Чем живешь, брат-атеист?

Что за бестии, что за дьявольски раскованные и раскрепощенные ребята? А умны! А смекалисты! Как обидно и досадно, что сам я не имею теперь уже к ним никакого отношения! А ведь мог бы, мог бы и я быть  одним из непримиримых и беспощадных развенчателей церковного мракобесия и темных религиозных суеверий, если бы… Да, а что же это я? Я ведь не обозначил предмет своего восхищения! И томлю вас неизвестностью – о ком это я? Да, конечно же, о них – о гордости и славе научного мировоззрения, о несокрушимых ниспровергателях всего отжившего и непрогрессивного, всего рутинного и косного! Конечно же – о господах-атеистах!

Много, ох, как много можно было бы рассказать толкового и даже душещипательно-трогательного об этих людях, о том, как нелегко им всегда приходилось нести прометеев огонь света и знаний. О том, как многие из них шли на костер, как сгорали они за святое свое дело (слово сие ими позаимствовано, правда, у верующих, как и многое другое – ну, да простим им этот маленький грех). Сгорали и в прямом и в переносном смысле! Повторяю, множество гимнов и од сложить могли бы маститые стихотворцы в их честь, если бы не одно «но»…

Каверза эта заключается в следующем. Уж больно застылыми формами аргументации орудуют господа эти. Уж больно, к тому же, уповают на разум человеческий (как будто, у человека и есть всего только, что – разум!). Любой сможет уловить в их словах и доводах некий излишек суеты, некую недосказанность и недомыслие. У Достоевского князь Мышкин рассказывает, как он в вагоне познакомился с ученым С. и беседовал с ним об атеизме: «Одно только меня поразило: что он вовсе как будто не про то говорил все время, и поэтому именно поразило, что и прежде, сколько я ни встречался с неверующими и сколько ни читал таких книг, все мне казалось, что и говорят они, и в книгах пишут совсем будто не про то, хотя с виду и кажется, что про то».

Доводы атеистов против бытия Бога всегда логически несовершенны: они «не про то говорят», потому что указывают только на трудные проблемы, связанные с мыслью о Боге и Его отношении к миру, а пытаются утвердить, будто доказали, что Бога нет. Вследствие несоизмеримости Бога с миром, когда человек пытается перейти от сознания о Боге и чувств благоговения, восхищения, священного трепета к знанию о предмете, к выражению Его в понятиях, он схватывает только некоторые Его стороны и роковым образом заблуждается, внося в понятие о Нем признаки, лишь отдаленно напоминающие, а то, и вовсе чуждые Ему!

Хотелось бы сказать, что ребят-то этих – атеистов, понять можно. Не они первые, да и не чета им мыслители прошли через горнило атеизма. Как определенный этап познавательного процесса, направление мысли сие имеет право на жизнь. Кроме того, оно даже обладает критерием истинности! Но с большой оговоркой – в определенных, весьма узких пределах! Поэтому и попадались в его тенета С.Булгаков, Достоевский, Бердяев и мн. другие. Но если сиим гигантам мысли удалось вырасти из детских штанишек атеизма, что само по себе и не удивительно!, то большинству нынешних наших доморощенных ниспровергателей устоев явно не хватает их хилых силенок перерасти эти памперсы. Как в том известном английском выражении: «Кто в молодости не либерал, тот – подлец. Кто в старости не консерватор, тот – дурак!». 

А ведь понять, сердцем почувствовать несостоятельность и ущербность атеизма вперемежку с сомнением, а возможен ли он вообще, дано и простым людям. У того же Достоевского в «Подростке» крестьянин Макар Иванович по-народному мудро высказывает: «Безбожника-то я совсем не стречал ни разу, а стречал заместо его суетливого – вот как лучше объявить его надо. Всякие это люди; не сообразишь, какие люди: и большие и малые, и глупые и ученые, и даже из самого простого звания бывают, и все суета. Ибо читают и толкуют весь свой век, насытившись сладости книжной, а сами все в недоумении пребывают и ничего разрешить не могут. Иной весь раскидался, самого себя перестал замечать. Иной паче камене ожесточен…; а другой бесчувствен и легкомыслен, и лишь бы ему насмешку свою отсмеять. Иной из книг выбрал одни лишь цветочки, да и то по своему мнению, сам же суетлив и в нем предрешения нет. Вот что скажу опять: скуки много. Иной все науки прошел – и все тоска.

