Автократы и либералы за новую модель. В экономике

Не так давно довелось присутствовать на баттле Дмитрия Травина и Ирины Стародубровской «Можно ли модернизировать Россию?» Вооруженный знаниями, полученными на баттле и от прочитанного по теме, опубликовал в фейсбуке и макспарке статью под названием «Либералы есть разные». А это отчасти сокращенная ее часть, но и дополненная.

Поскольку я технарь по образованию и профессионально знаком с системами автоматического регулирования, то понимаю закономерности развития  живого организма на уровнях индивидуума и общества как саморегулирование. Так же, как и в технике. Разница в “пустяке”. В технике  один – два или чуть больше регулируемых параметров, а в обществе множество и все противоборствуют.  

Теперь о том, что понял в позициях участников интеллектуального сражения.

1. Травин. На основе европейского опыта, а Россия европейская страна, для модернизации необходимо движение от авторитаризма к демократии. Даже если это движение будет с остановками и временными откатами назад. Поэтому путинский режим есть тупик на пути модернизации. Его смена есть необходимое, хотя и недостаточное, условие модернизации.

А Cтародубровская связывает модернизацию с объективной реакцией общества на вызовы ухудшающейся социальной обстановки как результат неизбежных кризисов. У Травина наличие реформатора, нацеленного на демократию, есть приоритетное условие для модернизации. У Стародубровской приоритетом являются вызовы изменившихся условий бытия и уже оно, как требует классика, и определяет наше сознание.

1. Второе условие для модернизации – наличие рынка. Травин его не детализирует, говоря о нем в общих чертах. Стародубровская выделяет вариант патрон - клиентских связей. Вроде как рынок, но это когда “рука руку моет”. Другими словами то, на чем сегодня строится система откатов и коррупционных связей.

Травин считает, что демократия и рынок в сочетании с тренируемой способностью общества адаптироваться к переменам несмотря на ошибки и неизбежные потери обеспечат модернизацию. А к потерям отнесем тех, кто не вписался в рынок. Но не всех из них, а в первую очередь тех, кто не слишком был подвержен  патернализму.  Как пример это те, кто был способен предложить на рынке перспективный наукоемкий продукт, но оказавшийся неконкурентным рядом с  низкопробным, зато немедленно продаваемым. Утверждаю это со знанием дела, потому что сам из этих. Поэтому оценивать подход по – Травину надо с учетом и таких потерь.

Чтобы обратить внимание читателя на эту проблему, еще одна иллюстрация как аналог ваучерной приватизации. Формально все справедливо – стартовые условия равные. Но наивные люди вложились в пустопорожние инвестфонды, кто поумнее - продал свой ваучер по цене бутылки, а самые ушлые скупили их по этой цене и, став владельцами национального достояния, начали диктовать правила игры власти. Поэтому аналог этому есть такой. Известно выражение: бегом от инфаркта. Полезность его не оспаривается, если применять дозированно и выборочно в зависимости от индивидуальных возможностей. Нас же построили в одну колонну молодых и старых, спортсменов и инвалидов и принудили бежать с одинаковой скоростью. Часть убежала. А сколько прибежали к инфаркту!

Стародубровская в указанной выше статье обращается к иной модернизационной парадигме, выдвинутой группой институциональных исследователей во главе с выдающимся ученым лауреатом нобелевской премии по экономике Д. Нортом. «В рамках этой теории в истории цивилизаций различают общества, основанные на порядке ограниченного доступа (естественные государства) и основанные на порядке открытого (свободного) доступа».

Специалисты сразу понимают, что такое ограниченный и открытый (свободный) доступ. Неспециалистам понять это сложнее. А поскольку я один из них, то понял не сразу и делюсь своим пониманием для других неспециалистов. Доступ – это возможность отдельных групп или кланов пользоваться национальными ресурсами в своих интересах. Открытый или свободный доступ – это дозволенность для них. Ограниченный доступ – это насильственное ограничение доступа, который государство использует, опираясь на свое монопольное право на насилие. Это кнут. Но, как отмечает Стародубровская, в рамках порядка ограниченного доступа используются “ренты, ограниченный доступ и привилегии для сдерживания насилия, предоставляя эти ренты и привилегии отдельным лицам и группам, способным на насилие, и создавая для них стимулы кооперироваться, а не бороться друг с другом” [Норт, Уоллис, Уэбб, Вайнгаст 2012, c. 19]. Если другими словами, то для нейтрализации насилия групп и кланов в борьбе за ресурсы, способных на это, государство предлагает им пряник.

Исследователи в зависимости от уровня монопольной влиятельности все государства поделили на три  вида. Как пишет Стародубровская, «Норт и его коллеги выделяют три различных вида естественного государства: хрупкое, базовое и зрелое. При этом они подчеркивают, что “не существует четких границ, различающих эти типы».

