Религия и мы - часть вторая

Прошедшую неделю шло бурное обсуждение первой части эссе http://gidepark.ru/user/380094473/article/292909

От одного из читателей пришло письмо. Использую из него пару фрагментов чтобы отталкиваться от них в своих дальнейших размышлениях. Итак:

«Вольтер не был, строго говоря, атеистом. Он был деист. Людьми, имеющими личную религию, были многие выдающиеся люди. И не по темноте или глупости (как раз наоборот), а потому, что испытывали в ней потребность, видели в ней разрешение духовных вопросов, не решаемых таким простым постулатом, что «смысл жизни – в самой жизни». Навскидку приведу имена Льва Толстого, Блеза Паскаля, Эйнштейна, Ньютона, Канта, да, и ещё сколько угодно».

Вы упоминаете людей, которые духовными поисками занимались. То, что люди эти широко известны, знамениты своими научными или литературными трудами – ничего абсолютно не значит. Искать себе и в себе Бога, искать смысл жизни может человек как знаменитый, так и никому не известный. И заблуждаться и те, и другие могут одинаково. Ссылка здесь на какие-либо имена ничего не определяет – мы все равны перед конечностью своего существования, перед желанием пройти свой жизненный путь достойно.

«У религии есть еще одна сторона. Вы её не коснулись. Как бы ни была плоха или плохи религии, они являются частью общей культуры общества. И в некоторых отношениях играют положительную роль. Я согласен, что современное государство должно быть светским и принцип свободы совести (т.е. свободы вероисповедания или не исповедания ничего) должен неуклонно соблюдаться. Но прямо бороться с религией развенчиванием её ложных постулатов – я считаю это опасным. Дело не в наличии Бога или Богов, а в том, что в обществе должна быть какая-то простая, понятная любому, цементирующая общество идея. РПЦ ведь подстраивается под притязания народа, это насквозь популистское учреждение, только формально исповедующее те основы, на которых некогда существовало действительное христианство. Вот, и пусть. Работа церкви, собственно, театр, ритуал. А это делает жизнь наполненной каким-то тайным и высшим смыслом. Церковь паразитирует на любви людей к таким спектаклям. Ну, и отлично. А как жить, хорошо или плохо, пусть каждому совесть подсказывает. Прямо ведь церковь ничего плохого не проповедует».

Вы говорите, что «религии являются частью общей культуры общества». Конечно же, это так. Понятно также, что под «общей культурой» не обязательно понимается что-то лишь высокое в духовном плане. Понимается вообще всё – все результаты развития общества, и то, что на эти результаты сказывалось, в том числе, и что-то плохое. Всё это и есть та самая «общая культура».

Теперь о религии. Каким бы я ни был её противником, я признаю не только неизбежность её появления, но также и её необходимость. Человечество в своём духовном развитии никак не могло миновать этот этап, он был неизбежен, а значит – необходим. Но...

Появление религий можно сравнить с тем, что человек в своей жизни, желательно – в раннем возрасте, должен переболеть, например, оспой, холерой, туберкулёзом, какими-то прочими болезнями, хотя бы в виде прививок. В организме вырабатывается иммунитет, он становится более устойчивым к болезням, способным к выживанию. Это я по вопросу о неизбежности появления религии – ею надо было переболеть.

Правда, какие-то прививки в силу каких-то причин для каких-то людей могут оказаться не совсем безвредными, могут приводить к не очень благоприятным результатам. Вот то же самое можно сказать и о религиях. Например, есть предположение, что угасание египетской цивилизации связано с её религией, с культом посмертной жизни и прочими какими-то моментами. В определённый период религия сыграла положительную роль в расцвете цивилизации, но потом она же явилась причиной духовной усталости общества, духовной и социальной его деградации.

То же самое с майя и прочими индейскими народами – угасание их цивилизаций началось ещё до прихода конкистадоров. «Цивилизация майя погибла, утратив смысл существования. Первым шагом к гибели, по мнению мадридских специалистов, стало то, что «в один прекрасный момент» жители империи поняли, что ими правят вовсе не земные воплощения богов. Трудно представить, насколько были разочарованы древние майя, узнав, что их вожди – такие же смертные, как и они сами. Для них потеряло всякий смысл строительство прекрасных храмовых комплексов и гигантских усыпальниц-пирамид – зачем они, если их хозяева вовсе не пользуются какими-то привилегиями перед лицом смерти? Упадок цивилизации майя был постепенным, её угасание заняло сотни лет. Жизнь в наиболее крупных городах – таких, как Тикаль – замерла уже в IX веке. Но другие города майя просуществовали до XIII, а некоторые даже до XIV века. И самое интересное, как заметили археологи, что дольше всего просуществовали те города, где не возводились монументальные сооружения».

