Слова - на вкус. Понятия - на вес... ЮРИЙ МАКУСИНСКИЙ!

 

 

 

                         *      *      *

                                 Ю. Мориц
«О чем? Как все искусства...» — о себе,
о юности, пропитанной словами,
где «А» и «Б» сидели на трубе,
слегка соприкасаясь головами.

О драках после танцев, о губе,
разорванной соперником упрямым,
о первом страхе в недрах КГБ,
о космонавтах, о любви, о БАМе.

«Еще о независимости...» — в храме
вдруг обретенной, вопреки судьбе
и кислой комсомольской ворожбе.

О том, как вытравлял из сердца хама
и прочий хлам — благодаря тебе,
казнившей душу строгими стихами.
14.01.2015

                *      *      *


На том берегу, что по-прежнему грозен и крут,
озоновый воздух, как омут, кишит чудесами,
гуляют березки с распущенными волосами
и словно русалки к приезжему молодцу льнут.

Бревенчатых стен деревенский прокисший уют,
здесь пахнет капустой и тикают ходики. Сами
себе удивляясь, поют петухи над часами,
пусть крестиком вышиты, но — как живые поют.

По улице пыльной лениво коровы бредут,
и кашляет дед, шевеля золотыми усами,
старушки в сельпо, где чугунные гирьки с весами,
о госте столичном успешно ведут пересуд.

Ты с детством своим поменяться готов адресами
на том берегу, где не помнят тебя и не ждут.

21.11.2017

 

                *      *       *

Я словно умер. Или это бес
похитил мои чувства, и — исчез?
И я живу в обрывках смутных снов,
в обрывках слов, разорванных слогов.

Слова — на вкус, понятия — на вес
уже не чувствую. Достаточно словес
я перепробовал, переизмерил вновь —
одно и то же: вечность, смерть, любовь!

Я всё забыл, я умер и воскрес.
Над головой шумит весенний лес.
Слов больше нет. Есть только запах слов.

Есть только свет: основа всех основ.
Я всё забыл, я умер и воскрес,
оставив детям вечность и любовь.
где бес немой влечет меня по снегу
в безмолвие — там тишина и тьма.

 

            *      *      *

ПРИТЧА
Чернеют три креста над лысою горой,
там делят скорбный хлам усталые мужчины,
там — каждый за себя: отец не знает сына,
но, ветхий, как Завет, он шелестит порой.

Всего лишь человек. Голодный и живой.
Жующий день и ночь, упрямый, как скотина,
он верует в права и правду гражданина,
но так боится жить — от страха сам не свой.

Он сам себе тюрьма и сам себе конвой,
трепещущая тварь — дрожащая личина,
зародыш, эмбрион, зачатый без причины,
в расчете, что из тли получится герой.

Но жалок он и глуп. И в недрах паутины
безбожный человек смердит душой сырой.
23.01.2017

 

                *      *      *

Проснуться, помолиться и уснуть —
вот что такое в Петербурге осень.
Какой-то лик бесцветный и раскосый
глядит в окно, в глазах тоскливых — муть.

С утра на кухню обновляя путь
я торжествую — осень плодоносит:
есть мед и дыни, литр кальвадоса —
и я его осилю как-нибудь.

Мне хочется завыть или всплакнуть
дождем безвольным, кислым купоросом,
ответить жалобно на крики альбатроса
и не искать в его вопросах суть.

Дождаться праздника — поста. Еще чуть-чуть
я потерплю — глухой и безголосый.
20.09.2019