Советско-германская: Показания пленных - генерал-майора Кулешова и рядового Шубина.

Допрос генерал-майора Кулешова

Допрос №60 при штабе 6-й армии 18.7.42

Генерал-майор Кулешов Александр, род. в 1893 в Москве, командир 175-й стрелковой дивизии.

Личность: В Первой Мировой войне был унтер-офицером, сторонник Ленина, но Сталина не принимает. Во время процесса по делу Тухаческого был взят под стражу, считался ненадежным. За год до этого командовал в Киеве 64-м корпусом, но после того как одна дивизия под Фастовым подвела, был снят с должности. Очень национально настроенный русский, очень подавлен поражением и не желает давать показания. То немногое, что он сообщил, вполне похоже на правду.
Боевые действия: его дивизия была сформирована в январе-феврале Тюмени вместо другой, ранее разгромленной, дивизии с тем же номером. Общая численность тогда была 12000 человек, вооружение достаточное, моторизация очень слабая. Из штатной автоколонны в 120 грузовиков в наличии было всего 30, в конце под Ольховаткой осталось всего 13 грузовиков и 5 легковых машин на всю дивизию. Дивизия была сильно потрепана в наступательных боях у Терновой и Липцы, примерно 20 июня получила 3500 человек пополнения, в основном узбеков и таджиков, почти необученных. После пополнения в дивизии снова стало 8000 человек. Тимошенко лично отдал приказ оборонять Ольховатку при любых условиях и в качестве награды пообещал присвоение гвардейского звания. Ольховатку пришлось отдать после того, как возникла угроза обхода с севера. Причиной этому был 23-й танковый корпус, который плохо воевал и которым командовал один еврей, генерал Хасин, который был трусом.

Сказано было также, что информирование даже на уровне командира дивизии о делах у соседей было поставлено плохо, из-за чего невозможно было правильно управлять войсками. В качестве последнего приказа сверху после отхода через Оскол, он получил указание пытаться прорваться на юг.

Он утверждает, что в качестве подкрепления с севера была переброшена только 124-я стрелковая дивизия. Между Осколом и Доном нет никаких резервов, ему неизвестно, планируется ли на Дону какая-либо серьезная оборона. Сам он считает, что главным пунктом обороны будет Волга и, особенно, Сталинград. Планы относительно Воронежа ему неизвестны, сам он считает Воронеж стержнем фронта и надеется, что отсюда будет нанесен удар во фланг немецкой армии. Какими силами этот удар может быть проведен, он не знает.

Он считает Волгу жизненной артерией России и имеет мнение, что остановка движения судов по Волге будет иметь решающее значение для снабжения центральных областей, особенно нефтью. Он полагает, что сопротивление на Волге будет продолжаться долго, так резервы еще долго не закончатся, однако, с другой стороны, понимает, что без Баку продержаться не получится и на вопрос: как будет снабжаться остаток России без Волги, не смог дать ответа.

Слабым пунктом сталинской армии он считает среднее командное звено, подготовка командиров до уровня полковника полностью недостаточна, высшее командование тоже бывает отказывает. Так на место командующего 28-й армии вместо генерал-лейтенанта Рябышева 6 июля был назначен генерал-майор Крюченкин, который для такого поста совершенно не пригоден. Относительно Тимошенко он считает, что после понесенного поражения он не удержится в должности, но кто будет его преемником, он не знает.

Политические вопросы: главной причиной поражений он считает дело Тухачевского, после которого была вычищена вся интеллигенция из армии. Он думает, что Россия сможет еще удержаться, если англичане и американцы откроют "второй фронт", на что сейчас и надеются все национально настроенные русские. Надежда на чудовищные резервы Америки. Хотя у Сталина больше нет ни единого друга, любой русский будет продолжать сражаться, ибо сама идея об уничтожении "Русской империи" абсолютно неприемлема. Есть информация о настроениях среди русской эмиграции, об ее отходе с пронемецких позиций, это ясный знак того, что Германия воюет не столько против Сталина, сколько против России. Принимая то, что крестьяне и рабочие думают только о материальных вещах, он считает, что немцы не смогут умиротворить захваченные территории и это станет началом их поражения. О новых немецких аграрных реформах ему ничего не известно, об этом советская пропаганда хранит полное молчание.

