Путь к Бирюзовым озерам

Ветер шумел в высоких травах долины Эха, пригибая высокую траву. Трава колыхалась, то и дело показывая обратную серебристую сторону своих листьев и от того все луга горной долины играли зеленым и серебристым цветом.

Яша лежал в мягком травяном раю и, моргая и щурясь на ярком солнце, смотрел на свою маму Агатту, которая бережно вылизывала своего маленького яченка, родившегося всего неделю назад и с каждым днем набиравшегося сил от маминого ячьего очень сытного молока. Отец Яши Ату – могучий як с бурой длиной шерстью, свисающей почти до земли и с удивительно длинными острыми рогами на большой голове смотрел вдаль в низовья долины и чутко слушал.

 У Ату были весьма серьезные причины потерять свое обычное ячье созерцательное спокойствие одинаковое и в тихий теплый день и в зимнюю метельную ночь – два дня назад он слышал выстрелы, а вчера вся его семья из двух жен и двух молодых и уже крепких дочерей едва унесла ноги от всадников, несколько раз стрелявших им вслед.

Ату подошел к Агатту и потерся мордой  о ее бок, покрытый красивой блестящей черной шерстью. Потом ткнулся носом в Яшу и стал его подталкивать, заставляя встать. Время было напряженным – всадники могли появиться в любой момент и надо было уходить. Но уйти можно было только вверх – прямо на огромный ледник и по нему около десяти километров до перевала. На лед охотники точно бы не погнали лошадей, а якам ровную летнюю бесснежную поверхность ледника преодолеть было легко.  Туда Ату и повел свою семью.

 С Яшой шли медленно, но язык ледника уже был отчетливо виден – оттуда доносился шум ручьев звонко бегущих под ярким солнцем, и жар ощущался даже здесь на леднике и только несильные порывы холодного ветра напоминали о суровости окружающей природы. Шли по приледниковой каменистой морене, где встречались лишь, то там, то здесь яркие цветы, чудом растущие среди голых или покрытых разноцветными лишайниками камней. Стало понятно, что в этом каменном хаосе семье уже ничего не грозит. Яки успокоились и медленно вышли на лед сначала с крутым подъемом, но затем переходящим в пологое широкое ледяное поле меж черных и бурых скалистых вершин, покрытых пятнами и полосами зеленоватого, серого и белого льда.

По своему и по врожденному многотысячелетнему опыту своих предков  яки были уверены, что за перевалом их ждут такие же луга сочных трав и прозрачнейших рек. Возможно, льды закончатся крутыми стенами, но такие обширные и длинные ледники, как правило, бывали пологими на всем своем протяжении. Вот и в этот раз перевал оказался широкой плавной седловиной сплошь покрытой фирном – жестким смерзшимся снегом.

Однако седловина на обратном спуске набирала крутость и заканчивалась крупнообломочной осыпью весьма неудобной и чреватой травмой для неопытных копыт. Но делать нечего и тяжелые звери медленно продолжали спуск по камням к впереди лежащему леднику неведомой долины.

Наконец прошли и осыпь, и серый ледник с трещинами, и валунно-галечники летних селевых потоков. Теперь перед яками простиралась ровная долина почти полностью заросшая разнотравьем – здесь и осталась семья Ату пастись на все лето и осень.

Старшая жена Ату – Джез была беременна и осенью ожидалось пополнение к Яше и его сестрам – Алме и  Джель. Пока все было благополучно – тишина в горах нарушалась только шумом реки и редким стуком падающих камней. Несколько раз яки видели людей без лошадей и звери знали, что пеший человек с большим мешком-рюкзаком за спиной безопасен. На скалах иногда перескакивали  козероги, да любопытные птицы часто подлетали к невиданным зверям и даже некоторые из них пытались сесть им на спину.

Но в этот год осень была ранняя и холодная, и снег выпал рано. Уже немолодая Джез заболела и через пару дней умерла. Печальные яки весь день подходили к недвижной Джель и, похоже, надеялись, что она встанет и как всегда примется щипать и жевать траву. Надежда была напрасной, а тем временем становилось все холоднее,  жухлая трава едва выглядывала из-под снега и Ату двинулся вниз по долине к еловым лесам, а за ним, конечно, поплелось и все его семейство.