И мыслю так, что, чем больше ума пребывает, тем больше и скуки. Да и то взять: учат с тех пор, как мир стоит, а чему же они научили доброму, чтобы мир был самое прекрасное и веселое и всякой радости преисполненное жилище? …а жить без Бога – одна лишь мука. …невозможно и быть человеку, чтобы не преклониться; не снесет себя такой человек, да и никакой человек. И Бога отвергнет, так идолу поклонится – деревянному, али златому, аль мысленному. Идолопоклонники это все, а не безбожники, вот как объявить их следует».

Вот как устами простого человека глаголет истина – идолопоклонники вы все, господа атеисты! И идол ваш, ваш божок – наука и так называемое научное мышление. Вы маниакально уповаете на логику и, выводимые с ее помощью системы доказательств, что само по себе, как будто и не лишено смысла, но, опять-таки, повторяю, не во всеобъемлющих пределах, а лишь локально. Разум есть порождение эволюционных процессов нашего мира, а логика есть, в свою очередь, порождение разума и простирать владения свои может не далее, чем до его, этого самого мира, границ! Или, пользуясь словами героя знаменитого булгаковского романа – бедного Берлиоза: «…в области разума никакого доказательства существования [равно как и наоборот] бога быть не может». Следовательно, в сфере нашего вопроса такой ненадежный инструмент, (которым вы, однако же,  пытаетесь орудовать везде), как логика, может быть отброшен по причине полной своей ненадобности и бесполезности!

Пытаюсь себе представить эту ситуацию и мне становится смешно – атеист  в ней похож на рыбу, выброшенную на лед. Как же! Лишиться такой опоры, до сих пор столь надежной и прочной! Довериться каким-то неясным чувствам и интуиции! И ведь он прав в своем беспокойстве, ибо высшие начала – душа, Бог познаются сердцем, а не умом! Именно сердце подсказывает (не доказывает!), внимательно прислушивающемуся к нему, его веру, его убежденность, что Бог есть! Но подсказка та стоит всего вороха пустых и ненужных логических «доказательств», если бы таковы и были возможны! Вера такого человека не нуждается в умозаключениях и хитроумных доказательствах! Это не значит, что он довольствуется слепою верою, т.е. лишь субъективным чувством доверия к словам «Бог есть». Наоборот, глубокая вера это высшая форма знания о Боге, обладание доказательством бытия Его, именно живым опытом! Вл.Соловьев характеризует этот опыт как «радостное ощущение, что есть существо бесконечно лучшее, чем мы сами, и что наша жизнь и судьба, как и все существующее, зависит именно от него – не от чего-то бессмысленно-рокового, а от действительного и совершенного Добра – единого, заключающего в себе все».

Глубокая вера дает твердую опору во всех превратностях судьбы. Если Бог есть существо всемогущее, всеведущее и всеблагое, от которого все зависит, то мир в целом и во всех своих деталях имеет высокий смысл! Отсюда в душе человека возникает спокойствие и за судьбу мира, и за свою личную судьбу…

Вероятно, у всех людей хоть раз в жизни происходит «встреча» с Богом. Но этот сверхчувственный религиозный опыт слишком не похож на привычное знание о вещах, видимых глазом, осязаемых рукою и необходимых для удовлетворения повседневных нужд. Поэтому люди, не желающие, чтобы над ними стояло существо, безмерно превосходящее их своим совершенством, легко могут усомниться в достоверности той «встречи» и постараться истолковать ее как иллюзию или как чисто субъективное эмоциональное состояние. А потому и отмахиваются от нее, проходят мимо, в конце концов, становясь странными существами, оторвавшимися от своих корней, от отчего дома.

Вот такие вот они, наши братья-атеисты. Наполненные чувством собственной значимости и гордые в своей «независимости». Разные они, как и все люди. Но есть у них и объединяющая общая черта. Эта черта присуща всем блудным детям, добровольно, по неразумению затерявшимся в мире, утратившим дорогу к дому, к родному отчему крову! Черта потерянности эта не может не вызвать чувства жалости и сострадания к ним, так многого лишенным…

Так чем же живешь, брат-атеист? Чем существуешь, блудный сын? О чем заботишься на бесконечных и извилистых дорогах своих? Отец ведь все и всем прощает! Не пора ли возвращаться к родному дому?