О чем молчат экономисты

Последние годы «сверху» идет массированное заклинание экономики на восприимчивость к инновационному развитию. Объявляются амбиционные проекты вроде «нано», «Силиконовых долин». Однако, остается масса вопросов, без ответа на которые «бухать» деньги в очередной суперпроект как минимум неосторожно. Нет внятных объяснений, что мешало этой восприимчивости до сих пор, почему все усилия по «диверсификации», несмотря на избыток высочайшего внимания, тонули без видимого эффекта.
      Если позволите, тот же вопрос по пунктам. Почему состояние промышленности вообще выглядит плачевно? Почему практически исчезли целые отрасли, такие как электроника, гражданское авиа- и судостроение? И процесс, очевидно, продолжается. На грани банкротства несколько автозаводов. Почему Россия, которая в силу наибольшей самодостаточности должна была пострадать от развала Союза меньше всех, попала в компанию наиболее пострадавших? Почему изобретения и разработки отечественных ученых и инженеров реализуются преимущественно на Западе, а наукоемкие отрасли разорились первыми? Почему иностранные концерны с удовольствием открывают в России сборочные заводы, но всеми четырьмя отпихиваются от производства высокотехнологичных комплектующих? Почему сборка ориентирована исключительно на внутренний рынок, экспорт в третьи страны не предусмотрен? Почему несколько отечественных компаний, никогда ранее не связанных с автопромом, весьма успешно ведут сборку моделей иностранных производителей, не уступая в этом отношении самим иностранным концернам, но не могут организовать производство сколько-нибудь значимых комплектующих (Тагаз, группа «СОК», Калининградский «Автотор»)? Почему Россия с огромным «защечными мешками» просела в кризисе значительно сильнее, чем развитые страны, этих «мешков» не имевшие?
      Кстати, о «Силиконовой долине». У нас ведь есть уже «Силиконовая долина». Зеленоград называется. Тихо умирает.[4] Была недавно попытка "возрождения". Проект "Ситроникс" назывался. Рухнул! Несмотря на огромные сугубо частные инвестиции. Несмотря на готовые мощности, огромный запас высококвалифицированных кадров. Что ж тогда не поддержали? Восстановить на порядок дешевле, чем строить новую в чистом поле. Или тогда время еще не пришло? А как дела с "технопарками"? Уже наигрались? Нужны новые идеи? Или новые игрушки?
      Между тем общий ответ на эти вопросы довольно хорошо известен. Имя ему - "Голландская болезнь" (ГБ). На всякий случай: ГБ - эффект деиндустриализации в странах-экспортерах сырья. Возникает как правило вследствие сверх рентабельности или быстрого роста сырьевого сектора, приводит к нерентабельности конкурентного или открытого сектора (конкурирующего с внешними производителями). В итоге экономика оказывается разделенной на три сектора: сверх рентабельный сырьевой, относительно благополучный сервисный (защищенный от внешней конкуренции), и депрессивный конкурентный.

Вся высокотехнологическая составляющая экономики относится к последнему.
      Экспорт сырья задирает курс внутренней валюты в несколько раз по сравнению с ситуацией ее импорта. В результате в несколько раз растет стоимость продукции относительно внешних конкурентов. Производить становится невыгодно: дешевле импортировать и торговать импортом.
      Эту теорию легко проверить. Достаточно посмотреть список самых богатых россиян. Все наши олигархи стали таковыми на сырье или первом его переделе (металлургия). В крайнем случае – на финансовых операциях и связи (сервисный секотор). Нет у нас текстильных, электронных, автомобильных или аэрокосмических, «королей». И быть, увы, не может. Эти отрасли «выживают».
      Еще одно доказательство - растущие как грибы после дождя все годы «реформ» магазины, парикмахерские, сауны, глянцевая пресса (сервис). На фоне явной деградации промышленности (конкурентного сектора) это выглядит странно. На бытовом уровне это соответствовало бы росту численности прислуги на фоне значительного падения доходов хозяина. В странах, не имеющих сырьевых сверхдоходов, благополучие большей части сервиса жестко зависит от успехов промышленности. В России кризис экспансию сервиса заметно притормозил, но не остановил полностью. Конкурентный сектор (автопром в частности) в кризисе просто рухнул. И это также недвусмысленно указывает на ГБ.
      О том же свидетельствуют макроэкономические показатели. С 2000г реальный курс рубля вырос почти в 2,5 (2.42) раза.[2] Соответственно, в 2,5 раза подешевел конкурирующий импорт. А машиностроительный экспорт на внешних рынках во столько же подорожал. Во столько же для сохранения конкурентных позиций за 8 лет отечественная экономика должна была снизить себестоимость продукции. Мировая история таких экономических рывков не знает.
      Но рост курса рубля – не единственная причина падения конкурентоспособности национальной промышленности. Наплыв нефтедолларов вызывает повышение среднего уровня доходов и потребления, которое негативно влияло бы на издержки даже при неизменном курсе рубля. За последние 6 успешных лет (2003 – 2008) средний рост ВВП составил около 7%, реальные доходы населения росли на 11%, а импорт - на 30% в год [2-3]. Т.е. обвал конкурентных условий происходил на фоне двузначного роста доходов населения (издержек). Поэтому рост импорта во внутреннем потреблении и вытеснение отечественной промышленности с внутреннего рынка выглядит более чем закономерным.
      Трудно представить более катастрофические для экономики данные: доходы растут непропорционально производительности труда, эффективность и конкурентоспособность должны неизбежно падать. Причины совершенно очевидны. Даже Всемирный Банк признает, что рост ВВП был обеспечен преимущественно ценами на энергоносители и сервисным сектором, а не обрабатывающей промышленностью.[1] Такие процессы характерны именно для ГБ в очень тяжелой форме.