Русская православная церковь: по обе стороны фронта

Сегодня отношение к Русской Православной Церкви в нашей стране неоднозначное. С одной стороны всяческие гласные и негласные запреты сняты, гонения на священников и верующих прекращены. С другой стороны, 75 лет богоборчества и насильственно насаждаемого атеизма не прошли бесследно. И в итоге мы имеем весьма странное отношение к Церкви и священнослужителям. Парадокс, но нас чрезвычайно раздражает, когда мы видим какого-нибудь священника, выходящего из дорогой иномарки или замечаем дорогущие часы на его руке, и в то же время все соглашаются, что церковь должна выглядеть богато и красиво, чтобы в храмы было приятно зайти, а если мы заходим в хмурое некрашеное здание с облупившимися щербатыми стенами и прогнившими полами, то в нас роджается «священная» ненависть к большевикам, допустившим такое. Мы считаем, что религия — это «опиум для народа», и в то же время многие после ЗАГСа спешат повенчаться. Мы считаем религию глупой сказочкой, но даже не замечаем, как сыпем цитатами из Евангелия направо и налево. Мы полагаем верующих обманутыми и облапошенными, а в целом — идиотами, но приходим просто в неистовство, когда нам кто-то напоминает, что наши деды и бабки, и вообще все наши предки были людьми верующими, а следовательно, по нашему определению, легковерными идиотами...

Я не собираюсь кому-то что-то проповедовать или в чем-то убеждать. Каждый сам для себя выбирает свой путь. Я хочу просто дать моему читателю немного фактов и обращаю внимание на то, что при работе я старался не пользоваться документами РПЦ, дабы у читателя не возникло подозрения в моей предвзятости. Наоборот, почти половина источников — из бывших архивов КГБ. Надеюсь, всем известна особенная «любовь» КГБ к церкви?

Еще раз подчеркну (для любителей читать мимо строк), что я никого не агитирую, не проповедую, и не выполняю какх-либо заказов РПЦ.

Итак...

1. На оккупированных территориях

Драматическое для СССР начало Великой Отечественной войны разделило страну на две части: все еще сопротивляющееся безбожное большевистское государство и территорию, оккупированную не менее безбожной псевдо-католической Германией. Казалось бы, в этой круговерти событий должны были окончательно сгинуть чудом сохранившиеся церкви и храмы, и те немногие православные священники, кому посчастливилось пережить предвоенные гонения:

«Громадный край от ст. Сиверской, что под Петроградом, до Опочки был давно превращен советской властью в церковную пустыню. Некогда прекрасные храмы были разрушены, поруганы, превращены в склады, мастерские, танцевальные клубы, кино и архивы. Репрессированное духовенство в основной своей массе погибло в концлагерях Сибири. Два-три уцелевших подсоветских священника, запуганных, душевно-усталых и неподготовленных, никак не могли взять на себя труд организации церковной жизни населения в несколько сот тысяч человек».
[Протопресвитер Алексий Ионов «Записки миссионера»]

Но случилось чудо, и священники не только уцелели, но и получили возможность частично восстановить свою миссионерскую и приходскую деятельность! Все это благодаря весьма неожиданно лояльной позиции Германии по отношению к РПЦ. Чтобы не быть голословным, приведу несколько цифр. В 1940 году количество православных общин в СССР составляло 8729, из них большинство находилось на территориях, присоединенных в 1939–1940 гг. западных областей Украины, Белоруссии, Прибалтики и Молдавии. В самой же РСФСР к 1940 году оставалось зарегистрированными 950 общин, однако реально действовало всего около 100 храмов. Например, согласно «Списка священнослужителей и действующих храмов РПЦ» от 4 сентября 1941 года в Ленинграде действовало два собора, и четыре церкви (из них две — при кладбищах), а священников было всего 17 человек [ЦГАСПб Ф.7384, Оп.33, Д.76, Л.123–124 «Список священнослужителей и действующих храмов русской православной церкви»]. И это — на весь Ленинград с населением более 2,5 миллионов человек! В городах поменьше, скажем, в Смоленске — всего одна церковь (на весь город!), но и та — на кладбище. В целом, на территории СССР в границах до 1939 года, к моменту нападения Германии оставались действующими не более 300 храмов, было четыре правящих епископа и не более 500 священнослужителей. Легко вообразить какая это была безбожная пустыня!