С островом Пасха история. Жили на нём папуасы, основным источником питания были кокосовые орехи, что-то умели выращивать и рыба, добывать её плавали в океан на лодках-каноэ, изготавливали их из пальм. У них была своя религия, она велела людям высекать каменных идолов и расставлять их по острову. На острове многие сотни этих истуканов и постаментов к ним, весом в десятки тонн. Какие-то установлены, а какие-то брошены, не доставлены до места установки. Для перемещения их использовались катки, из тех же пальм – катков под 40-тонного истукана надо было много. Когда лес был почти полностью уничтожен, не стало хватать ни орехов, ни лодок, ни рыбы – наступил упадок этой островной цивилизации.

Или вот разница в цивилизациях мусульманской, христианской, буддистской. Она же очевидно есть. То есть, мы должны констатировать, что влияние религии на развитие и судьбу общества, довольно-таки, существенное, вплоть до того, что она может способствовать гибели общества. Это я к вашим словам о том, что религии «в некоторых отношениях играют положительную роль». Одна и та же религия для одного и того же народа в разное время может играть и положительную, и отрицательную роль. Сейчас наступает такой период в развитии человеческой цивилизации, когда роль религий становится всё более отрицательной. Человечество переросло свои детские религии, созданные совсем под другие условия.

Далее по вашим пунктам. Вы говорите, что должна быть идея, цементирующая общество. Кто же будет против этого!?.. Я и за религией такую функцию цементирующей идеи могу признать на определённом этапе развития человечества. Например, в авраамических религиях несомненно же содержится государствообразующая идея – единобожие, власть «от Бога установленная». Во времена формирования, становления государств, расширения их территорий, защиты от врагов, такая религия была полезна.

Жестоко эта цементация производилась – с кровью религия насаждалась, и защищалась от иноверия и ереси с кровью же. Но это обычное дело для большинства идей социальных. Вот примеры социальных идей, кстати, не всегда они должны быть кем-то и как-то специально сформулированы, под этим может пониматься любой социальный процесс, приводящий к каким-либо изменениям в обществе. Переход, например, от рабовладельческого строя к феодальному – это социальная идея. Не без крови это происходило – восстания рабов с убийствами угнетателей, подавление восстаний с убийствами рабов, и т.д. Переход, от феодального к капиталистическому, от капиталистического к социалистическому – тоже самое, тоже не всегда бескровно. У нас, в России был и обратный переход – от социализма к капитализму, и он тоже не без потерь происходил. Пусть прямых «революционных» жертв было немного, но было резкое снижение рождаемости, увеличение смертности, всплеск преступности.

Религиозная идея, утверждающая единобожие, установление властей Богом, смирение перед властью и перед проводниками этой идеи – это, безусловно, идея социальная. Идея, несомненно, умно выстроенная, и, несомненно, для властей полезная, недаром же она так споро в разных странах ими подхватывалась. В результате этого христианство и мусульманство – наиболее распространённые в мире религии.

Для того, чтобы эта идея работала именно так, как это её проводникам было нужно, она должна быть жёсткой, даже жестокой. Она такова и есть. Она не только делит людей по принципу принятия или непринятия её, но и объявляет огульно всех, не принявших её, грешниками, заслуживающими всяческих кар, даже и посмертных – не иезуитство ли!?.. Её апологеты на всю страну публично по ТВ объявляют, что отвергающие эту идею – люди больные, видимо, имеется в виду, что психически больные, их лечить надо. И они это говорят, руководствуясь именно таки самой этой идеей. А вы говорите, что она объединяет, цементирует общество!.. Нет, она, конечно, может объединять, но только если в неё уверуют буквально все. А это возможно лишь если всем нам левое полушарие мозга заблокировать. Может, к этому уже и идёт, с какими-нибудь нановакцинами?

Вы говорите: «прямо ведь церковь ничего плохого не проповедует». Вот как! В религиозной идее заложено враждебное отношение к неверующим, или к верующим в других богов – это что, не есть плохо? Слава, как говорится, Богу, что в обыденной-то жизни у людей хватает здравомыслия игнорировать эти научения религиозные, да и то не всегда получается.