Яша и Джель, и Алма в лесу были первый раз. Редко когда яки смотрели вверх, но сейчас Яша вовсю крутил шеей и глазел на вековые высоченные деревья, источающие такой неповторимый тонкий хвойный аромат. По лесу была натоптана тропа, большей частью людьми, но Ату шел по ней уверенно, будто знал, что нет впереди опасности. Тропа повернула вбок и наверх и яки все также продолжали путь по лесу.

Наконец лес закончился, и звери увидели выше перевал. Но этот перевал не был обычным перевалом, какие видели все поколения яков прежде. Там горели огни и быстро катались люди и вниз и вверх.

Ату остановился, пошевелил ушами и, фыркнув, пошел дальше

Мимо яков проносились люди с деревянными палками, а когда грозные звери спустились на горнолыжную  базу люди торопливо и почтительно давали им дорогу. Ату принимал это как должное и ничуть не беспокоясь, продолжал уверенно идти по асфальту под светом уличных фонарей. Чувствуя уверенность отца, и Яша шел, не сильно волнуясь, но немного робея при приближении автомобилей, сбавляющих скорость перед группой яков и аккуратно их объезжавших.

Наконец Ату свернул с дороги в боковое ущелье и звери остановились на ночлег в лесу.

Зиму семья перезимовала в этих краях, освоенных людьми, где ночами вдали внизу под горами мерцали огни большого города, а городские новости регулярно публиковали фотографии яков, которые бродили по лугам и лесным тропам и  свободно заходили в горные поселки и порой ели сено в стогах, заготовленное местными фермерами для своих коров.

Прошла зима и весна. Яшина семья все также паслись в окрестностях Талгарской долины на виду людей. Яша – уже крупный теленок, давно перестал обращать внимание на двуногих, двуногие же продолжали удивляться при виде колоритных длинношерстных и разноцветных зверей. Особенно, конечно впечатлял длиннорогий и порыжевший к лету Ату, и Агатту, вся сияющая черной пречерной без малейшей примеси шерстью.

Яки паслись на ярко-зеленых лугах, щедро усыпанных золотыми и белоснежными цветами. Вкусная хрустальная вода в речках весело журчала круглый год. Зимой снег не был глубок и можно было легко докопаться до сухой травы; в непогоду звери прятались в чащобе тихого хвойного леса.

Но любой идиллии приходит конец. Однажды в морозный солнечный день, из леса показались два охотника на снегоходах с ружьями. Они ехали прямо на Ату и вот раздался выстрел как гром посреди рая. Пуля попала в голову Ату. Полетели осколки черепа и клочья шерсти, но зверь только покачнулся и взревел на всю долину. В яке проснулась вся свирепость его диких неодомашненных предков и он бросился на ближайшего браконьера. Двуногий опешил от такой силы, никак не ожидая такой скорости от быка весом в тонну. Ату боднул снегоход и тот кубарем полетел в реку, а двуногого подцепил рогом и подкинул метров на десять вверх. Двуногий рухнул оземь и не шевелился. Но второй сзади сохранил хладнокровие и стал стрелять в яка, загоняя в него пулю за пулей. Ату некоторое время еще шел на своего убийцу, а потом упал на бок, испустив вздох.

Агатту в ужасе пятилась, а потом мать быстро погнала прочь от этого ужасного места своих детей. Стало ясно, что здесь в долине оставаться опасно и семья двинулась по снегам в широкую Талгарскую долину, откуда они пришли больше года назад.

В Талгарской долине было спокойно. Зима шла тихо, снег становился глубже, но приспособленные звери здесь выживали и покорно переносили морозные ночи и метели. Здесь дети Агатту и покойной Джез впервые услышали рассказ матери о других яках, живущих в далекой и очень большой Кеминской долине с бирюзовыми озерами, откуда их молодой тогда дедушка с частью стада ушел в поисках других пастбищ. Что влекло яков в дальний путь Агатту не знала – может молодняк хотел независимости, а может только из любопытства узнать, что там за перевалами.