Что же случилось при немцах? А при немцах, вы не поверите, храмы и церкви стали открываться! Странно, но немцы не просто попустительствовали возрождению Русской Православной Церкви, но порой даже помогали в этом. Этот факт удивителен уже сам по себе, а если учесть, что в то же самое время в Германии нацистами проводилась весьма жесткая антицерковная политика, то такое отношение кажется просто феерическим, невозможным! А я скажу более: еще в 1930 году в Германии вышла книга «Миф ХХ века» Альфреда Розенберга, одного из ближайших соратников Гитлера, убежденного нациста, с 1933 года — начальника Управления внешней политики НСДАП, а с 1941 года — главы Имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий. В этой книге прямо говорилось о бесполезности (и даже вредности) христианства: «Святой час для немца наступит тогда, когда символ пробуждения и знамя со знаком возникающей жизни станет единственной господствующей верой в империи». [А. Розенберг «Миф ХХ века», Таллин, «Shildex», 1998]

Так что же помешало Розенбергу осуществить свои идеи на практике? Оказывается, помешал сам Адольф Гитлер: ""Миф" Розенберга не следует рассматривать как произведение, выражающее официальную точку зрения партии". А касаемо православия на оккупированных территориях СССР Гитлер высказался в том смысле, что «в наших же интересах, чтобы в каждой деревне была своя собственная секта со своими представлениями о боге». [Г. Пикер «Застольные речи Гитлера»]

Это оказалось не пустой застольной болтовней, ибо уже 2 июля 1941 года в «Указаниях начальника полиции безопасности и СД Р. Гейдриха высшим командирам СС и полиции безопасности» говорилось:

«Против устремлений православной церкви распространить свое влияние на массы ничего не предпринимать. Напротив, всячески содействовать им, причем изначально настаивать на принципе разделения церкви и государства и избегать единства церкви. Также не препятствовать образованию религиозных сект».
[РГВА Ф500к, Оп.5, Д.3, Л 38, 43, 44]

Вообще, во многих отчетах РСХА (RSHA — Reichssicherheitshauptamt — Главное управление имперской безопасности) отмечалось, что «церковь и христианство на Востоке после исчезновения большевизма переживают новый подъем... Это сильнее всего проявляется в отношениях Московской Церкви митрополита Сергия (т. н. „Живой Церкви‛) и эмигрантской церкви». ["Предложения о церковной политике в Остланде" — меморандум руководителя религиозной политики К.Розенфельда руководству Министерства восточных территорий, 7.10.41, Берлин] Поясню, что «эмигрантской церковью» немцы называли РЦПЗ — Русскую Православную Церковь Заграницей.

Подобное отношение оккупационных властей не замедлило сказаться благотворным образом на возрождении Православной Церкви. В частности, уже в середине августа 1941 года митрополитом Сергием (Воскресенским) была основана Псковская Православная миссия, охватывавшая города Псков, Гдов, Алуксне, Тосно, Гатчина, Мга, Новгород, Старая Русса, Новоржев, Опочка, Струги Красные, Остров и расположенные рядом с ними населенные пункты. Согласно информационного бюллетеня штаба полиции и безопасности СД от 21 сентября 1942 года «под управлением миссии находятся более 200 общин; в отдельных общинах число членов колеблется от 3 до 20 тысяч; общая численность верующих на попечении миссии превышает 2 000 000 человек». Вдумаемся: более двух миллионов человек под крылом только одной русской православной миссии — и все это в глубоком немецком тылу!

Этого удалось достичь весьма скромным количеством священнослужителей: менее 100 священников в сопровождении дьяконов и псаломщиков. Но тот же бюллетень пишет, что «миссия, вопреки ничтожному числу ее участников, имеет большой успех». [РГВА. Ф.500к, Оп.1, Д.776, Л.278-327]

Что же касается Римско-Католической Церкви, то начальник СД Р.Гейдрих в своем приказе от 16 августа 1941 года говорил, что «католическая церковь будет всеми средствами пытаться обрести влияние на население оккупированных областей Советского Союза с тем, чтобы отторгнуть его от православной церкви и склонить вступить в союз с Римом. При любых обстоятельствах эти попытки пресекать. В тех населенных пунктах, где служит еще и католический или униатский священник, позаботиться о том, чтобы его деятельность была существенно ограничена». [РГВА. Ф.500к, Оп.5, Д.3, Л.62, 65]

К середине 1943 года на не оккупированной врагом территории СССР действовали 3329 православных храмов, в то время как на оккупированных немцами территориях — около 6500, то есть почти в два раза больше ["Справка Совета по делам РПЦ при СНК СССР о действующих и недействующих храмах..." — РГАСПИ Ф.82 Оп.2 Д.499 Л.37-41]. Но самое удивительное в этой истории, что, оказавшись на оккупированной территории, Русская Православная Церковь во главе с митрополитом Сергием (Воскресенским) продолжала считать себя подчиненной... Московской Патриархии! Попробуйте представить себе все мужество людей, которые, будучи на оккупированных немцами территориях, продолжали открыто подчиняться Москве!