А теперь далее. О том, что они, служители культа, со своих амвонов нам проповедуют. Большинство из того, что в проповедях и молитвах есть – это прославление Господа. А если и скажут когда чего-либо из морали, типа «не убивай», «не укради», так уж лучше бы молчали. Если в обществе считается нормальным, что мораль ему проповедуется на основе лживой идеи институтом, который эти моральные нормы нарушал и нарушает, то это общество не совсем здорово. Ещё раз повторю: когда мораль мошенники проповедуют, стоит ли удивляться, что суды неправые, а в государстве вор на воре сидит?

Поговорим о религии, о церкви, о пролитой крови, о том, как церковниками «не убивай» исполняется. Ну, ладно, про то, с какими жертвами крещение Руси проводилось, в памяти народа почти ничего уже не осталось, это лишь для историков материал. Зато другое событие не забыто. Прошло шесть с половиной веков со времени принятия заморского бога, середина 1600-х годов. «Патриарх Никон стал вводить в русскую церковь новые обряды, новые богослужебные книги и другие новшества. Это послужило причиной церковного раскола. Кто последовал за Никоном, тех народ стал называть «никонианами», или новообрядцами. Сами же последователи Никона, пользуясь государственной властью и силой, провозгласили свою церковь православной, или господствующей, а своих противников стали звать оскорбительной и принципиально неверной кличкой «раскольники». На них и свалили всю вину церковного раскола».

Раскольников сжигали заживо, как еретиков (см. «Русская православная церковь и сожжения», Евгений Шацкий, кандидат филологических наук) – «по нашему указу такихь злыхь людей и врагов Божиихь велено во обрубех, обложивше соломою, жечь на смерть безо всякие пощады». Жгли в Москве, Туле, Смоленске, Киеве, Казани, Ольшанске, Шацке, Курске, Зарайске, Путивле, Севске, Рыльске, Брянске, Чугуеве, Муроме, Нижнем Новгороде, Арзамасе, Тамбове, Переяславле-Залесском, Волоколамске, Звенигороде, Можайске, Калуге, Серпухове, Мосальске, Козельске, Зарайске, Коломне, Чернавске... Ловили в лесах Сибири, и там жгли. Это был православный аналог католической инквизиции. Мало кто не знает или не видел хотя бы репродукцию картины Василия Сурикова «Боярыня Морозова». Непокорную боярыню везут на санях в монастырь, она подняла руку со сложенным двуперстием. Её и сестру её Евдокию Урусову уморили голодом, а 14 их слуг были сожжены в срубе. Вот таким образом православная святая вера для людишек устанавливалась. И это, в общем-то, недавно совсем, 350 лет назад.

Ну, и что, где тут следование заповеди «не убивай»? Представим сельскую церковь, лет 200 назад. Людишки ближе ко входу теснятся, а то и на улице, если места внутри не хватило. Далее – приказчики барские, фельдшер, гувернантки, гувернёры, дети помещичьи, помещица, сам помещик – отставной генерал. Это тот генерал, о котором у Достоевского Иван Карамазов Алёше рассказывает... или другой, такой же, не суть важно:

«– И вот дворовый мальчик, маленький мальчик, всего восьми лет, пустил как-то, играя, камнем и зашиб ногу любимой генеральской гончей. «Почему собака моя любимая охромела?». Докладывают ему, что вот, дескать, этот самый мальчик камнем в неё пустил и ногу ей зашиб. «А, это ты, – оглядел его генерал, – взять его!». Взяли его, взяли у матери, всю ночь просидел в кутузке, наутро чем свет выезжает генерал во всем параде на охоту, сел на коня, кругом него приживальщики, собаки, псари, ловчие, все на конях. Вокруг собрана дворня для назидания, а впереди всех мать виновного мальчика. Выводят мальчика из кутузки. Мрачный, холодный, туманный осенний день, знатный для охоты. Мальчика генерал велит раздеть, ребеночка раздевают всего донага, он дрожит, обезумел от страха, не смеет пикнуть… «Гони его!» – командует генерал. «Беги, беги!» – кричат ему псари, мальчик бежит… «Ату его!» – вопит генерал и бросает на него всю стаю борзых собак. Затравил в глазах матери, и псы растерзали ребенка в клочки!.. Генерала, кажется, в опеку взяли. Ну… что же его? Расстрелять? Для удовлетворения нравственного чувства расстрелять? Говори, Алешка!

