Так кто грабил церкви РПЦ в гражданскую?

 Генерал Деникин А.И. Поход на Москву (Очерки русской смуты). М., 1928. Изданные мемуары - выборки глав из IV и V томов « Истории белого движения », написанной Деникиным за границей (эти отрывки - где-то всего лишь 1/40 лютого бардака).
    «Неприятельские склады, магазины, обозы, имущество красноармейцев раздиралось безпорядочно, без системы. Армии скрывали запасы от центрального органа снабжения, корпуса - от армии, дивизии - от корпусов, полки - от дивизий... Военная добыча стала для некоторых снизу одним из двигателей, для других - сверху - одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу. О войсках, сформированных из горцев Кавказа, не хочется и говорить. Десятки лет культурной работы нужны еще для того, чтобы изменить их бытовые навыки, которые столетия формируют из них природных бандитов...
    Если для регулярных частей погоня за добычей была явлением благоприобретенным, то для казачьих войск - исторической традицией, восходящей к временам Дикого поля и Запорожья, прошедшей красной нитью через последующую историю войн и мо­дернизированной временем в формах, но не в духе. Знаменательно, что в самом начале противоболыпевистской борьбы представители Юго-восточного союза казачьих войск в числе условий помощи, предложенной временному правительству, включили и оставление за казаками всей "военной добычи" (!), которая будет взята в предстоящей междоусобной войне...
    Атаман Краснов в одном из своих воззваний-приказов, учитывая психологию войск, атаковавших Царицын, недвусмысленно говорил о богатой добыче, которая их ждет там... Его прием повторил впоследствии в июне 1919 г. ген. Врангель.
   После славных побед под Харьковом и Курском 1-го добровольческого корпуса тылы его были забиты составами поездов, которые полки нагрузили всяким скарбом, до предметов городского комфорта включительно...

Когда в феврале 1919 года кубанские эшелоны текли на помощь Дону, то задержка их обуславливалась не только расстройством транспорта и желанием ограничить борьбу в пределах "защиты родных хат"... На попутных станциях останавливались перегру­женные эшелоны и занимались отправкой в свои станицы "завод­ных лошадок и всякого барахла"...

Я помню рассказ председателя Терского округа Губарева, кото­рый в перерыве сессии ушел в полк рядовым казаком, чтобы озна­комиться с подлинной боевой жизнью Терской дивизии.

"Конечно, посылать обмундирование не стоит. Они десять раз уже переоделись. Возвращается казак с похода нагруженный так, что ни его, ни лошади не видать. А на другой день идет в поход опять в одной рваной черкеске".

(Далее Деникин пишет то, что надо бы знать и помнить всем придуркам, которые с надрывным умилением подпевают очеред­ному голубому о "поручике Голицыне". -A.К.)

За гранью, где кончаются "военная добыча" и "реквизиция", от­крывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа.

Они понеслись по Северному Кавказу, по всему Югу, по всему российскому театру гражданской войны, наполняя новыми слеза­ми и кровью чашу страдания народа, путая в его сознании все "цве­та" военно-политического спектра и не стирая черты, отделяющие образ спасителя от врага.

Много написано, еще больше напишут об этой язве правды и лжи.

Боролись ли с недугом?

Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием. Мы посылали вслед за армиями генералов, облеченных чрезвычайными полномочиями, с комиссиями для разбора на месте совершаемых войсками преступлений. Мы - и я, и военачальники - отдавали приказы о борьбе с насилиями и гра­бежами, обиранием пленных и т.д.

Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопро­тивление среды, не воспринимавшей их духа, их вопиющей необ­ходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам. А Рада, Круги, Казачество, общество, печать в то же время подни­мали не раз на головокружительную высоту начальников храбрых и удачливых, но далеких от моральной чистоты риз, создавая им ореол и иммунитет народных героев».

Я счел необходимым привесту эту несколько длинную цитату из воспоминаний организатора и вождя белого движения, чтобы показать, что же представляла по своему облику «защитников веры православной» белогвардейская армия.

Для характеристики белых и их отношения к церковным цен­ностям стоит вспомнить об известном рейде Мамонтова. История его набега в тыл нашей армии вкратце такова. План этой опера­ции был разработан начальником штаба Донской армии генера­лом Пильчевским. В последних числах июля между Таловой и Новохоперском была собрана, как рассказывает Деникин, конная группа около 7-8 тысяч сабель генерала Мамонтова, которой дана была задача, прорвав фронт противника, овладеть железнодорож­ным узлом - Козловым для расстройства управления и тыла юж­ного большевистского фронта. Позднее, ввиду пассивности левого крыла армии, направление было изменено на Воронеж, чтобы вы­ходом на северо-запад, в тыл Лискинской группы противника, со­действовать ее поражению. Затем Мамонтов двинулся назад, пе­реправился через Дон и соединился с корпусом генерала Шкуро.

