебницу, а сама ещё та стерва. Ну да нам из за границы ничего хорошего не пришлют. Ты бы видел, что она делает с мышами!

- Молодая? - Поинтересовался Тускуб Алексеевич, в глазах которого блеснул интерес.

Время для людей и коней течёт по-разному. Если для человека десять или двенадцать лет время детства, то для коня - старость. Судя со своей точки зрения, Тыгдымский конь честно ответил:

- Куда там молодая! Кони столько не живут. Чуть моложе тебя. Ей лет двадцать пять.

Конь так и не понял, чем же он привёл в восторг синего человека.

- Лошадка, милая, отведи нас к ней! - Воскликнул Тускуб Алексеевич, который за время межпланетного перелёта успел истосковаться по женскому обществу.

- Вот ещё! - Буркнул Нахрок. - Делать нам больше нечего, как шляться по бабам. Ночлег надо искать.

- О, ночлег это хорошо, - мечтательно протянул Тускуб Алексеевич и спросил коня: - А что, у хозяйки твоей есть где остановиться?

- Какая она мне хозяйка? - Заржал конь и задумался. В конце концов, ночевать неизвестно где ему надоело, да и вечерний лес не внушал оптимизма. При всех своих недостатках Тыгдымский конь был и оставался чисто домашним животным. - А впрочем, - добавил он, - пошли. Тут недалеко.  Но с вас за помощь что-нибудь вкусненькое. И учтите, карамельками больше не отделаетесь!

Нахрок посмотрел на Тускуба Алексеевича так, будто он взял у него беспроцентную ссуду лет на двадцать и обречённо выдохнул:

- Ладно, пошли. Ночевать всё равно где-то надо. Заодно разберёмся, что это за фея тут завелась.

По пути они представились друг другу, познакомились и до домика Жозефины добрались если не друзьями, то, во всяком случае, хорошими знакомыми.

 

 

Водяная лжецаревна, как гвоздь в мягкое дерево, вошла в воду. Правда, такой прыжок не сделал бы чести профессиональной спортсменке. Подол платья, ударившись о поверхность, сыграл роль шляпки гвоздя, сильно затормозив движение Аквамаруси.

Под водой, так и не оправдав светлые ожидания Гоши, она оправила завернувшееся на голову платье, благополучно разминулась с острой подводной скалой и приняла свой истинный облик. Между пальцев у неё натянулись перепонки, из-под челюстей полностью выдвинулись венчики жабр, платье из рыбьей кожи плотно облепило упитанное тело, а на спине проступило нечто вроде акульего плавника. Обтекаемая фигура, очень похожая на средних размеров моржа, окутанная пузырьками воздуха, со скоростью торпеды опустилась на дно фиорда. Глаза автоматически настроились на подводное зрение. Поймав донное течение, царевна работая ногами, заскользила вдоль скал в поисках нужной пещеры.

 

 

Морские ведьмы сами по себе достаточно редкие существа. Принадлежат они к активно вымирающему морскому русалочьему племени. Сами же русалки бывают, соответственно, двух типов: живые и мёртвые. Первые подобны людям по уму и дельфинам по образу жизни и устройству организма. Однако некоторые особенности этих самых организмов, такие как типично рыбий хвост при человеческой анатомии остального тела, не способствуют деторождению. Добавьте к этому крайне малое число русалок мужского пола, больше известных под именем тритонов (не путать с земноводными родственниками лягушек), а так же генетическую невозможность естественной гибридизации с другими обитателями моря или суши, и сразу станет понятно, что морской народец никогда не был слишком многочисленным. Здесь та же ситуация, что и с феями. Ну, или примерно такая же. Поскольку сухопутные цивилизации почти во всех мирах многомерной вселенной и прилагающихся к ней обитаемых параллельных мирах базируются на применении огня, а огонь, как известно, в воде не горит, сколь-нибудь значительных успехов в продвижении в противоположную от дикости сторону русалки и тритоны не добились. Как в старые времена, так и поныне, первые промышляют тем, что очаровывают (или заманивают) моряков и путешественников в морские глубины (и далее - к себе в желудок), а вторые - трубят в раковины и за деньги позируют картографам. Разумеется, при столь примитивных промыслах высокого интеллекта от них ожидать не приходится. Известная Русалочка, будь она хоть немножко поумнее, никогда бы не заключила с морской ведьмой столь невыгодную для себя сделку. Да и с принцем могла бы вести себя поактивнее. Глядишь, сказка не закончилась бы так грустно. Но тогда кто бы вспомнил несчастную Русалочку?

Русалки второго типа по существу не являются живыми существами. Они размножаются путём зомбированием утопленниц и обитают исключительно в пресной воде. Питаются теми людьми, как правило, мужского пола, которые, прельстившись их мнимой красотой, имеют неосторожность подойти слишком близко к воде лунной ночью. Поскольку талантами сирен неживые русалки не обладают, а ОСВОД во всех обитаемых мирах добился значительных успехов, демографический взрыв их популяции давно не угрожает. Остаётся добавить, что среди разумных обитателей пресных вод числятся так же утопленники и водяные, но первых можно не брать в расчёт из-за их экзотичности, а вторых по причине относительной безвредности. Первых классифицировать бесполезно по известным причинам, вторые же являются исключительно земноводными существами, нечто вроде больших, разумных и на редкость хозяйственных лягушек. Вроде ниппонских капп. Именно к этому биологическому виду изначально относилась наша героиня.

 

 

Морская ведьма обитала в гроте давно. Холодная вода северного моря, не слишком обильная пища и почти полное невнимание со стороны единственного обитающего поблизости тритона сделали её жизнь скучной и длинной. Очень длинной. Она уже не помнила себя молодой, но была твёрдо уверена, что уже и тогда была злой ведьмой. В отличие от Нахрока, это не было складом характера. Злые дела были профессией ведьмы. Поскольку конкурентов у неё не было, она забыла своё имя. Обитатели глубин так и звали её - Ведьма с большой буквы. Пещерка была достаточно комфортабельно и со вкусом обставлена обломками кораблекрушений и прочими дарами моря. В углу примостилась гордость ведьмы - большая вешалка для головных уборов, выполненная из найденного по случаю большого шипастого шара, прикреплённого цепью к маленькой платформе на колёсиках. Поскольку шар обладал некоторой плавучестью, он стильно покачивался над удерживающей его платформой при малейшем течении в гроте. Пол был усыпан толстым ковром из рыбьих костей, панцирей крабов и раковин моллюсков. Кое-где он был красиво декорирован остовами млекопитающих. На том же «ковре» валялись некоторые предметы с затонувших кораблей, которые невежественные морские жители принимали за магические.

Чтобы не всплывать слишком часто на поверхность за глотком свежего воздуха, ведьма давно обзавелась кислородными баллонами, изредка, с оказией, заправляя их на берегу в шиномонтажной мастерской у местных гномов. Расплачивалась она с мелкими пронырами рыбой, лангустами и, иногда, жемчугом и  сокровищами с затонувших кораблей, которые известные скряги гномы брали куда охотнее, чем еду.

Некогда к генеалогическому древу Ведьмы была привита чахлая ветвь семейства случайно попавшего в холодные воды сумасшедшего кракена. Он был весь такой замёрзший и несчастный, что одинокая прабабушка Ведьмы пожалела несчастного головоногого и приютила у себя в пещерке до весны. Тритоны и её не баловали своими домогательствами... В общем, спрутов не зря называют приматами моря. Когда гигантский кальмар покинул пещеру, через положенное у русалок время на свет появилась бабушка Ведьмы.

Ведьма по вышеуказанной причине была гораздо крупнее обычной русалки. Она имела несколько щупалец, растущих из основания хвоста, и умела при случае пустить чернильное пятно в нос противнику. Последнее было особенно полезно в её профессии. В конце концов, любая колдунья начинает свою работу с того, что напускает туман. И в данном случае это не являлось фигуральным выражением.

Ведьма была занята тем, что кушала крупного лангуста, сидя на круглом валуне за столом, умело выеденном моллюсками-древоточцами из матросского рундука с затонувшего корабля. Поскольку лангуст бурно протестовал против подобного обращения, в дополнение к рукам ход пришлось пустить пару щупалец. В этот момент в дверь... Нет, не постучали. Во-первых, в гроте двери не было как таковой. Во-вторых, Аквамаруся не имела обыкновения стучаться. Встречая двери, она просто распахивала их, действу, преимущественно, ногой. В общем, в дверной проём вплыло нечто округлое и продолговатое с выпученными глазами и перепончатыми конечностями.

- Для моржей приёмный день во вторник. - Прошамкала ведьма набитым панцирем лангуста ртом. Сам лангуст ещё яростнее заизвивался в держащих его конечностях.

Царевна действовала быстро, решительно, и без лишних слов. Не найдя, за что ухватить Ведьму, ведь она, в отличие от Фаола не носила ни жабо ни вообще одежду как таковую, Аквамаруся просто нависла над ней как тяжёлый рок. Ведьма инстинктивно съёжилась  и начала выпускать чернильное пятно.

- Попрошу  без фокусов! - Строго пробулькала царевна. – Это не наезд. Я по личному делу.

Выход чернил прекратился. Пятно сжалось до размеров кляксы и развеялось в воде. Щупальца разжались. Полуживой лангуст хвостом вперёд рванулся к выходу. Ему не терпелось начать отращивать новые клешни и лапки. Аквамаруся ловко схватила его за усы и отправила себе в рот. Сомкнулись челюсти, хрустнул панцирь. Выпуклые глаза Ведьмы недоверчиво сфокусировались на загадочной посетителе... посетительнице... Гм, тут не пол, тут видовую принадлежность определить бы... Какая-то помесь моржа с лягушкой. Надо сказать, опасная помесь. Ведьма иногда видела нечто подобное в кошмарных снах. Или в галлюцинациях при кислородном голодании, во время стремительного подъёма к поверхности за глотком свежего воздуха. Теперь давний ужас пришёл к ней наяву.

- Кого имею честь... - Начала было выпускать воздух из лёгких Ведьма.

- Не твоё дело! - Оборвала её Аквамаруся. - Царственная особа не обязана называть своё имя. Зови меня Ваше Высочество. - Добавила она, высокомерно. Пузырьки воздуха от веточек жабр взлетели к сводам пещеры. Ведьма задумалась. Давешняя Русалочка была просто ангелом по сравнению с этим монстром.

- Кстати, что-то голос твой слишком приятный. Почему внешности не соответствует? Ты, часом, не сирена? - Прочно удерживая инициативу и не давая противнику опомниться, продолжила допрос царевна.

- Да так, получила в виде премии при одной давней сделке. - Потупила глаза Ведьма. Голос у неё действительно был приятный, с прямо таки чарующими обертонами, которые не теряли своего очарования даже под водой.

- Мне такой же. Нет, лучше! - Сама себя поправила царевна. И спросила:

- Тебя как зовут?

- Никак. Обычно я сама прихожу к тем, кому нужна. Или они ко мне. - Удивилась Ведьма.

- Не, так дело не пойдёт. Какое-то имя надо. Ладно, тогда я буду звать тебя... звать тебя... Бякой! – Быстро окрестила её Аквамаруся.

- Но почему? - В чарующем голосе Ведьмы прозвучало искреннее изумление.

- Ты не неё похожа. – Безапелляционно отрезала Аквамаруся.

- ?

- Именно так.

- Но...

- Никаких «но»!

Они были примерно в равных весовых категориях, но посетительница была раз в десять агрессивнее, да и в драке, как решила переименованная в Бяку ведьма, ноги обладают некоторым преимуществом перед хвостом, а бескостные щупальца, несмотря на все свои присоски, почти бесполезны. Вот если удирать, то тогда, да ещё с чернильным пятном за спиной, она получит преимущество. Увы, плотная тушка посетительницы плотно загораживала выход. Ведьме оставалось лишь упрекнуть себя за отсутствие в жилище чёрного хода. Отступать было некуда, каменная стена высилась позади. Разве что попробовать выбросить чернила и тогда... Нет, это не выход. Ведьма попробовала перехватить инициативу:

- Что привело тебя ко мне?

- Обращаться на «Вы»!

За тяжёлым всхлипом, заменяющим под водой вздох, прозвучало:

- Чего изволите?

- Вот, другое дело. - Несколько подобрела незваная гостья. - Это уже деловой разговор. В общем, это, магия-шмагия. Кажется, так говорил Фаол.

- Кто говорил?

- Не важно.

- Тогда Вы попали по адресу. - Прошамкала старая русалка и внезапно разом ощутила все давящие на неё годы. Она достала из-под стола цилиндр и ловко извлекла из него кролика. Несчастное животное немедленно захлебнулось в воде. Ведьма задумчиво откусила ему голову. Мягкий кролик всё же не шипастый лангуст, и даже редкие зубы ведьмы легко справились с его тонкими костями.

- Хороший фокус, - одобрила Её Высочество. - Только  я не совсем за этим. Мне бы, - неожиданно засмущалась она, - поменять сущность, внешность ну и всё такое прочее.

Ведьма, наконец-то, разглядела надетое на гостье платье, явно указывающее на её разумность и женский пол. Звери, как правило, одежду не носят, а мужчины, за редким исключением, не ходят в платьях. Бяка несколько приободрилась:

- Сущность - это запросто. А насчёт чего  другого, так это не ко мне.

- А в бубен? - Сжав кулаки, ласково предложила царевна.

- Как угодно, но что не могу, то не могу. - Развела щупальцами Бяка. Как ни странно, Её Высочество сразу ей поверила.

- Ладно, делай, что умеешь, - махнула она рукой. - Дальше я сама управлюсь.

- Это будет тебе кое-чего стоить. - Осторожно произнесла Бяка.

- Да без проблем. – Небрежно отмахнулась Аквамаруся. Только учти, я не заграничная Русалочка, тебе меня не надуть. Даже не пытайся!

- Ах, та история с Русалочкой... Как легко испортить свою репутацию. Смотри-ка, помнят ещё… Нет, и в мыслях не было. Никакого обмана!

- Учти, никаких острых ножей в ногах, немоты и прочих побочных эффектов.

- Дык, я ведь иначе не умею.

- Придётся научиться. - Веско сказала царевна, сжимая и разжимая увесистые перепончатые кулаки.

- Ладно, - вздохнула ведьма и смахнула со стола остатки панциря лангуста и тушки кролика. - Ложись.

- Гм, - Её Высочество лицом вниз улеглась на крышку рундука, - а как же наркоз?

- Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается! - Строго сказала ведьма, прикручивая страждущую помощи посетительницу к столешнице якорной цепью. Затем она извлекла из ниши в стене набор каменных скальпелей. Было похоже, что ими оперировали ещё питекантропы, практикуя, в основном, трепанацию черепа в людоедских целях. - Что изволим поменять?

Царевна подёргалась в цепях. Держали они крепко. «Блин, похоже, я попала. Не стоило так сразу доверяться этой чулындре»! - Подумала Аквамаруся и, стараясь держаться по-прежнему нагло,  выдвинула свои требования:

- Хочу быть млекопитающей, женского пола, хомо сапиенс. Ну, и чем красивее, тем лучше. Красивее - по наземным представлениям. - Уточнила она на всякий случай. - И не забудь про объёмы там, где положено. Вот. - Она исхитрилась достать и протянуть ведьме сильно размокшую в морской воде фотографию их журнала Фаола.

- Ясно. - Вздохнула ведьма, глядя на глянцевую красотку и взвешивая в руке скальпель. - Не ты первая, не ты и последняя. Всем нам, бабам, красота нужна. – Она ещё раз вздохнула и твёрдо добавила: - В уплату за операцию отдашь мне самое дорогое, что у тебя есть.

- А что такого у меня есть? - Удивилась пациентка.

- Земноводность! - Вожделенно выдохнула Бяка. Ей надоело постоянно менять баллоны с воздухом.

- Всего-то? – Разочарование пациентки было беспредельно. - Бери, мне не жалко.

- Гм... учти, пути обратно в море тебе больше не будет. Разве что, с аквалангом.

- Без проблем. Надо будет - займусь дайвингом. Что ещё?

- Ничего, кроме того, что эффект перевоплощения наступит не сразу. Магия, как и хирургия, штука тонкая. Итак, если готова, я приступаю?

Аквамаруся, зажмурившись, кивнула плохо зафиксированной головой.

Красноватое облачко окрасило воду в том месте, где каменный скальпель впился в жабры царевны.

 

 

Машина уверенно летела вперёд по трёхполосному шоссе. Принц, несколько привыкший уже к местным обычаям, чувствовал себя более уверенно. Когда ему надоело смотреть в окно на бесконечную стену зелёного леса и кустарника с редкими окошками полей, он решился спросить у купца:

- Скажите, уважаемый, а зачем, собственно говоря, Вы едете в Шалаболосово.

- Дык, тебе ведь туда надо.

- Надо, - не стал спорить принц, - но это надо мне, а Вам-то зачем?

- А, ты об этом... Ну, бизнес у меня там. Несколько фур с товаром отправил, надо проконтролировать. Сам понимаешь. Ну, может, ещё какой договор заключу. Типа купи-продай. Вряд ли это тебе интересно...  С бывшими коллегами, опять же, надо встретиться. Я так и так собирался ехать на следующей неделе, но почему бы не поехать прямо сейчас с хорошим человеком?

- Ага...

- Вот именно.

Некоторое время молчали. Потом принц снова спросил:

- За столом Ваша младшая дочка Настенька что-то насчёт чудища страшного и цветочка аленького говорила...

Купец насупился:

- Не обращай внимания. Фантазирует девка. Мне в Шалаболосово надо поставки товаров проконтролировать. И ещё с одним мелким олигархом, с Бармалеем повидаться, обговорить кое-что. Только об этом – никому! Секрет, блин. А вот тебе, чтоб на Настеньку мою не заглядывался, жениться надо. – Попытался  пошутить купец.

Принц отвел глаза и покраснел. Судко же, придя в хорошее расположение духа от своей неожиданной идеи, снова заговорил:

- Правда! Дело молодое, оженим тебя! У нас в Шалаболосово кого только нет. Мы тебе там не купеческую дочь, настоящую принцессу найдём. Самую натуральную. Можно даже эфиропскую.

- Да ну её, она наверняка чёрная будет. Меня в Ампере не поймут. – Слишком серьёзно воспринял слова Судко Эндрю.

- Ну и ладно, раз у вас там такие расисты, эфиропку искать не будем. – Легко согласился купец. - Главное, что в принципе ты согласен. На крайний случай, у Бармалея сестра есть. Девка на выданье, хотя и старовата уже. Глядишь, породнишься с местными богачами.

- У нас в Ампере - начал, было, принц, но Судко тут же осадил его:

- У Бармалея денег куры не клюют. Он твой Ампер с потрохами купить может. И никакие отражения не помогут.

«Откуда он знает про отражения»? - Подумал принц, но постарался не подавать вида, что взволнован. Купец, не замечая его терзаний, прибавил скорость и уверенно обогнал тяжёлый грузовик.

- Ничего, на месте разберёмся. Ты, парень, главное не робей. Бармалей он такой, молодой ещё, с ним нужно держаться запросто, и поувереннее.

- А сестра-то у него как, ничего хоть? - Попробовал Эндрю направить разговор в другое русло.

- Увидишь. - Ответил купец.

 

 

Отправив сообщение в Координационный Центр, фея нервно закурила тонкую дамскую сигарету. В это время со двора послышался неясный шум и конское ржание. Жозефина принялась торопливо прятать шифры и передатчик. Тайник, замаскированный под комод, как нарочно, заклинило, и он не открывался. По закону подлости в самый неподходящий момент кто-то потянул за верёвочку, и входная дверь открылась. Фее оставалось лишь досадовать на себя за то, что не заперла её на замок, ограничившись щеколдой. В домике, построенном по моде Западных королевств, начисто отсутствовали столь любимые шалоболосцами веранды, коридоры и прочие тамбуры, которые в их домах и квартирах всегда предшествуют собственно жилым помещениям. Фея резко обернулась и посмотрела на незваных гостей.

На пороге жались, не решаясь войти, трое мужчин, за плечами у которых в дверном проёме маячила наглая морда ленивой твари по имени Тыгдымский конь. В родной Франшизе такую скотину, по причине её почти полной бесполезности, давно бы отправили на бойню. Здесь же, похоже, не только кони, но и люди были одинаковыми. В смысле, наглыми, ленивыми и совершенно бесцеремонными существами. Первый незнакомец, старый, на вид  лет около сорока, был одет в какое-то мятое тряпьё  серой камуфляжной расцветки. Одежда двоих других, хоть и была сугубо гражданского образца,  выглядела не лучше, а цветом их рожи напоминали нечто среднее между пасмурным небом и цветом шалоболосской купюры достоинством в пятьдесят карбованцев. Выражение лиц пришельцев, в полном соответствии с местными традициями, было угрюмым и настороженным.

«Сообщение наверняка перехвачено! Это за мной». – Взволнованно фиксируя в мозгу  одну лишь камуфляжную форму, обречённо подумала Жозефина. Перед её мысленным взором мигом пронеслись не раз виденные в кино ужасы шалоболосских застенков, небритые пьяные следователи и заснеженная холодная страна под названием Урмань, от одной мысли о которой фея моментально рухнула в обморок. Урманью называлась большая часть Шалоболоссии, та, что лежала к востоку от Низких гор. Туда испокон веков ссылали местных смутьянов и просто неугодных властям лиц, и ею же всегда пугали западного обывателя. Талцетл и Тускуб об этом не знали.

- Что это с ней? - Удивились марсиане.

- Пила на днях. - Пояснил Тыгдымский конь и, потеряв всякий интерес к происходящему, развернулся и направился в свой загон в поисках свежего овса.

Мужчины обступили лежащую на полу девушку.

- Ой ёй-ёй, какие мы нежные! – Сказал разочарованный Нахрок. Он с видом с видом знатока присел, поправил на ногах у феи задравшиеся полы халата и пощупал пульс на левой лодыжке. Он у заграничной конкурентки, как и нога в целом, оказался вполне удовлетворительным и таким же полным.

- Полей её водой! – Выпрямляясь, велел злой волшебник стоящему ближе к нему Талцетлу Мстиславовичу. Тот опрометью бросился на кухню.

- О, компутер! - Радостно воскликнул Тускуб Алексеевич, переставляя с комода на стол передатчик, замаскированный под ноутбук. Он тут же принялся нажимать разные клавиши, пытаясь вывести на экран монитора панель приёмника и настроить его на волну Марса. Однако шкала диапазонов, неожиданно возникшая на экране, была совершенно ему незнакома. Мешавшие ему шифровальные таблицы Тускуб смёл со стола и отбросил в сторону как  ненужные бумажки. На родном языке, но западными литерами (других на клавиатуре, разумеется, не было) он начал набирать сообщение родным и знакомым в смутной надежде что, возможно, если запустить передачу в широком диапазоне, оно сможет дойти до далёкого Марса, в каком бы из параллельных миров топологического пространства многомерной вселенной тот ни находился.

Вернувшийся с кухни в зал Талцетл Мстиславович замер в дверях. Он залюбовался Жозефиной, которая по-прежнему лежала на полу. Примерно так много лет назад и за сотни миллионов километров отсюда его отец, инженер Лось, сглатывая слюни, смотрел на  Аэлиту.

- Кому стоим? - Поинтересовался у него Нахрок. Талцетл не реагировал. Приняв из его безвольной руки кувшин с водой, злой волшебник с удовольствием вылил всё его содержимое на голову пострадавшей.

Хватая ртом воздух, захлебнувшаяся Жозефина пришла в себя:

- Кто здесь!? Я арестована?

- Да! - Гаркнул Нахрок. - Встать! Смирно! - Он всегда придерживался давно усвоенного правила о том, что даже маленькая гадость принесёт большую радость. Сейчас же случай для розыгрыша был более чем подходящим.

Фея вскочила и замерла, нервно теребя рукой мокрый ворот халатика. Тушь текла по её покрасневшему лицу, и фигура проступала под мокрой тканью как изображение на фотобумаге, опущенной в кювету с проявителем. Талцетл Мстиславович, сглотнув слюну, смущённо перевёл взгляд с груди на ноги девушки. Нахрок, напротив, угрюмо посмотрел фее в лицо.

- Заграничная фея Жозефина? – Уточнил он бесцветным голосом.

- Да! И я есть требовать адвокат и консул Франшизы. - Как можно более твёрдым голосом завила  девушка.

- На фига? - Злой волшебник от удивления едва не уронил кувшин.

- Для защиты моих интересов. - Растерялась фея. - Разве я не арестована?

- Разумеется, нет. - Наконец-то смог проглотить комок в горле и заговорить Талцетл Мстиславович. На его взгляд даже мокрая и несчастная  Жозефина была прекрасна. Нахрок с неудовольствием бросил взгляд на приятеля. Розыгрыш был безнадёжно испорчен. Фея, напротив, благодарно посмотрела на странного синелицего человека, пришедшего ей на помощь, и заявила, повысив голос почти до крика:

- Тогда убираться вон из мой дом, негодяи!!! Или я вызывать полиция! - Добавила она менее уверенно. Всё-таки неубранные шифровальные таблицы, валявшиеся теперь на полу, могли вызвать нежелательные вопросы со стороны представителей Закона.

- Ага, сейчас. Уже бежим на полусогнутых. - Сказал Нахрок. – Ты, девка, не ори, а иди лучше переоденься, курица мокрая. Нам с тобой поговорить надо. И смотри у меня, без фокусов!

- Попрошу без оскорблений! - Начала было Жозефина. И тут она заметила, как рука Тускуба Алексеевича потянулась к клавише «ЕNTER». Передатчик натужно гудел, пытаясь перевести слова совершенно неизвестного ему языка хоть на что-то знакомое. Набранное сообщение с точки зрения электронного мозга выглядело совершеннейшей абракадаброй, а ключ к не заложенному в его память шифру никак не подбирался.

- Нет!!! - В панике закричала Жозефина, но было уже слишком поздно. Палец Тускуба опустился на широкую клавишу. Перегруженный процессор дал команду встроенному передатчику послать полупереведённый в более-менее приемлемые понятия сигнал. Замаскированный под ноутбук передатчик последним усилием закипающей от напряжения материнской платы в самом широком диапазоне доступных ему волн отправил не до конца дешифрованное сообщение в мировое пространство. Передав свою последнюю волю и ярко вспыхнув на прощание  экраном, ноутбук оплавился всем корпусом и приказал долго жить.

- Похоже, сломался. - Разочарованно промолвил Тускуб Алексеевич и аккуратно опустил сильно деформировавшуюся крышку устройства на его не менее деформированный корпус. Жозефина разрыдалась.

- Да ладно тебе, - подбодрил её Нахрок. Он похлопал фею по плечу: – Не обижайся. Я разыграть тебя хотел. Всё же ты конкурентка моя, понимаешь? В общем, как-то нехорошо получилось. А мы ведь не злые. Ну, точнее, не все мы не злые, - поправил он сам себя и окончательно запутался. - Так, зашли поговорить. Ты уж извини, если что.

- Мы всё возместим, правда, правда! - Засуетился Талцетл Мстиславович, под локоток подводя к креслу и усаживая в него впадающую от пережитого стресса в прострацию фею.

- И всё уберём. - Поддержал его Тускуб Алексеевич, собирая с пола рассыпавшиеся шифровальные таблицы. Не найдя, куда их деть, он сунул полоски бумаги в камин и чиркнул зажигалкой. По бумаге заплясало весёлое пламя.

«Если они не агенты комитета сыскного приказа, то кто? Цирка поблизости нет, и в сумасшедшем доме день открытых дверей не объявляли». - Напряжённо подумала Жозефина. Нахрок пришёл ей на помощь:

- Прошу прощения, что не представились сразу. Ну да ты сама виновата, нечего было сразу падать в обморок. Мы, собственно говоря, знакомые Вашего подопечного, Тыгдымского коня. Зашли к Вам по его совету и рекомендации.

- Убью скотину! Отдам гогам на колбасу. Нет, хуже. Продам  в колхоз! - Мстительно зашипела фея.

- Что?

- Ничего, это я не вам. Мысли вслух, так сказать.

- Ага, понятно… Так вот я, позвольте, наконец, представиться. Я злой волшебник из Скобинска, Нахрок Леопольдович. Мои друзья прилетели с другой планеты, не будем пока уточнять, с какой именно, хотя они утверждают, что это был Марс, а зовут их Талцетл Мстиславович и Тускуб Алексеевич.

Марсиане поклонились. Нахрок продолжал:

- Застигнутые неприятностями на железной дороге по пути в Шалаболосово, вынуждены просить у Вас, сударыня, ночлега. В общем, дай, старушка, воды напиться, а то так есть хочется, что даже переночевать негде. - Закончил он свою речь бородатой солдатской шуткой.

- Жозефина. Фея. - Автоматически сказала фея, и, опомнившись, голосом, очень похожим на твёрдый, заявила:

- Прочь из моего дома, бродяги!

Впрочем, полной уверенности в её словах не было. Она уже заметила, что Талцетл Мстиславович глядел на неё так, как никто из мужчин ещё не глядел. Ну, разве что первое время бывший бой-френд в Шаромыжном университете. И ещё лейтенант Федя в момент знакомства, когда спрашивал телефончик. Как ни странно, Жозефину нисколько не смутила синева кожи нового знакомого. Вот что значит западная толерантность! В конце концов, он же был синий, а не голубой! То есть голубой, но исключительно по цвету кожи. Во всём остальном парень был явно нормален, и ориентация у него была совершенно правильная. Может быть даже чересчур правильная. Как он на неё смотрел! Мысли феи начали путаться. Злой волшебник заметил это и сделал соответствующие выводы:

- Хорошо. Мы с Тускубом сейчас выйдем, перекурим это дело, коня проведаем, а вы тут с Талцетлом пока поговорите. Мы к вам попозже присоединимся.

Он, подталкивая к выходу упирающегося второго марсианина, вышел вместе с ним на крыльцо и осторожно закрыл за собой дверь.

Из огороженного загона высунулся конь и, рыгнув овсом, спросил:

- Ну, как она?

- Нормально. Думаю, они с Талцетлом найдут общий язык. - Сказал Нахрок, прикуривая папиросу. - Не грусти, Тускуб, сегодня мы будем ночевать под крышей, а тебе, боевой конь, перепадёт много вкусного.

 

 

Координационный Центр Фонда Содействия располагался неподалёку от границы Шалоболосской империи, разумеется, с заграничной её стороны.

Учреждение занимало одно крыло неприметного здания в провинциальном городке. В просторном светлом помещении за экранами компьютеров сидело несколько человек в штатском. Информация к ним стекалась со всего региона, и была она самая разнообразная. Полученные сведения следовало дешифровать, систематизировать, классифицировать и, проанализировав, сделать соответствующие выводы. А потом доложить куда следует. Это была их работа, за которую сотрудники получали очень неплохое жалование в заокеанских талерах. Один из операторов только что закончил дешифровку сообщения от агента по кличке «Валькирия». Текст гласил: «Установила контакты с видными представителями местной интеллигенции и бизнеса. Готовлю вербовку. Ввиду отсутствия поблизости имеющих ценность военных и промышленных объектов, ничего нового о них сообщить не могу. Вновь полученные сведения будут сообщены дополнительно». Обычная рутинная информация от нерасторопного шпиона. Таких неудачников, если они не проваливаются сами, обычно отзывают на родину через год бесплодной работы.

Сотрудник центра зевнул, распечатал полученное сообщение и, вынув из принтера ещё тёплый листок бумаги, пропустил его через дырокол. После этого шифровка была занесена в журнал, получила входящий номер и была подшита в толстую папку с грифом «секретно». В «интересной работе», о которой оператор мечтал когда-то в ранней юности, среди прочих неприятностей  преобладали обычная канцелярская рутина и скука, с которыми он, как и все остальные сотрудники Центра, боролся с помощью компьютерных игр. Вот и сейчас оператор открыл меню компьютера в поисках подходящей игрушки. Сделать выбор он не успел. Экран принимающего аппарата снова замигал, сигнализируя о поступившем с прежнего передатчика сообщении. Похоже, «Валькирия» прекратила заниматься отписками и раскопала действительно полезные сведения. Впереди как оазис в пустыне замелькало видение крупной премии от руководства. Довольно потерев руки, оператор застучал пальцами по клавиатуре, вводя пароль агента. По экрану пробежала рябь. Потом замелькали колонки цифр. Системный блок напряжённо загудел. В издаваемых им звуках было нечто опасное. Так гудит неосторожно потревоженное осиное гнездо. Погудев минут на десять дольше положенного, компьютер с натугой выдал на монитор следующий текст:

«Бяшете, братия! Адрес: Спиральный rukav galakтики, Солнечная система, Марс, Соацер, Канальный проспект, Строение 67, жилище 42. Раздел: Родственники. Получатель: мама Йоха. Текстовое сообщение: Землю не нашли. ### Посадка под Скобинском на Тверди. ### Sleduem  v Schalаbolosovo ###. У нас всё хорошо. Привет бабушке и тёте Аэлите. Талцетл жив! Виктор Цой и дедушка Лунин тоже живы, хотя я не знаю, кто они такие. А, ещё у нас сп... (команда «delete»###@) украли vjosla ### Революцию тут не сделать. Оцелопы selo злые. ### ### ### Кто меня слышал, передайте по адресу! "Pеregruska системы". Энд".»!!!

Сотрудник Центра тупо посмотрел на запись. Нервно закурил. Вспомнил, что это запрещено на рабочем месте под угрозой штрафа и  загасил сигарету прямо о клавиатуру компьютера. Одно из двух: или агент «Валькирия»  провалился, или же информация настолько важная, что зашифрована дважды, а ключ для безопасности уничтожен. Включив программу-анализатор, оператор загрузил в неё дикий текст и, ожидая результатов, в волнении принялся грызть ноготь на левой ноге, поскольку ногти на обоих руках он уже обгрыз, пытаясь вникнуть в тайный смысл послания.

 

 

«Гномый трактиръ» оказался небольшой пещерой, явно искусственного происхождения, выдолбленной в грязной скале, сплошь поросшей лишайником и украшенной гнёздами чаек. Эти же птицы предпринимали неоднократные попытки побелить всю скалу. Впрочем, их усилия так и не увенчались успехом. Чайкам не хватало слаженности действий, да стол их был не слишком обилен. Не из-за того, что рыбы в море было мало. Чайки были слишком ленивые.

К пещере была пристроена веранда из покрытых лаком сосновых брёвен и досок. На ней в свете незаходящего в это время года солнца расположилась пёстрая компания аборигенов и иностранных туристов. Присутствовали гномы в офисных костюмах с ослабленными галстуками, несколько троллей в гавайских рубашках и шортах, мумии в бинтах с головы до ног и парочка снежных людей, играющих в шахматы за дальним столиком. Посетители кафе сидели на пнях, изображающих стулья. Столы заменяли те же пни, но большего размера. За барной стойкой лениво протирал стаканы тощий гремлин в грязной белой рубашке и галстуке-бабочке. Венчала всё это безобразие неоновая вывеска с заграничной надписью «Бар «Пещера». Всегда всем рады». Гремлин приветствовал хозяина заведения небрежным кивком. Посетители не обратили на Дуркина Умссонсона ни малейшего внимания. Зато их взгляды сфокусировались на Фаоле.

- Чего это они? - Спросил философ у гнома.

- Люди у нас бывают крайне редко. - Пояснил гном. - Вот народ и любопытствует.

- Тогда почему меня не разглядывают? - Хором обиделись Гоша и Георгий.

- Драконом здесь никого не удивишь. - Отмахнулся от них Дуркин.

- Ага, это уже интересно. - Обиженно заметил Георгий.

- Если так, то интересно, как тут насчёт драконих? – Спросил практичный  Гоша.

- Надеюсь, богатыри в Моржовии не водятся? – С опаской предположил Георгий.

В ответ Дуркин пожал плечами, но так и не сказал ничего определённого. То ли не знал, то ли темнил.

Они прошли на веранду и уселись в уголке на свежем воздухе. Дракон обошёлся без стула. Он лёг на пол, положив головы на стол.

- Что-то я банкомата не вижу. – Огляделся Георгий. - Ты карточку обналичить можешь? - Спросил он у Дуркина.