– Расстрелять!

– тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившеюся какою-то улыбкой подняв взор на брата.

– Браво! – завопил Иван в каком-то восторге, – уж коли ты сказал, значит… Ай да схимник! Так вот какой у тебя бесёнок в сердечке сидит, Алёшка Карамазов!

– Я сказал нелепость, но…

– То-то и есть, что но… – кричал Иван».

По окончании службы дьякон и церковный староста обходят церковь с кружкой для пожертвований. Начинают с помещичьей семьи. Генерал достаёт несколько «красненьких», важно опускает в услужливо подставленную кружку. Вполголоса, но чтобы всем было слышно, говорит: «А на строительство нового храма – это будет отдельный взнос». Мужики, что ближе к выходу, перемолвились между собой: «Вот Бог и простит душегубу его грехи». Сборщики пожертвований обходят с кружкой прихожан. Те шепчутся: «Без денег в церковь ходить – грех», «Церковное достояние – убогих богатство». Достают из уголка кармана приготовленную копеечку, бросают в кружку...

И сейчас олигархи наши, сорвавшие в воровском нашем государстве свои миллиарды «зелёненьких», тоже в первых рядах в храмах стоят и в церковные кружки свою долю кладут. Впрочем, в церковь можно и не ходить, установленную для тебя долю на постройку очередного храма можно по безналу перечислить. У попов порядок выбивания денежек и с государства, и с прихожан отлажен. Откуда эти деньги, как получены – неважно. Мэр столицы нашей тоже строил, строил храмы, проворовался, потерял доверие, уволен, а храмы-то стоят – и глаз радуют, и душу греют. Есть где читать для людишек проповеди «не укради». Но мало храмов! Ещё вот край как надо построить в столице хотя бы 200 храмов модульной конструкции, чтобы прямо-таки «в шаговой доступности» были. Ударная стройка строителей Царствия Божьего!

То есть люди видят, что вся эта религиозно-церковная система, существует лишь для самообеспечения и для помощи властям в «работе с массами», моральным примером не является, повышать уровень морали в обществе не может. Не будет для общества никаких потерь, если оно откажет ей в праве представлять себя носителем и оберегом моральных норм. Общество, объявляя эту ложь ложью, от этого только выиграет, будет здоровее. Необходимо организовать общественную, публичную экспертизу религиозной идеи – философскую, социальную, психологическую. В том числе – обязательно с точки зрения детской психологии. И, исходя из полученных результатов, давать ей оценку, и устанавливать с ней какие-либо взаимоотношения только в соответствии с беспрекословным соблюдением принципов свободы совести и отделения церкви от государства.

Ваши слова: пусть, мол, «церковь паразитирует на любви людей к таким спектаклям. ...А как жить, хорошо или плохо, пусть каждому совесть подсказывает». Так вот как раз и есть, что верующий человек в своих поступках не с совестью своей советуется, а соизмеряется с тем, чему его религия научает. Вот опять того же Вяземского вспомним. Ведь это ли не подлость – назвать больными (читай – ненормальными) миллионы людей за то, что они мыслят и чувствуют по-иному, не так, как он? А будь сейчас другое время, так вот такой Вяземский ещё и хворостинок подбросил бы в костёр, где еретика или старообрядца сжигают. И совесть его была бы спокойна.

Религия отключает совесть, она является для совести заменителем, заместителем, это она теперь ответственна за верность выбора твоих решений. Собственно, у тебя и нет выбора, он тебе не нужен, ты должен лишь следовать её догмам. Религия – это идеология духовного порабощения.

Религия всегда всё за нас знает. Как-то плохо представляется ситуация, когда попа спросили бы о чём-то, а он честно сказал: извините, но я не могу вам ничего посоветовать, я не знаю ответов на ваши вопросы. У них всегда на всё ответы есть. Не из рассуждений каких-то следующие, а по прецедентному принципу – из «святых писаний», из того, что там было сказано к такому же или подобному случаю. Ни рассуждениями, ни духовными поисками заниматься не надо, не рекомендуется это делать – работай с Текстом, там ответы ищи, там всё есть. Или спроси батюшку – он подберёт тебе нужную цитату, это его работа.

Вы говорите, что «принцип свободы совести (т.е. свободы вероисповедания или не исповедания ничего) должен неуклонно соблюдаться». Но добавляете, что в разговорах о религии не надо заниматься «развенчиванием ее ложных постулатов» – это, мол, вредно. Во-первых, неужели лживые постулаты в духовном учении – это хорошо и правильно. Во-вторых, в том-то и дело, что борьба с клерикализацией общества невозможна без объявления о лживости религиозной идеи.