Почему немцы попустительствовали? Думаю, это было связано с тем, что они возлагали надежды на РПЦ как на своеобразный инструмент борьбы с большевизмом. Во всяком случае, в 1941 году директивы на сей счет были очень осторожными:

«В отношении так называемой „живой церкви‛, которая находится в значительной степени под советским влиянием, занять особенно осмотрительную позицию. Поскольку пока еще не выяснено, действительно ли эту церковь следует рассматривать как советский правительственный орган, необходимо в первую очередь преимущественно путем сбора документов ее рядовых членов и богослужителей и ознакомления с ними установить, является ли дальнейшее ее существование вообще допустимым».
[РГВА. Ф.500к, Оп.5, Д.3, Л.62, 65]

Одновременно с этим было бы опрометчиво полагать, что при немцах РПЦ благоденствовала. Немцы явно боялись усиления роли церкви:

«Прежде всего следует обратить внимание на то, чтобы зарождающиеся ортодоксальные [т. е. православные — В.Потапов] церковные круги ни в коем случае не получили некоего возвышающего их над другими союзами организационного единства. Потому желателен раскол на отдельные церковные православные группы».
[РГВА. Ф.500к, Оп.5, Д.3, Л.62, 65]

Оказывая поддержку раскольническим движениям и вынуждая православное духовенство объявлять свою независимость от Московской Патриархии (автокефалию), немцы, впрочем, не оказывали им какой-либо особой протекции в дальнейшем. На Украине при поддержке националистов и с одобрения немецких властей викарный Владимиро-Волынский епископ Поликарп (Сикорский) и архиепископ Александр (Иноземцев) неканонически учредили Украинскую Автокефальную Церковь, но большинство православных общин Украины сохранило каноническую связь с Московской Патриархией, войдя в состав образованной 18 августа 1941 года на Соборе епископов автономной Украинской Православной Церкви, управление которой было поручено митрополиту Волынскому и Житомирскому Алексию (Громадскому).

После оккупации летом 1941 года Эстонии Таллинский митрополит Александр (Паулус) заявил об отделении от Русской Церкви эстонских приходов, восстановив ЭАПЦ (Эстонскую Апостольскую Православную Церковь). В октябре 1941 года по настоянию немецкого Генерального комиссара Белоруссии была создана Белорусская Церковь. Однако возглавивший ее в сане митрополита Минского и Белорусского Пантелеимон (Рожновский) сохранил каноническое общение с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским). После насильственной отправки на покой в июне 1942 года митрополита Пантелеимона его преемником стал архиепископ Филофей (Нерко), также отказавшийся самочинно провозгласить национальную автокефальную Церковь.

2. На советской территории

В СССР с началом войны отношение к церкви в целом практически не изменилось. Но нашлось множество куда более важных и неотложных дел, чем поиски мифических «врагов» и «подстрекателей» среди духовенства, и РПЦ на некоторое время оставили в покое. Церковь по мере своих сил проводила богослужения в чудом сохранившихся храмах, распространяла патриотические воззвания к верующим, а еще собирала деньги на оборону и вооружение. Судя по сохранившимся документам — суммы немалые, особенно если учесть отчаянное положение самой РПЦ в атеистическом государстве.