- Запросто. Но не беспокойтесь. Я угощаю. - Сказал гном и жестом подозвал бармена. Выслушав хозяина, гремлин скрылся за стойкой.

Дракон и Фаол тревожно переглянулись. Подобной щедрости от  гнома они не ожидали. Это было всё равно, как если бы Плюшкин написал Чичикову список своих мёртвых душ не на осьмушке, а на целом листе бумаги.

Фаол, который давным-давно убедился, что человек человеку волк, первым сообразил, что Дуркин неспроста проявил несвойственное для его племени радушие. Однако спросил он у хозяина о другом:

- Слушай, друг, вот ты, говоришь, гном. А почему тогда и ты, и твои земляки... гм... несколько крупноваты для гномов?

- Ну, это просто. - Отмахнулся Дуркин. - Жизнь последнее время хорошая, усиленное питание. В общем, гномам незачем больше экономить на размерах.

- А... – Протянул Фаол.

- Да, времена изменились. – Подтвердил Дуркин.

- Весёлая у вас тут компания. - Кивнул Фаол на присутствующих.

- Увы, не та, что раньше. - Вздохнул Дуркин.

- Что так?

- Ты видел табличку, которую я сорвал?

- Да. Ты бы ещё объяснил, что всё это значит?

И тогда гном поведал философу и дракону леденящую кровь историю. Они слушали его, хлебая из поданных барменом высоких стаканов нечто, по запаху напоминающее самый отвратительный самогон, а по вкусу - ракетное топливо, если кто-то может вообразить себе, каково оно на вкус. Впрочем, Гоша-Георгий нашёл напиток не только вкусным, но и полезным, заявив, что чувствует, как он повышает октановое число горючей смеси в его кишечнике.

Сущность истории, рассказанной Дуркиным, сводилась к следующему: Бар он получил много лет назад в наследство от дяди. Немного перестроил, то-сё, и дела пошли. В лучшие времена от посетителей отбоя не было. Особенно модным бар почему-то стал среди мумий, экзотического племени с севера Южного Материка. Именно под их нужды и запросы к бару был пристроен пансионат. Мумии приезжали в Моржовию отдохнуть под холодным северным солнцем от вечного мрака своих гробниц и жары окружающих их пустынь. Люди, особенно шалоболосские туристы, привлечённые дешёвой выпивкой, в те счастливые годы тоже не были здесь редкостью. Заведение процветало, и деньги рекой текли в карманы Дуркина. Так было до тех пор, пока в страну не пришёл чёрный ужас, отпугнувший всех посетителей, кроме самых стойких завсегдатаев и мумий, которым уже нечего терять кроме своих бинтов и спрятанных в тайниках гробниц богатств. Дело хиреет с каждым днём. Денежный поток превратился в тонкий ручеёк и грозит вообще иссякнуть, как вода в той далёкой пустыне, где обитают мумии.

- Конкуренты наехали, или рэкет крышу поставил? – Спросил многоопытный Фаол.

- Хуже. - Вздохнул Дуркин. - С рэкетом я бы договорился...

Оказывается, в горах и близлежащих селениях появились и стали множиться адепты ужасной Секты Запрещающих Надписей и Табличек. Когда-то с ними боролся великий герой Снусмумрик из долины Муми-троллей, и служители секты с опаской появлялись в этих краях. Но после того как много лет назад он ушёл на юг, адепты Тёмного бога Запрета осмелели. Не спросив разрешения у правительства Моржовии, они объявили приморский район и фиорды резервацией гномов. Они всюду развесили свои мерзкие таблички. Правительство страны, ничего не могло с ними поделать. Одно дело подавить открытых сепаратистов, и совсем другое - бороться с тайным обществом, которое непонятно чего хочет и не выдвигает никаких требований. Конечно, на первый взгляд правильнее всего было бы секту запретить, да только запрет лишь придаст ей силы и послужит на благо их Тёмному богу Запрету. К тому же с точки зрения официальных властей сектанты не делают ничего противозаконного.

Завсегдатаи по привычке ещё прорываются в бар «Пещера», но менее искушённые существа, которые, к сожалению, все поголовно умеют читать, увидев запрещающие надписи, поворачивают обратно. Запретные таблички, правда, никогда не останавливали большинство шалоболосских туристов, которым всегда в кайф было нарушать любые запреты. Если на берегу реки, в которой водились пираньи, висела табличка «Не купаться, опасно для жизни», обязательно находился какой-нибудь шалоболосец, который спешил проверить истинность данного утверждения на своей шкуре. В результате обглоданный хищными рыбками костяк посылкой отправляли на родину жертвы эксперимента. Однако примерно через месяц очередной земляк погибшего  отважно лез в воду, нимало не задумываясь о последствиях своего поступка. 

Убедившись, что откровенный запрет не действует на всех людей без исключения, адепты Тёмного бога Запрета, под руководством своего зловещего и таинственного руководителя по имени Дангер (Больше о нём ничего не известно!), сменили тактику. Они стали выплачивать конкуренту Дуркина и своему брату по вере троллю Камнегрызу дотацию на спиртное. Цена на его вонючий самогон упала, как биржевые индексы в период кризиса. Сектанты тут же развесили на всех дорогах навязчивую рекламу и таблички-указатели. Стрелки указателей указывали, сами понимаете куда. В результате поток туристов вместе со всеми своим деньгами далеко стороной стал обтекать район компактного проживания гномов.  Если так пойдёт и дальше, то в бар будут ходить только соплеменники Дуркина, а с этими скрягами, норовящими притащить в бар под полой собственное спиртное, скоро не будет вообще никаких доходов. Более того! Сектанты своими действиями умудрились поссорить гномов и троллей, которые веками мирно жили бок обок! Единственной проблемой в отношениях двух народцев было то, что тролль мог по незнанию наступить на гнома, а гном, всё по тому же незнанию, начать разрабатывать тролля как горную породу. Проблема решилась сама собой, когда гномы подросли и, оставив троллям разработку шахт, занялись преимущественно банковской деятельностью. Правда, самые бездарные или, наоборот, наиболее приверженные традициям гномы до сих пор носят народную одежду и трудятся в шахтах или нанимаются к людям в качестве фигур для украшения лужаек, но число таких динозавров неуклонно сокращается. Вернее, сокращалось. Ныне же привлечённые новой воинственной  религией, многие молодые гномы подались в секту и, забыв веру и заветы предков, носятся по горам и долам в чёрных балахонах с капюшонами, требуя отделения от Моржовии и расставляя свои богомерзкие таблички.

Рассказ произвёл на слушателей тягостное впечатление. Они сидели притихшие и уже не замечали новых напитков и закуски, которые за счёт заведения ещё раз принёс гремлин-официант. Никто из них не знал, как жить дальше. Посетители понемногу покидали бар, и солнце катилось по горизонту, непривычно светя с той стороны, где давно должно было скрыться.

- Ладно, сектанты сектантами, но зачем ты лазал по горам с отбойным молотком? Решил поменять бизнес и искал, где разработать шахту? - спросил у Дуркина взволнованный его рассказом Фаол.

- Ха, скажешь тоже, шахту. Если бы ты знал, на каких столбах негодяи  иногда ставят свои таблички! Тут надо не с отбойником, с динамитом ходить. Вот если бы нашлись отважные люди и драконы, которые взялись бы нейтрализовать Дангера и его банду отморозков…

Гоша, Георгий и Фаол прекрасно поняли намёк Дуркина, а заодно и причину гномьей щедрости, но давать опрометчивые обещания хитрому трактирщику не спешили. За столом повисла тяжёлая пауза. Лишь немногие оставшиеся в баре мумии тихо шелестели древними словами под своими бинтами и повязками.

Именно в этот момент Аквамаруся появилась на веранде.

 

 

Главный Координатор задумчиво посмотрел на оператора шифровального центра. Координатор, мужчина средних лет в дорогом костюме, сидел, закинув ноги на широкий стол. Сотрудник, очень молодой и очень нервный человек, навытяжку стоял перед ним посреди кабинета.

- Может быть у «Валькирии» поехала крыша. А может быть, и нет. – Веско сказал главный координатор. – Ты-то сам, что думаешь по этому поводу?

- Я думаю, она сообщила нам, что шалоболосцы вступили в контакт с инопланетянами, чтобы получить доступ к их технологиям и заиметь военное превосходство над Странами Запада! - Выдохнул клерк и нервно сглотнул пересохшим горлом.

Координатор задумался на некоторое время, потом спросил:

- Ты давно был в отпуске?

- Два месяца назад. Ездил на Южный Материк. Смотрел мумий.

- Да. Гм... Интересно. Мумий полно в Моржовии, до которой отсюда гораздо ближе. Надеюсь, ты там, в Юме, не перегрелся на солнышке?

Оператор отрицательно помотал головой. Координатор сделал вид, что тянется к листку с распечаткой сообщения. Сотрудник Центра бросился вперёд и, ловко подхватив бумажку, услужливо вложил её в руку босса. Тот ещё раз перечитал текст. Дальше он мыслил вслух:

- Соацер... Рецаос... Что так, что эдак. Язык сломаешь. Такого города точно нет на Тверди. Даже если это анаграмма названия. Я смотрел по атласу. А вот Скобинск точно есть. Он расположен где-то на западе Шалоболоссии. Его название почему-то не зашифровано. Но почему они, если это действительно ОНИ, сели именно там? Порядочные пришельцы обычно приземляются в Объединённой Заокеанской Республике. Или в Ампере. Что-то там связанное с отражениями. И потом, причём здесь вёсла? Почему их сп... в смысле, украли? Кто украл? И кто такие оцелопы? Ты, парень, часом не пил на дежурстве? - Подозрительно посмотрел Главный Координатор на клерка.

- Что Вы, как можно. Я на службе не...

Координатор оборвал его излияния жестом руки и снова углубился в изучение шифровки. Через некоторое время он сказал:

- Слушай, а может быть такое, что шалоболосцы раскрыли нашего агента и теперь ведут с нами какую-то хитрую игру?

- Возможно, но не такими же средствами. - Рискнул сотрудник возразить начальству.

-Да. Ладно, можешь быть свободен. Возьми неделю отгула и об этом сообщении никому ни слова. Подписку дашь в секретном отделе. Свободен! – Он небрежно взмахнул холёной кистью. Будто отгонял муху.

Клерк, забыв о вожделенной премии, про которую Координатор так и не упомянул, пулей вылетел из кабинета. «Пронесло, - подумал он, - а ведь могли уволить или даже посадить во избежание разглашения. Эх, попадись только мне эта «Валькирия», чтоб её черти взяли, я бы ей устроил!

В тот же вечер он, пытаясь отогнать ощущение грозящей опасности, в усмерть напился в самом низкопробном баре соседнего  городка.

 

 

Талцетл и Жозефина действительно нашли общий язык. Не успел Нахрок докурить вторую папиросу, как дверь домика распахнулась, и сияющая фея пригласила дорогих гостей войти. Она успела переодеться в очень нарядное (и очень открытое на пышной груди) платье и поправить макияж. Талцетл Мстиславович, смущаясь и путаясь в незнакомой обстановке, накрывал на стол.

- Везёт же людям. - Откровенно позавидовал ему Тускуб Алексеевич и с тоской посмотрел на Жозефину. Так собака разглядывает колбасу в витрине магазина. Увы, в отличие от марсианской Аэлиты, фея служанкой не обзавелась. Приударить было решительно не за кем. Конкурировать же с Талцетлом Тускуб не решился.

Нахрок довольно потёр руки. Дело пошло! Значит, он всё ещё разбирается в людях (даже в иностранных феях и инопланетянах) и отношениях между ними.

- Не забудьте, с вас - вкусненькое! - Заржал  вслед закрывающейся двери Тыгдымский конь.

 

Жозефина напрасно давала себе зарок больше не пить с шалоболосцами. Однако сейчас она ничуть не жалела об этом. Скромный ужин с новыми знакомыми, начавшийся с дегустации весьма своеобразного марсианского кактусового вина, плавно и незаметно превратился в банальную шалоболосскую пьянку. Скудные остатки спиртного в домике феи, быстро подошли к концу.  Второй раз идти в магазин всем было лень. Душа же требовала праздника и движения. Тогда молодёжь, вызвав такси, устремилась на нём в ближайший городок Императорск, где были дискотеки, танцы, рестораны, клубы и прочие ночные заведения, а цены, в отличие от столичных, не кусались. Точнее, тоже кусались, но не так сильно.

Пожелавший остаться в тишине и покое Нахрок под благовидным предлогом  от поездки уклонился, решив, что инопланетяне и так будут под надёжным присмотром феи. Впрочем, никто его особо не уговаривал ехать. У молодых людей были свои планы, в которые злой волшебник никак не вписывался. Нахрок был без сожалений оставлен ими охранять дом и кормить коней. Но маузер у Тускуба волшебник на всякий случай отобрал, сказав, что ему он будет нужнее в целях самообороны.

Со старым скрягой Жозефине всё было ясно, так же как и со вторым синим парнем. К счастью, её новый кавалер Талцетл оказался на удивление платёжеспособным и на редкость щедрым. Не чета Бабаю-Аге, у которого кроме жлобства и торговли только одно и было на уме. Жаль, что синего приятеля Талика (так фея упростила имя Талцетла) пришлось взять с собой. Чтобы Тускуб не путался под ногами и не мешал набирающим силу  чувствам, Жозефина пообещала вызвать кого-либо из своих подружек, чтобы у него тоже был шанс. Теперь она терзала мобильник, пытаясь дозвониться до Царевны-Лебедь или Василисы Премудрой.

 

После отъезда компании, Нахрок скоротал вечер, допив бутылку водки в обществе Тыгдымского коня, которому насыпал в кормушку целое ведро саранчи в меду, и мышастого скакуна, которому пришлось довольствовался мерой овса и кусочком сыра. Даже нелюбимое лакомство не испортило полублагородному животному хорошего настроения. И Тыгдымский конь и волшебник были в тот вечер если не счастливы, то очень, очень довольны жизнью и друг другом. Про мышастого жеребца сказать то же самое было нельзя, поскольку, поев, он привычно начал метаться по загону. Впрочем, новые приятели, занятые разговором, не обращали на него ни малейшего внимания

 

Жозефина, лихо отплясывая с Талцетлом в ночном клубе, вдруг вспомнила испорченный передатчик и сгоревшие шифровальные таблицы. Она почувствовала некий укол, похожий на укол совести. И тут же махнула на него рукой. Конечно, служба есть служба, за неё она получает деньги, у неё есть определённые обязательства и всё такое, но ведь и личную жизнь устраивать когда-то надо. Если же Талик не соврал и он действительно инопланетянин, его надо добивать, охмурять и тащить к венцу. Если этот план осуществится, хрен кто достанет фею на далёком и загадочном Марсе, особенно если учесть, что родственники Талцетла там далеко не последние, и, главное, совсем не бедные люди!

 

 

Главный Координатор, потеряв большую часть своего лоска, стоял навытяжку посреди солидного и мрачного кабинета. За массивным столом, уставленным пластмассовыми фигурками атакующих солдат и пластмассовыми же моделями танков, самолётов и прочей боевой техники, сидел четырёхзвёздочный генерал. В руках он, генерал, а не Координатор, задумчиво вертел большой бокал с янтарной жидкостью. Запах её, жидкости а не руки, сильно отдающий сивушными маслами, заставлял Координатора досадливо морщиться и нервно сглатывать. Правда, морщился он только в душе, и слюну сглатывал как можно незаметнее. Внешне руководитель Координационного Центра выглядел совершенно бесстрастно. Во всяком случае, надеялся, что выглядит именно так. Так бы оно и было, если бы он не менял цвет лица с красного на жёлтый с частотой испорченного светофора. Генерал шумно отхлебнул из бокала, зажевал выпивку орешком из окружённой солдатиками вазочки и сурово уставился в помятый листок шифровки, который  держал вверх ногами.

- Инопланетяне, говоришь? В Скобинске приземлились?

- Есть все основания полагать именно это, господин бригадный генерал. - Координатор едва не щёлкнул каблуками в порыве служебного рвения и в очередной раз густо покраснел.

- Ладно, разберёмся. Возьми недельку отгула за свой счёт, отдохни, подумай, проанализируй. И никому ни слова. Подписку о неразглашении дашь моей секретарше. Всё, свободен!

Координатор пулей вылетел из кабинета генерала, поздравляя себя с редкой удачей: военачальник не стал на него орать, как это обычно бывало. Определённо, агента «Валькирию» надо поощрить. Но рапорт о поощрении можно составить позже. Пока же надо уносить ноги, а то ведь генерал может и передумать, сменив небывалую милость на обычный гнев.

Наскоро подписав у секретарши листок со стандартным текстом обязательства хранить тайну, Координатор как комета через планетарную систему пронёсся по коридорам штаба и только на улице позволил себе перевести дух. Тем же вечером он в усмерть напился в ресторане гостиницы, в которой остановился по прибытию в столицу страны, приютившей его контору. И так он напивался всю неделю своего отгула, стараясь отогнать чувство неосознанной тревоги, переходящей в беспричинный панический ужас.

 

 

Ни марсиане, ни фея к утру домой не вернулись. Впрочем, злой волшебник особо и не рассчитывал на их возвращение. Он ведь сам когда-то был молодым. Проснувшись, Нахрок проведал Тыгдымского коня и мышастого жеребца, полюбовался мраморной статуей магогского конька, с неодобрением осмотрел разгромленный огород и пересохший пруд, после чего вернулся в дом. Тикали ходики. По оконному стеклу ползали мухи. Запах был такой, какой обычно бывает в домах одиноких женщин. Ещё немного пахло остаточной магией, палёной пластмассой и, совсем немного, спиртным.

Волшебник  умылся, побрился и плотно позавтракал, окончательно опустошив холодильник феи. Тут на него накатил острый приступ мизантропии. Необходимо было срочно сделать какую-то гадость, пусть самую маленькую. Нахрок схватил сахарницу и всыпал в неё соли. Полегчало. Немного придя в себя, он принялся просматривать магическую библиотеку Жозефины. Она была укомплектована преимущественно иностранными изданиями, но попались и несколько редких шалоболосских книг по прикладной магии и колдовству. Волшебник с интересом приступил к их просмотру, попутно из вредности перекладывая сделанные Жозефиной закладки с пометками на другие страницы.

Он с головой ушёл в работу, когда в очередной раз прокуковал маленький Бабай-Ага, высунувшись вместо кукушки из часов-ходиков. Нахрок поднял на него задумчивый взгляд и, подивившись экзотическим часам, снова углубился в книгу. Около одиннадцати утра его отвлёк от увлекательного занятия новый звук.

Злой волшебник прислушался. Дверной колокольчик ещё раз навязчиво звякнул, а потом в дверь забарабанили дурацким заграничным дверным молотком. И колотили не переставая. Чертыхнувшись, волшебник отложил толстый том колдовской книги, попал ногами в тапочки и, на ходу застёгивая свою камуфлированную куртку, пошаркал к дверям, бормоча под нос:

- Вернулись, гуляки.

Он, не спрашивая, кто там, рывком распахнул дверь.

На пороге стояла юная девушка, по последней моде одетая в умело и аккуратно порванные на бёдрах и коленях и спущенные существенно ниже талии джинсы и цветастую футболку. В просвете между футболкой и джинсами белел животик. Светлые волосы юного создания были собраны в хвостик на затылке. Ноги были обуты в деревянные сабо. Пахло от девушки леденцами и электричкой. За спиной висел тощий рюкзачок.

- Привет! - Вскинула девица руку ладонью кверху и, не дожидаясь ответа, спросила: - А где фея?

- Вышла. Я за неё. – Заявил Нахрок.

- А Вы, собственно говоря, ей кто? - Насторожилась девушка.

- Я… э… а, я  дядя её, точно, дядя. Приехал вчера из Скобинска.

- А... Понятно…

- Рот закрой! Понятно ей, понимаешь! Ты сама-то кто?

- Я, это, я Сажушка.

- Не понял?

- Ну, это, - девушка немного смутилась, - типа имя такое. Вот в сказке Золушка, чисто от слова зола, ну, а раз его уже использовали, я решила назваться Сажушкой. Это от слова «сажа», и на Золушку, типа, похоже. По-моему, неплохо получилось, как Вы думаете?

- Лучше не придумаешь. - Фыркнул Нахрок. - И чего же тебе, Сажушка, - он повертел это имя на языке, словно кусок незрелого яблока, но, сделав над собой усилие, сумел проглотить кислятину, - надо?

- Дык, это, я по объявлению в газете «Ноги в руки». Ну, там, типа, «помогу найти принца своей мечты за умеренную плату».  Я позвонила, фея мне на сегодня назначила. На одиннадцать. Я прямо с электрички. - В её голосе звучала растерянность.

- Ну и что с того?

- Так, это, раз Вы за неё… Вы же волшебник, да? Может, это, типа поможете мне, а?

- Интересно, чем? - В дом волшебник девушку так и не пригласил.

- Вот этим. - Сажушка сделала нечто вроде книксена и, движением героя-варвара извлекающего меч из заплечных ножен, извлекла из рюкзачка список на восьми листах. Пусть и сделанный крупным детским почерком, он производил впечатление своим объёмом. Нахрок дрогнувшей рукой принял у неё стопку стандартных листов бумаги, скреплённую толстой канцелярской скрепкой. При беглом просмотре в списке значилось следующее: «Карета, кучер, лакеи, кони. Платье, сумочка, колечки, серёжки, бусики, браслет. Шелковое нижнее бельё, лифчик со стразами. Веер, гребень, противозачаточные таблетки». «Предусмотрительная девушка», - отметил Нахрок и продолжил чтение. Далее по списку были перечислены хрустальные туфельки, новый мобильный телефон, косметика, деньги на карманные расходы и многое другое.

- Может тебе ещё лицо вареньем намазать и деньгами обклеить? - Спросил волшебник как можно ласковее. Таким голосом обычно говорят с буйнопомешанными  в момент наступившего у них временного просветления сознания.

Сажушка, нисколько не удивившись странному и, прямо скажем, возмутительному предложению, немедленно извлекла из кармана джинсов карандаш, почти вырвала листы у Нахрока из рук, что-то торопливо вписала в них и вернула список на место. Волшебник заглянул в её новые записи. Там значилось: «Варенье абрикосовое домашнее и крупные купюры (лучше в иностранной валюте) для оклейки лица. Клубная карточка, пудреница, сумочка-косметичка, лак для волос, маникюрный набор».

- Будет! Всё у тебя будет! - Почти закричал взбешённый наивностью девушки волшебник, но моментально пришёл в хорошее расположение духа. У него появился шанс отлично повеселиться. Ласковым давешним голосом он спросил у Сажушки:

- Скажи мне, милое дитя, а ты сказку  про Золушку читала?

- Я только про репку читала. Давно, ещё, в детстве. А про Золушку чего читать? Кино же есть.

Нахрок не стал уточнять, какую из экранизаций довелось посмотреть его новой знакомой. И так было ясно, что не старую отечественную. Вместо этого он осведомился:

- Мачеха и злые сёстры у тебя есть?

- Вы что?! Я с мамой, папой и братом живу.

- Работаешь, наверно, по шестнадцать часов в день и спишь в каморке под лестницей?

- Да нет, я, типа, это, в колледж хожу. И комната у меня своя, отдельная.

- Всё понятно. - Нахрок решил, что полученных сведений вполне достаточно и пора переходить к практической магии. Он велел Сажушке:

- Раздевайся!

- Как раздеваться?

- Совсем. Одежду снимай! Всю.

- Да как Вы смеете! – Почти натурально возмутилась юная красавица. - Я девушка порядочная! Коля из параллельной группы и Славик сосед, были ошибками молодости. А те певец, футболист, шофёр и инструктор по плаванию вовсе не в счет. Про остальных подробностей не помню, значит, ничего и не было. Да и Вы старый уже.

- Ну, моё дело предупредить. - Хмыкнул злой волшебник, у которого и в мыслях не было рассматривать Сажушку с той стороны, о которой она подумала. Он пробормотал себе под нос некие слова и щёлкнул пальцами. Заклинание сработало!

На не спешащую раздеться девушку откуда-то сверху, прямо из воздуха,  выплеснулся флакон шампуня, следом за которым вылились несколько вёдер чуть подогретой воды. На счастье бедняжки, утро выдалось жаркое. Не успела Сажушка вытрясти воду из ушей и выплюнуть её изо рта, чтобы сказать Нахроку всё, что она о нём думает, возникшие из пустоты две мочалки и щётка начали взбивать на ней пену прямо поверх одежды, напевая при этом что-то сугубо детское про трубочистов. Слушая визг жертвы, Нахрок щурился как кот, отведавший сметаны, и, дирижируя движением помывочных средств, бормотал: «Заодно и маечка  постирается». В такт его движениям за спиной у Сажушки материализовался прозрачный призрак старинного хромоногого умывальника, который, размахивая руками-полотенцами, выпустил на помощь мочалкам несколько резиновых губок. Мокрой и несчастной Сажушке он назидательно погрозил пальцем из бахромы и сказал бесплотными губами:

- Слушаться надо старших.

Бедная девушка, выплёвывая изо рта очередную порцию мыльной пены, слов призрака не услышала. Да и не могла услышать, потому что по знаку Нахрока на неё со всех сторон выплеснулось ещё несколько вёдер воды. Призрак умывальника растворился в воздухе. За ним последовали губки с мочалками. Последней дематериализовалась щётка. Вместо неё на голову Сажушке свалилось огромное розовое полотенце. Удовлетворённый Нахрок довольно всплеснул руками и воскликнул:

- Какая прелесть!

Целомудренно отвернувшись от начавшей возмущённо стягивать с себя мокрую маечку Сажушки, Нахрок ушёл в дом. Двери волшебник нарочно оставил чуть приоткрытыми. Он включил телевизор, уселся в кресло и стал ждать.

Через несколько минут в комнату влетела почти сухая, но сильно всклокоченная  и очень сердитая Сажушка, замотанная, по причине отсутствия сухой одежды,  в одно полотенце на голое тело. Мокрые сабо хлюпали у неё на ногах.

-Если это Ваше волшебство, я лучше дождусь фею! За пять тысяч так издеваться над человеком!

- Какие пять тысяч? – Подпрыгнул в кресле злой волшебник.

- Ну, фея сказала, что такая цена за её услуги. Пять тысяч карбованцев. Вообще-то, она сказала, что берёт дороже, а это, типа, пока, скидка в рекламных целях.

- И деньги у тебя с собой? – Оживился Нахрок.

- Ну да, там, в рюкзачке, - она кивнула на дверь, - мокрые.

- Отлично. Высушим. Гони мне три штуки, и продолжим процесс. – От бесстрастия Нахрока не осталось и следа. Он дрожал от возбуждения, как гончая, взявшая след.

- Две тысячи оставишь себе на мелкие расходы. - Обрадовал девушку волшебник убийственной скидкой на свои услуги.

Радостно взвизгнув и едва не потеряв полотенце, Сажушка выбежала из домика.

- Продолжим! - Сказал Нахрок через минуту, ловко принимая мокрые купюры, которые тут же исчезли в кармане его жилета.

После сделанного злым волшебником магического жеста и короткого заклинания, прикрывавшее девушку полотенце пришло в движение и почти мгновенно превратилось в довольно симпатичный махровый брючный костюм. Естественно, розового цвета. И, разумеется, на голое тело. Обувь изменений не претерпела.

- Что это!? - Всхлипнула жертва магии, посмотрев на себя в зеркало. На рукаве жакета болталась на тонкой пластиковой бечёвке красивая картонная бирка с надписью «Made in Сhinai».

- Бальный костюмчик, - развёл руками Нахрок. - По-моему, довольно мило.

- Ужасно. - Сажушка всхлипнула. – Да ещё и в хинае сделано.

- Для тебя и такое сойдёт! - Гаркнул на неё Нахрок и потащил девушку, впавшую в изумление от своего нового наряда, в сад. По пути он оторвал бирку с рукава обновки и демонстративно забросил её в кусты.

Воздев руки, злой волшебник прочитал над останками огорода несколько заклинаний. Грянул гром, и в домике феи выбило пробки. Телевизор замолчал. Тут же один из длинных кабачков, чудом уцелевший по соседству с тыквами, вобрав в себя немалую часть земли с соседних, скажем так, грядок, превратился в длинную машину-кабриолет. Авто поражало своим необычным дизайном, имело никому не известные марку и модель, и было, разумеется, окрашено в цвет кабачка-цукини. Цвет отливал металиком.

- Что это? – Едва сумела выдохнуть Сажушка застрявший в лёгких воздух.

- Машина. - Гордо заявил Нахрок. – Лучше, чем моя собственная! Всё для тебя. Считай, от сердца отрываю. Кареты, сама понимаешь, нынче не в моде.

- И я должна ей управлять? – Глаза Сажушки стали круглыми и очень большими.

- Разумеется.

- Так, это, у меня и прав-то нет. Не получила ещё.

- Может быть мне тебя подвезти?

- Нет, дяденька, не надо, но, как-то это...

Нахрок, однако, уже вошёл в раж. Гулять так гулять!

- Эй, Тыгдымский конь, вещая Каурка, понимаешь, встань передо мной, как что-то там перед чем-то там! – Прочёл он очередное заклинание.

- Совсем сдурел? - Спросил конь через загородку.

- Говорящий! - От удивления Сажушка пошатнулась, но в последний момент, вспомнив про новый костюм, решила его не пачкать. Он, конечно, ужасный, но не факт, что мужлан-волшебник сможет сотворить что либо лучше.

- Закрой рот, а то ворона влетит, и лицо сделай попроще. - Предложил девушке конь.

Волшебник снова что-то забормотал. Вокруг проводов линии электропередач заплясали сполохи. Неожиданно конь, сбросив лишнюю массу, в облаке пыли и дыма обратился добрым молодцем в костюме гнедой масти при бордовом галстуке. Ничего не выдавало в нём коня. Разве что слишком массивные ногти на пальцах рук, копытообразные ботинки на очень толстой подошве и лошадиная физиономия немного напоминали о его прежнем облике.

- Эй, ты что сделал!? Зачем?! Я не хочу!!! – Испуганно заржал Тыгдымский конь, обращённый в человека.

- Не ори. Это всего лишь до полуночи. Потом опять конём станешь. – Сказал Нахрок.

- Без обмана? – Несколько успокоился конь.

- Я тебя когда-нибудь обманывал?

- Пока нет, но ведь надо же когда-то начинать.

- Хватит болтать. Отвезёшь юную, ша… гм... леди, в Шалаболосово, высадишь где-нибудь на балу и в полночь обратно станешь конём.

- Ага, и шестьдесят вёрст обратно на своих ногах?

- Значит, в твоих интересах сделать так, чтобы она на балу не задерживалась. Тогда вы вернётесь домой на машине. - С этими словами злой волшебник втолкнул в кабриолет совершенно ошалевшую от пережитых приключений и превращений Сажушку и сунул ей в руки её рюкзачок. Потом, применив силу и один несложный приём борьбы, связанный с заламыванием руки, втиснул бывшего коня на водительское место.

- К девушке не приставать! - Велел растирающему кисть водителю  Нахрок и скомандовал: - Но, пошёл, залётный!

На сей раз, конь подчинился безропотно. Визжа покрышками и дёргаясь, машина неуклюже выкатилась со двора и вскоре исчезла в облаке пыли за поворотом. Нахрок погладил в кармане мокрые купюры и помахал платочком вслед уехавшим. Конечно, водитель из коня был никудышный, но что-то похожее на права и документы на машину Нахрок всё же не забыл вложить в карман его пиджака. Сейчас он искренне надеялся, что Тыгдымский конь и Сажушка каким-нибудь чудом доедут до места назначения.

Достав деньги из кармана, волшебник разложил их сушиться на прогретом солнцем подоконнике.

 

 

Послышался звучный шлепок, и на веранду приземлилась огромная пупырчатая жаба с выпученными глазами и маленькой золотой короной, уместившейся между ними на затылке. Как корона вообще держалась на голове, осталось загадкой. Наверно, клей был хороший, потому что версия с гвоздиком маловероятна. Жаба внимательно оглядела присутствующих. Присутствующие внимательно оглядели жабу.

- Чего уставились, я ведь не голая. Ну, то есть голая, но жабы всегда так ходят. - Проквакала жаба.

- Что это? – В один голос спросили Дуркин и Гоша-Георгий.

- Не что, а кто! - Строго поправила их царь-жаба, пробираясь к столику старых знакомых. Мумии опасливо поджимали забинтованные ноги.

Проницательный Фаол взглянул на земноводное через лупу и несмело предположил:

- Аквамаруся?

- Блин, философ, а ты не такой дурак, каким я тебя всегда считала. Да, как ни странно, это я. Сходила к ведьме, называется... Чья это была идея? – Жаба  сфокусировала глаза на драконе. Тот на всякий случай подобрал хвост и переглянулся:

- А мы что, мы ничего. Так, дали рекомендацию. Да и потом, жаба всё же лучше чудища морского.

- Не зубоскаль, апельсин реактивный. - Жаба щёлкнула Гошу длинным языком между глаз. - Ваша ведьма своё дело знает. Ты на меня так не смотри, это промежуточный облик.

- То есть? - Не понял Фаол.

- Что значит «то есть»? Как бы я, по-твоему, сразу став девушкой-красавицей, всплыла бы с глубины пятьдесят метров? Только кверху брюхом и вся в кессонной болезни. А так раз, и всё, лёгкий переход из одной стихии в другую.

- И надолго такой облик?

- Как получится. Земноводность всё равно причитается ведьме в уплату за операцию. Ладно, хватит сидеть. Пора идти, искать принца.

- Какого принца? Ты же гонялась за купцом? - Удивились философ и дракон.

- Какого принца!? Как искать!?- Взвизгнул Дуркин. - Эти двое уже подрядились нейтрализовать злодея Дангера.

- Мы ни на что ещё не подряжались! - Дружно закричали философ и обе головы дракона.

- А придётся! - Грозно заверещали мумии. - Нам этот курорт нравится. Мы его терять не хотим. На вас вся надежда.

Жаба, сделав хороший прыжок, плюхнулась прямо на стол, отхлебнула из стакана Дуркина и, стрельнув языком, закусила пролетающей мухой:

- Ша галдеть! Сейчас разберёмся. Ты, зелёный, доложи обстановку.

Дуркин, к которому она столь невежливо обратилась, доложил, ещё раз кратко описав все зверства тайного ордена Тёмного бога Запрета и его жуткого главы Дангера.

- Мда, дела. – Вздохнула Аквамаруся. - Теперь слушайте меня. Тут, под невзрачной шкуркой жабы, у меня третий размер, 90-60-90 на 175, и так далее, все  параметры в сантиметрах. В общем, я замаскированная млекопитающая красавица.

- Обезьяна тоже млекопитающая. - Глядя в потолок, заметил Фаол.

- Но не с такими параметрами! – Возмутилась Аквамаруся. - И нечего меня подкалывать! Я точно знаю, что я - не обезьяна! Чтобы все изменения  проявились, меня должен поцеловать принц! В крайнем случае, царевич. Время производства поцелуя ограниченно. Так сказала ведьма. И ещё вот эту штука. Никак не прочитать. - Жаба на удивление скромно протянула в сторону Фаола заднюю лапку. Сверкнуло белым металлом охватившее «запястье» колечко.

- Она не оборотень, - шепнул Георгий Гоше, - иначе серебро бы её убило.

- Скорее, это колечко из алюминия. - Ответил Гоша. – Он на оборотней не действует. И вообще, я жабе не доверяю.

Фаол, вдев в глаз монокль и вооружившись лупой, осторожно взял лапку и, вращая на ней кольцо, прочёл надпись: «Напоминание: Операция проведена на основе материалов и по лицензии Клиники Магической Пластической Хирургии Кащея Бессмертнова. Для проявления и стойкой фиксации результата необходим орально-оральный контакт с лицом королевского происхождения. Шкурка жабы  подлежит возврату владельцу в течение одного года со дня проведения операции. В случае порчи или уничтожения имущества клиники, взыскание будет обращено на личность арендатора».

- Что это за бред? - Поинтересовалась жаба, выдёргивая лапку из руки философа.