Одно из основных зол религии как раз в том и есть, что ложь объявляется Истиной, это утверждается настойчиво и категорически. Этот психологический приём позволяет искажать сознание адептов религиозной идеи, делает его податливым, готовым к тому, что им можно манипулировать. Этой же цели служит и церковный «театр», как вы его называете. При проведении ритуальных представлений в этом «театре» включаются все органы чувств: со стен на тебя смотрят строгие лики святых и мучеников, свечи пред ними горят живым огнём, слышишь церковное пение, у католиков – ещё и орган, звуки которого за душу берут, вдыхаешь запах ладана, в такт речитативу молитвенному делаешь движения рукой – крестишься. То есть ты активно включен в это действо, являешься его соучастником. Всё это чётко выверено, психологически продумано. Это элементы зомбирования, введения в психологическую зависимость, это духовный наркотик. Забавно, что это вменяется в вину деструктивным сектам, а в «традиционной» религии такое, значит, допустимо.

Скажут, что, может, следует считать для общества в целом полезным применение этого наркотика, если он благотворно на людей сказывается. Видимо такими соображениями и руководствуются те «властители дум», которые встали на защиту религии. То есть, зомбирование человека с помощью лживой идеи с множеством «побочных эффектов» они считают благотворным. Такое вот у них понятие о «благотворности».

Ладно, не будем к ним придираться, будем рассуждать с их позиции. Принимаем, что какую-то часть населения религия сделала богобоязненными и, вследствие этого, относительно законопослушными и порядочными. Про то, что «относительно», нам глава РПЦ сам подтверждает: «Верующий человек тоже может быть грешником, и лукавым, и лживым, и похотливым, и слабым». То есть вера ничего сама по себе не гарантирует, она лишь помогает людям, слабым духом, бороться со своими недостатками. Сами они, своими силами не могут, видимо, справиться, им сказка в помощь нужна: «он понимает, что предстанет пред лицом Божиим, он осознаёт, что за порогом земной жизни – предстояние Богу».

Велика ли часть верующего населения в количественном соотношении, судить трудно. Если по оценкам церковников, то должно выходить, что невелика, так как у них большие претензии к нравственному состоянию общества, и уровень преступности высок. И зачем тогда это всё? «В 1986 году в стране насчитывалось лишь 6800 православных храмов, в 2006-м их 27 тыс., было лишь 18 монастырей, в 2006-м – 680». Конечно, непросто определить прямую, ни от каких других факторов не зависящую зависимость между уровнем преступности и количеством храмов. Но есть основания полагать, что в церковь идут и молятся в ней люди как раз таки относительно законопослушные. И тут тоже сложно оценить – религия ли сделала их такими, или она им близка именно по складу своей тихой, смиренной натуры, и поэтому они к ней пришли. По моим предположениям – второе.

За вычетом этой части (пусть даже примем, что это половина общества, хотя, конечно, это гораздо меньше) остаётся ещё половина, для которой религия безразлична. И что, все они грешники? Если по Гундяеву, так это вообще – потенциальные звери. А я вот оспариваю такое его суждение и смею утверждать, что ничем они не хуже воцерковлённых. Ни с Гундяева, ни с Вяземского не буду пример брать, не буду уничижать воцерковлённых, не буду их хаять. Скажу лишь, что тот, кто не закрепощён подчинением лживой религиозной идее, более свободен духом. Если он совершения грехов не допускает, так это не из страха наказания Божьего, а перед совестью своей он ответственен, у неё за грехи свои так просто не откупишься.

Конечно, так же как и верующий, и неверующий «тоже может быть грешником, и лукавым, и лживым, и похотливым, и слабым». И даже зверем может стать, собственно, как и верующий тоже – вспомните, хотя бы, костры православные. Но те, кто звери, отморозки, так это ведь не потому, что они в богов религиозных не верят, а потому что они вообще безбожники, нет в них того Бога, который Совесть, это порченые люди. Им уж вряд ли что поможет.

А теперь, говорю я своему читателю, перейдём к главному и самому сложному вопросу – о том, что же может быть заменой религии для определённой части людей с определённым типом мышления. Правы вы, конечно, говоря, что постулат «смысл жизни – в самой жизни» не решает для человека всех его духовных вопросов. Да, он отвергает ложь религиозных идей, но не каждому человеку он может быть заменой этим идеям.