Но пришел день, когда и здесь в один такой же солнечный день покой гор был разорван шумом летающей машины – железной стрекозы, которая налетела на яков и, сделав круг, зависла над ними. Звери не раздумывая ринулись к ближайшему лесу, а из машины защелкали выстрелы. Пули так и не настигли никого, а когда семья ушла под прикрытие густых елей, вертолет, сделав еще круг улетел.

Всю ночь Агатту мучительно думала, а утром приняла решение уходить в Кеминскую долину, несмотря на зиму.

Путь не близкий и чем выше, тем меньше корма. Через неделю яки вышли на большой ледник, ведущий на Кеминский перевал – здесь еды не было совсем, а снег был так глубок, что иногда доходил до носа. Звери шли вереницей – впереди тропила Агатту, потом, когда она выбилась из сил, впереди пошел Яша, потом уже топтали снега и Джель и Алма.

На ледник опустился туман – дальше  яки шли по чутью. В какой-то момент Яша заметил, что едва видимая впереди мама как-то неожиданно резко исчезла. Еще ничего не зная, у Яши внутри все похолодело, и через минуту он увидел посреди тропы черный провал – только что здесь прошли Алма и Джель, а мама исчезла. Яша призывно замычал в черную пропасть, поглотившую его мать посреди белого безмолвия, но оттуда не исходило ни звука. Подошли Джель и Алма.

Дети беспомощно стояли, туман густел, пошел снег, день склонялся к вечеру. Из-за падающего большими хлопьями снега Яша с трудом уже видел сестер. Яша тихо то ли простонал, то ли вздохнул, повернулся и пошел дальше.

Проходил часом за часом, снег не переставал идти, навалились густые сумерки, а с ними и крепкий мороз. Брат остановился и посмотрел назад – еле-еле было видно только Алму. Постояв еще не много, Яша продолжил путь, но сил оставалось все меньше и меньше. Он вновь остановился и по его телу прошла волна крупной дрожи от усталости, холода и голода. У Яши сами собой подогнулись ноги, и он решил передохнуть. Глаза невольно закрылись. «Осталось еще не много» – думал, засыпая Яша…

…Но через минуту он открыл глаза от ярко-золотистого, но мягкого света, озаряющего седловину перевала. Яша очень легко встал, и немного пройдя по не холодному снегу, увидел внизу прекрасную сине-зеленую долину с озерами. Як шел по твердому снежному насту и ему было все легче и легче – уже не чувствовался ни холод, ни голод. Под копытами расстилались пышные луга, серебристые речки и разноцветные озера – бирюзовые, голубые, синие, изумрудные. А потом он увидел стадо яков, идущее ему навстречу по небу, и только сейчас Яша понял, что и он идет по воздуху, но ему почему-то совсем не было страшно. И вот он они встретились – здесь Яша сразу узнал своих предков: и дедушку, и отца и мать и других далеких, а теперь таких близких родственников. Яша уткнулся в шерсть мамы и из его глаз потекли теплые слезы…

Туман рассеивался, и сквозь мглу стало просвечивать теплое Солнце. Три холмика на седловине перевала озарились солнечными лучами и от них на белый пушистый снег отчетливо вытянулись на запад тени. Черный ворон, сидевший на ближайшей скале наклонив  голову, не громко каркнул, когда увидел, что один холмик зашевелился – из-под снега показался большой лохматый зверь – это была Джель. Встряхнувшись и тяжело сделав несколько шагов, Джель остановилась. Через минуту она хрипло замычала, надеясь разбудить своего брата и сестру. Но остальные два холмика не шевельнулись – лишь ворон неохотно взмахнул крыльями и перелетел подальше в скалы. Сестра еще около часа пыталась разбудить Алму и Яшу, носом сгребая снег с холмиков и издавая тоскливый рев, но все было тщетно – брат и сестра заснули навсегда.

Затем она подошла к краю перевала, откуда через клочья облаков было видно большое красивое сине-зеленое озеро с льдиной посередине. Вокруг озера раскинулись ожерельем блюдца разноцветных озер поменьше, а дальше простиралась просторная равнина, окруженная величественными синими от тени и ярко-белыми на солнце вершинами.

Декабрь 2019