Фаол продезинфицировал пальцы, плеснув на них самогоном из стакана. И перевёл надпись с юридического языка на общедоступный шалоболосский язык:

- Ищи принца и береги шуру, иначе через год Кащей тебя заберёт.

- Так ему и надо! Сам будет виноват. - Засмеялся Гоша.

- Чего тебе в своём озере не жилось. - Вздохнул Фаол.

- Не твоё дело. - Квакнула на него жаба и обратилась к Дуркину. - Слушай, ты же, хоть и крупноват, но всё же гном, да?

- В некотором роде. - Осторожно ответил Дуркин.

- Тогда давай так. Мы берёмся разобраться с твоим Дангером, а ты подгоняешь мне принца. На худой конец - короля.

Дуркин виновато развёл руками:

- У нас, гномов, нет королей. Принцев тоже нет, увы.

- Хреновы республиканцы!

- Мы, моржовские горные гномы, вообще-то анархисты по своим политическим убеждениям.

- А мне что за дело до вашей политической ориентации? Мне принц нужен.

- Давай я тебя поцелую. - Предложила одна из мумий, поднимаясь из-за столика. – Много тысяч лет назад, при жизни, я был принцем страны Та-Кеми Тутай-Хамоном.

Жаба критически оглядела его замотанную в бинты фигуру, изумрудного жука-навозника на груди и полоски сморщенной коричневой кожи вместо губ.

- Поцелуйся со своей бабушкой. Я, конечно, сейчас жаба, но отнюдь не дура, чтобы жить в гробнице и всю оставшуюся жизнь ходить в бинтах. Мне живой принц нужен.

Пристыжённый Тутай-Хамон опустился на своё место.

- Короче, заумный и двухголовый, за мной! Дангер уже ждёт нас! А ты, гном-анархист, чтобы быстренько нашёл мне принца-человека!

Публика дружно зааплодировала и все, кроме наших сразу погрустневших героев, выпили за успех их безнадёжного дела.

 

 

Четырёхзвёздочный генерал навытяжку стоял посреди изящно обставленного новенькой и очень дорогой офисной мебелью кабинета перед столом, за которым сгорбилась сравнительно молодая и очень неказистая мулатка в штатском.

- Так что там про инопланетян? - Спросила она неприятным голосом, повертев в руках рапорт генерала и приложенную к нему шифрограмму, уже сильно помятую и захватанную самыми разными пальцами, в том числе жирными, грязными и липкими. Кроме отпечатков рук бумагу украшали несколько кругов от кружек с кофе.

- Там, в бумагах, всё изложено, мэм.

- Что тут изложено, я и сама прекрасно вижу. Я Вас спрашиваю, почему шалоболосцы у нас за спиной вступают в контакт с какими-то инопланетными марсианами, а мы об этом ничего не знаем? Это нарушение нашей монополии, демократических принципов и прав человека! Я буду вынуждена доложить Президенту.

«Хоть Его Святейшеству. - Подумал генерал, - я здесь не при чём». Вслух он сказал:

- Мы всё знаем, мэм. Наша разведывательная сеть...

- Что ваша сеть? У вас есть шпи... чёрт, разведчики в этом самом, язык сломаешь, Скобинске?

Генерал немного помедлил с ответом. В плане разведывательной деятельности Скобинск, несмотря на свою провинциальность, был городом очень даже значительным. В нём квартировалась крупная десантная часть быстрого реагирования и имелась мощная станция радиоэлектронного слежения за всем бассейном Балабасова моря. К сожалению, шпионы, засылаемые в Скобинск, ежегодно заканчивали свою карьеру в воде. Неизвестно как, но бравые вояки-десантники безошибочно вычисляли заграничных агентов и, по традиции, в день десантника купали их в городском фонтане. Шпиона с подмоченной репутацией приходилось отзывать из пределов империи. В конце концов, руководство армейской разведки было вынуждено отказаться от агентурного слежения за  скобинскими парашютистами. Но госсекретарю о данных проблемах знать было вовсе не обязательно.

- Нет там наших разведчиков, мэм. – Покривив душой, доложил генерал. - Слишком незначительный для их деятельности город.

- Ну так пошлите их туда и пусть всё выяснят на месте. Или вам звёзды на погонах жмут?

«Задушить бы тебя, зараза». - Подумал генерал и ответил строго по уставу:

- Есть! Никак нет!

- То-то же. Вы свободны, генерал. И учтите, я лично проконтролирую вашу работу.

Повернувшись на каблуках и изо всех сил печатая шаг в тщетной надежде, что какая-нибудь безделушка потяжелее свалится со стеллажа госсекретарю на голову, генерал покинул кабинет. Громко хлопнула дверь.

- Вояки! - Хмыкнула ему вслед мулатка и принялась полировать и без того острые ногти.

 

 

Колода волшебных карт в кармане принца Эндрю задёргалась, вибрируя как хороший мобильный телефон. Принц воровато взглянул на Судко, который уверенно вёл машину уже по широким и прямым улицам второй столицы империи. Движение, впрочем, сильно замедлялось множеством светофоров.

- Как бы насчёт санитарной остановки? - Помявшись, спросил принц.

- Без проблем. - Ответил купец, сбрасывая скорость и направляя машину к ближайшей заправочной станции. – Я, пожалуй, тоже схожу, а то дорога ещё не близкая.

Они вышли из машины. Пиликнула сигнализация, щёлкнули флажки дверей.

Запершись в довольно просторной кабинке туалета, принц извлёк колоду засаленных карт, изготовленных явно не типографским способом. Изображённые на них братья-сёстры были неподвижны. Родители - тоже. Молчали придворные, и только изображение Дворника металось по полю карты как тигр в клетке. «Сволочь, - подумал Курвин, - Сколько раз я тебя вызывал, а ты хоть бы раз откликнулся. И на тебе, в самый неподходящий момент послал вызов».

Кряхтя для конспирации, он потёр пальцем короля пик. Изображение Дворника сместилось, увеличилось, и он посмотрел на принца с поля карты как с экрана видеотелефона своими ненормальными выпученными глазами:

- Ваше высочество, нельзя же так долго не отвечать на звонок!

Принц ответил, то, что думал. Ему было наплевать, что в некотором роде Дворник считался его учителем и прапрадедушкой:

- А где ты был, сволочь, когда я тебя вызывал?

- Проводил некоторые эксперименты. - Потупил глаза Дворник. В кармане у него очень подозрительно булькнуло. - Ты мне лучше скажи, неужели с территории Шалоболоссии действительно нельзя попасть ни в одно из отражений?

- Ха, ты думаешь, я не пытался? - Торопливо заговорил отходчивый по натуре Эндрю. - Здесь то тряска на дороге такая, что не сосредоточится, то ещё что-нибудь. Сначала я думал, что неудачи происходят из-за этого. Нет, на хорошей дороге тоже ничего не получается. Хотя, нет, что это я! Некоторые изменения наблюдаются. Местность немного меняется, да и машина тоже. Только местность остаётся всё такой же пустынной, а машина - столь же отвратительной. Похоже, отсюда можно попасть только на отражения этой самой Шалоболоссии. И, поверь, в них, как и в самой Шалоболоссии, нет ничего хорошего! Заколдованное место какое-то!

- Я так и думал. Мне тоже не удалось попасть оттуда ни в один из нормальных миров. Я был в Гиперборее, Скифии, Росии, Еруслании, Глицинии, Советском Союзе, Ордуси, Царстве царя Салтана и ещё чёрт знает где, и всё это было одной сплошной Шалоболосской империей, дьявол меня забери! - Горестно воскликнул Дворник, и его изображение замерло в полной неподвижности.

Сколько принц ни тёр карту, вызывая собеседника, его портрет больше не подавал признаков жизни.

- Жулики! - Обозвал принц непонятно кого и, спустив воду в унитазе, покинул туалет.

Услышав звук спускаемой воды, купец Судко в соседней кабинке поспешил досказать в трубку мобильного телефона:

- Доклад закончил. Продолжаю в тёмную использовать принца. - Выслушав ответ невидимого собеседника, он нажал кнопку отбоя и, тоже спустив воду в совершенно чистом унитазе, покинул кабинку.

 

 

Проводив Сажушку, Нахрок потянулся и вернулся в дом. Утомившись магическими занятиями, он решил немного поспать. В это время на столе зазвонил телефон. Злой волшебник, который никогда не ждал от телефонных звонков ничего хорошего, опасливо поднял трубку. Раздавшийся в ней щебет Жозефины едва не оглушил его:

- Нахрок Леопольдович?

- А кто же ещё?

- Я дико извиняться, есть получиться небольшой накладка. Мы сесть не на тот электричка. Вы нас скоро не ждать, мы сейчас приезжать в Шалаболосово. Как раз мы есть здесь оказаться, Талик и Тубик хотеть смотреть город.

- Ну и пусть смотрят. Ты их только к Дегтярному дворцу и броненосцу Эос не подпускай, революционеров хреновых. Хватит нам в Шалоболоссии одной Великой революции. - Пошутил Нахрок.

- О, да, я не есть подпускать. Там, дома, где Вы сейчас есть, я назначать встречу один девушка, на одиннадцать...

- Ну, знаю, была такая. – Перебил собеседницу волшебник.

- Вы ей объяснять, что я есть задерживаться?

- Я её послал.

- Как послал? Куда послал? Неужели вы…

- Не на три буквы послал, не переживай. Я её послал туда, куда она и хотела, в Шалаболосово, искать принца.

- То есть как? Пешком?

- Зачем пешком? Всё честь по чести, на машине отправил. Не переживай, за ней конь присмотрит. Он её и повёз.

- Какой конь? Как повёз? На какой машине?

- Не дрейфь, твою тачку я не трогал. Так и стоит себе в гараже. Девицу повёз твой Тыгдымский конь. Надеюсь, он не будет приставать к ней по пути.

- Ах, Вы есть всё напутать!

- Без паники, фея! Я сказку про Золушку читал, причём в обоих редакциях. Всё будет путём. Мы, местные волшебники, колдуем не хуже ваших заграничных. Всё сделано по правилам и в самом лучшем виде. До полуночи конь, машина и платье будут в стабильном состоянии. Дальше - как карта ляжет.

- О майн готт! Куда именно она поехать?

- Я откуда знаю, где в Шалаболосово водятся принцы? Город большой. Пускай её конь на любой бал везёт и там принца ищет. Не мои это теперь проблемы.

Жозефина представила себе Тыгдымского коня, который шёл по следу гипотетического принца по проспектам Шалаболосово. За ним, пытаясь удержать рвущегося с поводка скакуна, рысью неслась несчастная Сажушка. Испуганные прохожие шарахались в сторону, машины сигналили, а Оцелопы свистели в свистки и вызывали подкрепление. От такой картины фее стало не по себе. Она закричала в трубку мобильника:

- Это есть Ваша проблемс, господин Нахрок! Немедленно приезжать в Шалаболосово! Возьмите мою машину. Я есть разрешать! Ключи на комоде. Надо срочно что-то делать!

- Ага, сейчас всё брошу и попрусь в Шалаболосово. Делать мне больше нечего.

- Именно так. - Не поняла его иронии фея. - Приезжать немедленно! Будете в город, звонить мне на мобайл телефон.

Нахрок машинально записал продиктованный феей номер, повесил трубку  и задумался. В конце концов, в кармане у него лежал честно полученный от Сажушки гонорар, и его можно было смело потратить на себя любимого, а заодно и неплохо развлечься. А деньги, полученные от марсиан, останутся целы и невредимы.

Подумав, злой волшебник запер домик Жозефины и пошёл в гараж, где стояла машина феи, мысленно похвалив себя за то, что уезжая из Моордорфа, захватил с собой, на всякий случай, водительское удостоверение.

 

 

Если кто-то думает, что снарядить шпиона и отправить его на задание - простое дело, он крупно ошибается. Шпионов в мире много, причём самых разных, от политических до промышленных. Хороших шпионов среди них очень мало. Учитывая важность предстоящей миссии, шпионы требовались не просто хорошие, а самые что ни на есть лучшие.

Закрывшись у себя в кабинете, генерал позвонил, было, в армейскую диверсионную службу. Однако тут же повесил трубку. Посылать в формально дружественную страну военного диверсанта было, по меньшей мере, опрометчиво. К тому же, как давно было известно генералу, все профессионалы в данной области обладали  крайне неустойчивой психикой. Если такой кадр сорвётся с катушек в этом проклятом Скобинске, избежать неприятностей нипочём не удастся.

Немного подумав, генерал набрал другой номер. После нескольких гудков в трубке раздался приятный женский голос:

- Приёмная шефа Республиканского Офиса Безопасности.

- Соедините меня с боссом, мисс. Доложите, что его беспокоит... - Генерал назвал свои имя, фамилию и воинское звание.

Было слышно, как девушка хмыкнула. Однако, судя по звуку, всё же нажала кнопку селектора. После шума помех в трубке возник вкрадчивый шепелявый голосок:

- Слушаю Вас, генерал.

- Майкл, ты что, не узнал меня?

- Узнал, Джон, узнал. Тебя, старого идиота, трудно не узнать. Всё ещё носишь погоны?

- Ношу. - Вздохнул генерал, - но скоро могу их лишиться.

- Что так?

- Ты слышал что нибудь о контактах шалоболосцев с инопланетянами?

- Да, мне что-то такое докладывали. - Построжел голос в трубке.

- У меня имеются неопровержимые, - Генерал поморщился от собственного вранья, - сведения, что в районе города Скобинска в Шалоболоссии находится космический аппарат с неизвестной планеты Марс.

- Никогда не слышал о такой планете.

- Я тоже. Потому она и считается неизвестной. И, тем не менее, оттуда к ним кто-то прилетел.

- Ну так пошли своих командос, пусть утащат тарелку вместе с её гуманоидами на Запад.

- А откуда ты знаешь, что это тарелка? - Начал было генерал и тут же опомнился: - Какие командос? Майкл, ты в своём уме? Нам только войны с Шалоболоссией не хватает! Всё надо сделать тихо, мирно и, по возможности, незаметно, без шума и пыли.

- Это я уже понял. Теперь объясни мне, зачем вообще нужно что-то делать?

- Как зачем? -  Едва не задохнулся от возмущения генерал. - Новые космические технологии, контакт с иной цивилизацией, прорыв в военном деле. Мы, наконец-то, получим над шалоболосцами военное превосходство и сможем диктовать им свою волю! А то они сейчас творят в мире всё, что хотят, и нашего Президента больше не слушаются.

- А если тарелка попадёт к ним в руки, то всё будет наоборот? – Проницательно уточнил собеседник.

- Вот именно! – Обрадовался его понятливости генерал. – Майкл, наконец-то ты всё понял. Действовать надо решительно, пока этим делом не занялись их разведка, Комитет сыскного приказа и правительство.

- И чего же ты от меня хочешь?

- Это не я хочу! Это госсекретарь хочет!

- Гм. А по моим сведениям, для неё никогда не было проблемой найти себе сексуального партнёра.

- Да нет, то хотение – сугубо её личное дело и нас не касается. Она другого хочет. Она спит и видит, чтобы наш шпион нашёл корабль этих, как их, марсиан, и доставил его ей на блюдечке.

- Зачем?

- Я же только что всё объяснил! Ты что, издеваешься надо мной?

- В общем-то, да, издеваюсь. Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я отправил в Скобинск своих агентов?

- Да, чёрт тебя возьми! Пошли туда своих шпионов, агентов, разведчиков, кого угодно, и пусть они прошерстят вдоль и попрёк весь этот городок и его окрестности! Тарелку, корабль, метлу, в общем, ту дрянь, на которой прилетели марсиане, нужно найти!

- У меня нет шпионов и разведчиков. Есть республиканские агенты. - Веско поправил генерала директор РОБ.

- Я и говорю: шпиона, агента, разведчика, хоть чёрта лысого отправляй! Мне всё равно как он будет называться. Только найди эту тарелку или что угодно! То, что мы ищем должно быть там, где я сказал!

- Да ладно тебе, не нервничай. Там где ты сказал, оно и будет, не сомневаюсь. Поищу кого-нибудь, на днях отправлю.

- Немедленно, Майкл, отправляй своих людей немедленно!

Из трубки послышались длинные гудки. Генерал в сердцах опустил её на рычаг аппарата и извлёк из ящика стола бутылку хорошего виски и тактическую карту Шалоболосской империи. Он решил лично отыскать на ней Скобинск.

 

 

Особняк Бармалея располагался в престижном районе одного из северных пригородов Шалаболосово. Впрочем, особняк - это мягко сказано. Бармалей захапал себе целое поместье. В центре огромной территории возвышался совершенно круглый дворец, отделанный бамбуком и имевший кровлю, стилизованную под пальмовые листья. Необычная форма постройки была данью памяти прадедушки, который заложил основу семейного благополучия клана Бармалеев. В своё время, решив, что в Шалаболосово карьеру не сделаешь, прадед покинул фамильный домик в одноимённом переулке тогдашней имперской столицы и подался на Южный Материк, где на свой страх и риск занялся морским разбоем в прибрежных водах.

Выбранный им промысел был необычен для жителя империи. Как правило, шалоболосцы пиратством не промышляли: отчасти по причине присущего большинству из них мирного нрава, отчасти же за отсутствием подходящих для данного рода деятельности морей. А вот в лесу с кистенём, или с револьвером на большой дороге - это всегда пожалуйста…

Благодаря своим выдающимся природным талантам в области разбоя и мореплавания, Бармалей-прадед довольно быстро продвинулся на выбранном поприще. Всего через год после прибытия на Южный Материк он обзавёлся собственным кораблём и командой отчаянных головорезов. Под чёрными парусами и чёрным флагом с мёртвой головой,  Бармалей со своим чёрным экипажем наводил ужас на заморских мореходов и аборигенов, грабя и топя всё, что появлялось на контролируемой им территории – от пирог туземцев до купеческих сухогрузов. Он не брезговал никакой добычей и не гнушался премиями от правительств Западных королевств, которые регулярно получал, сдавая их военным флотам своих конкурентов-пиратов.

Дела шли превосходно. За два следующих года Бармалей стал монополистом на рынке морского разбоя. Увы, всё хорошо никогда не бывает. На Южном Материке, или, попросту, Юме, началась эпидемия обезьяньего гриппа. Казалось бы, как такое незначительное событие могло коснуться знаменитого пирата? Но коснулось, и ещё как коснулось!

Лечить проклятых мартышек прибыл широко известный в определённых кругах звериный доктор Айболит. Как это ни удивительно, именно он ради своих больных обезьян  сделал то, что не удавалось военным морякам. Сугубо мирный, никогда и нигде не служивший ветеринар сумел за короткий срок вывести из строя и потопить всю бармалееву эскадру. С той поры все представители рода Бармалеев не любили врачей вообще и ветеринаров особенно. Надо ли добавлять, что ни один Бармалей никогда не держал у себя дома никаких домашних животных. Диких зверей, впрочем, они тоже не держали, а любимым их развлечением стала охота.

Морскому разбойнику, лишившемуся своих кораблей, пришлось сойти на твёрдую почву и уйти на покой. Он остался жить на Южном Материке, но подросшего к тому времени своего единственного сына отправил на историческую родину, куда юный Бармалей, сильно задержавшись в пути,  поспел как раз к концу Большой Войны и началу революционных событий.

Быстро сориентировавшись в обстановке, наследник пирата встал на сторону восставшего народа и, подобно отцу, сделал стремительную карьеру в борьбе с его врагами. При этом он не просто хорошо, а очень хорошо  приумножил фамильное достояние за счёт капиталов этих самых разоблачённых врагов.  Примерно в то же время прадедушку сожрал крокодил, когда он, прадедушка, а не крокодил, искал в джунглях сокровища затерянного города. Поговаривали, что к несчастному случаю приложил руку некий заграничный археолог-любитель, с которым Бармалей якобы не захотел поделиться кладом, но никаких доказательств данного факта обнаружено не было. Правда и искать эти доказательства тоже никто не старался.

Несколько позже, незадолго до Великой Войны, развернувшийся  и ставший большим начальником в соответствующих карательных органах, дедушка нынешнего Бармалея пал жертвой доноса одного из своих подчинённых, метивших на его место. Бравый старший майор госбезопасности был арестован, осуждён и безвестно сгинул где-то на северо-востоке гигантской империи. Состояние его, однако, осталось нетронутым. В ходе следствия дедушкины коллеги из органов конфисковали лишь какую-то незначительную мелочь. Как ни странно, семью сосланного товарища они тоже не тронули. Так что отец нынешнего Бармалея остался не только при деньгах и на свободе, но и не считался сыном врага народа.

После того, как суровые времена изменились в лучшую сторону, наследник пропавшего в лагере  Бармалея умело пустил припрятанные отцом  деньги в оборот и занял весьма высокую должность в тогдашнем правительстве, что тоже весьма способствовало обогащению семейства. Тот Бармалей стал единственным в клане, кто умер своей смертью, завещав перед смертью все семейные  сокровища своему единственному сыну. Дочку он почему-то в завещании не упомянул.

Младшему Бармалею фамильное состояние пришлось весьма кстати. Революция, наконец-то, закончилась, власть сменилась и разрешила шалоболосцам практически всё. Деньги можно было больше не прятать. Наоборот, богатством в новых условиях не только можно, но и нужно было гордиться. В результате Бармалей четвёртый, благодаря врождённым  талантам к разбою и благоприобретённой беспринципности сумел прибрать к рукам множество крупных предприятий и без счёта мелких. Он прикормил пару-тройку хорошо организованных преступных группировок и с их помощью подмял под себя кучу торговых точек, самой мелкой из которых был большой универмаг. О такой мелочи как машины и корабли тридцатилетний богач вообще не задумывался. На то существовали помощники, консультанты и управляющие делами. Бармалей получил от жизни всё, что хотел. Стремиться больше было не к чему. Ему стало просто скучно.

Для развлечения и приобретения новых знакомств Бармалей периодически устраивал в своём поместье балы и прочие развлечения. Вот и сейчас всё в его доме и парке было готово к приёму гостей. Конечно, кто-то назвал бы подобное расточительство пустой тратой средств, но средств у Бармалея младшего было уже столько, что он сам давно сбился со счёта. И потом, зачем нужно богатство, если оно не приносит удовольствия?

 

 

На севере Моржовии начался большой кавардак. Несведущему наблюдателю могло показаться, что вернулся сильномогучий богатырь Снусмумрик. Однако даже он не позволял себе производить незаконную порубку деревьев и кустарников, несанкционированный пал травы в неположенном месте, распитие спиртных напитков и парковку автотранспорта в не отведённых для этого местах. При нём не совершались полёты реактивных драконов над жилыми кварталами в неурочное время без предупреждения населения, и не имело места осквернение памятников гномьей истории и культуры. Впрочем, последних у гномов никогда не было, за исключением банковских счетов, которые, по определению, осквернить невозможно. Фаола, дракона и жабу такая мелочь, разумеется, не могла остановить. Получив карт-бланш от гномьей общины в лице её главы Дуркина Умссонсона, они пустились во все тяжкие. Следует ли говорить, что первыми пострадали все без исключения запрещающие таблички в так называемой «резервации». Они были немедленно уничтожены маленьким партизанским отрядом. Адепты Тёмного бога Запрета сбились с ног, устанавливая новые запрещающие надписи. Орден нёс огромные убытки.

Вакханалия продолжалась несколько дней. По следам отважных героев шли фигуры в чёрных балахонах, но ничего не могли с ними поделать. Судите сами, что толку ставить, допустим, табличку: «Пал травы производить запрещено», если вся трава уже выжжена? А предположить, какие из неположенных действий будут совершены диверсантами в следующий момент, члены тайного ордена попросту не могли: не хватало фантазии. И тогда братья тайного ордена сделали ту ошибку, совершить которую их вынуждали. Они стали ставить таблички перед приходом диверсантов, все подряд, любого содержания, наугад. Разумеется, бдительность в спешке была утрачена, и хитроумный план Фаола полностью оправдался. Одного из чёрных монахов удалось взять в плен. Он как раз устанавливал очередную табличку, когда под ноги ему из травы выпрыгнула крупная жаба с маленькой золотой короной на голове. Брат ордена Запрета попытался пнуть её, поскольку, к счастью, у него при себе не было таблички, запрещающей пинать земноводных и отбирать у них золото. Он уже занёс ногу, обутую в тяжёлый ботинок, но нанести удар не успел. Из кустов вынырнула оранжевая лапа, ухватила сектанта за ноги и легко перевернула. Монах повис вниз головой, роняя высыпающиеся из карманов рясы таблички. Дракону с трудом удалось защитить его от жабы которая сразу же начала давить пленного как в прямом, так и в переносном смысле. Она с таким видом подскочила к несчастному монаху, что он не только ощутил на себе тяжесть взгляда её выпученных глаз, но и очень позавидовал тем умным людям, которые в отличие от него не вступили в тайный орден. Аквамаруся же, ткнувшись  в лицо пленника холодными губами и не почувствовав в себе никаких перемен, разочарованно пробормотала:

- И этот не принц. Тьфу, мерзость какая. - Она смачно сплюнула.

Пленник тоже хотел сплюнуть, или хотя бы вытереть лицо, но не решился под пристальным взглядом появившихся вслед за оранжевой лапой драконьих голов.

Гоша-Георгий доставил языка к Фаолу, не обращая ни малейшего внимания на периодически поднимающиеся из кустов таблички с надписями о том, что драконам и земноводным вход на территорию резервации гномов строго воспрещён. Дракон, будучи несведущим в руническом письме, не мог их прочесть.

Философ, подбоченясь, восседал рядом с Дуркином Умссонсоном на веранде бара «Пещера» и вертел в руках брелок в форме светофора с зелёным огоньком. При виде жуткого амулета фигура в чёрном балахоне забилась в истерике.

- Стой спокойно, а то опять давить начну. - Ласково сказала ему жаба. Дракон на глазах у монаха, повернувшись кормой, запалил костёр, сложенный из табличек «Разводить костры запрещается» и «Пользование открытым огнём запрещено». Не выдержав такой изощрённой пытки, адепт страшной секты визгливым голосом закричал:

- Не надо! Не надо жечь таблички! Я всё скажу!!!

- Говори! - Изрёк Фаол, напустив на себя важный вид. Он старался быть похожим на атамана разбойников. Получилось у него просто отвратительно. Но на пленника представление подействовало. Гном Дуркин довольно хихикнул и, поднявшись со стула, подошёл поближе к арестанту.  Ему хотелось узнать врага в лицо. Дракон, встряхнув монаха, так что из него высыпались последние оставшиеся в карманах и за пазухой запретительные таблички вместе со средствами их крепления, подтолкнул его к гному. Подскочивший Дуркин сдёрнул с монаха капюшон. Под ним оказался неказистый молодой гном. Он был белобрыс и в меру прыщав. Белёсые глазки пугливо бегали по сторонам.

- И ты, Бруно... - Опечаленно сказал Дуркин.

- Знакомый? – Сочувственно спросил Фаол.

- Да, - Вздохнул Дуркин, - сынишка моего приятеля из соседней деревни.

Все были поражены подобным проявлением низости гномьей натуры и застыли в скорбном молчании. Пленник по имени Бруно, воспользовавшись последним средством, прокусил свой воротник и зубами вытащил из прорехи напечатанную на шёлковой ленте надпись: «Брать в плен братьев тайного общества Т.б.Запрета строго запрещено. За нарушение штраф - 10 крон»! Парнишка как щитом прикрылся ленточкой и победно рассмеялся, видя замешательство противника. Но обрадовался он слишком рано. Гоша очень аккуратно ухватил полоску шёлка зубами и, немного пожевав, меланхолично проглотил её.

- Бог с ним, со штрафом. Может и заплачу, когда обналичу карточку. - Сказал он оторопело уставившемуся на него монаху. Парень разрыдался. Он окончательно утратил волю к сопротивлению и созрел для дачи показаний.

Допрос провели Фаол и гремлин-официант. Один изображал доброго следователя, другой сами понимаете какого. Следствие было таким же коротким, как и состряпанное в ходе него Дело. Через пять минут Фаол настрочил на клочке бумаги обвинительное заключение, и Дело передали в суд.

Потерпевшим был признан Дуркин Умссонсон. Жаба выступила на процессе в качестве прокурора. Одна из мумий, тот самый принц Тутай-Хамон, узнав, что отец паренька отнюдь не беден, взяла на себя обязанности платного адвоката. В качестве свидетелей были приглашены завсегдатаи бара. Георгий был назначен судьёй. Гоша, на которого возложили обязанности секретаря, делал вид, что записывает показания в протокол.

Пленник попытался протестовать, поскольку так не бывает, чтобы судья лично осуществлял задержание подозреваемого. Однако его протест с согласия адвоката был отклонён. Прокурор сослалась при этом на опыт древнего хинайского судьи Ди и на то обстоятельство, что в момент задержания телом дракона управляла голова по имени Гоша, то есть нынешний секретарь судебного заседания.

«Лучше бы меня линчевали на месте», - Подумал молодой гном, когда роли были окончательно распределены, и ему выпало играть подсудимого. При минимальном  давлении со стороны Аквамаруси он во всём сознался. Из его   сбивчивой речи, прерываемой редкими уточняющими вопросами жабы и ещё более редкими протестами адвоката, стало понятно следующее:

Маленький тайный орден приверженцев Тёмного бога Запрета, как он официально именовался, существовал давно. Число братьев во всём мире не превышало несколько десятков человек, а деятельность их ограничивалась преимущественно поддержанием в порядке уже существующих официальных табличек с запрещающими надписями. Однако недавно магистром ордена стал иностранец по имени Дангер, и орден обрёл вторую жизнь. Резко увеличилось финансирование, что привлекло множество новых членов, тем более что символ веры был прост до чрезвычайности и гласил: «Запрещено всё, что не разрешается». При вступлении в тайное общество любой желающий сразу получал солидную премию и ему выплачивался неплохой гонорар за каждую установленную табличку или плакат. Кто такой Дангер - никто не знает. Его вид, национальность, гражданство, возраст и пол неизвестны. Местонахождение засекречено. Однако, судя по всему, Дангер очень хороший организатор и умелый финансист. Гном Бруно вместе со своими приятелями был завербован в монахи эмиссаром Дангера, каким-то заезжим гоблином, который нелегально прибыл в Моржовию через границу Хрягии. Составив список лиц, вступивших в орден и раздав деньги с табличками, гоблин оставил назначенному им старшему монаху инструкции и скрылся в неизвестном направлении. Очевидно, продолжил свою подрывную деятельность в другом месте. После отбытия эмиссара Дангера новоявленные сектанты, в соответствии с полученными указаниями, начали работу по дискредитации бара «Пещера» и отделению Гномии от Моржовии. Вот и додействовались, в чём пленник глубоко раскаивается, поскольку он с самого начала был против изоляции своих соплеменников от остального населения Моржовии.

Жаба-прокурор предложила оттаскать пленника за уши и выпороть крапивой, чтобы впредь неповадно было. Мумия-адвокат указал на чистосердечное признание и искреннее раскаяние и рекомендовал ограничиться общественным порицанием с занесением в грудную клетку. Нужно было принимать решение. Судья Георгий подумал и спросил пленного:

 - Больше пакостить не будешь?

- Не буду. Зуб даю! Век кайла не видать!

- Ладно, ты сам это сказал. В общем, так. Мы тут с товарищами посовещались, и я решил: Подсудимому высказать общественное порицание без занесения, и обязать его распустить всю свою шайку. Передать поименованного гнома Бруно на поруки родителям. Пусть они сами тебя, вредитель, высекут, когда адвокат Тутай-Хамон предъявит им счёт за свои услуги. Передай всем: впредь заезжих гоблинов не слушать, на провокации не поддаваться и в хулиганстве не участвовать.  Беспорядки не нарушать! А в качестве общего наказания сектантов, я велю гномьей общине обязать всех теперь уже бывших членов так называемого тайного общества убрать мусор и привести в порядок всё, что мы здесь по вашей милости натворили. Контроль над исполнением наказания возложить на потерпевшего Дуркина Умссонсона. Бруно, не вздумай увильнуть! За неисполнение решения суда взыщу с тебя лично и по всей строгости собственного произвола! Вопросы есть? Вопросов не было. Публика дружно зааплодировала.

Так был разгромлен филиал тайной секты  Тёмного бога Запрета в Моржовии. Узнав об этом, Дангер пришёл в бешенство и решил предпринять ответные меры.

 

 

Поскольку жаба и дракон в деньгах не нуждались, гонорар, полученный от Дуркина в благодарность за победу над супостатом, почти полностью достался Фаолу. Сумма, учитывая присущую гномам скупость, была на удивление большой. Путешественники тепло, но очень коротко попрощались с гостеприимным гномом и его  переполненным посетителями баром. Дуркин, вопреки имевшим место опасениям, их не удерживал, и остаться погостить ещё не предлагал.

Путешественники стартовали под одобрительные крики гномов, мумий,  троллей, примкнувших к ним людей и иных видовых и национальных меньшинств. Бар «Пещера» и «Гномый трактиръ»  быстро превратились в одну точку и вскоре окончательно исчезли за горизонтом. Поспешность отлёта Фаол своим спутникам никак не объяснил, да они его особо и не расспрашивали. Философ, ощущая в кармане непривычную припухлость набитого купюрами бумажника, испытывал странные ощущения. Он в очередной раз подумал: «Дуркин, конечно, хороший гном, и заплатил изрядно, но лучше быстрее смыться, пока он не передумал, и не решил, что заплатил слишком много». 

«Ребята они хорошие, и дело сделали быстро, ловко и без особых разрушений, но как бы не сочли, что я им заплатил слишком мало. Ещё прибавки потребуют. Пусть уж скорее улетают»! - Думал Дуркин, махая платочком вслед дракону и его пассажирам.

 

 

Посадку сделали на морском побережье. Когда Гоша-Георгий набил брюхо лишайниками и ветками деревьев, устроили небольшое совещание.

- Ну что, подруга, пора разбегаться. - Сказал Гоша жабе.

- То есть как это разбегаться? - Выпучились на него глаза из-под золотой короны.

- Вообще-то до встречи с тобой мы с Фаолом летели в Шалаболосово. - Деликатно намекнул Георгий.

- Да-да. - Подтвердил Фаол.

- Нормально! Как бороться с тайным орденом, так жаба нужна. А как лететь в Шалаболосово, так просим покинуть борт. Так дела не делаются! Я ведь и обидеться могу.

- Так что же нам теперь, все свои дела бросить и помогать тебе искать принца?

- А почему бы и нет?

- Ну, ни фига себе! И к ведьме её доставь, и на бережку её подожди, и принца поищи... Мы что, нанимались что ли?

- Нет, но могли бы оказать любезность даме.

- Вот станешь дамой - сразу окажем. - Заявил Гоша. - Нам, драконам, положено похищать всяких девиц, красавиц и принцесс, но никак не лягушек.

- Фаол, ну хоть ты ему скажи!

- А что я ему скажу? Он и так меня тащил бесплатно аж с самой Юмы. Думаешь, ему легко? К тому же, что тебе делать дома? Наша Шалоболоссия только называется империей. На самом деле там ни царя, ни императора, ни тем более принцев давным-давно нет. Революция давно их всех отменила, а многих и перестреляла. Ну да что я тебе объясняю, сама должна знать историю и обществоведение. Другое дело здесь, в Западных королевствах. Тут тебе принца найти проще, чем муху поймать. Тут они ещё водятся, хотя тоже не везде. Но в соседней Хрягии есть. Точно тебе говорю!

- Ну да? - Не поверила жаба.

- А то! Я тебе больше скажу: некоторые царевичи знаешь, как женятся? Тебе и не снилось! Пустят стрелу, куда ни попадя, и в кого из девиц она попадёт, на той и женятся. Если суженая после попадания выживет, конечно.

- Утешил, паразит! Ты мне ещё предложи во Франшизе жить поселиться.

- А почему бы и нет? - Заметил Гоша. Хорошая страна, климат мягкий, народ обходительный, история, опять же, и кулинария.

- Там бы ещё лягушек не ели - совсем хорошо бы было. - Грустно заметила жаба.

- Давай тогда я тебя поцелую. - Предложил Георгий. - Будешь самкой дракона. Солиднее всё же, чем жабой прыгать и мух ловить. Люди, опять же, уважать станут. Принца искать будет легче.

