РЕШЕНИЕ

Задорный солнечный лучик нахально просачивался сквозь неплотно задёрнутые тёмные, тяжёлые шторы, рассеивая полумрак тесной комнатки-коробки, играя на полу и подоконнике, скользя по потолку и стенам, по креслам и полкам, по лицу Наташи, отрешённо сидевшей на разобранной кровати. Так она сидела уже не один час, думая, точнее, пытаясь не думать о сложной ситуации, в которой оказалась, и обо всём том ужасе, который непременно наступит, едва мать узнает то, что пока ещё держится в строжайшей тайне, но неизбежно обнаружится спустя месяц или два... Однако мысли Наташи, против воли, то и дело возвращались к маленькому существу, которое росло, развивалось и набирало силы внутри неё. Какое оно сейчас? Размером с грецкий орех? Наташа слегка коснулась собственного живота. А может быть, ещё меньше? В любом случае, этот крохотный комочек легко уместился бы у неё на ладони. Как он выглядит? Врач сказала, что на этом сроке он не похож ещё на человека. Скорее, напоминает ящерку, зверька... Кто это? Мальчик? Девочка? Говорят, девочка для одинокой матери лучше. Девочки послушней, а мальчики капризны, и у них часто болит животик. Девочку можно наряжать в красивые платья, делать ей разные причёски. Наташу охватило чувство умиления. Ей вдруг представилось хорошенькое детское личико, с золотыми кудрями, большими ясными глазами и прелестными ямочками на щёчках... Если родится дочка, её будут звать Алисой, как героиню любимой сказки...

Как теперь жить? На что и где? Это Наташа представляла себе смутно. Пока ещё удаётся скрывать беременность, можно оставаться у родителей. Потом она попробует занять у друзей денег на съёмную квартиру (хотя бы комнату, угол). А дальше – время покажет...

К отцу своего ребёнка она и не думала обращаться. А смысл? В лучшем случае, даст денег на аборт и пошлёт на фиг. Вероятнее всего, просто пошлёт... Да и не строят семью с такими мужиками... Бабник, любитель выпить... Компании, друзья... Никакой любви к нему Наташа не чувствовала. Он был для неё спасательным кругом. В его объятия она бежала прочь из опостылевшей конуры, от бесконечных семейных ссор и скандалов, от вечно пьяного отца, от осатанелой мегеры, по какой-то странной и трагической ошибке природы приходившейся ей матерью и вымещавшей на ней, семнадцатилетней девчонке, всё накопившееся в душе зло и обиды на жизнь; от недоумка-брата. Как брошенное дитя, ищущее защиты, потянулась она к взрослому, сильному мужчине. Не было ни страсти, ни желания, ни, тем более, того яркого, всепоглощающего, фантастического оргазма, о котором так захватывающе пишут в книгах... Лишь её неуёмная жажда родительской любви... И тепло его рук, тепло его тела...

Аборт!.. Ни за что!.. Наташа горестно застонала... Убить своего ребёнка! Как же гадко!

Откуда берутся дети? Наташа где-то читала, что это – ангелы, которым надо воплотиться на Земле и прожить земную жизнь в теле человека. Что это чистые души, которые до того, как одеться в плоть, обитают в ином, особом, мире – сияющем, светлом и радостном. Что по мере взросления они теряют свою чистоту и что, ещё находясь в том, возвышенном и совершенном, мире, они выбирают себе родителей сами.

«Мой малыш выбрал меня. Я не могу его предать!»

Глубоко вздохнув, Наташа встала, распахнула двери шкафа, вынула из-под стопки белья крошечную шапочку и прижала к сердцу...

Решение внезапно пришло само собой. Да пошли лесом они все: мать с её руганью и истериками, отец с его запоями, соседи с их сплетнями, приятельницы с их поддёвками... учителя с их нотациями! Уехать... Забыть их к чёртовой матери, выбросить из жизни, как выбрасывают ненужный хлам на помойку. Начать жизнь новую, пусть в одиночестве, в незнакомом городе, пусть трудную и тяжёлую, но свою, в которой только она, Наталья, будет полноправной хозяйкой, в которой никто не сможет править бал, кроме неё самой... Медлить нельзя, иначе вновь одолеют робость и страх перед неизвестностью... Сейчас или никогда...

Наташа стремительно бросилась в родительскую спальню, дрожащими руками раскрыла шифоньерку, вывалила на пол содержимое и стала шарить в груде шмоток... Стоп! Нашла!

Вот она, мамкина заначка! Белый конверт с заманчиво просвечивающими сквозь него долларовыми купюрами! Вытряхнула. Пятьсот! На первые дни хватит! Там будет видно! Материны серёжки золотые... Тоже пригодятся.

Может, какую записку им оставить? Объясниться? Проститься? Не стоит. Обойдутся без её прощаний. Вряд ли Наташино исчезновение особенно их расстроит. Наоборот, перекрестятся и обрадуются уходу ненавистной дочери из дома. Разве что пропажа денег сильно огорчит. Наташа злорадно усмехнулась, представив себе перекошенную от гнева, орущую, изрыгающую проклятия физиономию матери, растерянные глаза отца... Что же... Так им и надо!

Должны же они ей как-то компенсировать годы жизни, проведённые в страхе, обидах и унижениях; то, что в родном доме она всегда чувствовала себя чужой, лишней, инородным телом, раздражавшим всех самим фактом своего существования, приблудной собакой, живущей здесь из милости и постоянно битой хозяевами только за то, что некстати путается у них под ногами, а порой даже пленницей в стане врагов...

Прочь, прочь из этой тюрьмы... На волю, на улицу... На свежий воздух!

Мгновенно оделась, собрала сумку, подкрасилась... Деньги, паспорт – всё взяла! Мобильник! Зачем он ей теперь? Чтобы вычислили по номеру или имею? Фигушки! Со временем новый купит!

Осторожно положила телефон на мамочкин туалетный столик, под зеркало, среди помад и духов... Нет... Лучше в конверт, где лежали доллары... Издевательская ухмылка кривила её губы...

Всё! Обратного поворота больше нет! Последняя связь с домом оборвана... Наташа пулей вылетела из квартиры.

Через час девушка уже ехала в электричке... За окном расстилались, сменяя друг друга, густые леса, бескрайние поля... Вот она, долгожданная свобода! Будущее, неведомое и прекрасное, манящее и пугающее своей неизвестностью, простиралось перед ней, словно необъятный белоснежный ватманский лист, на котором Наташа отныне была вольна рисовать всё, что захочет. И она рисовала... Создавала в уме потрясающие красочные картины великолепного будущего для себя и малыша, пока не заснула под грохот колёс, прислонившись к окну...