Пролетарская еда

 

После революции 1917 года выяснилось, что населению бывшей Российской империи по-прежнему необходимо питаться. Смирившись с этим фактом, Нарпит (государственный орган, отвечавший за общественное питание), принялся открывать столовые. Все шло отлично, но вдруг возникли трудности. Размах проблемы достиг таких масштабов, что попал в газеты. В частности, 3 декабря 1926 года газета «Вечерняя Москва» писала:

«В Нарпит в последнее время поступил ряд заявлений рабочих о том, что меню в столовых общественного питания для них совершенно непонятны, т. к. подаваемые в столовых блюда носят французские, английские, итальянские и другие названия, заимствованные из иностранных языков. На этой почве происходят частые пререкания между рабочими и обслуживающим персоналом столовых. В связи с этим кулинарная комиссия Нарпита уже подобрала русские названия для блюд, особенно распространенных в столовых. Всего будет переименовано до 600 названий блюд. Список новых названий уже разослан во все столовые для ознакомления».

Но одно дело – разослать список, и совсем другое – приравнять его к закону, пусть и не общегосударственного уровня, а общестоловского. Так что два года спустя новые наименования блюд были зафиксированы в том самом небольшом издании «Продуктовые нормы обедов, отдельных блюд и прочих изделий общественных столовых (раскладки)» и официально рекомендованы Нарпитом для всеобщего использования.

В переводе с советского чиновничьего – категорически обязательны для повсеместного употребления.

Так тефтели по всей России превратились в мелкие рубленые биточки, соус пикантный – в острый красный соус с луком, крем ля рен стал куриным супом протертым, консоме жюльен стал бульоном с кореньями, и так далее.

Даже котлеты по-киевски не пожалели.

Кстати, если вы думаете, что в столовые Нарпита пускали всех подряд — то вы сильно ошибаетесь. Туда пускали только по специальным талонам на еду, которые выдавали на предприятиях и в организациях. Потому что кто не работает — тот не ест.

На фото в заголовке — столовая Нарпита, Нижний Новгород, 1930 год.