- Главное, когда найдёшь, поцеловать его, а не сожрать. - Заржал Гоша.

- Иди ты на хрен. – Грубо ответила ему жаба и глубоко задумалась. Вид у неё был несчастный.

- Может возьмём её? - Спросил у дракона философ. - Жалко всё-таки. Сколько уже с нами летает. Вроде как своя стала. В Шалаболосово она нам не помешает, а потом я её отвезу в Новогодний и обратно в озеро Пельмень выпущу. Дома её папа с мамой обязательно узнают и по-любому примут. А принц… что принц, может и приедет когда на их озеро. Тогда уж Аквамаруся пусть не зевает.

Жаба промолчала, но посмотрела на Фаола так, как дедушка нынешнего Бармалея смотрел в своё время на врагов народа. Домой ей абсолютно не хотелось.

- Ладно, чего там, пусть летит. - Неожиданно легко согласились с Фаолом Гоша и Георгий. - Мы  к ней, чего греха таить, тоже привыкли. Только лететь через границу не будем. Шалоболоссия это вам не Моржовия. При попытке незаконно влететь на территорию империи могут и ракетой угостить.

- Но ведь на вылете не угостили.

- Так то на вылете.

 

Государственную границу пересекли вечером под видом бродячего цирка. Фаол изображал дрессировщика, дракон – дракона. Жабу, чтобы не платить пошлину за золотую корону, замаскировали под собачку-болонку, для чего Фаолу пришлось пожертвовать остатками своего старого жабо. Пограничники Моржовии с удовольствием посмотрели короткое представление, связанное с изрыганием пламени из-под хвоста рептилии и хождением собачки на задних лапках. Ещё и монет накидали в лётный шлем, нагло пущенный по кругу Фаолом, а потом без проблем подняли шлагбаум.

В Шалоболоссии  было сложнее. Фокус с бродячим цирком не помог. Пограничники и таможенники долго и придирчиво рассматривал загранпаспорт философа, придираясь к отсутствию в нём моржовской визы. Грозились сдать в комитет сыскного приказа для выяснения. К тому же они потребовали предоставить ветеринарные справки и заполнить таможенные декларации на домашних животных. Заявление о том, что животные совершенно дикие ничуть не помогло. Дополнительно была затребована справка о прививках от бешенства и разрешение на вывоз от моржовского комитета охраны природы или аналогичной организации. Имеется ли такая организация в Моржовии, никого не интересовало.

- Можно я их всех задушу? - Тихонько попросила жаба Фаола.

- Лучше не надо, их уже своя жаба душит, потому что мы из-за границы возвращаемся, а они - нет. – Так же тихо ответил ей Фаол.

- Ни фига себе, дожились, - возмутилась жаба, - Бедную девушку после тяжёлой операции на Родину не пускают!

На неё, как представителя животного мира, занятые работой таможенники  попросту не обратили внимания. В конечном итоге нашей компании, которая и так задерживала очередь, один официальный дяденька с небольшим количеством звёзд на погонах тонко намекнул, что нет в Шалоболосской Империи таких проблем, которые нельзя было бы решить с помощью определённого вида бумажек. Поскольку наличность имелась только у Фаола, вопрос был решён им с помощью большей части гномьего гонорара.

- Ничего, - утешил Георгий философа, когда они оказались на территории империи, - денег ты ещё заработаешь, а вот мне после попадания ракеты худо бы пришлось. Да и вам, как моим пассажирам, тоже не поздоровилось бы.

На глазах у изумлённых стражей границ и экономической безопасности страны, они стартовали, взмыв в небо с ближайшей лужайки.

Сделав прощальный круг над пограничным постом, дракон заложил крутой вираж и взял курс на Шалаболосово. Пограничным начальством было высказано мнение поднять в погоню за непонятным летуном истребитель, но, по здравому размышлению, решили не тратить зря горючее. В конце концов, Фаол был шалоболосским гражданином с пропиской в северной столице, и вряд ли бы взялся пакостить собственной Родине. Но, на всякий случай, чтобы чего не вышло, запись в документах о пересечении границы Фаолом и его спутниками делать не стали. Из тех же соображений все служивые, причастные к этому делу, постарались как можно скорее избавиться от доставшейся им от философа моржовской валюты.

 

 

После обеда гости начали подтягиваться к поместью Бармалея. У железных ворот их машины останавливали охранники и, тщательно проверив пригласительные билеты пассажиров, пропускали транспорт на территорию. Там их встречала и провожала в дом прислуга. Возле ворот, с другой стороны решётки,  толкались корреспонденты различных печатных изданий, нескольких телеканалов и даже человек пять папарацци. Хотя (было уже не раз проверено), за фотографию Бармалея в любом виде ни одна из самых жёлтых газет не заплатила бы ни копейки (во всяком случае, за фотографию живого Бармалея), вольные фотографы все же на что-то надеялись...

Сам Бармалей, живой и здоровый, в это время сидел в своём кабинете под круглой крышей особняка и обсуждал что-то с невзрачной фигурой, сплошь закутанной в чёрный балахон с поднятым капюшоном, совершенно скрывающим лицо. Судя по голосу, собеседник богача был особью мужского пола. Разговор шёл весьма оживлённый и, похоже, стороны начали приходить к некоторому консенсусу. На столе запищал селектор. Бармалей щёлкнул клавишей.

- Это охрана, - раздалось из динамика. - Тут какой-то парень прибыл без приглашения. Хотели завернуть ему салазки, а он заявил, что не хрен собачий, а  принц из Ампера. Просто, блин, путешествует как частное лицо. Типа, прибыл к нам с неофициальным визитом.

Бармалей заинтересовался. Принцев среди его знакомых ещё не было.

- Документы проверили? – Спросил он в микрофон.

- Разумеется.

- Ну и?

- Похоже, и вправду заграничный принц. Во всяком случае, паспорт у него подлинный, да и на жулика он не похож. Выглядит слишком глупо.

- Тогда он в натуре принц. И в том, что принц заграничный, не сомневайтесь - усмехнулся Бармалей. - Откуда у нас своим принцам взяться? Зря, что ли, мой дедушка в своё время старался?

- Не зря, наверно…

- То-то и оно. Он один?

- С водителем.

- И чего хочет?

Из динамика послышались шорохи и заданный, очевидно принцу, вопрос. Прозвучал столь же невнятный ответ.

- Говорит, прочитал в газете про намечающийся бал и решил приехать. - Озвучил его охранник.

- Просто на бал?

- Просто на бал.

- Ладно, пропустите. – Милостиво разрешил Бармалей и отключил аппарат. Посмеиваясь, он обратился к фигуре в чёрном:

- Первый раз кто-то едет просто на бал, а не что-нибудь у меня клянчить. Даже интересно посмотреть на такого человека, тем более на настоящего принца. Заодно, сестрёнке таким гостем похвастаюсь. Из-под капюшона послышался вежливый  смешок. Переговоры продолжались.

 

Ворота поместья распахнулись, и купец Судко, на которого как на водителя особы королевского дома никто из охранников не обратил ни малейшего внимания, нарочито неуверенно направил машину к виднеющейся вдали парковке. Принц Курвин с интересом смотрел в окно. Двор у купца в Новогоднем был, конечно, большой, но парк Бармалея своими размерами поражал воображение. Ни в одном из отражений принц не видел ничего подобного. Были места красивее, были богаче, но такого размаха и буйства воспалённого воображения архитекторов и ландшафтных дизайнеров не было нигде.

 

 

Тыгдымский конь нервно вёл машину по крайней правой полосе дороги и вслух, не стесняясь пассажирки, выражал своё нецензурное мнение о водителях окружающих его машин. Сажушке было наплевать на проблемы уличного движения. И плохих слов коня она не слышала. Девушка с восторгом рассматривала большой город. Она была уверена, что раз заплатила волшебнику деньги, то всё будет в полном порядке. За свою недолгую жизнь она, конечно, слышала о мошенниках,  но ей ещё не приходилось лично сталкиваться с ними. И хотя блондинкой она была всего лишь крашеной, зато дурой – самой натуральной. Это сказано не в упрёк Сажушке, и вовсе не в обиду. Она совсем не была глупой или, не дай Бог, умственно отсталой девушкой. Напротив, Сажушка была достаточно умна и напориста  (обычно  там, где не надо). Просто ей за её недолгую жизнь ещё не приходилось сталкиваться со сколь-нибудь  серьёзными проблемами. Мир виделся юной особе исключительно в розовом свете, хотя Сажушке не так давно минуло восемнадцать лет. Редко, но такое бывает. Как правило, в провинции.

Именно такие редкие по наивности натуры чаще всего становятся жертвами самых отъявленных негодяев. Потому что даже у обыкновенных негодяев не хватает подлости их обидеть. После нескольких минут общения с подобной Сажушкой, они оставляют свои преступные намерения, машут рукой и, обиженно уходя восвояси, говорят: «А ну её, эту дуру малохольную. Мы люди серьёзные, детей не трогаем».

Поскольку везёт обычно дуракам и пьяницам, а Сажушка была не только  на редкость наивна, но и пьяна от привалившего всего за три тысячи карбованцев счастья, ей сразу же начало везти. Достаточно сказать, что за всё время пути машину, которую, очень неуклюже поначалу, вёл конь, не остановил ни один дорожный инспектор, что само по себе уже было невероятным чудом.

От переполнявших её чувств Сажушке захотелось музыки, и она включила магнитолу, которая, разумеется, наличествовала в машине. Из динамиков полилась приятная мелодия в стиле рэп, в которую очень органично вплелись непечатные высказывания водителя и гудки автомобилей: машина приближалась к центру города. Потом музыка смолкла, и бодрый голос ведущего местной молодёжной радиостанции начал сообщать последние светские новости. Они влетали Сажушке в одно ухо и вылетали из другого, так же как и комментарии коня по поводу дорожной обстановки.

Вдруг в мозгу у девушки сработал какой-то переключатель, выделяя из трёпа ведущего полезную информацию. В сознании зафиксировалась фраза: «По сообщению нашего специального корреспондента, только что на бал к известному предпринимателю Африкану Ниловичу Бармалею прибыл с неофициальным визитом принц из дружественного нам Ампера сэр Эндрю Курвин Вудпекер. Кстати, кто знает, где находится этот самый Ампер? Шлите нам СМС с ответами, получайте призы и слушайте наше радио на волне..." Выключатель в голове снова щёлкнул. Подсознание профильтровало фразу, закрепив в мозгу простейшую логическую цепочку: Бармалей-бал-принц.

- Едем к Бармалею! - Велела Сажушка водителю.

- Это куда? – Выпучил глаза Тыгдымский конь.

- А я знаю? Водитель-то ты. Вот и вези меня, куда тебе сказано.

 

 

По странному стечению обстоятельств, Нахрок, приближаясь к Шалаболосово на машине феи, слушал ту же самую радиостанцию, что и Сажушка. Фраза о прибытии принца не произвела на него ни малейшего впечатления, однако тоже застряла в памяти. Злой волшебник ещё не жаловался на склероз.        

Въехав в город, он набрал на своём мобильнике номер телефона Жозефины.

- Привет, это Нахрок. Я въехал в Шалаболосово.

- О, наконец-то! мы Вас так ждать, так ждать! Вы случайно не взять у девушки или мой конь номер их телефон?

- Ты чего, подруга, с дуба рухнула? Откуда у коня телефон? А девушкам я давно не интересен. - Обиженно пояснил волшебник.

- Я не падать с дерева. Здесь поблизости нет ни одно дерево. – Засопела в трубку фея и спросила: - Где Вы есть сейчас?

- Говорю же, я уже в Шалаболосово. Еду по Мошновскому проспекту к центру города.

- Отлично! Мы ждать Вас там, где большая река, на набережной под  памятник императрица Софья.

- Понял. Синие ещё с тобой?

- Да, конечно. Как вы говорить, я их не водить к броненосец.

- Блин, ещё бы ты их туда повела! Там такое движение, что мне вообще было бы не подъехать. – Соврал Нахрок. Движение в районе вечной стоянки революционного корабля было не слишком интенсивным, разве что на мосту через Шалу, сразу за светофором, постоянно были пробки.

- Вы скоро быть здесь, возле нас?

- Учитывая светофоры… через часик доберусь.

- Ждём.

 

 

Гоша-Георгий и его пассажиры домчались до Шалаболосово всего с одной промежуточной посадкой для ночлега и дозаправки. Огромный город и большой кусок залива показались на горизонте после полудня следующего дня. Дракон шёл на бреющем полёте. Так он расходовал значительно больше топлива, зато ему не грозило столкновение с самолётами, а их в небе было много. Попадая в струю возмущённого их двигателями воздуха, Гоша-Георгий и его пассажиры  испытывали сильную болтанку.

- Ужасные условия для полёта! - Сказал Гоша. Слова унесло ветром.

Город стремительно надвигался на путешественников. Уже расстилались под крыльями дракона огромные дачные массивы,  густые леса с топкими болотами и бесконечные капустные поля.

В этой книге много заимствований из книг других авторов, но капустные поля вовсе  не плагиат с пратчеттовского Анк-Морпорка. Вокруг Шалаболосово действительно полно капустных полей. Может быть, таков один из атрибутов любого мегаполиса в любом мире многомерной вселенной?

Оставалось  пролететь совсем немного до первых действительно многоэтажных домов северной столицы империи, когда  Гоша-Георгий почувствовал, что реактивная струя, бьющая из сопла,  начала терять упругость. Тяга двигателя быстро уменьшалась, грозя сойти на нет.

- Топливо?! - Прокричал Гоша Георгию.

- Похоже, кончается. Я же тебе говорил, больше есть надо!

- Я боялся получить изжогу и нарушить центровку туловища!

- Ну и козёл!

- Сам козёл! – Беззлобно ругнулся Гоша и спросил: - Что будем делать?

- А что тут делать? Экстренная посадка!!! Эй, на борту, пристегните ремни!

Срочно изменив стреловидность крыла, дракон начал аварийный спуск, целясь в неожиданно показавшуюся внизу, в просвете деревьев обширного парка, вертолётную площадку.

 

 

Шеф Республиканского Офиса Безопасности перебирал досье агентов возглавляемой им организации. Старый школьный друг генерал задал задачку. Впрочем, шефу РОБ, Гелену Кукуну самому вдруг стало интересно, что НЛО приземлилось там, в далёком и  неизвестном Скобинске. Он взялся за это дело, значит, должен докопаться до истины. Папки с досье мелькали в его руках как карты в тасуемой колоде. Немногочисленные хорошие агенты были разбросаны  по всему миру. Редкие настоящие специалисты в области уфологи полностью  загружены работой в собственной стране. У них нет времени, чтобы мотаться по заграницам. Плохие агенты не смогут установить истину. Истина для них всегда где-то рядом, но им никак с ней не встретиться.

- Истина где-то рядом. – Вслух сказал Гелен Кукун, обдумал произнесённую фразу и рассмеялся сухим смехом. Он безошибочно выщелкнул из следующей стопки и положил перед собой два досье. «Агент Скалдер» значилось на одном из них. «Агент Молли» - было подписано другое.

 

 

Надо было докопаться до истины.  Любой ценой. В противном случае их уволят, несмотря на все прошлые заслуги. Гелен Кукун так и сказал:

- Хватит ходить вокруг до около. У меня имеются абсолютно точные сведения о том, что в Шалоболоссии, в районе города Скобинска, находится самая настоящая летающая тарелка. Вы немедленно поедете туда, и если вернётесь оттуда с пустыми руками и как обычно заявите, что истина была где-то рядом, я лично и безжалостно вышвырну вас обоих из РОБ. Без пенсии и выходного пособия! Истина должна быть не рядом. Она должна быть там, где вы. Или наоборот. Всё, получайте деньги,  документы и действуйте!

Агенты Скалдер и Молли, которые собаку съели на всяких инопланетных и мистических делах (так толком и не раскрыв ни одного из них до конца), были не в восторге от полученного задания. Они объехали полмира на деньги своих родных заокеанских налогоплательщиков, но в Шалоболосской Империи не были ни разу.  Работа в Шалоболоссии считалась в РОБ если и не наказанием, то уж точно не лёгкой прогулкой. Хотя в последние годы обстановка в Шалоболоссии была достаточно стабильной, эта страна по-прежнему считалась за её пределами варварской, загадочной и непредсказуемой. Но агенты давали присягу, получали приличное жалование и, главное, не сумели найти подходящую отмазку, чтобы увильнуть от полученного задания. К тому же, командировка в Скобинск была для них последним шансом реабилитировать себя в глазах руководства и установить, наконец, вечно ускользающую истину.

Само по себе задание увлекло агентов. О Скалдере и Молли в РОБ давно ходили слухи как об особо секретном подразделении. Им завидовали и не знали в лицо. Но, по большому счёту, завидовать было нечему. Скалдер и его напарница, конечно, охотились за нереальными НЛО и мифическими чупакабрами, что было, то было. Однако по сути своих характеров работники секретного подразделения оставались сумасшедшим агентом и истеричной тёткой. К сожалению, сами они об этом не знали. Для них обоих истина всегда была где-то рядом, но за долгие годы поисков найти её им так и не удалось.

Ещё никогда и никто не сообщал Скалдеру и Молли, где, что и как им следует искать. Обычно задания формулировались в виде знаменитой фразы: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». На сей раз, им были даны точные координаты поиска. Гелен Кукун даже рассказал, как должен выглядеть инопланетный корабль.

Поскольку задание было настолько секретным, что страшно даже сказать, агенты прибыли на территорию Шалоболосской империи  легально, гражданским самолётом, по туристической визе. По легенде они были молодыми супругами, внезапно воспылавшими любовью к шалоболосской церковной архитектуре. За время отпуска заокеанцы намеревались осмотреть и сфотографировать на память все храмы Скобинска и его окрестностей. Иначе им за океаном не елось, не спалось и не ходилось в туалет. Так, якобы, увлёклись люди шалоболосскими древностями. Такое иногда бывает, но не у обоих супругов сразу. Сумасшествие обычно не заразно. Шалоболосским языком Скалдер и Молли владели одинаково плохо,  но от услуг гида и  переводчика, приобретая тур в туристическом агентстве, гордо отказались.

Воздушный лайнер приземлился в аэропорту Пупково. Судя по всему, любители скобинской старины не вызвали ни малейшего интереса у  представителей Комитета Сыскного Приказа. Во всяком случае, слежки за секретными агентами не было. Взяв такси, они уселись на заднее сиденье машины и, удивляясь отсутствию стекла между собой и водителем, велели шофёру ехать на железнодорожный вокзал, рассчитывая приобрести билеты на поезд до Скобинска. Чтобы соответствовать легенде, Скалдер попросил таксиста везти их через центр Шалаболосово. Командировочные, учитывая важность миссии, были выданы неплохие, и агенты могли позволить себе такую роскошь.

Пригороды быстро промелькнули за окном.  Такси, поминутно застревая в пробках, втиснулось в городские улицы и проспекты. Таксист, который, как и все шалоболосцы любил заокеанские талеры, довольно потирал руки, стоя на светофорах и бросая алчные взгляды на резво меняющий цифры таксометр. Не зря, не зря он подкрутил его перед сменой! Как ни странно, ближе к центру поток машин стал редеть, и на набережную Шалы они выехали почти без помех. Объехали громаду главного городского собора. Молния Перкунаса на его главном куполе блестела золотом.

По просьбе пассажиров таксист снизил скорость, и машина медленно прокатилась мимо знаменитого памятника Великой Императрице Софье I, которая, вздыбив вожжами тройку коней над крутым обрывом, грозила кому-то  бронзовым кулаком из своего бронзового возка. Под полозьями возка извивалась крупная крыса. Скалдер и Молли для приличия посмотрели на сам монумент  и немногочисленных в это время дня граждан, прогуливающихся возле него. Внимание Скалдера на некоторое время привлекла группа из красивой, но несколько полноватой девушки и двух синекожих молодых людей.

- Почьему сьиние? - Без особого интереса указал он таксисту пальцем на парней. Девушка, которую парни сопровождали, заинтересовала его куда больше. Прелестями Молли за много лет совместной службы Скалдер был сыт по горло, но всё никак не мог решиться признаться ей в этом.

- Иностранцы, наверно, - равнодушно ответил таксист, пожимая плечами. - К нам ещё и не такие чудики приезжают. Я как-то раз одного негра подвозил, так тот был вообще фиолетовый. А может это и наши кто, шалоболоссы (Следует заметить: разница между шалоболоссом  и шалоболосцем такая же, как между русским и  россиянином.), просто напились мальцы до синевы. Или подрались, синяков от души наставили. Это ничего, это бывает. Через несколько дней пройдёт.

- А... – Протянули агенты, которые мало что поняли из этого объяснения. Выдержав паузу, Скалдер и Молли стали разглядывать церковь, построенную в стиле, похожем на барокко, мимо которой они проезжали. Для поддержания легенды Молли даже  несколько раз её сфотографировала. Машина свернула с Шальской набережной и взяла курс на нужный иностранным туристам вокзал. Тем же вечером в купейном вагоне пассажирского поезда секретные агенты РОБ выехал в Скобинск.

 

 

Длинный лимузин кабачкового цвета, изрядно попетляв по улицам города (Сажушке необходимо было купить сумочку и туфельки, о которых волшебник, будучи мужчиной, даже не вспомнил) с трудом протиснулся на уходящий в северном направлении Загородный проспект. Конь ориентировался по приобретённому на последние сажушкины деньги атласу города. Что делать, столичные цены мигом прикончили скромные сбережения искательницы приключений. И всё же девушка радовалась, что сделала очень удачные и недорогие покупки на вещевом рынке и на распродаже в супермаркете. Особенно нравились ей туфельки из прозрачной мягкой пластмассы. На высокой платформе, с умопомрачительным каблучком-шпилькой, они были бесподобны и сидели на ногах как влитые. С нескольких шагов туфельки вполне можно было принять за хрустальные. Сажушка купила их с большой скидкой в одном очень интересном отделе, который располагался в самом тёмном и от этого, наверно, малопосещаемом углу универмага. Там ещё над входом висела вывеска в виде яркого отпечатка пухлых женских губ. В отделе был приглушён свет, и  почти не было покупателей, зато на стеллажах и прилавках было множество таких товаров, которые из скромности и за недостатком времени Сажушка не рискнула рассматривать подробно. Ей нужны были только туфельки, она их нашла и купила. Теперь девушка  предвкушала, какой  фурор её появление в них произведёт на балу. О том, что её там никто не ждёт, она как-то не удосужилась подумать. С другой стороны, чего тут думать? Раз Золушку в сказке пропустили на бал, значит, и её обязаны будут пропустить.

Конь, который несколько притерпелся к человеческому облику и даже начал получать удовольствие от езды в автомобиле, выбравшись на относительно свободное шоссе, прибавил газ. Машина понеслась по гладкому асфальту, ровно гудя мощным двигателем. Превращая кабачок в авто, Нахрок не стал экономить на лошадиных силах мотора. Если атлас не врал, они стремительно приближались к поместью Бармалея.

 

 

Почти сразу после того, как такси с агентами РОБ скрылось за поворотом, на площадь перед памятником Софье I вырулил злой волшебник Нахрок. С трудом найдя место на парковке неподалёку от памятника, он заглушил двигатель, запер машину и, отыскав взглядом Жозефину и её компанию, направился к ним. Марсиане приветствовали волшебника радостными воплями. Нахрок хмуро кивнул им в ответ.

Тускуб Алексеевич за прошедшее время не изменился, разве что от пьянки и бессонной ночи обзавёлся мешками под глазами и был не в самом лучшем расположении духа. Зато Талцетл Мстиславович, хотя и тоже с изрядно помятым лицом, явно не без помощи и влияния феи, приоделся во всё новое и выглядел, в отличие от своего друга и земляка, очень нарядным и очень довольным.

Нахроку кратко поведали о том, как давеча компания из домика феи направилась прямиком в районный центр Императорск. Город назывался так потому, что в старину в нём была резиденция одного из эксцентричных наследников шалоболосского престола. Кстати, замок царевича сохранился до сих пор. В нём был устроен музей того самого наследника.

В Императорске они встретились с вызванными Жозефиной по телефону Василисой Премудрой и Царевной-Лебедь. Поскольку в Талцетла Мстиславовича мёртвой хваткой уже вцепилась фея, а Тускуб Алексеевич не произвёл на девушек должного впечатления, они, после совместного распития спиртного, немного потанцевали для приличия и быстренько ретировались, даже не попрощавшись с новыми знакомыми.

Протанцевав в ночном клубе до первой электрички, пьяные, усталые и совершенно одуревшие от бессонной ночи Жозефина и марсиане прибыли на станцию. Сев в вагон поезда, все трое немедленно уснули. Они проспали до конечной станции и, когда покидающие состав пассажиры разбудили их, незадачливые путешественники были очень удивлены, обнаружив, что вместо того, чтобы вернуться в посёлок феи, прибыли в Шалаболосово. Немного посовещавшись, компания остановилась в ближайшей гостинице. Больше им ничего не оставалось делать. Ехать домой сил уже не было, а деньги в карманах, наоборот, ещё были. Проснувшись, Жозефина вспомнила о назначенной клиентке встрече и немедленно позвонила Нахроку.

Нахрок кратко поведал фее о визите Сажушки. Стали думать, где её искать в огромном городе. И тут злой волшебник очень кстати вспомнил услышанную по дороге радиопередачу. Единогласно решили ехать к Бармалею, хотя, в отличие от Сажушки, сразу поняли, что там их никто не ждёт. Оставалась, однако, надежда перехватить Сажушку и коня на подходе к поместью. За руль снова усадили Нахрока, как самого трезвого и здравомыслящего из всех присутствующих. Тускуб сел рядом с ним. Жозефина с Талцетлом принялись целоваться на заднем сиденье.

- Вот, блин, как будто им ночи мало было. – Быстро глянувшись, с завистью буркнул Тускуб Алексеевич.

Нахрок вместо ответа включил первую передачу. Поехали.

 

 

Поговорив через карты с Курвином, Дворник отправился к королю. Его Величество был на кухне и наблюдал, как пробовальщики проверяют его обед на предмет наличия ядов в блюдах. Ни один из них пока что не умер. Остановив собравшегося заговорить Дворника жестом, король Коврин  пронаблюдал процедуру до конца и, лишь приступив к проверенной трапезе, сделал посетителю разрешающий знак. Дворник, не спрашивая разрешения, уселся за стол, взял тарелку, положил себе того, другого, выпил бокал вина, поморщился неодобрительно, закусил салатиком и сказал:

- Я говорил с принцем.

- С которым? - Поинтересовался король с набитым ртом. - Их у нас много.

- С Эндрю Курвином.

- А, с этим. Он, кажется, путешествует? Эх, молодость, молодость. Отражения! Это так романтично. И подлянки с их помощью можно делать просто восхитительные. Вспомни хотя бы ту милую историю, когда я сам, будучи принцем, умело воспользовался розовым порошком. Ну, тем, который взрывается, как порох. Ах, эти ружья Авалона! Гм. Потом, правда, пришлось отращивать новые глаза, зато как славно я повеселился перед темницей!

- Вообще-то принц сейчас здесь, на Тверди, в Шалоболосской Империи. – Напомнил Дворник, наливая себе второй бокал вина.

- Очередное отражение нашего Ампера? - Беззаботно поинтересовался король.

- Хуже, Ваше Величество. - Сказал Дворник, сетуя в душе на прогрессирующий королевский склероз.

- То есть как? Что может быть хуже?

- А вот так. Мои худшие опасения подтвердились. Из Ампера в Шалоболоссию невозможно попасть через отражения. Только по обычной дороге.

- Но ведь ты сам учил, что все миры во вселенной являются отражением нашего Ампера. Разве не так? - Теперь Его Величество был действительно удивлён.

- Все. - Подтвердил Дворник. - Кроме Шалоболосской империи и её отражений. Она отражается только сама на себя. Я это недавно установил. К тому же, Ампер находится на одной планете с ней. Более того! Сделав некоторые наблюдения, я пришёл к выводу, что во всех обитаемых мирах есть, во всяком случае, должна быть, огромная страна на севере, которую невозможно ни понять, ни спроецировать на что либо.

- Почему?

- Ну, хотя бы в силу её размеров, и нежелания населяющих её народов быть чьим-то отражением.

- Так это же прямой подрыв монополии Ампера!

- Именно так, Ваше Величество.

- Что же делать?

- Вы ещё спросите, кто виноват... Тут уж ничего не поделаешь. И крайних  нет. Надо принимать вещи такими, какие они есть. Хорошо хоть сами шалоболосцы уже давно не стремятся сделать другие страны и миры отражениями своей империи, довольствуясь тем, что имеют.

- Это как так? Почему?

- Им сейчас вполне хватает своей собственной страны. А нам остаётся лишь по-прежнему везде шляться  на халяву, и только в эту, блин, империю, придётся ездить за деньги.

- Значит, нечего нам в ней делать! - Твёрдо заявил король, приступая к десерту. - Ты это, принца-то отзови оттуда, пусть уже домой едет. Хватит тратить казённые средства. Когда детишки дома, под присмотром, мне как-то спокойнее. Я тогда не так сильно опасаюсь за свою жизнь и трон.

- Я попробую ещё раз связаться с Эндрю, Ваше Величество. Только вот, не знаю почему, связь через карты с Шалоболоссией ещё хуже, чем с помощью телефона.

 

 

Вертолёта у Бармалея не было. Он, в силу фамильных традиций, предпочитал водный транспорт. Желательно, под чёрным флагом с перекрещенными кинжалами и мёртвой головой. Однако ввиду некоторого упадка морского разбоя, приходилось заниматься пиратской продукцией. Это тоже приносило хороший доход и грозило всего лишь штрафом, в крайнем случае, тюрьмой, зато не пеньковым воротником без суда и следствия. Вертолётная площадка, однако, была предусмотрена проектировщиками  поместья, и её построили за компанию с бассейном, теннисным кортом и полем для гольфа. За ненадобностью, к асфальтированному пятачку с нарисованным на нём посадочным знаком почти никто из обитателей поместья не подходил. Разве что в редких случаях прибытия по воздуху каких-либо очень важных гостей.

Дракон, пуская жидкую огненную струю из сопла, без пробега приземлился точно в центр большого круга, украшенного большой буквой «Н». Асфальт от удара задних лап пошёл трещинами. Пассажиры с шей Гоши-Георгия по инерции улетели в ближайшие кусты, сделав их уже не столь аккуратно постриженными, как перед аварийной  посадкой реактивной рептилии.

- Так вот ты какое, Шалаболосово! - Сказал Гоша, медленно приходя в себя.

- Да уж. - Поддержал его Георгий. - И посадка была почти мягкая. Хотя, правую заднюю лапу мы, похоже, подвернули.

- Угу. И наши пассажиры, к сожалению, всё ещё живы. - Сказал Гоша и с тоской посмотрел на выбирающихся из колючих веток жабу и Фаола.

- Это ты о чём там сожалеешь? - Уставилась на него жаба.

- Да так, чёрный юмор. - Потупился Гоша.

- Смотри у меня! - Жаба погрозила ему когтем перепончатой лапки.

Фаол, осмотрев свежие дырки в балахоне, вздохнул, стащил с головы лётный шлем и вооружился компасом, картой и справочником улиц Шалаболосово. Его спутники без особого интереса наблюдали за философом. Он, бормоча себе под нос:

- Скорость, поправка на ветер, азимут, квадрат А4, страница двадцать восемь, - повозился с картой и радостно объявил: - Ни фига себе! Мы сели прямо в поместье Бармалея А.Н., с чем вас и поздравляю.

- Кто такой Бармалей? - Поинтересовалась жаба.

Фаол извлёк из сумки справочник «Золотые страницы» (где только успел обзавестись?) и зачитал следующий текст:

- «Африкан Нилович Бармалей, предприниматель. Проживает в поместье на севере Шалаболосово. Несколько раз в год устраивает благотворительные балы. В остальное время посторонним лицам вход в поместье строго запрещён. Холост, официальных детей нет. Из родственников имеется сестра. – Философ с треском захлопнул справочник и добавил: - Там дальше о его владениях, предприятиях и прочая лабуда. Короче, мы вторглись в частные владения.

- Это что же, нас теперь бить будут? - Поинтересовался Георгий.

- Не знаю, но лучше бы нам побыстрее отсюда выбраться. - Заметил Фаол, убирая справочник и шлем в свою неизменную сумку.

- Бал - это хорошо, - закатила глаза жаба. - На нём, наверно, принцы буду. Неужели нам опять повезло?

Фаол и дракон посмотрели на неё с отвращением.

 

 

Остановившись в не самой плохой гостинице Скобинска, Скалдер и Молли заняли отдельные номера, и немедленно приступили к сбору информации. Горожане на улицах поглядывали на сладкую парочку как-то странно, но без особого интереса. Слежки за собой агенты не заметили. А церкви, в самом деле, оказались весьма необычными и красивыми. Но на след загадочных марсиан выйти с их помощью никак не удавалось. Охотники за НЛО после безрезультатной пятичасовой прогулки по городу решили вернуться в гостиницу и просмотреть местную прессу. Любому шпиону известно, что девяносто процентов секретной информации добывается из совершенно открытых источников, а остальные десять – на свалках и помойках. Надо только уметь ими пользоваться, то есть читать между строк и делать правильные выводы из прочитанного текста и найденного мусора. Накупив городских и губернских газет, Молли и Скалдер заперлись в гостиничном номере, вывесив на двери табличку «Не беспокоить».

 

 

Нахрок вёл машину очень осторожно. У него не было привычки ездить по мегаполисам.  Из-за этого машина часто и подолгу стояла в пробках и на светофорах. Фею и Талцетла это нисколько не волновало. А вот Тускубу Алексеевичу было откровенно скучно. За мостом, у противоположного берега Шалы, показался стоящий на вечной стоянке броненосец Эос. Тускуб, как зачарованный, уставился на древний корабль. Так дети смотрят на рождественские подарки под ёлкой. Пришельца можно понять: на бедном водой Марсе кораблей не было вообще, да и обычные лодки не были экзотикой лишь в приполярных областях планеты.

- Что это? - Спросил Тускуб у Нахрока. Тот вынужден был ответить правду:

- Броненосец Эос.

- Тот самый Революционный Корабль? – Недоверчиво переспросил Тускуб.

Нахрок злобно кивнул. Он ведь предупреждал Жозефину, а теперь, поехав не по той улице, сам спровоцировал марсианина на всплеск эмоций. Обидно, понимаешь!

- Так вот ты какой, крейсер Аврора! – Восхищённо воскликнул марсианин, простительно путая знаменитые корабли. Однако, вопреки опасениям злого волшебника, его больше заинтересовало не революционное прошлое броненосца, а сам факт мореплавания судов. В мозгу обитателя засушливого мира не укладывалось, как такая куча железа вообще может держаться на воде. Пару светофоров Тускуб размышлял над этой проблемой. Неизвестно, что творилось в его мозгу, но вдруг он попросил:

- Слушай. Нахрок, если это тебя не слишком отвлечёт от дороги, расскажи мне про вашу революцию.

- Так я же уже рассказывал, когда мы в Полянку ехали.

- Рассказывал. - Согласился Тускуб Алексеевич. - Про какую-то древность, да и то я проспал. А что было потом, после революции?

- Это долгая история. - Попробовал отмахнуться от него Нахрок.

- Так ты же сам говорил, что до поместья Бармалея путь неблизкий.

- Ладно, слушай. - Неохотно начал Нахрок. Постепенно, как это обычно с ним бывало, он увлёкся собственным рассказом, и, войдя в ритм дорожного движения, почти на автопилоте направляя машину на северную окраину мегаполиса, поведал следующее:

 

Второй рассказ Нахрока.

«Давным-давно жил в Альмандии экономист Маркус Карлов, который написал одну толстую книжку. В ней он объяснил, что рабочий, допустим, производит за день товара на десять талеров. А для пропитания и удовлетворения иных потребностей ему надо, предположим, пять талеров в день. Буржуй, которому принадлежит завод, и на которого рабочий трудится, платит ему всего семь талеров, оставшиеся три присваивая себе. Поэтому капиталисты постоянно богатеют, обкрадывая рабочих, и нет в мире справедливости. Изменить такое положение вещей можно исключительно с помощью революции, которая отберёт собственность у капиталистов и помещиков и отдаст её пролетариям, которым нечего терять, кроме своих цепей.

