Медведев — настоящий президент

Свое наступление на «капитализм друзей» глава государства начал на Магнитогорском металлургическом комбинате, который в 1930-е годы играл роль чуть ли не Сколкова эры индустриализации. Там, кстати, тоже работало много иностранных буржуазных специалистов. Заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России впервые оправдало первую часть своего названия: от технократического подхода Медведев перешел, если называть вещи своими именами, к политическому.

Потому что, как ни парадоксально, инвестиционный климат — вопрос уже не экономики, а политики. По сути дела, речь идет о повторной приватизации экономики России, после того как она была перехвачена чекистами и «заведена» в госкомпании или компании с государственным участием. Поэтому все меры, объявленные президентом — и снижение ставок поднятых путинским правительством страховых взносов, и расширение прав миноритарных акционеров, и право Минэкономразвития отменять «антипредпринимательские» акты, и выход из совета директоров госкомпаний высших госчиновников, и формирование графика приватизации госкомпаний, и сокращение полномочий комиссии по иностранным инвестициям в стратегические сектора, и конструирование института инвестиционных уполномоченных, и особый механизм реагирования на сообщения о коррупции в СМИ, и введение мобильных антикоррупционных приемных президента, — это меры, которые требуют при реализации двух составляющих: политической воли при принятии решения (она проявлена) и при администрировании этого процесса.

Ведь одно дело заявить о выводе Игоря Сечина, одновременно правой и левой руки Владимира Путина, не просто из совета директоров «Роснефти», а с поста председателя совета, и совсем другое — добиться этого в реальности, а потом максимально купировать влияние Игоря Ивановича на компанию, которая стала одним из символов «капитализма друзей».

Заявления президента, конечно же, революционные. Другое дело, что первые три года правления Медведева изобиловали революционными заявлениями и даже действиями: взять хотя бы либерализацию уголовного законодательства, умеренную политическую реформу, заявления по делу Ходорковского, контроль за событиями вокруг Химкинского леса и проч. Принципиально ситуацию в стране эти заявления и действия не меняли. Больше того, они так и не взорвали дуумвират, не говоря уже о том, что многие из этих начинаний наверняка одобрялись Путиным. Возможно, он не возражал и против тех мер, которые огласил Медведев в Магнитогорске. Премьер-министр в наступивший электоральный год гнет свою линию, и делает это все более жестко, но не мешает проявить себя и президенту.

Не исключено, что это своего рода «праймериз» членов дуумвирата, по итогам которых они и «договорятся между собой» о том, кто идет на следующий срок.

В некотором смысле президент наверстывает упущенное за три года. К тому же его заявления попали в большую демократическую волну, которая поднялась в результате невидимых миру подземных толчков. Здесь смешалось все — кони, люди, доклады, партийные проекты и общественные инициативы. Как ни относись к докладам Института современного развития (ИНСОР) и Центра стратегических разработок (ЦСР), обосновываемая в них идея радикальной политической модернизации — уже общее место в публичном дискурсе. Равно как и идея перехода к контрактной армии, которую озвучил глава Генштаба, а отнюдь не «Солдатские матери». План десталинизации общественного сознания, обнародованный президентским Советом по правам человека, — из той же оперы. Даже весьма двусмысленное укрепление партии «Правое дело» Игорем Шуваловым — тоже в тренде.

Инсайдеры, участвующие в запоздалом процессе реанимации этого проекта, говорят, что он может стать еще одним из способов дополнительной легитимации Медведева — по крайней мере, в глазах Путина. Потому что потенциальный электорат «Правого дела» — это и социальная опора нынешнего президента. Мало-мальский успех «Правого дела» будет в том числе означать, что Медведев перспективен как самостоятельный политик, а не как часть раскинувшейся от моря до моря харизмы Путина.

Возможно, в свой последний президентский год Дмитрий Медведев хотел бы показать, что он не просто перерос «рамку», заданную ему в 2007 году, когда Владимир Путин определился с преемником, но и при любом раскладе готов запустить весьма радикальные шаги в рамках стратегии: «Делай свое дело и будь, что будет». Такая позиция означает наступление по всем фронтам не только на систему «капитализма друзей», но и на самого главного «друга» Медведева, который построил в России и свой личный «капитализм», — Путина. «Праймериз» — хоть и не война на уничтожение, но все равно жесткая конкуренция.

«Наверное, у нашего правительства добавится работы. И это определенные испытания для правительства», — сказал Медведев в конце заседания комиссии, оговорившись, что по всем этим мерам в кабинете министров прошли предварительные консультации. Камень в огород премьера зачтен. Ждем ответа.