Этот рейд нанес значительный урон. Мамонтовские войска уничтожали склады и запасы, взрывали мосты, распускали моби­лизованных, испортили систему снабжения войск, разорвав вре­менно связь и создав даже некоторую панику.

Во время этого набега белая печать прославляла Мамонтова как величайшего героя белого стана. В его честь составляли акафис­ты. «Точно в честь новоявленного святого, - пишет в своих воспо­минаниях И. Калинин, бывший прокурор белогвардейского войс­ка, - составлялись целые акафисты Мамонтову, писались его жи­тия, не уступавшие по достоинствам и достоверности творениям митрополита Макария, автора Четий-Миней».

В «Легенде о Мамонтове», помещенной в «Донских ведомостях» (№ 206), читаем: «Огненная легенда красными сполохами закру­жилась и полетела от села к селу, от деревни к деревне... Где-ни- будь, на краю Олонецкой губернии, ночью, кряхтя, молитвенно шепчет трепетными губами несчастный, все потерявший старик: "Слава тебе, господи! Казаки завтра здесь будут... Воля к нам при­шла". А еще где-нибудь на далеком севере, в келье, монах-живо­писец в исступленной мечте рисует Мамонтова на белом коне в об­разе Георгия победоносца».

Во время своего рейда мамонтовские банды награбили массу всякого имущества. Чего только не было тут! В мамонтовских обо­зах, как свидетельствуют воспоминания белогвардейцев, было громадное количество всякого добра и очень много церковных предметов.

В газете «Приазовский край» (в номере от 27 августа 1919 года) была напечатана следующая телеграмма Мамонтова: «Наши дела идут блестяще, без потерь для себя. Разгромлены все тылы и сове­ты. Посылаем привет, везем родным и друзьям богатые подарки, войсковой казне 60 миллионов рублей, на украшение церквей до­рогие иконы и церковную утварь».

Генерал Деникин в своих воспоминаниях рассказывает, что эта телеграмма вызвала шумное ликование в белом стане. «Возвраще­ние Мамонтова на Дон, - рассказывает Калинин, - напоминало прибытие триумфатора. Громадную ценную добычу привез он в дань войску Донскому. Чего бы в ней не было - тысячи золотых и серебряных вещей, иконы в золотых окладах, церковные сосуды, жемчуга и бриллианты» («Русская Вандея». С. 152).

Конечно, не трудно ответить, откуда мамонтовские молодцы добыли церковную утварь и иконы. Они широко грабили церкви. Они сдирали в церквах все, что попадалось, лишь бы это являлось ценностью. Их воровские, бандитские качества проявились пол­ностью. Сообщая вышеуказанную телеграмму, журнал «Револю­ция и церковь» писал: «Мамонтовцы собирались привести доро­гие иконы и утварь. Откуда они их взяли? И самый недогадливый поймет: награбили. Ограбили дома, церкви. Ведь церковную ут­варь в продовольственных лавках не найдешь, ее можно найти только в церквах, и эти-то церкви ограблены мамонтовцами. А так как совесть у мамонтовских молодцов, как говорили на местах кре­стьяне, "кобылья", и руки у них воровские, можно, конечно, пред­ставить, сколько у них оказалось церковных украшений и драго­ценных камней с золотых окладов» (№ 3-5, 1919).