У нас в Шалоболоссии его книжку прочитал и усвоил некий Вольдемар Ульянис. Для конспирации он взял себе фамилию Лунин и заявил, что надо сделать мировую революцию и прогнать всех буржуев. Тогда рабочим можно будет платить их законные пять талеров, а остальные пять пусть они отдают в пользу государства. Тогда исчезнет эксплуатация человека человеком, а на вырученные  деньги можно будет улететь на Луну, где и будет построена райская жизнь. Как ни странно, многие в Шалоболоссии ему поверили. Из их  числа дедушка Лунин организовал революционную подпольную партию. Она называлась Лунической Партией Рабочего Класса. Потом началась Большая Война с Альмандией и её союзниками. Шла она крайне неудачно для нас. Император был занят непонятно чем и полностью запустил внутренние дела. Внешние тоже. Фронт едва не развалился. И тогда  произошла революция, но не та, о которой так долго говорили лунинцы. Всего лишь императора свергли с престола, хотя его сторонники утверждали потом, что сам отрёкся от власти.

Дедушку Лунина такая революция не устроила, и через полгода он и его сторонники устроил свою революцию. Сигнал к ней был дан выстрелом с того самого броненосца Эос, мимо которого мы недавно проехали. Аварийное правительство, вместо того, чтобы принять решительные меры, разбежалось. Главным на просторах разваливающейся империи стал Вольдемар Ульянис-Лунин. От греха подальше бывший император был взят им под стражу. Через год арестованного монарха, императрицу, двух сыновей, дочку и нескольких их слуг расстреляли революционеры. Императорской чете, конечно, поделом, раз проморгали революцию, а вот детишек и слуг – жалко».

 

Жозефина, начавшая прислушиваться к рассказу, в этом месте всхлипнула и плотнее прижалась к Талцетлу. Он ласково погладил ей по плечу. Тускуб был непривычно сосредоточен. Нахрок, выруливая к пригородам мегаполиса, продолжал, спрессовывая долгую и сложную историю империи в короткие фразы:

 

«В стране после революции несколько лет бушевала  гражданская война. Те, кто хотел лететь на Луну, навязали её тем, кому этот спутник Тверди и даром был не нужен. Победили решительно настроенные лунинцы. После войны дедушка Лунин и его соратники, упрочив свою власть, стали платить рабочим по три монеты, вместо прежних семи, и те были рады, потому что сразу после революции и во время гражданской войны им вообще ничего не платили. Хорошо, хоть немного подкармливали, чтобы не умерли от голода. Потом вождь революции заболел от вражеского отравленного кинжала и умер, не оставив наследника. Лунинцы, положив тело своего вождя в специальную пирамиду в центре Мошны, стали драться за власть. Но чтобы не выносить сор из избы, делали они это тихо и незаметно от народа и всего прогрессивного человечества. Через несколько лет всех победил скромный секретарь по кадровой партийной работе. Поскольку именно он ведал всеми назначениями лунинцев, постепенно на важных постах оказались верные лично ему люди. Сам секретарь, перессорив, изолировав и по одному устранив своих противников, назвался Железным Вождём и сказал, что на Луну пока полететь невозможно, потому что крестьяне живут слишком хорошо и не делятся с государством хлебом. В деревне по его указанию развернулась классовая борьба. В результате в Шалоболоссии не стало ни  крестьян, ни вдоволь хлебушка, зато появились коллективные хозяйственники, и рабочих в городах сильно прибавилось. Хорошо это было, или плохо для сельского хозяйства, спорят до сих пор.

Потом товарищ Железный ради скорейшей организации полёта на другую планету стал бороться с врагами народа, которые якобы саботировали космическую программу. Говорят, кстати, что прадед нынешнего Бармалея был большой шишкой в тогдашнем комитете сыскного приказа. За что и поплатился. Его то ли расстреляли, то ли сослали в Урмань. Пропал он так, будто его никогда и не было. В те времена это было запросто.

В общем, лунинцы боролись с внутренними врагами, пока на Шалоболоссию не напали альмандцы во главе с Астольфом Бесноватым. Правда, некоторые исследователи считают, что товарищ Железный сам был не прочь напасть на Альмандию. Якобы Астольф его попросту немного опередил. Но, по-моему,  это вряд ли. Как бы то ни было, товарищ Железный к тому времени всех уже настолько заколебал со своей Луной и борьбой за полёт к ней, что в начале войны армия воевала очень неохотно, и альмандцы захватили большой кусок нашей страны, дойдя почти до самой Мошны. На завоёванной земле они стали убивать и грабить направо и налево. Вели себя хуже, чем гого-магоги в своё время. И при этом называли себя цивилизованным народом! Тогда против них поднялись все, кто только мог.  Много наших бойцов и мирных граждан полегло в той войне, но альмандцы были разбиты наголову!

Железный Вождь, объявивший себя после победы Главным Генералом, решил, что теперь, согласно заветам вождя и учителя Лунина, весь мир должен начать готовиться к полёту на Луну. В Объединённой Заокеанской Республике с ним не согласились, но вступать в открытую схватку не решились, потому что Красная Армия была на страже завоеваний мира и лунизма. За время войны она даже немного научилась воевать, а потом и вовсе обзавелась атомной бомбой, которая была ничуть не хуже заокеанской.

Напасть никто ни на кого, к счастью, больше не решился, однако и у нас, и за океаном стали активно готовиться к новой войне. Заодно пакостили друг другу исподтишка во всём мире и делили сферы влияния. Когда Железный Вождь умер, подготовка к войне продолжалась.

Идея полёта на Луну постепенно себя изжила, и, хотя мы первыми вышли в космос, на Луну, по иронии судьбы, первыми слетали всё же заокеанцы. Ни один шалоболосец на этом спутнике Тверди так никогда и не побывал. Когда через много лет всем в Шалоболоссии надоело готовиться к полёту на Луну, тогдашний вождь лунинской партии по фамилии Архангелов заявил, что страна прекращает вооружаться. Вместо этого мы будем дружить с заокеанцами и их союзниками в Западных Королевствах. Те очень сильно удивились такому повороту дел.

Придя в себя, наши новоиспечённые друзья сделали всё от них зависящее, чтобы развалить некогда враждебную им империю. Вопреки их ожиданиям, для этого потребовались минимальные затраты сил и средств. Шалоболосцы наперегонки продавали свою державу налево и направо, оптом и в розницу, за сущие копейки. Все окраинные земли были фукнуты в один миг и стали, типа, независимыми государствами. Разумеется, как себя вести, их теперь учили новые хозяева. Казалось бы, с Шалоболосской империей было покончено навсегда. В стране было голодно, неспокойно и произошло несколько заварушек с танками, стрельбой и мордобоем между враждующими партиями и группировками. К счастью, до новой гражданской войны дело не дошло.

Постепенно такое положение дел всем надоело. Мы успокоились и начали работать на себя, а не ради полёту на Луну. Страна не сразу, но  рассчитались с долгами, и стала сильнее, чем была во времена товарища Железного. Ну а тут и вы прилетели». - Закончил Нахрок свой рассказ.

- Значит, ваша революция была напрасной? - Через некоторое время, уже на Загородном шоссе, спросил потрясённый такой Тускуб.

- Не знаю, думаю, что нет. - Сказал Нахрок и, снижая скорость и включая поворот, добавил: - Всё, приехали. Вот оно, поместье Бармалея.

 

 

На хорошей дороге Сажушку укачало и она, растянувшись на мягком заднем сиденье, уснула, посапывая, как школьница на нудном уроке. В это время Тыгдымский конь подрулил к кованым воротам поместья и выключил зажигание. К машине подошёл охранник, видом и размерами напоминающий трёхстворчатый шкаф. Лицо его не было обезображено интеллектом, зато украшено шрамом на щеке, а под полой пиджака топорщилось нечто очень большое и явно огнестрельное. Одновременно с ним к воротам с противоположной стороны поместья подошли Фаол с драконом и прискакала жаба. Гоша-Георгий и философ всё же позволили подводной царевне уговорить себя, раз уж они тут оказались, посетить бал, но обязательным условием поставили предварительную разведку путей отступления. Жаба была вынуждена согласиться с ними: бывает обидно, когда тебя начинают бить, а ты не можешь найти, где находится выход из помещения. Однако пребыванию на территории поместья надо было хотя бы придать законный вид. Чем они и занялись.

- Чего надо? - Не здороваясь, навис охранник над кабачковой машиной и цыкнул дыркой от давно выбитого зуба.

- Мы, это... - Начал конь, чувствуя себя в человеческом теле перед внушительным стражем поместья маленьким и беззащитным. Закончить он не успел.

- Ты что, Шкаф, совсем обалдел? - Послышался грозный рык с другой стороны ограды. Было в нём нечто крокодилье. Но с тёплой интонацией огнеизвергающего зверозубого ящера. - Своих не узнаёшь?

Охранник обернулся на странный голос. Рука его метнулась за лацкан пиджака.

- Руку-то убери, - вежливо предложил Гоша, - а то я ведь нервный, неровен час, огнём плюну. Не успеешь свою пушку достать.

- Ты кто такой? - Спросил опешивший охранник, но руки на всякий случай опустил по швам.

- Догадайся с трёх раз. - Предложил Георгий.

Фаол, выпятив брюшко, важно встал перед драконом и спросил:

- Почему чиним препятствия спящей красавице? Её на балу заждались, а он тут пистолет пытается достать.

Охранник попытался думать. Это было сложное для него дело. Вид Фаола не внушал ему доверия. Однако, с другой стороны, он был с той стороны забора и командовал. Значит, имел на то право. И, скорее всего, был знаком с этой, блин, спящей красавицей, которая на взгляд охранника, больше напоминала девушку с Шальского проспекта.  Особенно её туфельки, которые явно были куплены в секс-шопе. Бармалея тоже не поймёшь. Сам же инструктировал охрану - пропускать только по пригласительным билетам. Здесь же приглашением явно не пахло. Зато пахло драконом. Да и холостяк Бармалей мог вызвать девицу по телефону, просто так, по собственной прихоти. То-то водитель у неё - вылитый сутенёр. Такая рожа! Хотя, машина хорошая. Интересно, что за марка и где такие тачки делают?

- Ну и кому стоим, чего ждём? - Поторопил задумавшегося охранника Фаол.

Как нарочно, напарник Шкафа проверял приглашение у какой-то, припёршейся на такси, безвкусно, но дорого одетой толстой тётки с золотыми зубами, и ничем не мог помочь своему товарищу. Даже советом. Пришлось вынуть рацию. Дракон, аккуратно свесив левую голову через острые прутья ограды, вырвал аппарат из рук охранника и смачно им захрустел. Судя по выражению морды, рация была вкусной. Только очень маленькой.

- Не надо никуда звонить. - Вежливо попросила свободная от пережёвывания пищи правая голова дракона. - Просто открой ворота.

Растерявшийся охранник нажал на кнопку пульта. Красно-белая пластина шлагбаума взлетела вверх. Конь, пригнувшись к рулю и опасливо косясь на охранника, осторожно въехал на территорию поместья. Жаба и Фаол на ходу ловко запрыгнули в машину. Дракон, приподняв на всякий случай хвост и оглядываясь на пост охраны, потрусил следом.

 

 

Агенты РОБ, вооружившись словарём и электронным переводчиком, просматривали местную прессу. Дело продвигалось крайне медленно. Через три часа Скалдеру стало казаться, что он начинает понимать шалоболосский язык как родной.

После перерыва на ужин они продолжили своё нелёгкое занятие. Неожиданно внимание Молли привлекла маленькая заметка в отделе криминальных новостей за неделю. Она гласила: «... числа сего года, при проведении рейда в целях пресечения незаконного оборота цветных металлов, в пункте приёма металлолома в губернском центре на улице Благоволения сотрудниками правоохранительных органов были обнаружены две гигантские ложки из металлического сплава неустановленного состава, сданные неустановленными лицами. По факту ведётся проверка...» Молли отыскала на плане города улицу Благоволения. Похоже, она взяла след!

 

 

Принц Эндрю неуверенно поднялся по широкой парадной лестнице, утопая сапогами в пышной ковровой дорожке, на которой  блестели полированной медью прутья крепления. Судко, сославшись на то, что его как водителя в бальный зал не пустят, обещал присоединится к Эндрю позже. В общем, оставил принца одного.

Курвин с интересом оглядывал пышную обстановку виллы Бармалея. «Умеют люди жить»! – Восхищённо подумал он, входя в Главный Бальный Зал. Помещение было огромным. Оно занимало почти всё пространство второго этажа. На потолке сияла едва ли не сотней лампочек устрашающего вида люстра, достойная хорошего театра. По стенам горели электрические канделябры. На эстраде играл оркестр. В нарочно затемнённом дальнем углу был устроен уютный бар с длинной стойкой и высокими стульями. Пространство возле бара занимали многочисленные столики, как в кафе, почти все  уже заполненные гостями. В Шалоболоссии, как и во всём мире, любят поесть на халяву. Зал был не то что бы полон, но приближался к тому. Разряженные в пух и прах дамы, господа в дорогих костюмах, несколько военных в парадной форме. Эндрю заметил мелькнувший за колонной расшитый звёздами плащ волшебника.

В целом мероприятие было совершенно не похоже на бал в классическом его понимании. Оно больше напоминало смесь западной вечеринки с ресторанными посиделками, к которым была добавлена изрядная доля обычной шалоболосской попойки.

Официанты разносили напитки. Курвин взял с подноса бокал и направился к бару. Конечно, будучи принцем, он привык к дворцовым тусовкам, но здесь всё было как-то сумбурно, что ли. Что-то в окружающей обстановке  было не так, как должно было бы быть.  Присутствовало в зале нечто тревожное и нездешнее. Разумеется, нигде не было ни парусов, ни абордажных крючьев, ни Весёлого Роджера. И ром в баре не подавали. И всё же у принца неожиданно появилось ощущение, что он ступил на палубу пиратского корабля. Причём прибыл на борт совсем не по своей воле и под усиленным конвоем.

 

 

Охранник пришёл в себя и закрыл рот. С одной стороны, наверно, Бармалей будет ругаться, может быть, даже уволит его без выходного пособия. С занесением выговора в грудную клетку, а то и ниже пояса. Это неприятно, но терпимо. С другой стороны, дракон бы его увольнять не стал. Он бы его просто испепелил. Или сожрал, как рацию. Жалко, хорошая была игрушка, надёжная. Батарея заряд хорошо держала. Теперь, скорее всего, ещё и из жалованья за неё вычтут. И чего он подался в охранники? Работал бы по-прежнему бандитом. Мда, захотелось спокойной жизни...

От невесёлых мыслей шкафоподобного охранника отвлёк звук автомобильного гудка. Перед вверенными его заботам воротами стоял маленький дамский автомобильчик весёлого жёлтого цвета, за рулём которого сидел угрюмый и коротко стриженный мужик средних лет в сером камуфляже. Для полного сходства с инчучунским боевиком ему не хватало бороды, повязки на лбу и автомата. Впрочем, шофёра с тем же успехом можно было принять и за коллегу-охранника. Рядом с ним устроился явный алкоголик, ещё молодой, но с лицом, испитым аж до синевы. Его явно подтряхивало с похмелья. Странно, откуда у таких клоунов пусть и сравнительно недорогая, но новая иномарка, да ещё и предназначенная для домохозяек? Наверно, угнали, а хозяйку изнасиловали и убили. Или наоборот. Может быть, у них ещё и ворованный пригласительный билет есть? Если так, то Бармалей точно слетел с катушек и от него надо рвать когти.

Охранник был слишком туп чтобы сделать карьеру в преступном мире, но достаточно умён, чтобы при всех опасностях своей прежней профессии остаться в живых. В случае крайней необходимости он, как правило, умел найти верное решение. Сейчас настал именно такой момент. Охранник начал думать, как поступить с экипажем машинки.

В этот момент хлопнула задняя дверца и из салона выпорхнула девушка. Шкаф отметил, что внешне она очень даже ничего, особенно в своём сильно декольтированном платье. Разве что полновата немного. Следом за ней из машинки вышел ещё один молодой и синий алкаш. По тому, как он держался, явно было видно, что это её хахаль. Фу, ну и вкус у этой девицы!

Девушка процокала каблучками по плиткам  мостовой и, обдав охранника волной аромата дорогих духов (подарок Талцетла), приятным голосом с иностранным акцентом осведомилась:

- Здравствуйте, я искать свою подругу. По моим сведениям она ехать сюда. Вы не мочь бы нас пропускать?

- Без приглашения - не мочь! – Заявил охранник и, оттягивая время, чтобы успеть обработать поступившую информацию, поинтересовался: - Что за подруга?

- Она есть совсем молодой, на такой длинный машина и в розовом костюме.

- У неё ещё водитель на коня похож. - Помог фее Нахрок, распахнув водительскую дверцу, но не выходя из машины.

Охранник с омерзением вспомнил недавнюю сцену, ещё раз пожалел почти новую рацию и насупился:

- Пущать не велено.

- Ты не бычь, - посоветовал ему Нахрок, - мы и без тебя порядки знаем.  Ты просто скажи, проезжала такая на территорию, или нет?

- Блин, ну что за день такой! - Воскликнул охранник. - То принц какой-то заявился без приглашения, то шалаву задрипанную на лимузине привезли. Кстати, у её сутенёра морда точно была лошадиная, и руки как копыта. А машина хоть и дорогая, а похожа почему-то на кабачок. - Он нервно рассмеялся. - И все норовят без приглашения. А мне отдувайся за всех. Ещё этот апельсин двухголовый грозился. Рацию съел. - Наябедничал он.

- Не понял, - Нахрок был так удивлён, что не обиделся на нелестные эпитеты в адрес Сажушки и созданного лично им автомобиля, - тут что же, и драконы водятся?

- Тут черти скоро заведутся! – Нервно крикнул охранник и уже спокойнее добавил: - Всё, выяснили? Вот и проваливайте, раз нет приглашения.

К удивлению охранника, спорить с ним не стали. Культурно сели в машину, поехали и через некоторое время скрылись за углом длинного забора.

- Шляются тут всякие. - Пробурчал Шкаф и приступил к изучению пригласительного билета очередного официального гостя.

 

 

Конь, неумело припарковав машину в глубине сада, с опаской посмотрел на дракона. До сих пор он считал себя едва ли не самым крупным животным в природе. О драконах ему слышать не доводилось.

- Не дрейфь, - подмигнул ему Гоша, - не съем. Сажушка почмокала губами и перевернулась на спину. Фаол, нацепив на лоб зеркальце, каким пользуются врачи-отоларингологи, заглянул ей в рот:

- Хорошие зубы. - Объявил он присутствующим. - Ни одной дырки, и прикус правильный.

Сажушка открыла глаза:

- Кто здесь!?

- Ни фига себе, да она, оказывается, живая! - Восхитился Георгий.

- Добрый вечер, красавица. - Поклонился Фаол как можно галантнее.

- Нашёл красавицу, тоже мне! - Фыркнула жаба, подпрыгивая, чтобы  разглядеть Сажушку.

Сажушка машинально кивнула философу, бросила презрительный взгляд на говорящее земноводное, перевела взгляд на дракона и... Правильно, оглушительно завизжала. Всем показалось, что кто-то включил пожарную сигнализацию. В том числе и охране. Несколько человек побежали к кабачковому лимузину.

- Смываемся! – Скомандовал заметивший охрану Фаол и, бесцеремонно вытащив Сажушку из салона, потащил её в кусты. Она почти не сопротивлялась, но продолжала истошно орать.

- Не ори, малохольная! – Фаол на ходу попытался заткнуть девушке рот своим несвежим носовым платком. – Голосишь так, будто живого дракона никогда не видела. Сейчас вся охрана здесь будет.

Дракон рысцой двинулся вслед за философом. Аквамаруся догнала его длинными прыжками.

- Ну и на фига ему такая сирена? - На бегу спросила она Гошу-Георгия.

- Не знаю, но, по-моему, Фаол всегда знает, что делает. – Уверенно сказал ей  Георгий. После приключений в пути он стал гораздо больше доверять философу.

Плечистые фигуры людей Бармалея приближались, вырастая в размерах как грибы после дождя. Конь, выглянув из машины и убедившись, что спрятаться не получится, решил, что дракон представляет собой меньшую опасность, чем возглавляющий погоню давешний шкафообразный привратник. Он пулей вылетел из лимузина и галопом пустился следом за беглецами.

 

 

Сажушка замолчала так же внезапно, как и заорала. Прячась от погони,  они забились в самую чащу парка. После того, как вслед за Фаолом, Сажушкой и Аквамарусей между деревьями протиснулся Гоша-Георгий, заросли перестали быть непроходимой чащей. Оторвавшись от погони, люди и животные на некоторое время оказались в относительной безопасности. Можно было перевести дух и разобраться в обстановке.

- Вы кто такие? - Спросила Сажушка, решив, что раз оранжевое чудовище  сразу же не съело её, а мужик в балахоне, вопреки мелькнувшим было опасениям, не стал насиловать, можно пока не впадать в панику и даже немного покачать права.

- Мы тут так, по делу. Принца ищем. - Напыщенно ответила девушке жаба и подумала, не сболтнула ли она чего-нибудь лишнего.

- Ты что, царевна-лягушка? - Обрадовалась Сажушка, заметившая, наконец, корону на голове земноводной. – Тогда я тебя знаю, у меня в детстве была такая же леечка, и тоже с короной на голове. Только она была малинового цвета, а ты – зелёная!

- Сама ты леечка малиновая. - Обиделась Аквамаруся. - Вот найду принца, он меня поцелует, тогда увидишь, какая я стану красавица. Сразу от зависти помрёшь.

- Ха, с чего это принц будет целовать какую-то лягушку, если рядом буду я? - Гордо заявила Сажушка. - Мне что, зря волшебник такой костюмчик  смастерил? Жуткий, конечно, зато ни у кого такого нет! А туфельки видишь какие? Сама выбирала. То-то же! - И она показала жабе язык.

- Ни фига себе наглость! Я первая в очереди за принцами! За мной будешь, поняла? Только тебе вряд ли обломиться. Оделась как шалава на бульваре, и думаешь, всё можно, да?

- Ты кого шалавой обозвала, рептилия бородавчатая? Да я тебя! - Сажушка решительно сорвала с ноги туфельку с очень острым каблучком.

- Это кто рептилия? Биологию учить надо, двоечница! Задушу и не спрошу, как звали. – Жаба начала стремительно раздуваться.

- На кого стоит делать ставку? - Спросил Гоша у Фаола.

- Ни на кого. - Буркнул тот и вклинился между своими старой и новой знакомыми:

- Брек, девушки! Первый раунд, будем считать, прошёл вничью. Что ты там говорила насчёт принца? - Спросил он у Сажушки.

- Так это, по радио передавали. Типа, в поместье у Бармалея... принц Амбера. – Успокаиваясь, но всё ещё злобно косясь на соперницу, поведала она.

- Ампера. - Автоматически поправил её педантичный Фаол.

- Вот я и говорю Ампера. Точно, не вольта, не ома, а именно Ампера. Я, как услышала, сразу, типа, сюда, а тут эта мухоловка. У, халявщица!

- Сама дура! - Парировала выпад лягушка.

- Хоть и дура, но человек! – Снова пошла в атаку Сажушка.

- Стоп, стоп! Хватит делить шкуру неубитого медведя. То есть принца. И драться не надо. Кому вы с синяками будете нужны?

- У жаб не бывает синяков, а эту мочалку я сейчас так отделаю...

- Вот видите, она опять обзывается! - Всхлипнула Сажушка, решив сменить тактику и приобрести союзников.

- Ну и ладно. Не обращай внимания. Она на всех обзывается. И не реви, макияж потечёт.

Георгий, осмотревшись поверх декоративных низкорослых ив, опустил голову:

- Я дико извиняюсь, но нас по-прежнему ищут и, похоже, уже вычислили, где мы спрятались. Охранники скоро будут здесь. Они кричат, что надо прочесать кусты.

- Сваливать надо. Ну что за жизнь! Нигде нет покоя. - Сокрушённо выдохнул Фаол и начал командовать:

- Так, девушки, ваша задача прорваться в особняк и отыскать принца. Дальше действовать по обстановке, и пусть победит прекраснейшая! Принц сам сделает свой выбор между вами. На старт, внимание, марш!

Резко взяв с низкого старта (во время которого она снова одела снятую для драки туфельку), Сажушка помчалась по дорожке к видневшимся сбоку огням особняка. Не зря в колледже у неё была пятёрка по физкультуре.

- Врёшь, не уйдёшь! - Прошипела жаба и прямиком через газон, мелькнув  в низкорослой траве, устремилась в том же направлении, мгновенно скрывшись из вида.

- А ты кто такой? - Фаол за грудки подтянул к себе Тыгдымского коня, который, догнав философа и его компанию, во время перепалки девушек  скромно и незаметно на корточках сидел в сторонке.

- Я - Тыгдымский конь! - Заявил конь, осторожно убирая с лацканов пиджака руки философа, и грустно добавил: - Временно обращён злым волшебником в человека. Но если бы вы видели, что моя хозяйка фея делает с мышами!

- Понятно, - кивнул Нахрок дракону. - Тихий сумасшедший. Его воображение поразил какой-то фокусник, и он думает, что стал конём. Хотя, морда у него и впрямь лошадиная.

- Я и есть конь! – От возмущения, что ему не верят, Тыгдымский конь заржал слишком громко. Охранники, сориентировавшись на звук, взяли верное направление и цепью двинулись к укрывшим наших героев кустам, беря их в кольцо.

- Слушай сюда, конь! - Философа трудно было вывести из себя, но у Тыгдымского коня были способности. – Мигом скачи на кухню, и чтоб сидел там как эта твоя мышка, которая у феи. Если рыпнешься, ух я тебя! – Фаол показал коню не слишком внушительного вида кулак.

- Ты тоже волшебник? - Ужаснулся водитель сажушкиной машины.

- Сейчас узнаешь! - Фаол занёс кулак для удара. Конь, не дожидаясь, пока он встретится с его лицом (или мордой?), сорвался с места и галопом умчался в сторону особняка. Охранники, заметив выскочившую из кустов фигуру, сменив направление, устремились следом за ней.

- Пронесло. - Фаол вздохнул и опустился на землю. Дракон растянулся  рядом.

- Жалко его. - Сказал Георгий.

- Кого? – Не поняли Фаол и Гоша.

- Принца. Как я ему не завидую.

 

 

- Я думаю, с ней всё будет в порядке. - Сказал Нахрок, на малой скорости ведя машину по улице вдоль забора. - На редкость пробивная девушка, хотя и несколько истеричная. Напоминает одну мою дальнюю родственницу. Вы в какой гостинице остановились?

- Как, ты сейчас хотеть бросить бедное дитя одну в логове этот злодей и просто так ехать спать в гостиница?

- Да ладно тебе, Жозефина. За ней же конь присматривает. Дурной он у тебя, конечно, но для Сажушки сойдёт. Да и времени у них осталось не так много. В полночь бац, и всё. Чары рассеются, и она будет на коне. Ну, в смысле, ей будет на ком вернуться домой. Хотя, я думаю, Сажушка, с её талантами, скорее всего, действительно подцепит принца, если по радио не соврали и таковой окажется на балу. Ну да ничего, конь и один дойдёт до дома. Кони, они как кошки, куда не завези, домой всё равно вернутся. – Без особой уверенности соврал Нахрок.

Фея посмотрела на свои часики. До полуночи оставалось чуть больше часа.

- Значит, моего несчастного Тыгдымского коника ты готов бросить на произвол судьбы? А я, между прочим, за него немалые деньги платила. – Она всхлипнула, то ли по коню, то ли по потраченным на него деньгам. -  Нет уж, нам надо как-то проникнуть внутрь и помочь им обоим. Как там был сказать писатель: «Мы есть ответственные за тех, кого превратили».

- Правда, Нахрок, давай на бал сходим. - Поддержал Жозефину Тускуб Алексеевич. - Если революция у вас здесь кончилась, надо хотя бы на буржуйский бал посмотреть. Что же мы, зря, что ли в такую даль пёрлись?

- Правильно, правильно. - Согласился с ними Талцетл Мстиславович. – Ему тоже хотелось на бал, но по другой причине. Он был уверен, что Жозефина своей красотой затмит там всех девиц и дам. В общем, ему хотелось похвастаться своей подругой.  Нахрок не обратил внимания на его реплику. Талик последнее время во всём соглашался с Жозефиной и его мнение, за полным совпадением с мнением феи, можно было не принимать в расчет. Злому волшебнику хотелось лечь спать. Он собирался прямо сказать об этом своим спутникам, но в этот миг до них долетел дикий визг Сажушки.

 

 

- Значит, любезный Дангер, в обмен на финансирование Вашей, гм... скажем так, организации, Вы гарантируете мне контроль над гномьими шахтами Моржовии?

Закутанная в чёрный балахон фигура кивнула. Бармалей поморщился.

- Скажите, а вы не могли бы одеться как-нибудь более современно, что ли?

- Не произведёт впечатления на верующих, да и конспирация требует такого наряда. - Ответила фигура глухим голосом.

- Понятно. Ладно, я ещё успею обдумать ваше предложение. Пока же пора бы выйти в зал. Думаю, бал уже начался и меня, как хозяина дома, ждут гости.

Балахон, поименованный Дангером, согласно кивнул капюшоном. Он и Бармалей поднялись из-за стола и собирались обменяться рукопожатиями, скрепляя сделку. Но их протянутым рукам не суждено было встретиться.

Из  парка до них через открытое окно в кабинет влетел дикий визг, очень похожий на пожарную сирену. Он совершенно заглушил собой музыку, доносящуюся из зала. Бармалей и Дангер переглянулись.

- Что это было? – Спросил глава тайного ордена.

- Может быть, пожар? – Предположил Бармалей и выглянул в окно. На лужайке суетились охранники. Огнетушителей ни у кого из них при себе не было.  – Да нет, не похоже.

- Пытают кого-то? – С надеждой осведомился Дангер.

- Бросьте свои намёки, магистр. У меня и пыточной-то нет! – Возмутился Бармалей и снова выглянул в окно. Охранники цепью приближались к зарослям  декоративной ивы. Их действия очень напоминали охоту. Дичь, очевидно, пряталась в кустах. Вообразив, что кричал раненый зверь, которого охранники могут добить без него,  Бармалей начал действовать. Забыв о так и не заключённой сделке, он, вытолкал гостя из кабинета (путаясь в полах балахона, тот едва не упал) и, схватив на ходу с изящной подставки кремнёвый пистолет с большим раструбом на стволе, побежал в сад, на ходу взводя курок и досыпая из рожка порох на полку.

Когда Бармалей добежал до лестничной площадки между первым и вторым этажами, навстречу ему, верх по лестнице, с криком:

- Там такое! Там такое! - промчалась девушка в розовом брючном костюме. Девушка была совершенно незнакома Бармалею. Она была молода и, на его взгляд,  очень красива. Разве что несколько вульгарно одета. Но это не могло испортить её трогательную фигурку, и было легко поправимо. Голос девушки что-то напомнил хозяину дома, но он так и не смог понять, что именно.

Бармалей, забыв про охоту, зачарованно смотрел вслед прекрасной незнакомке, скрывшейся за поворотом лестницы. Он машинально подсыпал ещё пороху в затравку пистолета, не замечая, что серый порошок сыплется мимо неё. Неожиданно  под ногами у очарованного охотника оказалась крупная жаба. Понюхав кучку пороха на ковре, она чихнула и, подняв острую мордочку, заявила:

- Эй, мужик, ты это, осторожнее. Ещё пожару наделаешь! Хозяин, однако, шибко ругаться будет!

С трудом возвращаясь к действительности, Африкан Нилович опустил взгляд. В глаза блеснуло золотом маленькой короны.

- Что, жабу никогда не видел?

- Такую как ты – нет. – Честно ответил Бармалей.

- Ладно, посмотри, мне не жалко. И скажи-ка мне, тут такая, швабра тощая, в розовом костюме, не пробегала?

- Пробегала. – Только и мог вымолвить  Бармалей, перед внутренним взором которого снова возникло чудное видение очаровательной девушки.

С сожалением посмотрев на него, жаба сплюнула на кучку пороха и запрыгала вверх по лестнице, исчезнув за её поворотом. Долетел обрывок брошенной на скаку фразы: «Опередила, зараза. Врёшь, не уйдёшь»!

Бармалей готов был поклясться, что слова произнесла та самая жаба, с которой он только что разговаривал. Разговаривал с жабой!? Он вздрогнул и свободной рукой пощупал голову. Она была на месте. Он зажмурился, потом открыл глаза. Всё тихо было на лестнице, лишь оплёванная жабой кучка пороха сиротливо серела на ковре. Бармалей на всякий случай растёр её подошвой туфли ручной работы.

- Померещилось, что ли? Наверно, работаю слишком много. - Произнёс он, спускаясь вниз.

Выйдя из дома, Африкан Нилович внимательно осмотрел с высокого крыльца аллеи парка. Из тех же зарослей ивы неожиданно выскочил человек в ботинках, похожих на конские  копыта, и рысью, не разбирая дороги, прямо по газону помчался к особняку. Охранники гнались за ним, пытаясь отрезать незнакомцу путь к дому. Бармалей, болея за свою команду, азартно пальнул в воздух из пистолета. Грохнуло, сверкнуло пламенем, и на землю стало медленно оседать густое облако порохового дыма, в котором на время растаяли воспоминания о прекрасной незнакомке и говорящем земноводном.

На ходу перезаряжая фамильную реликвию, с которой ещё его прадед пиратствовал у берегов Южного Материка, Бармалей устремился к месту происшествия. Охрана - это, конечно, хорошо, но иногда бывает полезно и самому поохотиться.

 

 

Нахрок, подгоняемый феей, которая заявила, что у неё есть план, лихо развернул машину, быстро вернулся обратно к шлагбауму и резко затормозил прямо перед лениво вышедшим из будки охранником. Тот был в черном форменном костюме, но, в отличие от своего шкафоподобного коллеги, мелок ростом, тщедушен и лопоух. Нахрок сначала принял его за гоблина. Он видел таких существ на картинке в одной магической книжке. Или художественной? Впрочем, какая разница? Достаточно было и того, что сейчас похожий на гоблина человечек преграждал им путь к яко бы попавшей в беду девушке.

Почему на воротах дежурил такой неказистый субъект? Потому что лучшие силы личной гвардии Бармалея были направлены на поиски и задержание неизвестных злоумышленников, проникших на территорию поместья. Если же учесть, что почти все приглашённые гости уже  прибыли, а корреспонденты (которых никто пускать на территорию и не собирался), не найдя чем поживиться снаружи, давно разошлись, усиленная охрана ворот больше не требовалась. Нажать на кнопку подъёма  шлагбаума мог любой сморчок. Он же, если что, всегда сможет вызвать подкрепление.

- Чего надо? - Спросил «гоблин» у Жозефины, намётанным глазом безошибочно определив в ней главную из числа четверых вышедших из маленькой жёлтой машинки людей.

- Во-первых, здравствуйте. – Важно и медленно сказала Жозефина, стараясь избавиться от заграничного акцента. Важность ей удалась. Правильное произношение - нет.

- И вам не хворать. - Ощерил в подобии улыбки мелкие редкие зубы охранник. Покосившись на синих парней и мужика в камуфляже, он на всякий случай снял с пояса дубинку и приготовился через  рацию звать на помощь.

- Во-вторых, я и мои друзья приглашены на бал к Африкану Ниловичу.

- Приглашенье предъявите, - протянул охранник руку, - и в ворота проходите. – Добавил он в рифму.

- Вот, пожалуйста. - Порывшись в сумочке, фея вложила ему в руку четыре крупных купюры, и одну денежку несколько меньшего достоинства, - Четыре пригласительных билета и талон на парковку машины.

