Фукусима, Фукусима. Как тебе не хватает десятка простых советских парней!

Наблюдая, как в результате «умелых» действий японских ликвидаторов аварии на АЭС «Фукусима-1», авария из третьей категории плавно перешла в 7-ю, высшую категорию по международной шкале ядерных и радиологических событий ИНЕС. Меня не смогут убедить ни МАГАТЭ, ни Росатом, ни японцы ни кто другой в том, что авария на «Фукусиме-1» не превышает шестого уровня. Судите сами. Серьезная авария: Уровень 6 - значительный выброс радиоактивного материала, который, вероятно, потребует осуществления запланированных контрмер. И - Крупная авария: Уровень 7 - Крупный выброс радиоактивного материала с обширными последствиями для здоровья и окружающей среды, требующий осуществления запланированных и длительных контрмер.

Простите, но то, что уже произошло и продолжает усугубляться, это уже уровень Чернобыльской аварии. Если сейчас присутствие внутри реакторных отделений персонала запрещено, то дальше лучше не будет – только хуже.

В этой связи я вспомнил свою молодость и свою преддипломную и дипломную практику, а так же защиту своей засекреченной дипломной работы на Белоярской АЭС на Урале. Прибыли мы на БАЭС в начале января 1979 года. Стали селиться в общежитие БАЭС. Кастелянша нам выдает по два верблюжьих одеяла и по комплекту белья. Спрашиваю у неё: А зачем второе одеяло, мне и одного хватит. Она смеётся, мол, за третьим не приходи – не дам. Заходим в свою комнату на втором этаже, раздеваемся и ощущаем страшный «колотун». Трогаю батарею, а она еле тёплая. И это при морозе минус 40 на улице!

На другой день оформляем пропуски на станцию и попадаем внутрь охраняемого периметра АЭС. Мне крупно везет: моим научным и техническим руководителем оказался замечательный человек - начальник реакторно-турбинного цеха Олег Макарович Сараев, который впоследствии стал директором БАЭС. Олег Макарович, или Макарыч, как я его называл, предложил мне совершить экскурсию внутри АЭС с тем, чтобы я в дальнейшем бродил по ней сам и отвлекал его от работы только в крайних случаях.

Повел он меня по лабиринтам АЭС. По коридорам висят временные кабели, горят тусклые лампочки, стены в копоти… Завел в помещение бывшей АСУ ТП (Автоматизированная система управления тепловыми процессами). Вид угнетающий: закопченные стены и потолки, огромный зал полный специальных стеллажей для кабелей, а кабелей – нет. Пустые шкафы бывшей АСУ ТП.

О том, что была тяжелая авария, я уже знал, но такого не ожидал. Осмотрели выгоревшие шкафы блочного щита управления реактором и турбиной. По моей просьбе, Макарыч мне поведал о том, что произошло. А знал он это из первых рук, как технический руководитель ликвидации аварии на оборудовании своего цеха.

В ночь с 30 на 31 декабря 1978 года, в результате разрушения трубопроводов маслохозяйства турбогенератора № 2, произошел выброс масла на алюминиевую обшивку теплоизоляции стопорного клапана турбины №2 и его воспламенение. Температура на поверхности обшивки выше 300 градусов. По стечению обстоятельств, машинист турбин в это время был на обеде ф буфете.  В результате перекоса температур (в машзале бушует пламя, а на улице мороз ниже 50 градусов), рухнула кровля на работающую турбину.

Площадь обрушения составила 960 квадратных метров.

Пламя перекинулось на силовые кабели и кабели управления. Пожар быстро распространялся по кабельным шахтам. Горели кабели и щиты управления на отметках 12,16,35 и 40 метров. Горели кабели управления реактором и турбиной и щиты управления на Блочном щите управления (БЩУ).

Для предотвращения аварии нужно было остановить две турбины и заглушить реактор. Операторы БЩУ не могли доверять приборам, так как за приборными панелями клубился дым, и, вырывалось пламя. Персонал выполнил все положенные переключения и по распоряжению начальника смены АЭС покинул БЩУ. Эвакуироваться им довелось по неосвещенным и заполненным дымом коридорам. На ощупь выбрались все, но получили отравления продуктами горения.

При осмотре реактора выяснилось, что некоторые стержни-поглотители не полностью опустились в активную зону реактора. Оперативный персонал начал опускать стержни вручную, затее электрики подали напряжение на электроприводы и реактор заглушили. Но оказалось, что потеряно охлаждение активной зоны. В условиях высокой радиации персонал восстановил охлаждение активной зоны реактора. Одиннадцать человек получили высокие дозы радиационного облучения, но расплавление тепловыделяющих сборок было предотвращено, а вместе с этим была предотвращена и радиационная авария.

В эти, драматические для станции часы, жителей посёлка Заречный, на территории которого жили семьи работников Белоярской АЭС, готовили к эвакуации. Был мобилизован автотранспорт поселка, а в Свердловске сняты с линий пассажирские автобусы и отправлены в Заречный. В район АЭС подошло несколько железнодорожных составов. На телефонной связи находился Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин.

Первые боевые расчеты местной ВПЧ-35 прибыли к месту пожара в 01 ч. 56 мин. Начальник караула подтвердил пожар категории №2, по которому прибыли пожарные подразделения из других городов и поселков Свердловской области. Благодаря самоотверженным действиям газодымозащитников в условиях высоких температур, поданными стволами в 18ч. 55 мин. пожар был локализован, а в 23 ч. 30 мин. горение ликвидировано. Температура окружающего воздуха днем 31 декабря составляла минус 47°С.

В тушении пожара принимали участие 35 оперативных отделений, 270 работников пожарной охраны, из них 150 газодымозащитников. При тушении пожара 25 человек из числа обслуживающего персонала станции и пожарных получили легкие отравления продуктами горения и обморожения, 4 оперативника, из персонала АЭС, были госпитализированы. Весь личный состав, принимавший участие в ликвидации аварии, получил дозы радиационного облучения.

В условиях сложной пожарной обстановки, характеризующейся интенсивным горением кабелей и оборудования, большой плотности дыма, наличием высоких температур, сложной планировки, тушения под напряжением, радиационной обстановки и угрозы аварии реактора, личный состав проявил героизм, самоотверженность, выдержку и, успешно ликвидировал последствия аварии.

Самое интересное то, что все время ликвидации аварии и тушения пожара на втором блоке АЭС, первый блок работал в штатном режиме, дабы обеспечить энергоснабжение и теплоснабжение посёлка энергетиков. Вы скажете, а что тут такого? Дело в том, что у 1 и 2 блоков БАЭС был общий турбинный зал! Турбина первого реактора работала все время, а рядом работали пожарный расчеты, да и температура возле турбины была около минус 40 градусов.

Эвакуация жителей поселка не проводилась, теплоснабжение работало без перерывов. И вот получается, что про героев Белоярской аварии – почти никому неизвестно. Зато теперь вы можете сравнить действия советских парней при аварии на Белоярской АЭС и, действия японских парней при аварии на Фукусиме-1.