    Бывший белогвардеец И. Лунченков следующим образом рассказывает в своих воспоминаниях о мамонтовской добыче, о ее дальнейшей судьбе и о грабеже других церковных ценностей. «Главную часть этой добычи составляли драгоценные ризы, иконы и кресты, изъятые из "храмов божиих" Центральной России, да многочисленные сейфы банков тех городов, где прошел огнем и мечом Мамонтов. Этот "подарок Дону" стал яблоком раздора между Сидориным и Богаевским еще в бытность белых на Дону. Перехватив "подарок" в Миллерово (штаб донской армии), Сидорин беззастенчиво начал выбирать из него самое ценное. Алчный Богаевский не прочь был и сам поживиться "добычей". Начавшийся раздор между атаманом и командиром оборвался эвакуацией, чтобы затем в еще более ожесточенной форме продолжаться за границей.
    К мамонтовской церковной утвари "христолюбивый" Богаевский не забыл прихватить ценности старочеркасского и новочеркасского соборов (главным образом, драгоценные иконы, ризы с них, кресты и чаши). Эту партию, как наиболее ценную, захватила с собой богомольная и златолюбивая Надежда Васильевна Бо- гаевская вместе с эмблемой атаманской власти, перначем, к слову сказать, одиннадцать фунтов червонного золота!
    Вывоз всего добра поручен был управляющему Новочеркасским Отделением Государственного Банка А.А. Скворцову. Нужно добавить, что "операция" производилась секретно. Обдирание икон и растаскивание музеев происходило ночью.
   Первый налет на вывезенные ценности был произведен (конечно, кем-то из хорошо знавших об их отправлении) еще в пути - под Екатеринодаром. Была взломана крыша вагона и взято несколько ящиков наиболее ценного, в том числе и золото, случайно оказавшееся здесь. Скворцовым об этом был составлен акт, в котором, между прочим, характерно было указание на то, что количество и наименование украденного определить не представилось возможным, так как... ценности были отправлены без описей. Первый характерный документ, громко свидетельствующий о том, каким хищническим путем возилось за границу народное достояние.
    За несколько дней до падения белых ценности прибыли в Новороссийск и были погружены на итальянский частный пароход "Чита-де-Венеция" торговой фирмы "Аслан Фреско и Сын" для отправки в Константинополь.
    Вместе с донским золотом и серебром на борту этого парохода расположились и члены правительства, напоминая воронье около своей добычи».

Далее И. Лунченков описывает, как поступили белые с награб­ленными ценностями. «В середине 1922 года в Катарро под видом туристов прибыла на специальном пароходе группа американских миллионеров. Осмотрев ценности, они заявили, что в таким виде они, боясь огласки и скандала, их не купят: необходимо ценности "обратить в лом". Заключили договор и назначено было время при­сылки специального парохода из Америки. И вот началась вакха­налия вандализма. Для работы, т.е. "обращения в лом", были при­глашены свои верные люди - офицерская кавалерийская моло­дежь, около 40 человек. Работали тихо, без шума. Ломались со­вершенно новые часы (около 3000 экземпляров), ложки, ножи, гнулись подносы, кофейники, портсигары, траурные венки с гроб­ниц исторических лиц, модели памятников, предметы церковной утвари, ризы с икон, вынимались камни, слоновая кость, серебро сбрасывалось ссыпом в ящики по 15 пудов каждый, а все осталь­ное шло ретивым рабочим. Обнаглевшие, они ходили по малень­кому городку и торговали слоновой костью, хрусталем, камнями. Вмешалась югославская прокурорская власть, были произведены обыски и найдена часть ценностей на квартире "рабочих". Дело пошло в суд. Офицер Богачев сел на восемь месяцев в тюрьму. "Работа" продолжалась 2 месяца. Уложено было 700 ящиков по 15 пудов каждый, всего больше 10 000 пудов.

Под руководством вандалов погибли единственные в своем роде уникумы исторической и художественной ценности. В октябре 1922 г. пришел пароход из Америки, и началась приемка ценнос­тей. Сдавали Сахаров и Гензель. От американцев было получено 50 000 000 франков. Деньги были переданы лично Врангелю» («За чужие грехи»).

«1) Помимо доблестных мамонтовских частей, в ограблении церквей участвовали и многие другие банды белогвардейских войск. Это носило массовый характер.

2) Использование награбленного производилось двояким путем: часть предметов из ограбленных церквей разворовывалась по ру­кам белых героев, а часть шла в фонд "Комиссии по реализации военной добычи", существовавшей при штабе главнокомандующе­го вооруженными силами юга России, отсюда расходилась по раз­ным учреждениям.

3)  В числе церковных предметов были ризы с икон, золотая и серебряная утварь, поповская одежда, иконы, ценные хоругви, кресты, даже церковные колокола и т.д.

4)  Не только отдельные представители духовенства, но также само управление протопресвитера военного и морского духовен­ства деникинской армии и "Высшее церковное управление", то есть официальные и руководящие церковные организации белогвар­дейского духовенства, прекрасно знали о грабеже церквей бандами белых. Ни одного раза они не протестовали против таких обычаев.

5) Значительная доля награбленного из церквей поступала в распоряжение духовенства. Рука руку моет. Получив часть добы­чи, святые отцы использовали награбленное лично для себя, а так­же для снабжения походных церквей белогвардейского воинства. Таким образом, по их мнению, "цель оправдывала средства".