Охранник зарабатывал очень хорошо. При всех своих недостатках Бармалей жадностью не страдал. Он, как известно, был наследственным богатеем. Его не коснулась  та переходящая в скупость страсть к деньгам, которая, как правило, присуща состоятельным людям в первом поколении. Поэтому он не экономил на окладах персонала. Правда, и служить за эти деньги требовал с полной отдачей, нещадно увольняя нерасторопных работников.

Сейчас красивая полная тётка протягивала «гоблину» деньги! Деньги охранник очень любил. Особенно когда они лежали в его собственном кармане.  Вцепившись в купюры обеими  руками (забытая дубинка со стуком упала на асфальт), он вместе с кривой улыбкой изобразил нечто вроде поклона и, подобострастно шагнув в сторону с дороги, без слов поднял шлагбаум. Жозефина лично уселась за руль и тронула машину с места. Нахрок и марсиане вскочили в салон буквально на ходу. Машинка  поравнялась с охранником. Нахрок, заранее  опустивший стекло своей дверцы, с ловкостью фокусника  выхватил из рук у зазевавшегося «гоблина» одну из купюр. Вот когда пригодились упражнения с картами!

- Считай, что я прибыл без приглашения, крикнул он, пряча деньги в карман своего жилета. Не следует забывать, что Нахрок был злым волшебником.

У охранника, который почувствовал себя обманутым в самых лучших чувствах и ограбленным как последний лох, всё же хватило ума не поднимать тревогу. Он хватал ртом воздух и с ненавистью смотрел вслед габаритным огням машинки. Жозефина жала на газ, набирая скорость, хотя крик Сажушки давным-давно смолк.

 

 

Эндрю Курвин Вудпекер, усевшись возле барной стойки, заказал и немедленно выпил для храбрости ещё один бокал вина. Народу в зале прибавилось. Люди двигались, вели умные разговоры, заключались сделки и соглашения. Некоторые, из числа тех, кто был ближе к эстраде, начали танцевать. Жизнь била ключом.

Принц поискал глазами Судко, не нашёл и пригорюнился. Он совершенно не знал, что ему теперь делать и чем вообще можно заняться в совершенно незнакомой обстановке. Эндрю поставил опустошённый бокал на стойку и рассеянно вытащил из кармана коммуникационную колоду карт. Кто его знает, этого Дворника, может быть, он выйдет на связь и подскажет, что делать дальше? Принц принялся тасовать колоду, перебирая своих дядей, тёток, братьев, сестёр и кузенов с кузинами. Их изображения молча и неподвижно взирали на родственника с листов.

- Ищете партнёра для игры? - На соседний табурет уселась девица в белом платье с пышной отделкой из перьев. У неё было миловидное лицо и невероятно длинная шея. В руке игриво трепыхался веер, сделанный из белых перьев.

- Да нет, это я так, пасьянс раскладываю. - Засмущался принц под взглядом голубых глаз собеседницы и неуклюже убрал карты в карман камзола. Потом поправил неожиданно ставший тесным галстук.

- Не смущайтесь, принц. Я - Царевна-Лебедь. - Сказала девушка и более чем ободряюще похлопала его веером по руке.

- Да, действительно, очень приятно. А я Курвин. Принц Эндрю Курвин. - Сумел принц булькнуть неожидано пересохшим горлом.

Несмотря на несколько птичью внешность, на лицо девушка была очень даже ничего. Да и фигурка у неё была что надо. К сожалению, она смахивала на его сестру, принцессу Аделию, которую Эндрю терпеть не мог, но ведь у каждого свои недостатки. Поэтому он, поддерживая начавшуюся беседу, спросил:

- А откуда Вам, сударыня, известно, что я  принц?

- Как откуда? – В свою очередь удивилась девушка. - По радио передавали о Вашем прибытии. Я как услышала - сразу сюда. Хорошо, что у меня приглашение было. Бармалей, правда, его моему папеньке прислал, у них какие-то дела, совместный бизнес, но  папе зачем на бал, правда? Он же старенький уже. Я даже своей подруге Жозефине звонить не стала. У нас в Шалаболосово  не часто бывают принцы. Вот я и решила, зачем мне Вас с кем-то делить? – Она весело засмеялась над собственной шуткой. «Вылитая Аделия», - с ненавистью подумал Эндрю. Царевна-Лебедь продолжала болтать:

- Вы представляете, вчера вечером Жозефина, это одну мою подругу так зовут, звонит мне и зовёт в Императорск. Приезжаю, конечно. Она себе отхватила такого парня, такого парня, совершенно синего. Вы представляете? Ладно бы негра, или голубого, а то синего! А мне его приятеля предлагает. Тот такой же. Лицо будто чернилами намазано, и совершеннейший хам к тому же. И одет в какие-то лохмотья. Ни я, ни ещё одна наша подруга, Василиса Премудрая, на него не позарились. Вот ещё, не нужен нам такой уникум. Пусть эта заграничная выскочка Жозефина сама со своими алкоголиками водится.

- Почему алкоголиками? – Сумел вставить слово принц.

- Ах, Эндрю, это же так просто. – Засмеялась девушка. - Нормальный человек может посинеть только от пьянки.

- А…

- Не удивляйтесь. Знаете, сегодня у Бармалея скучновато. Может быть, нам ещё немного выпить за знакомство и поискать развлечений в другом месте? - Томно проворковала Царевна-Лебедь. - Меня, между прочим, Валентиной зовут. Царевна-Лебедь – это не титул, это фамилия у меня пока такая. – Она снова рассмеялась.

«Чёрт бы тебя побрал! Аделия, один к одному Аделия. От такой лучше держаться подальше». – Ещё раз подумал принц. - Вот ведь ещё навязалась, язва,  на мою голову. Мне бы купца дождаться, да ехать прочь отсюда. Куда же  пропал Судко? Может быть, пока его жду, придушить эту птицу»?

 

 

Охранники были в отчаянии. Незнакомец, уходя от погони, носился по парку с нечеловеческой скоростью. Догнать его пытались, но так и не смогли. Вынырнувший из облака порохового дыма Бармалей, понаблюдав за гонками и, сообразив, что человек с лошадиной физиономией никакой опасности ни для кого, кроме газонов, не представляет, сам немного поучаствовал в погоне. Размялся, так сказать. Стрелять в беглеца он не стал. Мокруха была ему совершенно не нужна. И так органы, называемые правоохранительными, копали под Бармалея с особой энергией. Да и не был он, в отличие от деда и прадеда,  кровожадным по натуре, хотя пострелять любил.

Окончательно убедившись, в том, что неуловимый беглец представляет опасность исключительно для зелёных насаждений, Бармалей наказал охране обойтись при его поимке без членовредительства, задержать и доставить к нему для выяснения. Отдав эти распоряжения, взбодрившийся и пришедший в хорошее расположение духа, Африкан Нилович сунул пистолет за пояс брюк и прошествовал в бальный зал. Охрана возобновила погоню.

Не успел Бармалей взойти на крыльцо, как на асфальте подъездной дороги скрипнули тормоза. Из остановившегося у ступенек жёлтого дамского автомобильчика выскочили два совершенно синих парня, судя по их внешнему виду – почти ровесники Бармалея. За ними вынырнул дядька в камуфлированной жилетке и джинсах. С места водителя вспорхнула полноватая девушка в нарядном платье. Незнакомцы  не проявляли признаков агрессии, однако Бармалей непроизвольно выхватил из-за пояса и навёл на них заряженный пистолет. Курок он взвёл моментально, порох на полке был. Оставалось лишь нажать на спуск. Заряд картечи в голову  противнику был гарантирован. Что делать, рефлексы, пусть и  условные, действовали безотказно.

Бармалей, владея упрятанной в надёжный сейф коллекцией современного стрелкового оружия, старинный пистолет носил с собой постоянно, и не таясь. Делал он это не столько в память о прадедушке (официальная версия для лохов), сколько как оружейный антиквариат, на который не нужно никаких разрешений, справок и лицензий. Никому и в голову не могло прийти, что древнее чудо-оружие всё ещё было способно стрелять, и совсем неплохо стрелять. Скорострельность, разумеется, была очень далека от нынешних стандартов, но иногда и одного выстрела бывает достаточно, чтобы спастись от врагов, преследователей или конкурентов. Особенно если пальнуть по ним рублеными гвоздями с близкого расстояния. Да, пистолет заряжался через ствол и был однозарядным, зато у него, кроме огромного калибра, было ещё одно важное достоинство. При выстреле образовывалась такая дымовая завеса, что за ней легко скрывался от врагов даже такой крупный мужчина, как Африкан Нилович.

Как все непосвящённые, Жозефина, нисколько не испугалась направленного на неё прадедушку огнестрельного оружия. Она, как и её спутники, разумеется, слышала недавно прозвучавший в парке выстрел, вот только связать его с видом древнего пугача ей совершенно не пришло в голову. Подойдя вплотную к опешившему от такой наглости Бармалею, фея легко вынула у него из руки пистолет и повертела его в руках:

- Здравствуйте, месье. Очень интересная модель пистолет. Я видеть такой сегодня в музей. Продаёте? Я охотно буду покупать. Сколько Вы хотеть за него получить?

- Памятью предков не торгую! - Заявил Бармалей и, осторожно отобрав у Жозефины оружие, аккуратно опустил взведённый курок на полку. Потом сунул пистолет за ремень. Синие парни с интересом пронаблюдали, как он втягивает живот, пропихивая широкий раструб в узкий промежуток между ремнём и животом.

- Ты это, аккуратнее. Не отстрели себе чего, а то девки любить не будут. - Добродушно посоветовал Бармалею Нахрок.

- Сударыня, у вас все друзья такие хамы? - Поинтересовался Бармалей у Жозефины, умышленно игнорируя наглого мужика в камуфляже. Он редко встречал людей, которые его не боялись, и не знал, как себя с ними вести.

- Ах, нет, просто он сегодня не в настроении. Нахрок Леопольдович почти всегда не есть в настроении. Он есть злой волшебник.

Представленный таким образом Нахрок небрежно кивнул головой  в сторону Бармалея.

- Бармалей, предприниматель. - Уважительно кивнул в ответ Африкан Нилович. Волшебников, особенно злых, он побаивался с детства.

Потомок морского разбойника и злой волшебник пожали друг другу руки.

- Наслышаны о Вас, как же. – Сказал Нахрок после рукопожатия. Богач  был польщён. Откуда же ему было знать, что Нахрок иногда использовал его портрет как мишень для игры в дартс. Впрочем, волшебник поступал так почти со всеми напечатанными в газетах портретами известных в империи и за ёе пределами людей.

- А это наши гости с другой планеты, между прочим, весьма состоятельные господа, Гусев Тускуб Алексеевич и Лось Талцетл Мстиславович, мой жених. - Представила синелицых парней фея. При последних словах Талик посмотрел на неё так, словно хотел сказать: «Ни фига себе, без меня меня женили». Потом, прикинув что-то в уме, он радостно просиял и поклонился. Бармалей небрежно кивнул им в ответ и подумал: «Вот девка заливает! С её приятелей  такие же инопланетяне, как с моего прадеда балерина. Оба этих синих, наверно, просто алкаши. Хотя и со странными именами. Возможно, что и впрямь не бедные, раз пьют каждый день, а одеты на удивление для таких типов прилично. А может быть, спёрли где-то одёжку... Интересно, что им всем от меня надо»?  Вслух он сказал:

- И что же вам всем от меня надо?

- Я, - сделала книксен девушка, - заграничная фея Жозефина. Мы с друзьями искать одну девушку. Она недавно приезжать сюда, в Ваше поместье на бал. Она совсем прямо сейчас делать здесь громкий крик. Мы есть спешить ей на помощь. - Жозефина разволновалась, и её акцент стал очень заметен.

- Какая она из себя!? – Волнуясь и удивляясь собственному волнению, воскликнул Бармалей.

- В розовом брючном костюме из махровой ткани. Белобрысенькая такая, на вид – молоденькая, а по уму – святая наивность, переходящая в глупость. – Дал описание Нахрок.

- Точно, это была она! - Обрадовался Бармалей, вновь очень ярко переживая  недавнюю встречу с незнакомкой на лестнице. - Вы её знаете?

- О, разумеется, мы её знать. - Заверила его Жозефина.

- Слушай, - переходя на «ты», Бармалей взял фею под руку, - познакомь, а? Я её тут видел минут десять назад, никакая она не «святая наивность». Нормальная девчонка. Красивая. Мне понравилась. – Он почувствовал, как краснеет от смущения. За последние лет пятнадцать это было с ним впервые.

Нахрок посмотрел на Африкана Ниловича недоумённо, но от комментариев воздержался. Как известно, на вкус и цвет товарищей нет. На Жозефину, напротив, злой волшебник бросил взгляд триумфатора: знай мол, как надо колдовать! Какой человек на такую невзрачную девицу глаз положил! Фея, не обращая на волшебника ни малейшего внимания, ответила на предложение хозяина дома:

- С удовольствием Вас с ней познакомлю. Надо всего лишь находить эту бедную девушку среди гостей. – Она, подняв руку, взглянула на свои часики. Времени до полуночи оставалось совсем мало.

- Что же мы тогда стоим? Бал уже в полном разгаре! - Бармалей заметил её взгляд и, ловко ухватив фею под руку, увлёк вверх по лестнице. Свита Жозефины последовала у них в кильватере. Нахрок и Тускуб с интересом смотрели по сторонам. Талцетл Мстиславович шёл, буравя спину Бармалея ревнивым взглядом.

 

 

Дракон и Фаол, сидя в кустах, некоторое время с интересом наблюдали, как раскрасневшиеся и вспотевшие охранники, сменив тактику, пытаются загнать шустрого бегуна в засаду. Конь был умён и в ловушки не попадался. От бега он пока ещё даже не вспотел.

- Может быть, он действительно конь? - Предположил Георгий.

- Вполне возможно. Я уже давно ничему не удивляюсь. - Откликнулся Фаол.

- Это всё хорошо, - сказал Гоша, прожевав очередную ветку сильно прореженного им же дерева, - но на таком топливе мы далеко не улетим. Надо чем посущественнее заправиться.

- Я не против. – Рассеянно согласился с ним Фаол и, неожиданно даже для самого себя, добавил: - Вы будете смеяться, но я переживаю за нашу подругу. Как она там?

- Будем надеяться, что её уже насмерть затоптали в толпе. – Пошутил Гоша. Георгий и Фаол шутку не приняли. Никто из них не улыбнулся.

- Ладно, хватит прохлаждаться, пошли в дом, - решил нахмурившийся Георгий. - Узнаем что и как, на людей посмотрим, жабу нашу поддержим...

- И подкрепимся. – Виноватым голосом добавил Гоша.

- И подкрепимся, само собой. – Сказал Фаол и поднялся на ноги.

Изумлённые охранники, открыв рты и забыв на время про всё ещё скачущего по газонам человека-коня, наблюдали, как в призрачном свете светлой ночи из кустов появилась напоминающая очертаниями классическое привидение из мультиков фигура. Она была явно мужская, плотного сложения, в белом балахоне. «Призрак»! – решили охранники. Призрака сопровождал двуглавый драконом оранжевой масти.

- Оранжевые драконы и белые привидения уже пошли. Скоро будут розовые слоны и зелёные чёртики. Пора завязывать с пьянкой. - Пробормотал один из охранников себе под нос.

Тыгдымский конь на бегу в очередной раз оглянулся и с радостью заметил, что его больше никто не преследует. Он немедленно остановился, сделал в сторону разглядывающего что-то постороннее противника неприличный жест и, набрав в лёгкие воздуха, помчался на запах вкусненького, который доносился с кухни. Конь давно уже был бы там, если бы ему не мешали суетливые идиоты в чёрных пиджаках.

Охранники, провожая взглядами направляющегося к крыльцу дракона, ломали голову, распространяется ли на него приказ Бармалея не открывать огонь, задерживать без членовредительства и при задержании доставить к хозяину? Первым опомнился тот самый шкафообразный охранник, или, попросту, Шкаф.

- Блин, я их уже видел. И даже разговаривал с ними.

- И что с того? – Удивились его коллеги.

- Неприятные типы. Особенно вон тот, который слева, оранжевый.

- Задержать? – В голосе спрашивающих подчинённых было больше страха, чем вопроса. Шкаф уловил настроение коллектива:

- Пока не надо. Пойду, доложу Африкану Ниловичу. Пускай он думает. – Предложил старший смены устроивший всех план действий. А потом добавил задумчиво:

- Я не Добрыня Никитьевич, с драконами бороться не нанимался. Они, заразы, огнём плюются. И рации едят.

Четверо остальных охранников на дракона посмотрели с уважением.

- А с тем, который бегун, что делать? - Спросил у Шкафа один из них.

- Ничего не делать. Отдышаться надо. Совсем меня умотал, марафонец хренов. Если спросят, как и что, скажете, что «конь» убежал, через забор перепрыгнул. – Дал совет Шкаф и направился к дому. Его коллеги, шумно дыша и подбирая сброшенные в пылу погони пиджаки с истоптанной травы, пошли к своей сторожке, опасливо косясь на маячившую уже возле самого особняка двухголовую рептилию и сопровождающего её белого призрака.

 

 

После того, как они попали на территорию поместья, выдававший себя за водителя принца купец Судко отправил Эндрю в бальный зал, велев ждать его там. Сам он остался в машине.  Когда принц скрылся за дверью, Судко нацепил извлечённую из «бардачка» накладную бороду, достал оттуда же бинокль и с его помощью тщательно осмотрел территорию. Сделав некоторые выводы из увиденного, он взял с заднего сиденья салона небольшой кейс, покинул машину  и походкой праздного гостя пошёл к особняку. Никто, кроме равнодушных камер видеонаблюдения, не обратил на него ни малейшего внимания.

Войдя в особняк, купец уверенно свернул в сторону от парадной лестницы и пошёл по дугообразным коридорам первого этажа. Он легко нашёл  лестницу запасного выхода и по ней поднялся на верхний третий этаж, без труда найдя там среди прочих помещений кабинет Бармалея. Из-за двери доносились приглушённые голоса. Купец привычным жестом извлёк из кейса и прилепил к косяку двери миниатюрный микрофон. Оглянувшись, и никого не заметив, он, довольно насвистывая себе в накладную бороду,  зашагал дальше по коридору. Найдя ближайший туалет, купец немедленно заперся в нём. Он открыл кран над раковиной и, под шум воды, набрал чей-то номер на своём мобильном телефоне. Трубка откликнулась моментально.

- Скоробогатов на связи. Я в гостях. Запись идёт. Вы будете смеяться, но оранжевый тоже оказался здесь. Он сейчас в парке. - Быстро проговорил купец.

- Понял, наблюдайте. Машины уже вышли. - Откликнулась трубка. Купец нажал на кнопку отбоя и спрятал телефон в карман.

Он вымыл руки и, покинув своё убежище, уже по парадной лестнице спустился в холл первого этажа. Приняв самый простой, и даже несколько придурковатый вид, Судко встопорщил бороду и зашёл в домашний офис Бармалея, где ни днём, ни ночью, ни в праздники не прекращалась работа. Купец подошёл к одному из дежурных клерков и стал нудно толковать ему про какой-то большой подряд на поставку канцелярских скрепок для канцелярии известного предпринимателя. Парню  никак не удавалось отделаться от назойливого визитёра. И всё же просто послать его куда следует он не мог, дорожа своей доходной должностью. Как известно, клиент, пусть и самый занудный, хоть и козёл, но всегда прав.

 

 

Добежав до распахнутых дверей бального зала, запыхавшаяся Сажушка замерла, поражённая многолюдством и роскошью обстановки, представшими перед её взором. Она, конечно, видела нечто подобное в кино, но реальная жизнь - это вам не большой экран. Сажушка восхищённо ахнула и прижала руки к груди. В её ногу, между лодыжкой и коленом ткнулось что-то твёрдое и холодное. Сажушка опустила глаза.

- Привет, дылда! Ты принца видишь? - Вывернув вверх глаза, спросила конкурентку нагнавшая её жаба.

- Не вижу. - Честно ответила Сажушка, пропустив мимо ушей слово, которым обозвала её соперница. - Тут народу как в автобусе!

- Ладно, прорвёмся. Ты давай иди налево, а я - направо. Увидишь принца - кричи.

- Так нечестно! Ты опять хочешь меня надуть. Давай я пойду направо, а ты налево. И я не буду кричать.

- Ладно, иди, мне-то какая разница. Только тогда я тоже кричать не буду. Разве что квакну.

Они  с ненавистью взглянули друг на друга и одновременно шагнули в зал.

Сажушке было проще. Иногда в толпе гостей её толкали, но тут же рассыпались в извинениях. А потом долго и недоумённо смотрели вслед, разглядывая прозрачные туфельки на высоком каблуке.

Жаба старательно лавировала между людских ног, стараясь не слишком пугать их обладателей. Но кто-то из дам всё же заметил её. Наблюдательная гостья тут же завизжала, оповещая всех, что видела на полу крысу. Окружающие принялись шумно успокаивать паникёршу. «Сама ты крыса»! - Подумала жаба, но останавливаться и что-то доказывать не стала. Не было времени.

Хуже всего ей пришлось, когда она допрыгала до площадки, отведённой для танцев. Герои-варвары, пробираясь тайными ходами древних гробниц, подвергались меньшей опасности со стороны падающих потолков и вздымающихся из пола копий, чем наша героиня, вынужденная постоянно уворачиваться от дамских шпилек и ботинок их кавалеров. Но она видела цель и не боялась препятствий на пути к ней.

Сажушку тоже не пугали трудности, поэтому к бару обе охотницы на принца вышли одновременно. И почти так же одновременно они увидели Эндрю Курвина. Ничего не выдавало в нём принца, ни длинные волосы, ни скошенный подбородок, ни вышитая на нагрудном кармане камзола золотая корона, ни большой круглый значок с надписью «Принц Эндрю Курвин Вудпекер», приколотый к лацкану, ни сидящая рядом с ним Валентина Царевна-Лебедь. Жаба и Сажушка узнали его каким-то неведомым образом. Они подскочили сначала к Валентине, уже на ходу начиная  задавать вопросы и оскорблять соперницу:

- Ты кто такая?

- Ну-ка отойди от принца, лярва!

- Кто это? – Округлив глаза, вцепилась в руку Эндрю Валентина. Она смотрела на раскрасневшуюся от гнева Сажушку, не замечая пока главную из грозящих ей опасностей.

- Щас я тебе объясню, кто это! Я тебя всю жизнь давить буду, потому что принц будет мой! - Пообещала ей с пола жаба.

- Я тебе сейчас волосёнки-то прорежу, чулындра пернатая! -  С другой стороны обнадёжила Царевну-Лебедь Сажушка и принялась закатывать рукава.

Принц с интересом посмотрел на сердитую незнакомку. Девушка была не похожа ни на одну из его сестёр, что само по себе уже свидетельствовало в её пользу. Принц улыбнулся Сажушке.

- Эндрю, осадите же эту хамку! Позовите охрану, наконец! – Теребила его за рукав Валентина.

- Руки прочь от моего принца! - Квакнула жаба, впиваясь челюстями в её голую лодыжку. Это было почти не больно. И не очень неприятно. Это было просто  омерзительно. Валентина опустила глаза и при виде кусающей её ногу жабы немедленно сползла с табуретки в прямо обморок. Аквамаруся разжала челюсти:

- Одной конкуренткой меньше. - Отметила она удовлетворённо и крикнула принцу: - Эй, парень, ну-ка подними меня!

Эндрю, оставив Валентину лежать там, где она уже лежала, удивлённо уставился на говорящее земноводное. Конечно, это была всего лишь крупная жаба, но судя по блестевшей между глаз короне,  жаба не совсем простая.

Не обращая внимания на наседающую на него Сажушку и растянувшуюся на полу бесчувственную Валентину, принц, краснея от смущения, натянул перчатки, неловко подхватил с пола природный феномен, встал и с жабой в руках обернулся к Сажушке. Та не смогла пережить успеха конкурентки и  ухватила Эндрю под локоть. Обычно такой захват проводят оцелопы, ласково добавляя при этом: «Гражданин, пройдёмте», после чего достают наручники. Принц скривился от боли, но жабу из рук не выпустил.

 

 

Бармалей под руку с Жозефиной вошёл в зал. Люди его замечали и расступались перед хозяином дома как волны Красного моря перед пророком Моисеем. Приветственно кивая налево и направо, Бармалей провёл свою гостью через толпу. Жозефина чувствовала себя в тот момент прямо-таки сожительницей императора Торта. Инопланетяне и Нахрок по-прежнему изображали свиту Бармалея.

Взошли на эстраду. Оркестр замолчал. Официанты ещё быстрее забегали с подносами. Вооружившись бокалом, Бармалей, обращаясь к залу, произнёс короткую, но очень энергичную приветственную речь, в заключение которой осушил бокал за здоровье присутствующих, разбил его об пол и пальнул в воздух из пистолета. Просвистел рикошет, к потолку взметнулось облако дыма, на пол посыпалась штукатурка и кусочки картечи. Раздались бурные аплодисменты. Оркестр заиграл  «Йо-хо-хо и бутылка рома»!

- Африкан Нилович, мы с друзьями сейчас пойти, поискать наш девушка? - Спросила Жозефина Бармалея.

- Да, да, разумеется! И непременно возвращайтесь с ней! Я буду ждать вас.

Когда они спустились в зал, Талцетл демонстративно и очень обиженно засопел. Жозефина поцеловала его в щёку:

- Не надо злиться, милый, мне нужен только ты.

- Правда?

- Я что, зря представила тебя своим женихом?

- Ты  согласна выйти за меня замуж?

Жозефина, конечно, хотела услышать от него это предложение, но никак не ожидала, что оно последует так скоро. Забыв про Сажушку, она замерла на месте, открыв рот от изумления. Талцетл Мстиславович терпеливо ждал, пока она придёт в себя и, от нечего делать рассматривал превосходные зубы своей суженой. Он пытался понять, чему она так удивилась. Парочка мешала движению. Марсианина и фею толкали, но они, занятые собой, не замечали никого вокруг.

 

 

Оставив влюблённых выяснять отношения, Нахрок, обращающий на себя внимание непрезентабельным видом, вместе с не блещущим хорошими манерами Тускубом Алексеевичем, лавируя между пришедшими в движение людьми, принялись прочёсывать зал в поисках Сажушки.

Навстречу им, широкой грудью прокладывая себе дорогу, в зал ворвался шкафоподобный охранник. Он с порога взял верный курс и уверенно пробивался к Бармалею через людское море, непринуждённо стряхивая с себя женщин, пытающихся утащить его на танец.  Показав рекордное время прохождения бального зала в разгар торжества, он предстал перед развалившимся в кресле на эстраде хозяином и доложил срывающимся голосом:

- Там в парке, этот, в общем, дракон. Мы, по вашему указанию, огонь открывать не стали. Но он идёт сюда. И с ним какой-то клоун. Или призрак.

- Ну и что? - Бармалей, вновь и вновь переживая в памяти мимолётную встречу с Сажушкой, был удивительно отстранён от реальности. Таким охранник его ещё ни разу не видел.

- Ничего. - Растерялся Шкаф. - Я говорю, сюда идут дракон и чудик в балахоне. Я их опередил через чёрный ход. Они поднимаются сюда по парадной лестнице.

- Дракон огнедышащий?

- Я сам не видел, но он утверждает, что да.

- Он что же, говорящий?

- Да.

- Большой?

- Не очень. - Честно ответил охранник, и уточнил: - Он двухголовый и оранжевый.

- Ну что ж, вполне праздничная расцветка. - Задумчиво сказал Бармалей и распорядился: - Ты вот что, когда он придёт, прикажи, чтобы его покормили. Пусть поест, от нас не убудет. По-моему, сытые драконы не  должны быть агрессивны.

Шкаф с сомнением посмотрел на Бармалея, который раньше терпеть не мог в доме какую-либо живность, но от комментариев воздержался. Вместо этого он спросил:

- А тот, в белом? С ним что делать?

- Он, случайно, не доктор?

- Совершенно не похож. – Честно ответил охранник.

- Это хорошо, а то ведь все доктора, особенно ветеринары, такие сволочи! Ты пригласи его ко мне. Никогда не разговаривал с клоунами. Или призраками. Заодно уточню у него, что это за дракон такой и откуда он взялся.

Охранник на внезапно ставших деревянными ногах заковылял обратно, встречать дракона. Ему было невдомёк, что для его хозяина дракон был куда менее опасен, чем те партнёры по бизнесу, с которыми Бармалею приходилось сталкиваться почти ежедневно. Один из них, закутанный в чёрный плащ с капюшоном, был сейчас где-то в зале.

 

 

Вынудив клерка зарегистрировать липовый проект контракта на поставку большой партии канцелярских скрепок, довольный Судко покинул офис и хотел выйти на лестницу, чтобы поискать Эндрю в бальном зале. В этот момент дверной проём на несколько секунд перегородил оранжевый бок, а потом по полу протянулся не очень длинный, но толстый хвост с зубчатым гребнем. Дракона сопровождал мужчина средних лет, немного похожий на Пьеро. Он на ходу прилаживал к своему балахону новый воротник-жабо и о чём-то беседовал с левой головой ящера. Дракона Судко знал. Его спутника - нет. В голове у купца из бесчисленных ящичков памяти всплыла давняя казённая ориентировка: «Гоша-Георгий, разумный реактивный дракон, двухголовый, оранжевый, 72 лет от роду. Временно проживает на Западном побережье Южного Материка. Без определённых занятий. Среди местного населения известен под именами Мамба и Ктулху. Сын шалоболосского эмигранта первой волны, врага народной власти и активного участника контрреволюционного движения, Змея Горыньевича. Мать - неизвестна. После смерти отца - единственный наследник его состояния, размещённого в банках одного из Западных королевств. Ввиду окончания революции, подлежит амнистии. Препятствий к возвращению в пределы империи не чинить. В контакт без крайней необходимости не вступать».

- Вот и встретились. - Сказал купец себе под нос и, снимая и убирая в карман ставшую ненужной бороду, зашагал в зал следом за драконом и его спутником.

Как читатель уже наверняка догадался, Судко Скоробогатов в своё время служил в Комитете Сыскного Приказа. Несмотря на то, что уже несколько лет он был на пенсии, широко развернулся на поприще торговли и успешно вёл свой купеческий бизнес, для развлечения и в силу ностальгии по службе он частенько оказывал помощь бывшим коллегам. Известно ведь, что бывших кспшников не бывает, да и дела порой бывают такие, что их лучше делать человеку, формально не связанному с организацией.

Напросившись на очередное задание, купец вспоминал молодость и с удовольствием совмещал приятное занятие с полезным. Контакт с драконом в нынешнее задание не входил, однако почему бы не проявить разумную инициативу?

 

 

Тыгдымский конь забежал в неохраняемую кухню, размещавшуюся в полуподвальном помещении. Его взгляду открылись бачки с отбросами, бесконечные ряды металлических стеллажей с разнообразной посудой, строй огромных холодильников, набитые зеленью пластиковые корзины, раскалённые плиты, бурлящие котлы и снующие вокруг шеф-повара люди в белых халатах и колпаках. Сеном здесь и не пахло, зато конь уловил аппетитный запах бананов. Он шагнул к контейнерам с фруктами.

 

 

Жозефина, выйдя из ступора, внимательно посмотрела в синее лицо любимого. «Ну и что, что синий? Он из хорошей семьи, богат, образован, прекрасно  воспитан, во всём меня слушается, в постели ничего, хотя, после  двух раз это трудно понять... Живёт, правда, за тридевять земель отсюда, в другом измерении и на другой планете, зато, улетев с ним, я полностью избавлю себя от возможного наказания за проваленную миссию. А, ерунда всё это! Главное то, что он холост и только что сделал мне предложение»! – Молниеносно просчитала ситуацию девушка.

- Да. Я согласна, милый. - Сказала она вслух и повисла на шее у своего Талика. Он обнял полноватую талию избранницы, и счастливые влюблённые слились в страстном поцелуе, старательно оскорбляя общественную нравственность. На некоторое время марсианин и фея снова выпали из реальности.

 

 

Появление в зале дракона не вызвало ни паники, ни чрезмерного любопытства. Бармалей был известен своей эксцентричностью, и никого из его гостей не волновало, кого ещё, кроме них, он может пригласить в гости. Дракон, осторожно раздвигая толпу, скромно прошёл к стенке и привычно улёгся на пол. В то время как Георгий с интересом осматривал зал, Гоша вытянул морду и, ловко выхватив у пробегающего мимо официанта из рук поднос с бутербродами, принялся жевать их вместе с подносом. Официант изумлённо посмотрел на него, стараясь сообразить, что ему делать - кричать от ужаса или поблагодарить гостя за внимание, проявленное к угощению. Его кто-то похлопал по плечу. Официант обернулся. Над ним, пугая бритой головой и шрамом на щеке, возвышался шкафоподобный охранник.

- Ест? - Спросил он.

- Ага.

- Тебя как звать?

- Харитон.

- Ты вот что, Харитоша, сгоняй на кухню и принеси этой образине пожрать. Без разницы чего, но побольше.

-???

- Хозяин распорядился. - Охранник сделал жест, долженствующий обозначать, что лично он тут ни при чём.

- Что он предпочитает? - Поинтересовался уже совершенно пришедший в себя официант. Он был мастером своего дела.

- Ты что, глухой? Хрен его знает, что он предпочитает. Неси что угодно, но побольше. Они даже рации едят. – Добавил он о наболевшем.

Официант кивнул и умчался на кухню. Охранник шагнул вперёд и, с опаской косясь на Георгия, потеребил за рукав Фаола.

- О, старый знакомый! - Обрадовался Георгий. - Привет, Шкафчик! Ты ещё жив?

Охранник растерянно кивнул ему и, не зная как правильно обратиться к незнакомцу, сказал:

- Любезный, хозяин хочет с Вами побеседовать.

- Это можно. Посидишь? - Спросил Фаол у дракона.

- Иди, чего уж там. Я тебя здесь подожду. - Подбодрил его Гоша, сумевший  прожевать и проглотить, наконец, пластиковый поднос. Теперь он слизывал с губ прилипшие к ним канапе.

 

 

Фаол следом за охранником, играющим роль ледокола, отправился в путь через зал. По пути он попытался взглядом отыскать жабу. Но отыскал лишь фигуру в чёрном балахоне. «Наверно, это Дангер», - без особой надежды подумал Фаол. «Узнал, собака»! - Подумал Дангер и попытался скрыться. Фаол, моментально забыв про приглашение Бармалея, рванулся за ним следом. Дорогу ему преградил не страдающий замедленной реакцией Шкаф. Он опасался дракона, но без поддержки оставшейся далеко позади рептилии человечек в белом балахоне, кем бы он ни был, просто не мог представлять для него опасности.

- Отлучаться не велено! - Пророкотал Шкаф, скалой нависнув над Фаолом.

- Кем не велено? - Обрадованный философ ухватил охранника за пуговицу пиджака. - И кому не велено?

- Мне. Бармалеем. - Уверенно ответил тот.

- Как не велено, устно или письменно? - Проникновенным голосом задал вопрос Фаол и, не дожидаясь ответа, продолжал, - Что есть зло и что есть благо? Почему ты подчиняешься Бармалею, а не служишь, допустим, вон тому человеку в чёрном балахоне? - Указал он на прячущуюся за колоннами фигуру.

- Чего ему служить? Это какой-то сектант, Дангер, кажется, его зовут.

- Кто сказал тебе об этом? – Пуговица стала вращаться быстрее. Нитки под ней приобрели опасное натяжение.

- Хозяин, когда велел пропустить без приглашения.

- Радуйся, ибо судьба свела тебя с великим человеком! Дангер служит Тёмному богу Запрету, и братья его посвятили жизнь тому, чтобы расставлять по миру запрещающие таблички. Известно ли тебе, что такое Запрет? Вижу, вижу, что не знакомо тебе это слово. Низок ещё процент числа соответствующих табличек. Страшно далеки они от народа! Жаль, ведь Запрет есть благо для того, кому запрещают совершать какое-либо действие. Любой, умеющий читать, не пойдёт туда, куда ему не положено, не будет стоять под грузом и ходить под стрелой. Он не станет есть немытые овощи, не начнёт  выгуливать собак, где не надо, и не будет купаться в неположенном месте. Он останется жив и здоров, и тем самым сохранит себя для общества. Он не оскорбит общественные мораль и нравственность, как, хотя бы, вон та целующаяся в центре зала парочка и останется в здравом уме и твёрдой памяти.