На эти деньги производилось различное вооружение, обмундирование, строились и закупались самолеты, танки и даже целые танковые колонны! Например, Ленинградская епархия, находящаяся в условиях блокады, «внесла в фонд обороны страны 3 182 143 рубля наличными деньгами, а также пожертвования ценными вещами» ["Телеграмма митрополита Алексия И. В. Сталину от 12.01.42" ЦГАСПб. Ф. 7384. Оп. 178. Д. 693. Л. 3.] Хочу обратит внимание читалеля, что эта телеграмма датирована 12 января 1942 года. Напомню, что это время пришлось на апогей самой жестокой блокадной зимы, именно на январь пришелся пик голодных смертей: согласно спецсообщения УНКВД по Ленинградской области и городу Ленинграду от того же 12-го января «...за декабрь 1941 года умерло 52.612 человек, за 10 дней января 1942 года в городе умерло 28.043 человека. Смертность продолжает возрастать. Если за первую пятидневку января умерло 11.208 человек, то во второй пятидневке — 16.835 человек» [Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2, П.н.19, Д.12, Лл.115-125]. Для сравнения: за весь мирный 1940 год в Ленинграде умерло 53.821 человек. И вот в таких невероятных условиях верующие Ленинградской епархии умудрились собрать свыше 3 миллионов рублей! А ведь могли бы купить еды на черном рынке, и пусть по безумным ценам, но купить, и, возможно, выжить! Но предпочли поделиться. Причем на исключительно добровольных началах — соввласть в эти дела совершенно не вмешивалась, дабы не придавать делу ненужного ей религиозного оттенка.

Одной из наиболее известных танковых колонн, профинансированной исключительно на средства, собранные Московской Патриархией, была колонна «Димитрий Донской». Постройка началась с телеграммы митрополита Сергия (Страгородского) И.Сталину от 5 января 1943 года. Положительный ответ от Сталина был получен в тот же день (что говорит о той важности, которую придал Сталин этому начинанию) и сбор средств начался.

Всего удалось собрать свыше 8 миллионов рублей, а также значительное количество золотых и серебряных изделий. Деньги направили на строительство в Челябинске 40 танков Т-34-85 (самой первой модификации с 85-мм пушкой Д-5Т). В феврале 1944 года колонну танков, на башнях которых написали «Димитрий Донской», отправили под Тулу, где в начале марта у деревни Горелки состоялась официальная передача танков Красной Армии: 38-му отдельному танковому полку и 516-му отдельному огнеметному танковому полку. К этому времени оба полка уже поучаствовали в тяжелых боях и были выведены в тыл на пополнение и перевооружение. Вручать танки по поручению патриарха Сергия (Страгородского), приехал митрополит Крутицкий и Коломенский Николай. На митинге, обращаясь к танкистам, митрополит призвал: «Гоните ненавистного врага из нашей Великой Руси. Пусть славное имя Дмитрия Донского ведет нас на битву за священную русскую землю. Вперед, к победе, братья-воины!»

После получения танков пути полков разошлись. 38-й ОТП воевал в составе 2-го Украинского фронта, причем, в первый бой вступил уже через несколько дней после получения боевых машин. А 516-й ООТП был направлен на 1-й Белорусский фронт и в бои вступил летом.

3. Был ли «православный ренессанс» 1943–1945?

Самым важным моментом для РПЦ в годы войны многие исследователи называют легендарную встречу 4 сентября 1943 года И.Сталина с иерархами Русской Православной Церкви — местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием (Страгородским), митрополитом Ленинградским Алексием (Симанским) и митрополитом Киевским и Галицким Николаем. Но почему-то выводы делаются из этой встречи весьма странные. В частности, говорится, что Сталин, дескать, пошел на значительные послабления церкви то ли убоявшись поражения в войне, то ли гнева Господня.

На самом деле Сталиным руководили вовсе не страх и не внезапное божественное просветление, а вполне прагматическое желание взять под контроль церковную жизнь на освобождаемых территориях Советского Союза: ведь за 2–3 года в оккупированных немцами областях храмов было открыто более, чем на всей остальной территории СССР!

Высшее политическое руководство СССР внимательно следило за настроением населения на оккупированных территориях. По линии военной разведки и НКВД, а также от руководителей партизанского движения оно постоянно получало сообщения о том, что германская военная и гражданская администрации способствуют открытию православных храмов и попустительствуют деятельности православного духовенства среди населения. И все это имеет большой успех среди населения. И если теперь советские освободители начнут творить насилие на едва отвоеванных территориях — то не получит ли советский режим всплеска партизанской активности в своем тылу? Ведь, согласно всесоюзной переписи населения 1937 года, верующими себя назвали 56,7% всего населения! И это только те, кто не убоялся себя таковыми назвать, ведь это была перепись, а не анонимный социологический опрос, записывали имена людей, место их проживания, работы, и при этом вопрошали: «Являетесь ли вы верующим? Если да, то какой религии?». А сколько еще оставалось тех, кто считал себя верующим, но по разным причинам решил это не афишировать?