Экономика: Понимая, что Россия из-за нехватки людей плохо обрабатывает свои земли, это однако не означает краха в продовольственном вопросе. Также и в транспортном вопросе: даже при остановке сообщения по Волге, перевозок через Каспийское море будет достаточно, чтобы поддерживать оборону в оставшейся части России, пока Баку еще будет находиться в русских руках. Даже при потере Ленинграда и Москвы, в Сибири будет продолжено производство вооружения.


R-60764 P1290153, P1290154
Допрос рядового Шубина санитара 194-го отдельного  санитарного батальона № 63 294-я пехотная дивизия, Ic 18.7.42

Меня зовут Алексей Шубин, я родился в 1914,русский, по профессии автослесарь. С 10.1.1942 я стал солдатом.

До моего призыва я работал автослесарем в Свердловске на фабрике "Металл-Трест" по изготовлению металлоконструкций. Я работал на ней 8 месяцев до января 1942. В начале декабря 1942 фабрика перешла на производство ручных гранат. Взрывчатки для них на нашей фабрике не было, мы только делали металлические корпуса. Каждая смена работала 11 часов с перерывом в 1 час. На фабрике работает примерно 250 человек, из них половина - женщины. Было несколько остановок из-за срыва поставки металла, когда мы не работали. Мы просто сидели весь день на своих рабочих местах и развлекали себя как могли. За это мы получали только половину нашей зарплаты. У меня был аккордеон за 400-450 рублей. Фабрика выдавала нам продуктовые карточки. На них мы могли в магазине купить продукты. Когда евреи бежали из Москвы, они все приехали в Свердловск с чемоданами денег и скупали на них все, что пожелают, а нам за наши карточки ничего не оставалось. Это нашествие евреев началось с конца 1941 года и продолжилось в январе. Евреи скупали все из-под полы, а мы, рабочие, из-за высоких цен не могли себе ничего позволить. Кроме того, евреи на свердловских заводах были поставлены на руководящие должности и получали больше денег, чем мы.

Свердловск - это большой город, с автобусами, электричеством, кино, театрами и т.д. Из больших заводов я знаю "ВИЗ" (где делают магнитные стали для трансформаторов), "Уралмаш", машинный завод им.Воровского, машинную фабрику "Маллист". "Уралмаш" - это как небольшой город, делает турбины и машины для электростанций. Там работает больше 10 000 человек. Все заводы сейчас производят военную продукцию.

С началом войны я не был мобилизован из-за своей близорукости. Теперь, когда в армии стало не хватать солдат, меня тоже призвали. Вместе со мной призвали еще многих других, даже одноглазых и т.п. С моего завода поэтапно забрали 80 человек, остались почти только одни мастера. Обычных рабочих почти нет. Так как наша фабрика должна продолжать работать, на нее с больших заводов перевели много женской рабочей силы.

Я проходил военную подготовку в 120 км южнее Свердловска, в городке Уфалей. Они длилась 3 месяца, до марта 1942. Мы занимались только маршировкой и отданием приветствий. Винтовок у нас не было, были только деревянные макеты. Обращению с противогазами нас не обучали. Потом, уже на фронте, нас единственный раз заставили одеть и снять противогазы. В Уфалее стояла 162-я стрелковая дивизия. В конце марта 1942 нас перебросили на Купянск. Поездка по железной дороге длилась 17 дней. Как называется населенный пункт, у которого 162-я стрелковая дивизия вступила в бой, я не знаю. Я заболел, попал в 194-й отдельный санитарный батальон, а после своего выздоровления остался там в качестве санитара. С этим санитарным батальоном я прошел до района 35 км перед Харьковом. Наш госпиталь находился в роще, у нас было 1000 раненых. Раненых немецких солдат мы не обслуживали, я вообще не видел пленных немцев.

10 дней назад наша часть расформировалась из-за наступления немцев. Я и еще четверо других, захваченных сегодня вместе со мной, за эти 10 дней пропутешествовали от Купянска досюда. Гражданские давали нам еды. Другие солдаты переодевали гражданскую одежду, но не мы, так как мы думали, что с нами ничего не может случиться. Очень часто около нас проезжали немецкие грузовики, но ни разу не останавливались. Никакой определенной цели у нас не было, мы все с Урала и наша родина очень далеко отсюда.