За Державу обидно!

В один день лучший 357 полк 103 дивизии стал "мятежным". Мы уже год входили в состав Белорусских Вооружённых сил, ковали, как могли, боевую готовность, но служили без присяги. И тут яйцеголовым националистам в Минске срочно захотелось, чтобы офицеры присягнули. И не просто так, а в день "великой исторической" победы литовско-белорусского войска под Оршей над одним из полков Ивана Грозного. Оказывается, было в истории и такое. Мы для себя давно решили, что один раз уже присягали, в том числе и народу Белоруссии, второй раз не будем. Разбираться прибыл сам министр обороны Козловский.

- Это что? - спросил он с порога, указывая на портрет генерала Грачёва, который в числе других был установлен на полковой аллее Героев. - Почему министр обороны чужого государства красуется в полку Белорусских Вооружённых Сил?

Я догуливал отпуск, поэтому отвечать пришлось моему заму Володе Петрову:

- Это наш командир дивизии, под его командованием мы воевали в Афганистане.

Ответ был "неправильный", поэтому последовал новый вопрос:

- Вы кто?

- Заместитель командира полка подполковник...

- Я спрашиваю, вы кто по национальности?

- Русский.

- А жена?

- Жена русская... и сын тоже русский.

Начальник штаба, на беду министра, оказался украинцем. Его жена и дети тоже. От "большого" ума или от растерянности Козловский спросил:

- Вы можете увести полк в Россию?

Петров, не моргнув глазом, ответил:

- Легко. Нужен приказ и шесть часов времени...

Как они забегали!!! Кто сдирал таблички с Ленинских комнат, кто портрет Ленина из комнаты начальника караула. Министр обороны приказал соседнему командиру танкового полка блокировать полк, в случае попытки выхода... Тот пришёл уточнить у нас - что за маразм. Он может завести первый танк только на третьи сутки! Мы его успокоили, налили сто грамм и сказали:

- Волею случая пена и шваль на разломе великой страны поднялась до неведомых для себя высот - министры! И пытается оправдать своё существование. К сожалению, мы не нужны России и никуда не собираемся. Успокойся.

Я вернулся из отпуска и тут ждал сюрприз. В полку на правах дежурного подвизался один из заместителей Министра обороны Республики Беларусь. Следующее известие тоже было не из приятных: что командира дивизии, русского генерала Калабухова, заменил белорус Хацкевич. До сих пор мне было абсолютно параллельно, какой национальности мой сослуживец, командир или подчинённый, а здесь я впервые задумался. Открываю приказ комдива и получаю первый за последние пять лет службы выговор. Ни за что! Просто, чтобы понимал, что у них не забалуешь и - "вам здесь не тут"!

Это была последняя капля. Написал рапорт. На следующий день прилетел НачПО: "Да ты у нас первый кандидат на выдвижение, полк лучший и т.д.". Я положил приказ комдива на стол, прикрыв приказную часть. Тот прочитал повествовательную и говорит:

- Так... полк трижды упоминается, как лучший. Ценный подарок можешь и не получить, а благодарность обеспечена.

Прочитал про выговор, говорит:

- Это какая-то ошибка...

- Ошибка служить в такой армии и под началом такого командира. Он меня ещё в глаза не видел, а уже в грязь втаптывает.

Боровуха был первый гарнизон, где я, будучи командиром полка, получил свою первую квартиру. Коллектив полка блестящий. Служилось с удовольствием. Но вместе со мной 88 офицеров и прапорщиков положили на стол свои рапорта на следующий день. Не остановили ни посулы о вышестоящих должностях - сразу через две ступени - ни возможность улучшить жильё. Не остановила и неопределённость перспектив в России.

На третий или четвёртый день прибыл в полк "на дежурство" бывший командующий Белорусским военным округом генерал-полковник Костенко, теперь заместитель министра обороны. Он разительно отличался опытом и кругозором от пигмеев, которые дежурили до него. Посмотрел на развод полка, задал несколько вопросов по существу и говорит:

- Мне всё ясно. Командир, как тебя зовут? Пойдём, Володя, в кабинет к тебе, поговорим.

Много чего мы с ним переговорили. На прощание обменялись рукопожатием, и он уехал. Больше никто из министерства к нам не приезжал.

Через месяц Володя Петров уехал в 14-ю Армию к Лебедю воевать в Приднестровье, а я принял Гарболовскую 36-ю воздушно-десантную бригаду. Остальные разошлись по ВДВ России. А полк через пару лет был расформирован, как и остальные полки дивизии. Жаль - не то слово!

* * *

Прошло пять лет. Волею случая, я оказался в Брюсселе на приёме короля по случаю национального праздника Бельгии. Только что закончился парад, на котором впервые в истории участвовал и блеснул своей строевой выправкой русский солдат. Наш военный атташе, лавируя между гостями, подводит меня к коллеге из Белоруссии. Смотрю, стоит Костенко.

- Ну-ну, познакомь меня с героическим комбатом, - обращается он к нашему атташе (я в то время командовал российским батальоном ООН).

- А ведь мы знакомы, - говорю я и напоминаю про "мятежный полк".

Политес побоку - обнялись. Вижу, генерал действительно рад. Наклонился ко мне и говорит:

- Ну, их всех нахер. Пойдём, Володя, я тебя с женой познакомлю, и выпьем, как нормальные люди.

И мы выпили. Помянули недобрым словом уродов, а добрым - полк, благословенную белорусскую землю и людей, живущих на ней.


* * *