И вот теперь раздражать население новыми репрессиями на религиозной почве может быть чревато, особенно если учесть огромное количество вооружения и боеприпасов, которое валяется по всей стране — бери и стреляй!

Именно осенью 1943 года Красная Армия вышла к границам Украины. Предыдущие года показали, что далеко не все украинцы стремятся к вхождению в Советский Союз. Было очевидно, что украинская партизанщина может повернуться и против Красной Армии (как это уже бывало в годы Гражданской войны).

Исследователи называют последовавшую за эпохальной встречей Сталина с первоиерархами чуть ли не «духовным ренессансом». Дескать, храмы открывались один за другим, прекратились гонения на священнослужителей, а многих репрессированных — выпустили на свободу и даже позволили вернуться к священнической и пастырской деятельности!

А мы давайте уйдем от эмоций и посмотрим на факты. Согласно «Справки Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР о действующих и недействующих храмах» от 31 октября 1945 г.:

«[...]

2. За 1944–45 года по Союзу поступило от групп верующих 6770 заявлений об открытии церквей (не считая повторных).
По рассмотрении этих заявлений, их проверке, по заключениям обл (край)исполкомов Советом открыто за 1944–45 года — 529 церквей.

Из них: за 1944 год — 208 церквей в 48 областях, краях и республиках; за 10 месяцев 1945 года — 321 церковь в 64 областях, краях и республиках.

3. За тот же период времени отклонено ходатайств верующих об открытии церквей 4850. Находится на рассмотрении 1391 ходатайство.

Таким образом, удовлетворено за 1944–45 года 9,8% всех рассмотренных ходатайств.

4. На сегодняшний день имеется на территории Союза действующих православных церквей и молитвенных домов 10 358.

Из них: в Украинской ССР — 6073;

в РСФСР — 2606;

в Белорусской ССР — 633;

в Молдавской ССР — 615;

в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР — 343;

в остальных союзных республиках — 88.

Церкви и молитвенные дома размещены весьма неравномерно. Самое большое количество находится в районах, подвергавшихся немецкой оккупации, где в период 1941–1943 годов имело место массовое открытие церквей».
[РГАСПИ Ф.82 Оп.2 Д.499 Л.37–41.]

Итого, за год удовлетворено менее 10% всех «настойчивых» и «неоднократных» просьб — и это кто-то называет «ренессансом»? Из 10 просьб 9 отклоняли — это и есть «ренессанс»? А последняя фраза из процитированного документа вызывает особый интерес: все так радуются «духовному ренессансу» и вновь открытым церквям, что не замечают, что большинство из них было открыто вовсе не при вдруг «прозревшем» Сталине, а при гнусных фашистах! И заслуга Сталина была лишь в том, что он их вновь не позакрывал. Вот спасибо, дядя Иося, облагодетельствовал! Нет, пусть читатель не подумает, в моих рассуждениях нет попытки обелить фашизм, но давайте все-таки придерживаться фактов, даже если они нам не очень приятны.

Источники:
1. Протопресвитер Алексий Ионов «Записки миссионера», Православие и мир.
2. ЦГАСПб Ф.7384, Оп.33, Д.76, Л.123–124 «Список священнослужителей и действующих храмов русской православной церкви»
3. А. Розенберг «Миф ХХ века», Таллин, «Shildex», 1998
4. Г. Пикер «Застольные речи Гитлера», Смоленск, «Русич», 1998.
5. РГВА Ф500к, Оп.5, Д.3, Л 38, 43, 44. Заверенная копия. Перевод с немецкого.
6. «Предложения о церковной политике в Остланде», меморандум руководителя религиозной политики К.Розенфельда руководству Министерства восточных территорий, 7 октября 1941 г., Берлин.
7. РГВА. Ф.500к, Оп.1, Д.776, Л.278–327 Ротаторный экземпляр. Перевод с немецкого.
8. РГВА. Ф.500к, Оп.5, Д.3, Л.62, 65. Копия. Перевод с немецкого.
9. РГАСПИ Ф.82 Оп.2 Д.499 Л.37–41. «Справка Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР о действующих и недействующих храмах по областям и республикам СССР и об открытии новых церквей». Подлинник.
10. ЦГАСПб. Ф. 7384. Оп. 178. Д. 693. Л. 3. Копия. Телеграмма митрополита Алексия И. В. Сталину от 12 января 1942 г.
11. Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2, П.н.19, Д.12, Лл.115-125