Охранник почувствовал, как его и без того не слишком крепкие мозги начинают медленно плавиться. Язык у него отнялся, а ноги приросли к полу. Нити, удерживающие пуговицу на пиджаке, рвались одна за другой, так же как отростки нейронов в мозгу Шкафа.

- Деятельность лица, именуемого Дангером направлена не ко злу, но ко благу, - вещал Фаол, - и не нам, невежественным, осуждать его происки. Поэтому, быстренько догони эту чёрную образину, схвати её и сдай под охрану моему двухголовому другу. - Последняя нить с тихим треском порвалась, и пуговица оказалась в руке философа. Фаол вложил её в широкую как лопата ладонь охранника так, как пираты вкладывали чёрную метку в руку неугодному капитану:

- Ты понял меня?

- П-п-понял. - Пролепетал зомбированный его речью охранник.

- Вперёд! - Скомандовал Фаол.

 

 

Когда официант Харитон вбежал в кухню, повара не обратили на него ни малейшего внимания. Они и их подручные увлечённо сражались с ожесточённо лягающимся Тыгдымским конём, используя в качестве оружия половники и шумовки.

- Все бананы сожрал, сволочь! - Пояснил один из поваров, парируя скалкой  удар копытоподобного ботинка.

Официант без особого интереса немного понаблюдал за схваткой безоружного незнакомца со свирепыми поварами и, выбрав среди многочисленного кухонного инвентаря большой жестяной тазик, стал сметать в него со стола все продукты подряд без разбора.

 

 

Нахрок, в конце концов, заметил Сажушку и, увлекая за собой Тускуба,  стал пробиваться к бару.

- Осторожно, краска! – Кричал Нахрок, разгоняя мешающих его движению гостей.

Фаолу, который потерял время, натравливая охранника на Дангера, было сложнее, но после некоторых усилий он тоже сумел отыскать свою спутницу. Её как раз взял на руки недотёпистого вида высокий блондин, одетый в старомодный камзол. Тут же в молодого человека мёртвой хваткой вцепилась молоденькая стервочка в розовом брючном костюме. Она явно  вынуждала его бросить жабу обратно на пол. Фаол, кинулся на выручку Аквамарусе. И едва не столкнулся с солидным джентльменом, который целеустремлённо пробивался к всё ещё целующейся в центре зала парочке. Обогнув джентльмена, Фаол продолжал движение к намеченной цели.

Купец Судко, появившийся в зале, начал двигаться в противоположном от Фаола направлении, следя за тем самым джентльменом, что едва не помешал философу. Купец пытался подобраться  как можно ближе к нему и остаться при этом незамеченным.

Сажушка и жаба, увлечённые борьбой за внимание Эндрю Курвина, не замечали ничего вокруг.

- Не слушай её! - Горячо шептала Сажушка в ухо принца, - Она авантюристка, и не та, за кого себя выдаёт! Тебе нужна я! Я ведь та самая девушка, которую ты так долго искал.

Эндрю, который никогда не искал никаких девушек, за исключением замышлявших очередную пакость собственных сестёр, испуганно дёрнулся. Ему показалось, что он слышит голос кузины Сьюзен, той ещё вредины, скандалистки и мошенницы. Пожалуй, она была даже хуже Аделии.

- Наша встреча - это сама судьба! - Добила его Сажушка фразой из дешёвого сериала и, вытянув губы трубочкой, попыталась попасть ими принцу в лицо.

Именно в этот момент Бармалей заметил свою вожделенную незнакомку. Он поперхнулся, вскочил и, как мавр, задыхаясь от ревности, решительно устремился к бару. Конкурентов Африкан Нилович не терпел ни в бизнесе, ни в любви.

 

 

Жаба, которой из-за трескотни Сажушки не удалось сказать ни слова, не стерпела нечестной игры со стороны конкурентки и, не зная, что можно предпринять (драться было бесполезно – слишком разные весовые категории), выстрелила в её сторону языком. Она попала! Длинный липкий язык земноводного шлёпнул девушку точно в губы.

Сажушка не была принцессой, однако прямолинейная магия морской ведьмы, настроенная на поцелуй, не учитывала подобного оборота событий. Она немедленно сработала, среагировав на близость настоящего принца. Сверкая нежно-розовой наготой и золотой короной, в руках Эндрю забилась редкая красавица, с лицом фотомодели и изумительной фигурой. Принц, к которому она поневоле вплотную прижалась всем телом, не мог разглядеть и малой части её достоинств, но то, что он почувствовал при этом своими руками, (И не только руками!) даже через перчатки и одежду произвело на него неизгладимое впечатление.

Валентина, как раз решившая выйти из обморока, открыла глаза, но, от увиденного непотребства, немедленно вернулась обратно в бессознательное состояние.

 

 

Бармалей замер на месте, увидев, как его красавица (Он с первого взгляда начал считать её своей. Такое бывает сплошь и рядом с влюблёнными, не только с богачами.) исчезла, а на том месте, где только что стояла девушка, билось под ворохом розовых тряпок невидимое существо. Оно было некрупное, но очень активное и сердитое. Прозрачные туфельки сиротливо лежали в сторонке.

Нестабильная магия, не найдя способа зафиксировать своё новое состояние, стремясь к стабилизации, вернулась в исходную точку превращения. Красавица в руках принца обернулась прежней жабой, а Сажушка в своём естественном облике вновь встала рядом с принцем. К сожалению, была она уже босиком и в приведённом в совершенный беспорядок костюме.

Магия, не растратив до конца заложенную в ней энергию, снова пришла в движение. Цикл перевоплощения повторился через секунду. Потом через полсекунды.

- Целуй её, придурок! - Закричал запыхавшийся Фаол принцу.

- Эй, отойди в сторону! - Скомандовал Нахрок Сажушке, поднимая руки для прицельного колдовства. Он решил поддержать «свою» девушку в схватке с незнакомкой.

- Колдуй баба, колдуй дед, колдуй серенький медведь... - Начал злой волшебник читать ужасное древнее заклинание, и синие сполохи холодного магического огня, возникшие вокруг его протянутых вперёд ладоней, стали принимать самые невероятные, порой попросту неприличные формы. Находившиеся рядом с волшебником гости, наблюдая за его пассами,  развеселились и начали заключать пари, пытаясь угадать, на что будет похожа очередная волшебная фигура.

- Что там происходит? - Спросил какой-то молодой военный, не в силах пробиться через уплотнившуюся толпу.

- Фокусы показывают, - ответили ему. – А ассистентка у факира - голая!

Работая локтями, офицер активно начал прокладывать себе дорогу в первые ряды зрителей.

Магический цикл, повторившись несколько раз с всё большим ускорением, так, что меняющие облик фигуры девушек слились в одно размытое пятно, внезапно прекратился. Энергия магии ушла в пространство, не найдя той точки, которая могла бы стабилизировать подчинённую ей материю.

Принц так и не выпустил жабу из рук, как древний герой не выпустил меняющую облик богиню. Аквамаруся из под сидящей набекрень погнутой короны злобно смотрела на растрёпанную Сажушку. Та, в расползшейся по швам одежде, отвечала сопернице яростным взглядом и решительно поправляла  рваные рукава. Её отточенные ноготки, как булатные клинки, бросали вокруг зловещие искры.

Нахрок быстро дочитал заклинание и метнул шар синего огня в противницу своей протеже. Фаол бросился вперёд, пытаясь грудью заслонить Аквамарусю.  Он не успел. Установленные у входа в зал большие напольные часы напольные начали бить полночь.

 

 

Георгий, не обращая внимания на возникшую в другом конце зала непонятную суету, лапой подкатил к себе под бок перевязанного верёвками, как палка дорогой колбасы шпагатом, Дангера, и той же лапой попытался в знак благодарности пожать руку доставившему пленника охраннику. Шкаф с воплем развернулся и моментально проложил себе дорогу через толпу. Тем, кому не повезло оказаться у него на пути, разлетались по сторонам как кегли за шаром.

Гоша выглянул в окно, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как длинный лимузин, разбрасывая по сторонам детали, тут же превращающиеся в семечки, обернулся большим, треснувшим сбоку кабачком-цукини. Рядом с тем, что недавно было шикарной машиной, дымилась появившаяся неизвестно откуда куча мокрой земли. Пасть Гоши раскрылась от удивления. Ещё больше он удивился, когда расторопный официант поставил перед ним целый тазик всевозможных деликатесов. Горку еды, как вишенка на шарике мороженого,
венчала новенькая рация.

 

 

Нахрок был плохим стрелком. То есть из автомата он ещё мог попасть в цель, но пистолетом за годы, проведённые на службе империи, в совершенстве так и не овладел. Впрочем, чудес меткости от него и не требовалось. Магическая шаровая молния была самонаводящейся. Легко обогнув  героическую грудь Фаола, она, притянутая золотой короной, с последним ударом часов вошла точно в голову жабы. Раздался громкий хлопок. Принц снова обнимал прекрасную незнакомку. На сей раз, возможно, впервые в жизни, он не растерялся. Эндрю воспользовался моментом и советом Фаола. Фиксация облика Аквамаруси была успешно завершена.

Глухо шлёпнулась на пол ставшая ненужной лягушачья шкурка. Тонко звякнула свалившаяся следом за ней маленькая золотая корона. Красавица охотно и страстно ответила на поцелуй принца.

Поборник общественной нравственности Фаол, выхватив из сумки свой  запасной балахон, прикрыл им от нескромных взглядов самозабвенно целующуюся с принцем девушку. Философ был похож в тот момент на служанок с полотен старых голландцев, которые в самые драматические моменты протягивают покрывала своим хозяйкам. Раздались аплодисменты. Они перешли в овацию, когда с Сажушки сполз костюм, превратившийся в обычное махровое полотенце. Это произошло в тот момент, когда Бармалей, знакомясь с девушкой, уже успел ей представиться и галантно подавал вторую прозрачную туфельку. Первую Сажушка ещё до изменения облика костюма успела обуть сама.

 

 

Морская колдунья на дне далёкого фиорда у берегов Моржовии нисколько не удивилась, почувствовав, что может свободно дышать под водой. Её удивило лишь то, что земноводность пришла к ней так быстро. Она достала счёты и принялась вычислять, сколько сэкономит средств, перестав покупать у гномов баллоны со сжатым воздухом.

 

 

Жозефина смогла, наконец, оторваться от Талцетла Мстиславовича, и увидела перед собой делающего ей призывные знаки джентльмена. Стараясь привлечь к себе её внимание, он к тому же громко кашлял.

 

 

Повара на кухне, роняя мутовки, скалки и черпаки, в панике бросились прочь от внезапно возникшего на месте буйного и прожорливого незнакомца гнедого жеребца. Он крушил стеллажи копытами и клацал жёлтыми зубами. Его хвост и грива развевались, разбрасывая длинные конские волосы в дорогие блюда.

- Что, взяли! - Победно заржал конь вслед отступающему противнику.

Быстро сориентировавшись в обстановке, он спокойно принялся уплетать многоярусный Большой Праздничный Торт.

 

 

Сажушка, почувствовав отсутствие одежды, для приличия взвизгнула и, картинно пытаясь прикрыть полотенцем свои скромные девичьи прелести, сделала вид, что подвернула ногу.  Пользуясь мнимой травмой, она умело упала прямо в объятия  своему новоиспечённому кавалеру.

«Да, он не принц, - решила она, - хотя, это ещё как посмотреть. Зато я его всерьёз  заинтересовала. Теперь бы не упустить такую добычу. Зря, что ли, колдуну деньги платила? А то, что Африкан богат, так это для меня только хорошо»!

Подхватив на руки слабо протестующую Сажушку вместе с полотенцем, Бармалей, победно раздвигая толпу её ногами и головой, покинул зал. Нахрок и Тускуб устремились следом за ним, поэтому вся слава иллюзиониста совершенно незаслуженно досталась Фаолу. Польщённый общим вниманием, философ встопорщил бакенбарды, приложил руку к груди и раскланялся с публикой.

- Эх, опоздал, пропустил всё самое интересное. - Сокрушался протиснувшийся, наконец-то, в первый ряд молодой офицер. Тут он заметил лежащую под стойкой бара Валентину, на которую публика, увлечённая другими зрелищами, не обращала ни малейшего  внимания. Зная, что врача в доме Бармалея найти сложнее, чем воду в пустыне, бравый вояка лично проверил у девушки пульс, и, убедившись, что она не только живая, но и красивая, а других кандидатов в спасатели поблизости нет, принялся шумно и старательно  делать ей искусственное дыхание. Валентина открыла глаза:

- Полковник, вы женаты?

- Никак нет! И я ещё не полковник. - Отрапортовал спаситель. – Моё  звание поручик, фамилия – Ржевский.

- Тогда продолжайте в том же духе, поручик, и непременно станете полковником, а то и генералом! Если что – папа поможет. - Царевна-Лебедь обняла его за шею и томно изобразила новую потерю сознания.

 

 

- Я уведу Вашу даму всего на пару слов. - На чистом шалоболосском языке, разве что с чересчур правильным произношением, предупредил Талцетла Мстиславовича джентльмен и, взяв размякшую от любовных переживаний Жозефину под локоть, увлёк её прочь от жениха. Талцетл закрутил головой в безуспешных поисках Нахрока: он как никогда нуждался в помощи злого волшебника.

Джентльмен отвёл фею в один из немногих укромных уголков круглого зала. Судко, доставая из кармана микрофон направленного действия, незаметно следовал за ними.

- Вы заграничная фея Жозефина? – Бесстрастно осведомился джентльмен.

- Она самая. – Подтвердила девушка.

- Я резидент Фонда Содействия. Координатор сообщил мне, что крайне недоволен Вашей работой. Сколько времени Вы живёте в Шалоболосской империи?

- Почти год. – Пискнула фея.

- И за всё это время никаких результатов! - В голосе мужчины звенел металл, о который можно было без труда порезаться.

- Я же на днях отправляла рапорт. - Попыталась оправдаться фея.

- Рапортов и отчётов мало! Вы должны узнавать военные секреты, а не  посещать заброшенные воинские части, собирать вокруг себя инакомыслящих алкоголиков, ставить сомнительные опыты с мышами и шляться по увеселительным заведениям! Учтите, диссиденты больше никого не интересуют ни здесь, ни тем более у нас за границей. За что Вам деньги платят? Самая удачная ваша вербовка - это придурок Бабай-Ага, который кроме своего купи-продай ничего не знает. Кстати, он даже не знает, что Вы его завербовали. Вас что, для этого забросили в Шалоболоссию? А Ваш последний рапорт? Какие-то инопланетяне, сп…, то есть украденные вёсла. Ещё и Скобинск зачем-то приплели. Что всё это значит?!

Жозефина покраснела и опустила глаза как нашкодившая ученица начальной школы.

- Вы по этой причине вышли со мной на связь? - Подала она голос.

- Разумеется. Посылать к вам связных, по-моему, бесполезно! Я был вынужден нарушить конспирацию и встретиться с вами лично! - Тут резидент, продолжая отчитывать Жозефину, сделал непростительную ошибку. Он сказал:

- Вы, вместо того, чтобы работать, устраиваете свою личную жизнь. Кто дал Вам право, находясь на службе, связываться с этим синим пройдохой?

- Не трогай Талика, негодяй! - От растерянности Жозефины не осталось и следа. Она гордо вскинула голову: - Он мне только что предложение сделал!

- У меня другое предложение. - Скаламбурил резидент. - Вас немедленно отзывают отсюда. – Он, не придавая значения произошедшим в феей переменам, продолжал:

- Вы должны немедленно прибыть в штаб-квартиру Фонда Содействия для отчёта о проделанной работе. Не сомневайтесь, мы подберём Вам соответствующее наказание, и не надейтесь, что это будет банальная отсидка в тюрьме.

- А это ты видел? – Жозефина, окончательно забыв про вежливость, сунула в нос резиденту  особым образом сложенные в кулак пальцы. Такого жеста он не знал, но чутьём разведчика понял, что тот означает категорический отказ от исполнения приказа.

- Никуда я отсюда не уеду! – Гневно закричала Жозефина. - И ни на кого из вас работать больше не буду! Я замуж выхожу, понял, резидент несчастный!?

- Тогда я вынужден сообщить, что у меня есть полномочия Центра Вас ликвидировать. - Прошипел начавший терять терпение резидент, и сунул руку за пазуху. Вынуть её оттуда он не успел. Ему в спину уткнулся предмет, в котором опытный шпион безошибочно узнал ствол табельного пистолета шалоболосских милиционеров, сотрудников КСП и военных. Оружие, в целом, не слишком удачное, но предельно простое и при выстреле в упор очень даже эффективное.

- Руки вверх, и без фокусов. - Судко привычным жестом свободной руки обезоружил противника и, велев ему опустить руки и улыбаться, повёл к выходу. Купец по-прежнему прижимал к спине резидента вытянутый указательный палец. Жозефина, кусая губы, смотрела им вслед. Она решала, стоит ей разрыдаться, или лучше повременить. К фее подбежал ничего не понимающий Талцетл, который так и не смог найти Нахрока.

 

 

Довольные представлением зрители разошлись по залу. Некоторые начали собираться по домам. Полная золотозубая дама в очень дорогой и очень безвкусной одежде, в которой Фаол (потому что не приглядывался) так и не узнал ключницу Почти Святого Старца с острова Шишка, с удивительным для своей комплекции проворством нагнулась, и ловко подхватив всеми забытую в суете золотую корону. Она отправила  блестящую вещицу себе за корсет. А потом, на всякий случай, прихватила с пола и сморщенную жабью шкурку со всё ещё болтающимся на задней лапке колечком. «Пригодится. Может, кошелёк из неё сошью. Стильная будет вещица», - подумала Стяжальна Хапуговна, убирая шкурку в сумочку, больше смахивающую на небольшой чемодан. Прибрав находки, она помахала рукой подцепленному ею здесь же на балу мужчинке. Как там он себя называл, Бабай-Ага, кажется?

 

 

Фаол, бывшая «царевна» и принц Эндрю, который не выпускал из рук руку Маруси, отбросившей вместе с лягушачьей шкуркой приставку «Аква» от  своего имени, подошли к дракону. Увидев две фигуры в одинаковых балахонах, дракон, уже успевший до дна вычистить и даже вылизать тазик с деликатесами, поигрывая рацией, головой Георгия поинтересовался:

- Фаол, это что, твоя сестра? Красивая… Познакомь, а?

Гоша, сытно рыгнув, похвастался:

- Нам тут Дангера принесли.

- Здорово. - Сказал Фаол. - Знакомьтесь - это принц Эндрю из Ампера.  Только его подруга не моя сестра. Её вам представлять не надо. Вы её и так знаете.

Георгий когтем осторожно вынул из глаза философа монокль и посмотрел сквозь его стекло на девушку.

- Блин, пупырчатая, как ты изменилась!

- Заметь, оранжевый, в лучшую сторону. - Бывшая морская царевна счастливо рассмеялась и ещё крепче обняла принца.

К компании подошёл купец Судко. Маруся, узнав его даже без бороды, покраснела и потупилась. Ей было немного стыдно. Судко же, хоть и служил когда-то в разведке, разумеется, и подумать не мог о том, что прекрасная спутница принца совсем недавно преследовала его самого, потрясая жабрами и шлёпая ластами по песку.

- Хармсов Фаол Даниилович и Горынины Гоша и Георгий Змеевичи? - официальным голосом поинтересовался он у философа и дракона.

- Они самые. - За себя и за товарища подтвердил Фаол, не понимая, чем они с драконом могли заинтересовать купца.

- Превосходно. Я от имени соответствующих органов уполномочен сообщить Вам, уважаемый Дракон, что дело Вашего отца Змея Горыньевича пересмотрено, и Постановлением Коллегии Верховного суда Шалоболосской Империи он полностью реабилитирован. Вот, пожалуйста, соответствующий документ. – Он протянул Гоше-Георгию лист бумаги с текстом и печатями.

- Спасибо, конечно, а нам-то что с того? - Хором удивились головы, принимая бумагу и не зная, что с ней делать дальше. Дракон, который как всякая рептилия, вылупившаяся из яйца вполне жизнеспособной особью, имел о своих родителях весьма смутное представление.

- Что вам с того? Ну, вы с этого момента являетесь полноправным гражданином нашей страны со всеми вытекающими отсюда правами, обязанностями и ответственность.

- То есть?

- То есть, - доступно пояснил Судко, - вам можно жить где угодно, жрать что угодно, и чем угодно заниматься, а так же избирать и быть избранными.

- Так мы и так, без всяких бумаг… - Начал было Гоша. Судко строго посмотрел на него и закончил свою фразу:

- Границу нелегально больше не пересекать, разумных существ не есть и вообще законы империи не нарушать. - Он сунул в лапу дракона, сжимающую Постановление, шалоболосский паспорт с двумя фотографиями.

- Ну и на фига мне такая жизнь? То нельзя, на это разрешение спрашивай... Я лучше опять на Южный Материк улечу. Там спокойнее. – Заявил Гоша.

- Это Ваше право. Но действовать надо в официальном порядке.

- Поможешь? - Морды дракона с надеждой повернулись к Фаолу.

- Без проблем, друг, ты же меня выручал. - И Фаол блаженно сощурился, представив, как он будет смущать умы официальных лиц, и какие ходатайства сможет писать в инстанции.

Судко вернул его с небес на землю:

- Теперь о том, что то касается Вас, Фаол Даниилович.

- Внимательно слушаю.

- Мне сообщили, что на Вас из Моржовии жаловались. Беспорядки Вы там какие-то учинили.

- Было такое. - Не стал отрицать философ. - Хотя, собственно говоря, всю эту кашу заварил он. - Фаол указал на затихшего на полу Дангера.

- А, Дангер, глава запрещённой у нас и ещё в нескольких десятках стран секты. - Без интереса сказал Судко, бросив мимолётный взгляд на фигуру.

- Может, заберёте его? - Предложил Фаол.

- Так ведь у нас церковь отделена от государства. Органам до него дела нет, поскольку предъявить ему пока нечего. А лично мне он тоже ни к чему. Дангера к бизнесу не приспособишь. Вы уж сами с ним как-нибудь...

- Ладно уж, как-нибудь разберёмся. - Вздохнул Фаол.

- Вот и разберитесь, а границу без визы больше не пересекайте, и не хулиганьте в сопредельном государстве. Нехорошо. Вы же взрослый человек, философ, можно сказать.

- Ладно, в сопредельном не буду. - Вздохнув, пообещал Фаол.

Принц Эндрю внимательно прислушивался к их разговору:

- Так Вы что, и не купец вовсе? – Воспользовавшись моментом, спросил он у Судко.

- Купец, купец, успокоил Судко парня. - В основном, информацией торгую. Ну и всяким другим, чем Перкун пошлёт. Сейчас я так, просто для развлечения, помог немного бывшим коллегам. У них, как обычно, с людьми напряжёнка. А ты, Эндрю, здорово помог мне. Надеюсь, что и я вам с твоей подругой хоть немного помог. Так что можете считать свою миссию выполненной. Ваш Дворник абсолютно прав - Шалоболосская империя отражается исключительно сама на себя, о чём и сообщите своему папе, так сказать, из первых рук. По секрету могу добавить, что согласно последним научным изысканиям, ваш Ампер вовсе не пуп земли. В некотором роде он как бы отражение Шалоболосской империи. Так что смело возвращайся домой, но только общепринятым способом. Пути через отражения отсюда к вам нет. Кстати, будь осторожнее. В Ампере твои брат Валидол и дядя Авессалом, вступив в сговор с принцессой Алисией готовят на тебя очередное покушение.

Эндрю, пытаясь осознать свалившийся на него, как горный оползень, пласт информации, нахмурил брови и часто заморгал.

- Андрюша, милый, если так, может быть, не поедешь в свой Ампер, здесь останешься? - Подала голос молчавшая до сей поры Маруся.

- Я подумаю. - Пообещал ей принц.

- Дамы, господа, - построжел Судко, - честь имею откланяться. Кстати, ближайший круглосуточный магазин женской одежды находится в двух кварталах  к югу отсюда, - добавил он, взглянув на балахон подруги принца. После чего вложил в руку счастливого Эндрю ключи от своей машины. Молча развернувшись, купец Судко направился в сторону апартаментов Бармалея.

 

 

Когда повара, вооружённые на сей раз тяжёлыми швабрами и пышными мётлами, собрались с силами и снова пошли в атаку, Большой Праздничный Торт напоминал Вавилонскую башню после смешения языков. Икающий от переедания конь, увидев сменившего оружие противника, поднял морду, заляпанную кремом, оглядел решительно настроенных людей в белых колпаках  и, поскольку был сыт и вполне доволен жизнью, без боя ретировался из кухни в парк. Его не преследовали. Бесполезно, да и разгромленную в ходе боёв кухню надо было срочно восстанавливать и приводить в порядок.

Лениво пощипывая травку на газоне, конь без интереса посмотрел через кованую решётку ограды на то, как двое мужчин в штатском усаживают в легковую машину несколько потрёпанного, но всё ещё очень солидного джентльмена. На руках у важного господина блеснули наручники. «Опять оцелопы пьяного задержали». - Подумал конь и, повернувшись крупом к решётке, задрал хвост. Он решил, что пришло время удобрить траву на газоне.

 

 

Талцетл Мстиславович подбежал к плачущей Жозефине.

- Что с тобой? Он тебя обидел? Кто это вообще был такой? - Попытался он убрать её руки от мокрого лица.

- Талик, милый, меня арестуют. - Тряслись плечи Жозефины.

- Кто, за что? - Талцетл ничего не понимал. - Ты что, шпионка, что ли?

- Вот именно, шпионка. Как ты есть догадаться? - Она была поражена настолько, что сразу перестала плакать.

- Да я так, наугад сказал. – Смутился марсианин.

- Неправда, ты знал!

- Не знал я ничего.

- Врёшь!

- Гад буду, не вру.

- Ладно, верю. Я не хотела. То есть не знала. Я запуталась. - Жалобно промямлила Жозефина. И добавила: - Мне здесь нравится больше, чем на родине. Только бы не арестовали. Я не хочу в тюрьму. И не хочу за границу. Там меня обязательно арестуют.

- Тебя не арестуют! – Твёрдо пообещал фее Талцетл Мстиславович, который пока что не понимал, кто, за что и куда должен посадить в тюрьму его  Жозефину.

- Тебе-то что. Ты улетишь, а я тут останусь. Все вы мужики - обманщики.

- Это ты зря. Я не такой. – Горячо возразил Талцетл. И добавил: - Кстати, мне тоже здесь нравится.

Потом он взял фею за руки и предложил:

- Давай после свадьбы останемся жить на этой планете и в этой стране.

Жозефина недоверчиво посмотрела в его честные глаза и потупилась:

- Попробуем. Если меня не посадят и не убьют. - Добавила она чуть слышно.

Проходившая к выходу под руку с  бравым армейским поручиком помятая, но довольная результатом проведённого вечера Валентина заметила подругу Жозефину и суетящегося вокруг неё Талцетла, но подходить к ним не стала. «Ну-ну, выясняй отношения со своим синим прощелыгой. То-то мне ни он, ни его приятель сразу не понравились. Нашла, тоже мне, парня. Вон, уже до слёз довёл. То ли ещё будет! А вот мне повезло! Какого кавалера себе отхватила, не чета твоему проходимцу». - Подумала она с чисто женским ехидством, и от гордости ещё сильнее вытянула и без того длинную шею.

 

 

У двери в апартаменты Бармалея Судко наткнулся на выходящих оттуда в коридор Нахрока и Тускуба.

- Вы к Бармалею? - Осведомился злой волшебник.

- К нему. - Не стал скрывать Судко.

- Не стоит, он занят.

- Если не ошибаюсь, он занят со студенткой третьего курса индустриального колледжа № 8 города Жлобинска Лунинской области Наивняк Жанной Васильевной?

- Знаете, я её документы не смотрел. Мне она представилась Сажушкой.

- Да, начиталась девушка сказок… Впрочем, кроме связи с иностранной разведкой органам ей предъявить нечего. Не то, что Бармалею.

- Это я что ли иностранная разведка? - Удивился Нахрок.

- Ну, разве что если Вы - заграничная фея Жозефина, которая, собственно, и помогла девушке попасть на этот бал.

- Откуда такая осведомлённость? - Поинтересовался Нахрок. - Вы что же, в КСП служите?

- Служил когда-то. Увы, Нахрок Леопольдович, как и Вы, я в настоящее время всего лишь пенсионер.

- Ладно, не заливай, - перестав удивляться, перешёл на «ты» злой волшебник, - знаю я вашу контору. В ней бывших сотрудников не бывает.

- Справедливо замечено.

- Только вот тут ваш хвалёный КСП не угадал… Это я помог Сажушке попасть на бал. Правда, потом мы с Жозефиной пытались ей помочь. - Заявил Нахрок, умолчав, разумеется, про полученный  от девушки гонорар. Пусть думают, что он работал чисто из любви к искусству.

- Гм, значит, колдовать можем на уровне мировых стандартов. - Судко недоверчиво посмотрел на Нахрока. - Вот только с туфельками ты перемудрил.

- Это не я. Она их сама по дороге сюда купила.

- Значит, говоришь, вы с феей хотели помочь гражданке Наивняк Ж.В.?

- Именно так.

- Поздравляю. Сами того не желая, вы помогли гражданину Бармалею.

- Чем это мы ему помогли? - Искренне удивился Нахрок.

- Элементарно, волшебник! Его мои бывшие коллеги планировали арестовать, но, благодаря вам, передумали.

- За что его арестовывать? Вполне приличный молодой человек, хоть и богатый. Я раньше был о нём худшего мнения.

- У него грехов много. Хотя бы махинации на рынке недвижимости, неуплата налогов. Мало ли что... Был бы человек, статью мы подберём. Впрочем, решение об аресте уже отменено. Раз Африкан Нилович скоро станет женатым, более того, семейным человеком, ему будет не до рискованных афёр. Сами понимаете, жена, дети... Так что его накажут всего лишь в административном порядке. Штраф – это не больно, хотя и обидно. Собственно, об этом я и хотел ему сообщить.

- А почему ты так уверен, что гражданка Наивняк скоро станет гражданкой Бармалей?

- Я навёл о ней справки. Эта девушка, несмотря на молодость, может охмурить кого угодно, и добычу из рук не выпустит до тех пор, пока она ей самой не надоест. Редкий талант-самородок.

- Но с принцем она пролетела. Даже моя магия не помогла. - Удручённо заметил Нахрок.

- Насчёт моего друга Эндрю я согласен, только ещё неизвестно, кому из двух красавиц больше повезло. – Вздохнул Судко. - Ладно, не буду отвлекать Бармалея от больших дел. Пусть ему комитетчики сами с утра позвонят. Всего вам доброго.

Судко направился к выходу. Когда купец скрылся из вида, Тускуб спросил у Нахрока:

- Мы что, вляпались в неприятности?

- Скорее, избежали их. Но хорошего помаленьку. Найди наших влюблённых голубков, и сваливаем отсюда. Что-то я соскучился по своей башне.

 

 

В спальне Бармалея зазвонил телефон. Чертыхнувшись про себя, Африкан  неохотно оторвался от Сажушки и поднял трубку:

- Это старший охраны беспокоит, - услышал он. - Тут повара жалуются, какой-то конь сожрал у них на кухне торт, устроил погром, а теперь мечется по парку, портит траву и, извините, гадит на газонах.

- И это повод меня беспокоить? - В голосе Бармалея прозвучало явное желание уволить со службы всех кретинов, называющих себя его охраной.

- Нет, не повод. Я это к тому, что ничего, если мы его пристрелим?

Бармалей задумался, прикидывая, что делать потом с дохлой лошадью.

- Что за конь? - Спросила у Африкана Сажушка.

- Что за конь? - Спросил Бармалей охранника и включил громкую связь, чтобы девушка тоже слышала разговор.

- Крупный такой, гнедой масти. – Раздалось из динамика. - Похож на суте... ой, шофера этой... ой... извините, Вашей девушки. Кстати, мы нигде не можем их найти.

- Кого не можете найти?

- Шофёра. И машину тоже.

- Милый, заканчивай, я соскучилась, - проворковала Сажушка, прижимаясь к Бармалею. - Ну их всех на фиг, и машину и шофёра этого. Ты ведь мне другую машинку подаришь, правда?

- Да, милая, подарю самую лучшую.

- Спасибо, милый. А коня убивать не надо. Пусть его просто выпустят на волю. Можно не очень вежливо. - Добавила Жанна-Сажушка, вспомнив, как, будучи в человеческом облике, Тыгдым ругался матом и пререкался с ней по пути в Шалаболосово.

- Я сегодня добрый. - Прогудел Бармалей в микрофон. - Коня мочить не надо. Просто надавайте ему по морде и выгоните за ворота!

- Будет сделано! – Отрапортовал несколько разочарованный охранник.

- И не звонить мне больше! Я занят! - Бармалей щёлкнул клавишей и, подумав, свесился с кровати, выдергивая шнур телефона из сети.

Воспользовавшись моментом, Сажушка ловко отключила мобильник своего суженого. А потом они оба снова нырнули под одеяло.

 

 

Было далеко за полночь. Гости покидали поместье, оставляя за собой полный беспорядок.

- Мы пойдём? - За себя и за Марусю спросил принц Фаола.

- Да, конечно. - Рассеянно ответил Фаол, думая, что ему делать с Дангером, которого он столь неосмотрительно задержал.

- Ребята, спасибо вам за всё. - Бывшая подводная царевна, подпрыгнув, расцеловала обе головы дракона и пожала руку Фаолу, - вы настоящие друзья. Звоните мне на номер принца, а то у меня пока что своего мобильника нет.

- Иди, иди, - нарочито грубо сказал Гоша. - У тебя и одежды пока ещё настоящей нет, и паспорта. Не то, что у нас. Ты это, принц, береги её, что ли.

- Да, буду беречь. Спасибо вам.

Фаол поцеловал Марусе ручку и молодые люди, поминутно оглядываясь, ушли.

Философ вздохнул, развязал пленнику ноги и, посадив его у стенки, сдёрнул с головы капюшон. На него уставился  невзрачный человечек лет сорока пяти - пятидесяти, сильно потрёпанный жизнью и охранником-шкафом.

- Ворон Воронович!? - Вскрикнула Жозефина, которая, в сопровождении своего жениха и его товарищей, как раз двигалась к выходу.

- Вы его знаете, сударыня? - Удивлённо обернулся к ней Фаол и увидел Нахрока. - Ага, и колдун здесь!

- Сам ты колдун. Я  злой волшебник.

- Ты зачем в нашу жабу молнией пульнул?

- Я защищал от неё свою подопечную.

- Вот бы мой дракон так в тебя огнём пыхнул. - Гоша-Георгий с готовностью подняли хвост, - Тебе бы хорошо было? - Ладно, твоё счастье, что всё обошлось. Мы отходчивые. Забирайте вашего приятеля, и считайте, что мы расстались друзьями.

- Почему это я должен его забирать? - Набычился Нахрок. - Он что мне, брат, или сват? Я его вообще впервые вижу. Коли он пьяный, так сдай его оцелопам, и дело с концом.

- Не надо оцелопов, - всхлипнула всё ещё не пришедшая в себя от недавних потрясений Жозефина, - я его знаю. Это Ворон Воронович из Императорска. Он недавно у меня в гостях был.

- Ни хрена себе у Вас, девушка, знакомые! - Изумился Фаол. - Вы хоть знаете, что он заведует тайной и запрещённой сектой?

- Нет... – Растерялась Жозефина.

- Вот и забирайте его, пусть он сам вам обо всём расскажет. Вы уж повлияйте на него положительно, возьмите на поруки, что ли. А нам некогда. - И Фаол, оставив Дангера там, где он сидел, в сопровождении дракона вышел в парк. Остановить их никто не решился.

 

 

Пока Талцетл с Тускубом распутывали верёвки на бывшем Дангере, Жозефина сокрушалась:

- Как же Вы так Ворон Воронович? Ведь с виду вполне приличный человек. Эстетику в колледже преподаёте.

