Кремль — не элита, бандиты — не элита, олигархи — не элита. Это сброд

В России нет элиты в традиционном понимании этого слова. Те люди, которые сегодня называют себя элитой – ею, по сути своей, не являются. Их бытийный статус не превышает уровня мелких лавочников и приземлённых обывателей. Именно поэтому, вместо того, чтобы вести страну к новым открытиям и свершениям (особенно, когда есть необходимые для этого ресурсы), эти люди заняты бездарным “распилом” и примитивным прожиганием свалившихся на их головы богатств.

Более глубоко этот феномен исследует метафизик Гейдар Джемаль:

“В современной России после 1991 года одна из излюбленных тем в журналистике — рассуждения о новейшей российской элите. Начиналось всё как бы с юмором: “новые русские”. Но после 1993 года — критической даты как в историческом календаре Франции, так и России — юмор куда-то пропал, и о “элитах” стали говорить с придыханием. Появилось понятие “региональные элиты”, включающие в себя наиболее преуспевающую часть братвы, наиболее политизированную верхушку местного ФСБ и наиболее “бизнесменистую” часть УВД… “Элиты” особенно густо стали попадаться журналистам в казино и ночных клубах. И т.д.

Совершенно понятно, что социальное пространство нашей великой родины погружено сегодня в беспросветный хаос, посреди которого журналист — в сущности, пишущий обыватель со смешными представлениями о мире — потерянно блуждает, пытаясь подкормиться у сильных мира сего. Катастрофически деградирует социологическая понятийная система: рассуждают о “высшем” и о “среднем” классах, имея в виду критерий дохода, в то время как эти понятия являются сугубо культурными. В Англии представитель upper class может жить на скромную зарплату преподавателя, а пресловутый middle ворочать миллионами фунтов стерлингов.

Суть в том, что в России в течении последних 85-и лет не существует элиты. Элита не относительное понятие, это вполне определенная перманентная часть человечества, имеющая на протяжении последних четырехсот лет ядро, состоящее из одних и тех же фамилий, кланов, воспроизводящая один и тот же человеческий тип, преследующая одни и те же, не меняющиеся на протяжении как новой, так и новейшей истории, задачи. В эту элиту нельзя войти, украв миллиард долларов на сибирской нефти, избравшись на деньги братвы губернатором, и даже став харизматическим президентом. В эту элиту практически вообще нельзя войти, потому что её главная характеристика — отсутствие ротации “кадров” и персональная субъектная определенность на планетарном уровне.

К власти в России в 1917 году пришла определенная группировка контрэлиты. “Контрэлита”, так же как и элита, является безусловно международным всемирным космополитическим феноменом. Однако, в отличии от реально властвующего полюса его оппонент обладает гораздо меньшей персональной определенностью.

Контрэлита — не стабильная корпорация одних и тех же кланов. Это живое подвижное меняющееся скопление личностей, каждая из которых не вписана в династическую преемственность. Единственно стабильным аспектом контрэлиты сквозь все исторические поколения остается ее генотип: одинокий герой, представитель касты воинов, выпавший из классовых и родоплеменных парадигм и вставший на позиции сознательного бунта против установленной иерархии.

Россия в 18 и, особенно, в 19 столетиях была местом интенсивного формирования контрэлиты как доминирующей общественной группы. Наиболее острым контрэлитным документом в этом плане стал роман Ф.М. Достоевского “Бесы”. Характерным атрибутом социальной атмосферы “Бесов” является радикальное смешение разноклассовых элементов, сплавленных воедино общей ненавистью к существующему и готовность к беспорядкам, смерти и крови. “Смерть” вообще выступает руководящим принципом внутренней мистики контрэлиты, так же как “жизнь” (не в пошлом буржуазном, конечно, смысле) стоит в центре корпоративного мировидения элиты.

…Этот уникальный прорыв контрэлиты к власти был нейтрализован Сталиным и его деидеологизированной неоимперской бюрократией с начала 30-х годов. Те, кого Сталин поднимал на руководящие посты, а также их физическое и социально-генотипическое потомство не становились элитой; как мы сказали в самом начале, элиту можно уничтожить, но её нельзя создать. После разгрома контрэлиты, которая до этого уничтожила элиту, Россия стала страной вообще лишенной этого фактора как в позитивном так и в негативном аспектах. Бюрократический контрреволюционный режим, возобладавший благодаря Сталину в СССР и продолжающийся в агонизирующей форме сегодня, систематически преследовал, бросал на пулеметы в Отечественной войне, травил в ГУЛАГе, выбивал в “горячих точках” все те ресурсы, которые могли бы быть мобилизованы в “пассионарном луче”. В итоге, Бжезинский имеет ввиду именно это, говоря о России как о черной дыре. Это — техническое выражение, описывающее территорию, которую не контролирует соответствующий сегмент мировой элиты. Тем самым это особо опасная территория, ибо теоретически остается шанс, что контрэлита может повторить в ней опыт 17-го года. Поэтому для мирового правящего класса крайне важным является то, чтобы в России действовала четко отработанная система предотвращения пассионарных социально-политических инициатив, чтобы эта “черная дыра” охранялась качественными “сталкерами”.

Смысл политического режима, действующего сегодня в нашей стране именно в этом. Кремль — не элита, бандиты — не элита, олигархи — не элита. Это сброд, которому настоящая элита поручила быть смотрящими на зоне под названием Россия и не допускать того, чтобы новое поколение контрэлиты начало бы “резать актив и сук”.”