Вот ведь и тот, кто провозглашает такой постулат своим жизненным принципом, на самом-то деле определяет для себя какие-то идеи и цели, с этими идеями он живёт – сына вырастить, дом построить, книгу написать, вершину горную покорить, коллекцию интересную собрать, на грядках покопаться, собаку завести, спортом заниматься и результатов выдающихся добиться, и т.д. Такие идеи и цели, иногда и малые совсем, как бы бытового плана, наполняют его жизнь радостью и смыслом. Это совершенно здоровое, нормальное состояние человека, не отягощённого сверх меры какой-либо роковой, трагичной для него предопределенностью.

Есть у человека такое отличительное от всего прочего живого мира качество, как разум. Что это – дар или наказание? Скорее – второе. Только с появлением разума стало возможным осознание человеком конечности своего жизненного существования. Это осознание приходит к человеку в детском возрасте, и остаётся с ним на всю его жизнь. Оно существенно сказывается на его психологии, мировоззрении и мировосприятии, а через это и на поведении сказывается, и на жизненном укладе.

Очень непростой это для человека вопрос – предстоящий уход из этой жизни навсегда, в никуда, в небытиё. Человек живёт с этим вопросом всю жизнь, и всяк решает его по-своему, каждый приходит к своему, собственному осознанию смерти. Отсюда видимо и пошла эта поговорка – каждый умирает поодиночке.

Повторю, что я не религиовед профессиональный, но насколько я знаю, нет религий, которые не решали бы каким-либо образом вопрос о смерти. Этот момент присутствует во всех этих многих тысячах религий, может, за редким уж совсем исключением. Это позволяет говорить о том, что толчком к созданию очередной религии, и благоприятным моментом к принятию её людьми, является именно разрешение вопроса смерти, нахождение какого-то запасного выхода, потайной дверки. Сначала придумывались безобидные сказки, потом появлялись люди, которые видели, что за проход через эту дверку можно мзду собирать – вот с этого момента и начиналось создание религии как таковой.

Сюда прилаживались некие инструменты, которые позволяли бы властям над людишками властвовать. Благодаря этому достигалась лояльность властей к создаваемому религиозному институту, и не просто лояльность, а практически равноправное партнёрство – у одних власть над душами, у других – над жизнью. «Власть царска веру охраняет, власть царску вера утверждает; союзно общество гнетут», Радищев А.Н.

Ну, и нормы некоторые моральные прописать надо – это для ещё большей защиты от критики и попыток отмены религии: вы, что же, хотите, чтобы в обществе разврат и зверство утвердились?!.. И тут же, как и с дверкой тайной, придумано было, как из установления этих моральных норм реальную выгоду получать: нарушил какую норму – кайся на исповеди, тоже, кстати, тайной, жертвуй что-нибудь Божьему храму, и живи спокойно до следующего греха.

Я ведь почему, пообещав вам разговор о замене религии, взялся говорить о том, как она создавалась, и на каких принципах основана? А потому я об этом так подробно говорю, чтобы показать, что очень непросто ей замену найти. Во-первых, за неё власти и попы до последнего держаться будут – нужна она им (читай Радищева). Во-вторых, ничего не бывает более удобного и приятного, чем ложь, специально для тебя придуманная, под все твои слабости и страхи приспособленная. Разум против этой лжи плохо помогает: «Большая часть жизни – это одно непрекращающееся усилие, направленное на то, чтобы уйти от необходимости думать», Олдос Хаксли.

Что можно предложить взамен сказки о Загробном мире, о вечной жизни в Царствии Божием? А нечего предложить... Кроме одного, как это сказано у Бредбери: «люди будут смотреть на взращённое тобой дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Или это и есть то, о чём я говорил, но расширенное существенным по смыслу добавлением: смысл жизни – в самой жизни, а также в том, чтобы передавать эту жизнь последующим поколениям, и желательно – в лучшем виде, чем ты её принял от предыдущих.

Да ну, скажете, не прельстит такой-то смысл жизни тех, кто склонен в сказки религиозные верить. Не знаю... Скажу лишь, что не вижу какого-либо другого понятия смысла жизни, более верного как для отдельного человека, так и для общества в целом. Это эссе было написано мною не для того, чтобы дать ответы, а чтобы поставить вопросы. Ответы искать надо нам всем вместе...