- Бес попутал, денег и славы захотелось. - Бормотал смущённый Ворон Воронович. - Я больше не буду.

- Паразит, красней тут за тебя перед людьми. – Презрительно бросил Нахрок, но бить Дангера не стал. Тому и так уже досталось.

Оставив разоблачённого главу тайной секты размазывать капюшоном сопли по лицу, злой волшебник вместе со своей компанией ушёл к автомобильчику феи. На предложение Жозефины подвезти её знакомого хотя бы до вокзала, Нахрок ответил категорическим отказом.

Вести машину опять пришлось ему: у марсиан не было ни прав, ни понятия о правилах уличного движения, а Жозефина, выпившая для успокоения нервов после встречи с резидентом почти полбутылки вина, была не в том настроении, чтобы садиться за руль. Выехав за ворота, они увидели на тротуаре сидящего по-собачьи Тыгдымского коня. Он тоже увидел машину феи и бросился к людям, махая хвостом, как хорошая собака. Морду Тыгдымского коня украшал фиолетовый кровоподтёк под левым глазом. Правая скула сильно распухла. Нахрок остановил машину. Жозефина, хлопнув дверцей, бросилась к коню.

- Вот только не надо этих нежностей! - Остановил тот хозяйку. - Со мной ничего страшного не случилось, а им, - он кивнул в сторону парка, где ещё виднелись фигуры охранников и поваров, - я тоже хорошо ввалил! Долго будут меня помнить.

Два часа, остававшихся до утра, люди провели в машине, а конь - около неё. Они дремали, ожидая, пока опустятся разведённые на ночь мосты над Шалой и многочисленными городскими реками и каналами.

 

 

Фаола разведённые мосты не смущали. Он надел лётный шлем, привычно взобрался на шею Георгия и опустил на глаза очки. Поднялся оранжевый хвост, загудела реактивная струя. Гоша дал обратный отсчёт.

Взмыв в холодный ночной воздух, дракон на два голоса запел старинную драконью песню о приключениях дракона Арога и его подруги, девушки по имени Селин на разных уровнях компьютерной игры «Drakan» (производство компании «Унреаль Турнамент»). Фаол в грохоте реактивного полёта не услышал слов песни, лишь отзвук её героической мелодии падал с небес на землю.

Оранжевый дракон сделал круг над огромным городом и, набирая скорость, полетел на юг. Через несколько минут его силуэт превратился в маленькую точку, а потом и вовсе растаял в предрассветной дымке.

 

 

Денег у принца оставалось немного, но их как раз хватило на полный комплект одежды для Маруси, платную стоянку для машины и номер на двоих в ближайшей гостинице. К счастью, бак в машине купца был заправлен почти под горловину. 

Надо ли говорить, что Эндрю и его подруга не могли наговориться и не спали до самого рассвета. Потом усталость взяла своё и они проспали весь день, а вечером их разбудили стуком в дверь менеджеры отеля и со скандалом выселили из номера, потому что оплаченный срок пребывания истёк ещё в полдень.

Выйдя на улицу, молодые люди твёрдо решили зарегистрировать свои отношения в самое ближайшее время. И действительно сразу же отправились в ЗАГС. Только там их не приняли, потому что у гражданина Вудпекера Э.К. не было шалоболосского гражданства и заверенного послом Ампера разрешения на брак с иностранкой, а у гражданки Пресноводной М.В. не оказалось при себе ни паспорта, ни местной прописки. К тому же у них обоих не было при себе денег для уплаты госпошлины. Пришлось, для начала, ехать в почти родной для Маруси и ставший уже привычным  для Эндрю город Новогодний. 

 

 

Судко оказался прав. Через пару дней вся жёлтая, да и не только жёлтая пресса Шалоболосской Империи взахлёб сообщала о состоявшейся помолвке известного предпринимателя и закоренелого холостяка Бармалея А.Н. и никому ранее не известной гражданки Наивняк Ж.В..

В тех же газетах, но на самой последней полосе, как о самом незначительном факте сообщалось о том, что глава тайной секты Тёмного бога Запрета Дангер пропал без вести, а секта в его отсутствии самораспустилась. Но гном Дуркин Умссонсон не читал шалоболосских газет, а больше никого данный малозначительный  факт не заинтересовал.

 

 

Утром следующего дня Нахрок, марсиане и фея сидели на веранде домика Жозефины и пили кофе в ожидании трейлера, который фея наняла для доставки из Шалаболосово Тыгдымского коня. Привыкнув в человеческом облике к езде на машине, идти в своё стойло пешком животное категорически отказалось. Пришлось нанимать фургон для его перевозки. Доставку коня оплатил, разумеется, Талцетл Мстиславович.

Выслушав скорбный рассказ о злоключениях Жозефины, Нахрок пыхнул папиросой и, выпустив клуб дыма, заметил:

- Никогда не думал, что буду общаться с иностранной  шпионкой.

- Бывшей шпионкой. – Поправил Талцетл. Нахрок пропустил его слова мимо ушей.

- Ладно, товарищи, всё это, конечно, хорошо, но что вы намерены делать дальше? Лично мне пора бы вернуться в свою башню. Дел много.

Никаких дел у злого волшебника не было, просто он уже действительно хотел домой.

- Думаю, нам тоже пора возвращаться на родину. – Сделав над собой усилие, проговорил Тускуб. - Здесь у вас хорошо, однако мы-то планировали попасть на Землю. А, Талцетл? Попробуем ещё раз поискать планету отцов, или сразу домой, на Марс?

Талцетл Мстиславович посмотрел на Жозефину, и стало понятно, что на Землю или даже на Марс ему нисколько не хочется.

- Ты что, решил остаться? – Правильно понял его Тускуб.

- Да. Знаешь ли, я не могу оставить Жозефину одну в такой ситуации. Может быть, потом, когда всё утрясётся, мы с ней вместе… Пойми, я не могу её бросить, когда тут такое творится.

- Ну-ну. - Подал голос как обычно скептически настроенный Нахрок.

- Нет, я серьёзно. – Начал горячиться Талцетл. - Тускуб, ты же один прекрасно управляешься с кораблём. Будешь дома, объясни там всё, маме моей  привет передай. В общем, решено. Я остаюсь. - Было видно, что решение далось ему нелегко, но теперь он был доволен собой.

- Ладно. - Сдался Тускуб. - Полечу один.

- Я тебя провожу. - Похлопал его по плечу злой волшебник.

- До Марса? - Сверкнули радостью глаза инопланетянина.

- Ага, раскатал губу. До Моордорфа. В тарелку тебя посажу и помашу вслед платочком.

- Тебе что же, не хочется посмотреть иные миры? – Удивился Тускуб.

- Хочется. Только я ещё на своей планете за границей ни разу не был. Так что не буду спешить. Всё надо делать постепенно. – Проворчал Нахрок.

- А мне Вы что посоветуете делать? - Спросила у него Жозефина.

- Тебе? - Посмотрел на неё злой волшебник, - А ничего тебе делать не надо. Насколько я понимаю, в свою Франшизу возвращаться ты не собираешься?

- Разумеется, нет. - Подтвердила фея и вздрогнула, вспомнив обещание резидента.

- Вот и сиди тут. Ну, подумаешь, пару раз в Комитет на допрос вызовут. Ты, главное, не переживай. Шпионаж, конечно, это дело такое... Ничего, учитывая молодость, деятельное раскаяние, то, что не судима, иностранная гражданка, опять же, да ещё и фея... Да, думаю, от трёх до пяти условно получишь. Не так уж и много. Поверь, у нас, бывает, за кражу мешка картошки больше дают. Домик у тебя есть, огород, опять же, сбережения. С голоду не помрёшь. А там, глядишь, на кого из наших шпионов тебя обменяют.

- Я не хотеть, чтобы менять! – Испуганно взвизгнула фея.

- Значит, не обменяют. По-моему, такие вещи делаются с согласия самих шпионов. В любом случае, сиди тихо, и никуда не лезь. На работу можешь устроиться. Вот у тебя, Талцетл, денег много осталось?

- Мало. - Честно признался Талцетл.

- Значит, тоже иди, работай. Глядишь, вдвоём безбедно и проживёте.

- Может быть, мне тоже улетать с ними, на Марс? - Несмело предположила Жозефина.

- Нужна ты там кому! Нет уж, сиди здесь, и ничего не бойся. Поверь, наши органы тебе, конечно, нервы потреплют, но чужим в обиду не дадут. Так что здесь ты почти в полной безопасности, да и Талцетл за тобой присмотрит. И чтоб не вздумали меня на свадьбу приглашать. Жадный я, не хочу вам на подарки тратиться. – Нахрок одним глотком допил свой кофе и сунул гильзу догоревшей папиросы в пепельницу. - Пойдём, Тускуб, по расписанию скоро электричка до Полянки, а там и до Скобинска недалеко. К вечеру дома будем.

- Может, погостите? - Без особой надежды спросила фея.

- В другой раз. - Нахрок поднялся со стула.

- Давайте мы вас хоть подвезём - Подхватился Талцетл Мстиславович.

- Скоро коня привезут, его встречайте, а мы и так доберёмся. До станции недалеко. Тускуб, ты идёшь?

И они ушли, оставив фею и сына Аэлиты самостоятельно решать свои проблемы.

 

 

В тот день, когда Нахрок, фея и марсиане колесили по Шалаболосово, пытаясь найти трейлер для доставки коня домой, Скалдер и Молли развили в Скобинске бурную, но тайную деятельность. Они начали с того, что посетили улицу Благоволения и поговорил с приёмщиком металла, плутоватым дедушкой, который умело прикидывался глухим и невменяемым. С трудом (пятьдесят талеров) выбив из него адрес хозяина пункта приёма, агенты направились туда и никого дома не застали. Не исключалось, что дедушка дал им неправильный адрес. Тогда они направились в то отделение милиции, куда в качестве вещественного доказательства были привезены изъятые в пункте приёма загадочные объекты.

Долго пришлось объяснять своё дело дежурному. Потом надо было ждать занимающегося проверкой материала дознавателя. Когда он, наконец, появился и соизволил принять посетителей, Молли и Скалдер никак не могли ему втолковать, почему они, иностранные граждане, хотят увидеть гигантские ложки. Убедительной причины для производства осмотра у них не было придумано, а сказать, что это их собственные ложки честным агентам попросту не пришло в голову. Дознаватель же никак не мог понять, почему иностранные потерпевшие несут всякую чушь, вместо того, чтобы как все нормальные люди осложнить ему жизнь и подать официальное заявление.

Скалдер хотел уже применить силу или признаться в том, что он иностранный шпион, но дознаватель, которому наскучило препирательство с назойливыми, плохо говорившими по шалоболосски  посетителями, неожиданно сдался и сам пригласил их в хранилище вещественных доказательств. Он понял, что иного способа отделаться от нудной парочки не существует, а заявление они так и не подадут.

Кладовка размещалась под лестницей на второй этаж здания отдела и была заперта на маленький навесной замочек. Такие обычно открываются с помощью булавки. Ею дознаватель и отомкнул замок. Помещение за дверью производило удручающее впечатление. Оно было завалено всевозможным хламом, доставленным сюда с мест происшествий. Вещи тут лежали годами и покрывались толстым слоем пыли и паутины. Среди них были столы, стулья, мотки кабеля, раскладушки, торшеры, кастрюли. Поверх них лежали лодочные моторы, птичьи гнёзда, пустые бутылки, велосипеды, детали машин и прочее, и прочее. Присутствовали даже образцы навоза. Пещера Али-Бабы в миниатюре. Иногда, правда, случалось так, что преступление раскрывалось, и счастливому потерпевшему возвращалось его имущество. Однако подобные случаи бывали не часто, и кладовка в ближайшее время вполне могла лопнуть по швам.

Поверх кучи вещей, украшенных бирками с номерами дел и материалов проверок, лежали две ложки с несколько укороченными ручками. Обычные, столовые, из белого матового металла. Такие ложки есть в любой захудалой  шалоболосской столовой. Эти отличались от нормальных тем, что были очень большими. Размером примерно  как галерные вёсла. Незаметно унести такую ложку, тем более в одиночку, было очень трудно. Дядя Скалдера по матери жил на Среднем Западе и держал харчевню, крышу которой украшала примерно такая же ложка, но сделанная из папье-маше. Для её перевозки из мастерской декоратора понадобился грузовик.

- Мочь ли мы взьять образьец? – Спросила Молли

- Нет. Портить вещдоки не положено. – Сказал дознаватель, думая о другом. Он взглядом оценивал фигуру женщины.

- Сдьелать фото? – Настаивала Молли.

- Лучше не стоит. Начальство меня не поймёт.

- Но как мы мочь подтвердьить, что видьеть эти ту прьедмет?

- Пойдёмте, я Вам выдам справку. – Обрадовался дознаватель. Выдавать  ни к чему не обязывающие справки он умел и любил.

Отделение милиции агенты покинул с бумагой, составленной и оформленной ловким стражем порядка так, что она не имела никакой юридической силы. Но дело не в этом. Всего за сто талеров, оставленных ему на память, страж порядка намекнул любопытным иностранным туристам,  что на улицу Благоволения ложки попали из деревни Моордорф вместе с целой машиной подобного же хлама. Разумеется, никто из милиционеров в данную деревню ещё не ездил. Зачем жечь бензин, если заявлений о краже ложек не поступало? Значит, уголовное дело возбуждено не будет, а ради заведомо отказного материала сильно стараться не стоит.

Агенты Скалдер и Молли были в восторге. В поиске инопланетного корабля появилась определённость.  Истина, как обычно, была где-то рядом, но это рядом обрело совершенно чёткие координаты. Утром следующего дня, узнав у администратора гостиницы расписание движения и места остановок, они сели в автобус и поехали в загадочный Моордорф. Администратор долго ломал голову, зачем любителям церковной старины понадобилась эта деревня. Там отродясь не было ни одной церкви.

 

 

- Ты уверена, что родители тебя узнают? - Спросил Эндрю у своей подруги.

- Должны. – В голосе Маруси не прозвучало должной уверенности.

- Ладно, будем надеяться. – Согласился с ней принц. - Судко вот тебя не узнал. 

- Так то Судко, что с него взять.

- Он что, действительно тебе нравился?

- Молодая была, глупая. Да у нас с ним ничего и не было.

- А... – Протянул Эндрю и перевёл разговор на другую тему. – Знаешь, моя машина, та, что у купца в гараже стоит, куда хуже, чем эта, и денег мне из дома не шлют, хотя пора бы. Я кузену Эдуарду перед отъездом партию мышеловок оставил на реализацию. Теперь с ним, козлом, вообще на связь не выйти, хоть через карты, хоть по телефону. Замылил, наверно, мои денежки.

- Ну и плюнь на него. Зачем тебе домой? Тем более там против тебя заговор готовится.

- Ну, всё-таки. Доложить там, вещи забрать, с Дворником повидаться. Он хоть и пьёт много, но в целом лучше остальных моих родственничков.

- То есть ты что, согласен остаться в Шалоболоссии? – Обрадовалась Маруся.

- Ну, если ты не хочешь поселиться в Ампере...

- Ой, дедушка голосует! – Не дослушав принца, воскликнула девушка. - Подвезём?

Принц согласно кивнул и нажал на тормоз. К задней правой дверце машины бодро подскочил  старец  с короткой седой бородой, в костюме-тройке и модных остроносых туфлях. На его  галстуке сверкнула золотая заколка с бриллиантом. Шляпу он снял, приветствуя добрых людей. Совершенно не гармонируя с импозантной внешностью, у деда под мышкой левой руки был зажат траченный молью пыльный коврик, свёрнутый в трубочку. Других вещей при нём не было.

- Вот спасибо, ребята. До Новогоднего подвезёте? – Он бодро уселся в салон.

Принц вспомнил посадку в машину купца Судко в облике аквалангиста.

- За триста? – Спросил он деда.

- Денег нет. Перкуна ради довезите.- Захихикав, ответил старец.

- Поехали. Всё равно нам по пути. – Ничуть не  расстроился Эндрю.

По дороге разговорились. Старичок умел слушать, и лишь изредка вставлял свои дельные замечания и комментарии, когда бывшая «морская царевна» и принц, увлёкшись, наперебой рассказывали ему о своих приключениях. Когда рассказ закончился, все некоторое время молчали. За окнами машины замелькали пригороды Новогоднего. Эндрю стал искать знакомые улицы. Старец после продолжительного молчания вдруг заговорил:

- На остров, где я жил, недавно опустился огненный змей, и слез с него белый человек. Этот человек - великий колдун и балабол. Он открыл мне глаза на Истину, и сподобился я Полного Просветления. Потому, отринув тщету отшельничества и воздержания, покинул я свою развесистую клюкву и вверенный моим заботам храм, и пошёл в мир. Хожу, смотрю и удивляюсь его чудесам. И вам того же желаю. Ты, парень, меня прямо здесь и сейчас высади.

Старец извлёк из внутреннего кармана пиджака чековую книжку и перьевую ручку с золотым пером. Быстро черкнув в книжке, он протянул Марусе вырванную из неё страничку:

- А это вам за то, что согласились подвезти старика  даром. Извините уж, наличных у меня пока что при себе нет. Удачи вам, ребята. Бог есть любовь. Всегда любите друг друга так же, как сейчас.

Он вышел из машины. Хлопнула дверца. С удивительной для его почтенного возраста скоростью, старец зашагал по улице. Молодые люди, столкнувшись головами, заглянули в чек. Проставленной в нём суммы хватило бы на покупку небольшого домика в провинции. Они переглянулись.

- Дедушка, наверно, ошибся, лишних ноликов сослепу наставил. Надо вернуть ему чек! – Взволнованно воскликнул принц Курвин.

- Так чего же ты стоишь? Догоняй! – Одобрила его решение Маруся.

Эндрю как хороший гонщик рванул машину с места. Услышав сзади шум мотора, старик, успевший уйти уже очень далеко, оглянулся, быстро развернул свой коврик, сел на него в позу лотоса и, под удивлённые крики редких прохожих, взлетел в небо. Эндрю и Маруся выскочили из машины и, задрав головы, смотрели на изнанку старого половика. Старец сделал над ними круг, помахал молодым людям маленьким красным флажком и крикнул:

- Никакой ошибки нет, всё правильно!

Он пришпорил пятками свой коврик, и тот почти мгновенно скрылся за домами.

- Всё у вас будет хорошо! - Донёсся до наблюдателей затухающий голос Почти Святого Старца.

 

 

Деревня Моордорф оказалась сравнительно большим посёлком городского типа. На окраине его, неподалёку от автобусной остановки, высилась старая и приземистая водонапорная башня. Скалдер и Молли,  стояли на центральной и единственной площади деревни. Они размышляли, с чего начать поиски. Легенда, прекрасно работающая в Скобинске, здесь совершенно не годилась. В деревне не было даже часовни. Молли ещё подумала, что не стоило бы говорить администратору гостиницы о том, куда они с напарником собрались ехать.

Церквей не было. Зато в Моордорфе были магазины. Некоторые из них торговали спиртным. К одному из них, вспомнив про шалоболосский менталитет, предложил пойти Скалдер. Он объяснил свой план Молли. Та наморщила носик и заявила, что получит гораздо больше информации от местных пожилых леди. Причём без всякого ущерба для кошелька и печени. Немного поспорив, агенты назначили время и место встречи, после чего разбежались в разные стороны.

Всё-таки Скалдера не зря долго и тщательно готовили к работе в РОБ. Он быстро нашёл контакт с небритым аборигеном в спортивных штанах с отвисшими коленями, вязаной кацавейке и домашних тапочках. От туземца разило перегаром. Он сам подошёл к Скалдеру:

- Слышь, иностранец, дай десятку на пиво, трубы горят.

- То есть? - Насторожился агент.

- Друг мой, говорю, Хрыч Говорлинский, с пятого дома, помер на днях. Поминали его вчера. Теперь бы похмелиться надо. Жаль его, хороший был человек. Надорвался, когда ложки пилил.

- О, да, это надо. – Чуткое ухо Скалдера зафиксировало слово «ложки». Он протянул человеку сотню. Не карбованцев, талеров. В глазах туземца промелькнуло недовольство.

- Ты, это, нашими, шалоболосскими деньгами давай. Твою зелень я хрен где здесь поменяю. А трубы горят.

Скалдер, приняв отказ от талеров за проявление патриотизма, с уважением протянул ханыге шалоболосскую купюру достоинством в сотню  карбованцев.

- Вот, совсем другое дело. – Обрадовался абориген. – Незачем за самогоном бежать. Жди, иностранец. Пивом душу не обманешь. Сейчас водочки возьму. - Он скрылся в магазине и вскоре вышел оттуда с бутылкой дешёвой водки, пачкой сигарет без фильтра и одноразовым стаканчиком.

- Меня Геной звать, Обозник фамилия. В седьмом доме живу. – Представился Скалдеру его новый знакомый.

- Скалдьер. Агьент Скалдьер. - Представился агент. – Я из ОЗР.

- Ни фига себе, - присвистнул Гена, - далеко же тебя, заокеанец, занесло. Это дело надо отметить.

- Я есть согласьен.

- Тогда пошли. У башни колдуна есть хорошее местечко.

Говорят, что на ловца и зверь бежит. Скалдер имел случай на личном опыте убедиться в справедливости этой шалоболосской мудрости. Продравшись через крапиву возле бывшей водокачки, собутыльники оказались на вытоптанной земле  изрядно замусоренного и свободного от растительности пространства. Его образовывали сильно поломанная яблоня, стена башни и бок огромной фаянсовой тарелки. Сверху к ней каким-то образом крепилась  другая тарелка, меньшего размера. Для маскировки объект был прикрыт несколькими засохшими ветками с ближайших кустов. На гладких боках керамического изделия виднелись щербинки от космической пыли и похабные рисунки и надписи, выполненные с помощью краски из баллончика.

- Что это? - Деланно изумился Скалдер, указывая на тарелку и одновременно принимая от Гены налитый стакан. Он хотел во время распития спиртного завести разговор про ложки-вёсла, но теперь выпытывать какую-либо информацию не имело смысла. Тарелка нашлась! Осталось найти Молли, поделиться с ней радостью и решить, что же делать дальше с этой самой радостью, будь она неладна! 

- К колдуну нашему прилетели какие-то его приятели, это их тачка. – Объяснил Гена причину появления тарелки задумавшемуся Скалдеру. – Ты, заокеанец, пей давай, не держи посуду.

Скалдер опрокинул в себя жгучую жидкость. Водка слабо отдавала керосином. На закуску абориген выудил из кармана штанов горсть семечек. Пустой стакан перекочевал  к Гене и немедленно снова наполнился.

- Откуда оньи прильетели? – Спросил Скалдер, чувствуя начало лёгкого опьянения.

- А я почём знаю? Но вёсла у них были хорошие. По виду – что наши ложки. Ну, давай, за упокой души друга моего, Хрыча Говорлинского. – Абориген выпил и занюхал водку рукавом. Потом он продолжил рассказ:

- Пока эти, из тарелки, клювом щёлкали, мы их того, отпилили. Кто ж знал, что они друзья колдуна. Знали бы – не стали пилить. Точно тебе говорю! Сдали мы их спекулянту одному местному по цене алюминия. Только вот Хрыча жалко, помер. Наверно, надорвался, когда вёсла пилил. Или когда мы на следующий день тарелку эту сюда тащили.

- Послушать менья, Гьена, ты сам видьеть тьех, которые быльи в тарьелке?

- А то! Конечно, видел.

- Мальенькие зельёние человьечьки? – Затрепетал в предвкушении Скалдер.

- Куда там! Такие же люди, как мы с тобой. Только рожи у них - совершенно синие. Мы вот белые, а они - синие. Я первый раз таких видел. –

Гена сказал это так, что можно было подумать, будто встречи с инопланетянами были для него самым привычным занятием.

Выпили ещё по одной.

- Что, другьие инопланьет тожье здьесь быльи? - Язык у Скалдера, непривычного к шалоболосскому стилю потребления алкоголя без содовой, начал заплетаться.

Гена важно изрёк:

- Не, других не было. Только эти. Хорошо, что колдун с ними куда-то умотал, а то хрен бы мы с тобой тут так хорошо посидели. Он, обычно, от своей башни всех гоняет. Мне колдун перед отъездом велел за тарелкой ихней присмотреть, вот я и смотрю.

В голове у агента сквозь алкогольный шум неожиданно что-то щёлкнуло, и он как на фотографии увидел внутренним взором позавчерашний день, Бронзовую Императрицу и полноватую девушку в компании с двумя синими парнями. Вот так всегда! Истина была совсем рядом… С горя Скалдер, не закусывая, хлопнул третий стакан и растянулся на помятой травке под тёплым боком тарелки.

- Мда, непривычен иностранец к нашей водке. – Философски заметил Гена. - Ладно, пусть поспит. Тут его никто не тронет. – Он кинул в крапиву пустую бутылку и, оставив спящего Скалдера одного, пошел восвояси.

 

 

Молли, разговорившись с бабушками возле другого магазина, в ходе получасовой беседы узнала всю их подноготную, дела детей и внуков и местные сплетни (кто, где, с кем, когда и сколько). Она уже хотела откланяться, решив, что впустую потратила время, когда одна из бабок начала перемывать кости своему соседу, злому волшебнику. Он, мол, тряпки жжёт, смеётся по ночам, и вообще личность подозрительная. Больше ничего плохого старушка вспомнить про волшебника, которого звали Нахроком, не смогла. Ей пришла на помощь другая старушка:

- Пользы с колдуна никакой, ни дождь не вызвать, ни жуков на картошке потравить. А тут на днях приехали к нему двое, говорят, родственники, так он с ними умотал неизвестно куда. А их машиной, когда её к башне ставили, яблоню поломали. Хорошая яблоня, я на ней всегда яблоки собирала, до которых детишки не успевали добраться.

- Какая у ньих быть машьина? – Без интереса спросила Молли.

- Шут её разберёт. Иномарка какая-то. Большая такая, круглая, белого цвета.

- Где башнья волшьебньик?! – Заволновалась Молли.

- Да вон она, водокачка бывшая, видишь? Эй, девонька, куда побежала? Вот дурная. Иностранцы они что, все такие заполошные?

 

 

Поминутно ругаясь на иностранном языке, Молли растолкала мирно посапывающего под летающей тарелкой Скалдера. Когда он пришёл в себя, агенты совместными усилиями убрали ветки и тщательно, с разных ракурсов сфотографировали летающую тарелку. Потом, несколько раз сорвавшись с гладкого борта, Скалдер, мучаясь начинающейся головной болью, сумел взобраться на плоскую площадку наверху. Круглый люк пиалообразного купола оказался заперт на навесной замок. Рядом с ним моргала лампочка сигнализации. Достав из каблука ботинка набор отмычек, агент начал подбирать ключ к замку. Молли, подпрыгивая от нетерпения, снизу наблюдала за его действиями.

- Эй, мужик, ты чего там делаешь? - Окликнули кто-то агента. Он, выронив стальной стержень, жалобно звякнувший о фаянсовый борт, испуганно оглянулся. Возле тарелки, за спиной у Молли, стояли мужик в камуфляжной жилетке и молодой человек с синей кожей. Поскольку людей такого цвета на Тверди не бывает, оставалось предполагать, что это и был один из марсиан.

- Да я это, как его... А, я есть эльектрьик, я здьесь чиньить проводку, вот. - И Скалдер неубедительно указал на виднеющийся метрах в тридцати от тарелки столб линии электропередач. Нахрок достал из кармана рогатку и взвесил её в руке. Поднял с земли камешек. Молли, которая, заметив пришельцев, обернулась и всё время пятилась назад, упёрлась спиной в борт тарелки и истошно заверещала. Почему-то рогатка волшебника напугала её куда больше, чем маузер, который достал Тускуб Алексеевич. Пистолет был привычным оружием. А вот рогатку Молли приняла за инопланетный бластер.

- Ты вот что, добрый человек, уйми свою подружку, в ушах уже звенит от её воплей, и иди-ка сюда, покалякать нам с тобой надо.

Вздохнув, Скалдер как с горки съехал с гладкого борта тарелки. Похлопав себя по нагревшимся при спуске брюкам, он встал рядом с Молли. Та прекратила истерику и настороженно разглядывала инопланетян.

- Ну и что вы здесь забыли, электрики хреновы? Шпионы, что ли?

- Нет, мы ... - А правда, что они? Ни одного убедительного аргумента в пользу своего пребывания возле тарелки Скалдеру и Молли на ум не приходило. Человек в камуфляже ждал, понемногу натягивая резинку рогатки.

- Мужик, застрелить тебя, что ли? При попытке к бегству.

- Не надо, я буду всьё сказать.

- Говори, мы тебя слушаем.

- Мы есть агьенты РОБ. Нам поручьено отыскать здьесь инопланьетян и их корабль.

- Считай, что уже отыскали. Дальше что?

- Тогда мы, пожалуй, пойдьём, а?

- Куда?! Стоять! Раз уж вы здесь, поможете нам с товарищем Гусевым запустить эту хренотень. Кстати, пока мы переоденемся, подружка твоя, чтоб не сидеть без дела, может в лавку сбегать и обед нам приготовить. Но чтоб без цианистого калия в супе. Поняли меня?

- Поньяли. Я вам помогать, в вы мьеня потом того, убьивать, да?

- Кому ты нужен? И баба твоя мне ни к чему. Тускуб улетит, и оба будете свободны. А вот до того отпустить не могу, вы подмогу позовёте или властям о случившемся сообщите, а мне лишний шум ни к чему. Ферштеен?

 

 

Дело оказалось не таким простым, как казалось вначале. Работали весь вечер и весь следующий день. Пришлось повозиться с новыми вёслами. В конечном итоге, их сделали из двух сосновых стволов, прибив к ним гвоздями фанерные лопасти. На стартовую позицию метрах в ста от башни Нахрок отбуксировал тарелку с помощью своей машины.

Вечерело. Всё было готово к отлёту. Тускуб, погрузив на борт припасы и одевшись по-дорожному, то есть в свои боевые ремни, сапоги,  шляпу и ментик, по приставной лесенке поднялся на борт.

- Это что, действьительно польетьит? - Недоверчиво осведомился Скалдер  у злого волшебника. До сих пор он несколько иначе представлял себе инопланетные технологии.

- Должна полететь, - пожал плечами Нахрок, - куда же ей деваться? Был бы пилот трезвый. Хочешь – лети с ним. Тускуб искал себе компаньона.

- Ньет, мы лучше здьесь. – Испугался Скалдер.

- Было бы предложено, - развёл руками Нахрок. - Готов?! - Крикнул он Тускубу.

- Готов! - Ответил тот с крыши тарелки.

- Задраить люки, срочное погружение! Тьфу ты! Приготовиться к взлёту!

Тускуб исчез внутри летательного аппарата. Хлопнула крышка, пиликнул кодовый замок. Что-то проскрежетало внутри.

- Ключ на старт. - Без особой уверенности скомандовал Нахрок.

- Надо отойти? - Осведомилась Молли.

- Стой где стоишь. – Остановил её злой волшебник. Молли ему не нравилась, да и готовила она, с его точки зрения, невкусно. – Огня пока не будет. У корабля  антигравитация.

Скалдер нервно кусал губы. Столь нужная его стране технология уплывала из рук прямо из-под носа.

Тускуб внутри корабля сдвинул массы лунного камня и магнитного колчедана в аппарате профессора Знайки из Цветочного Города. Тарелка потеряла вес, качнулась, вёсла, закреплённые к мощным маховикам с педальным приводом, загребли воздух. Летающая тарелка, окружённая облаком мусора, начал медленный подъём в закатное небо. Нахрок махал ей вслед мятым носовым платком. Скалдер плакал от огорчения. Молли, тоже всхлипывая, без устали снимала взлёт на видеокамеру.

Взмахи вёсел становились всё чаще, а взмахи платком - всё реже. Тарелка быстро уменьшалась в размерах. Когда она стала совсем маленькая, блеснула яркая вспышка. Включённый на заданной высоте планетарный двигатель вынес Тускуба Алексеевича в космос.

Спустя час, уже на орбите, марсианин сориентировался по звёздной карте и включил маршевые двигатели. На экране обзора звёзды вытянулись иглами, между которыми со сверхъестественной скоростью понеслась его тарелка.

 

 

Что остаётся добавить? Шкафообразный охранник, поражённый тем, как ловко и без всяких приёмов борьбы, криков и ненужного размахивания руками управился с ним на балу смешной с виду человечек в белом балахоне, поступил на заочное отделение философского факультета Шалаболосского Государственного Университета. Сейчас он там на хорошем счету.

Агенты Скалдер и Молли немедленно после отлёта тарелки были отведены Нахроком на остановку и ближайшим рейсовым автобусом отправлены в Скобинск. Волшебник строго настрого запретил им возвращаться, но фото и видеоматериалы изымать не стал. Люди как-никак на службе, им перед начальством отчитываться надо. Вот и пусть заокеанцы завидуют и грызут локти. Добраться до тарелки Тускуба им уже не удастся, руки коротки.

Агенты, вернувшись в свою страну, действительно отчитались. Им долго не верили, проводили экспертизы доставленных секретных материалов и проверяли душевное здоровье самих Скалдера и Молли. Убедившись, что они говорят правду, только правду и ничего кроме правды, обоих на всякий случай упрятали в сумасшедший дом, где он и пребывают в настоящее время.

Генерала, заварившего всю эту кашу, за провал операции отправили в отставку пусть и с генеральской, но минимальной пенсией. Директор РОБ, как обычно, сделал вид, что он тут не при делах и был поощрён медалью и крупной премией от имени Президента Объединённой Заокеанской Республики.

 

 

Долетел ли до места назначения Тускуб Алексеевич, доподлинно неизвестно. Однако имеются неопровержимые свидетельства того, что на планете Маджипур, при подавлении антиконституционного мятежа, в армию лорда Валентина записался добровольцем некий инопланетный гуманоид с совершенно синей кожей. Он был разочарован в жизни, измотан долгим космическим перелётом и вооружён странным оружием, стреляющим формованными кусочками редкого на Маджипуре свинца в ещё более редкой на огромной планете медной оболочке.

Его повреждённый корабль так и не нашли. Возможно, он затонул в море. Своё имя и название родной планеты пришелец сообщить наотрез отказался. Последнее обстоятельство не позволяет точно идентифицировать его как гражданина Марсианской Буржуазной Республики Гусева Тускуба Алексеевича. Он это был, или нет, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. В любом случае синий инопланетянин храбро сражался против войск узурпатора и героически погиб при штурме резиденции правителя. На Маджипуре чтят его память.

 

 

Нахрок остался один в своей башне. Было тепло и тихо. Ничего не происходило, никто не беспокоил, и злой волшебник был этому искренне рад.

Радость немного подпортил телефонный звонок. Раздражённый Нахрок, вспоминая слова Масяни о том, что телефон – это проклятье человечества, поднёс к уху мобильник.

- Здравствуйте, волшебник.

- Злой волшебник. – Поправил Нахрок.

- Да, да, именно злой. Нахрок Леопольдович, это Бармалей вас беспокоит. Мне Жанна все уши прожужжала о Ваших способностях. Не хотите ли поработать на меня? Штатный волшебник, хороший оклад, служебная жилплощадь, собственная лаборатория?

- Спасибо, Африкан Нилович. Тронут заботой. Но – нет. – Не раздумывая, ответил Нахрок.

- Почему? – Удивился не привыкший к отказам Бармалей.

- Не по мне это. Не люблю я каждый день на работу ходить, и служить никому не хочу. Надоело. Я на пенсии.

- Жаль. – Разочарованно отозвалась трубка.

- Ничего, не расстраивайтесь. От разовых халтур я никогда не отказываюсь. Звоните, если что срочное будет, всегда выручу за умеренную плату.

- Спасибо, буду иметь в виду. Всего хорошего. – Сухо ответил Бармалей.

Трубка выдала серию коротких гудков. Нахрок отключил телефон и, усевшись возле камина, принялся жечь в нём тряпки и смеяться идиотским смехом.

 

К О Н Е Ц .

 

Псков - Санкт-петербург. 2007-2008 год.