Хрупкое государство, как отмечает Стародубровская, характеризуется тем, что в них кооперации и коалиции предельно нестабильны, и государство с трудом может сохранить себя, сталкиваясь с постоянной угрозой насилия.

«Базовый порядок ограниченного доступа предполагает достаточно сильное государство, которое может ограничить насильственные практики и установить определенные правила. Однако в рамках такой системы государство стремится подчинить себе всю общественную жизнь, не оставляя пространства для развития гражданского общества (с учетом приведенной градации сегодня наше государство больше хрупкое, чем базовое). <…> Наконец, зрелому естественному государству присуще появление достаточно широкого спектра элитных организаций вне государственных структур, которые способны в определенной степени контролировать государство». Эту мысль понимаю как динамический баланс во взаимоотношениях элит и государства. Элиты, заботясь о себе, знают меру, а государство не напрягает бизнес, не вмешиваясь по – крупному. Лишь слегка что – то корректирует по ходу дела.

Как указывает Стародубровская, «Авторы концепции рассматривают движение от хрупкого к базовому и затем к зрелому порядку ограниченного доступа как прогрессивную эволюцию, в результате которой могут создаться предпосылки для перехода к порядку открытого доступа». Разумеется, речь идет не об отдельных группах, добившихся этого насильственным способом (как сейчас у нас), а для всех на основе здоровой конкуренции. Это идеал, к которому и следует стремиться: перед законом все равны, частная собственность защищена и на дворе подлинная демократия, а не только электоральная как ее видимость.

«Однако, – читаем у Стародубровской, - подобная направленность развития ничем не гарантирована. Истории известны многочисленные случаи деградации естественного государства, в рамках которой движение было обратным – от базового порядка к хрупкому или от зрелого – к базовому». Этому явлению есть объяснение. Оно вытекает из единства и борьбы противоположностей как источника развития: насилию противостоит свобода, кнуту пряник, автократии либерализм, плановой экономике рыночная и т. д. А для развития нужно то и другое. Но истина как всегда посередине. Поймать ее и удерживать постоянной невозможно, как это делается в бытовом холодильнике с оптимальной температурой для сохранности продуктов. Приходится автоматически его включать - выключать, чтобы температура колебалась в допустимых пределах. По аналогии это неизбежность обратного движения «от базового порядка к хрупкому или от зрелого – к базовому» и опять к развитию, но в итоге все же последовательно в сторону идеала.

Тридцать лет назад народ, уставший от сплошного дефицита на все, потребовал перемен. Они произошли и наступило изобилие. Тогда мы были равны в нищете. Сегодня несправедливость зашкаливает. Она во всем, а не только в потребительской корзине. Пенсионная реформа, здравоохранение и многое другое, в том числе уличный протест. Актуализируется тема: виноват авторитарный режим Путина. А с другой стороны сохраняется сложившаяся еще в 90 - е монетарная модель экономики. Но экономическая модель – это наше бытие (а оно правоохранителей превращает многих из них в “правоохренителей” в соответствии с классикой: бытие определяет сознание). Следовательно, чтобы наше государство стало менее хрупким и больше приблизилось к базовому, cегодня нужна другая модель экономики (прецедент есть, она реализовывалась правительством Примакова – Маслюкова после дефолта). Это дало бы возможность ограничить доступ сырьевого и банковского бизнеса ( в смысле ограничения их запросов) насилием  их государством, наделяя рентой “коалицию” производственного и инновационного бизнесов. Этому созвучно высказывание авторитетного эксперта (см. статью Евсея Гурвича «Пируэт Грефа: что еще может спасти российскую экономику» по ссылке https://www.forbes.ru/finansy-i-investicii/384391-piruet-grefa-chto-eshche-mozhet-spasti-rossiyskuyu-ekonomiku) «Думаю, необходимо как можно скорее создавать модель «суверенного экономического роста», то есть развития за счет внутренних факторов — во всем мире это предпринимательская инициатива и конкуренция».

Но как сторонники авторитарных методов для решения задачи, так и сторонники  либеральных настаивают на смене экономической модели. Евсей Гурвич: «Однако обмен санкциями и контрсанкциями после 2014-го полностью поменял приоритеты, и основные задачи теперь состоят в обеспечении независимости от внешнего мира, что объективно требует все новых шагов в сторону автаркии. Этот подход имеет свою геополитическую логику, однако с экономической точки зрения полностью бесперспективен, фактически ведет в тупик».

Но по любому группы и кланы, добившиеся открытого доступа насильственным способом, не сдадут без боя своих позиций. Пример для иллюстрации – безуспешное бодание помощника президента по экономике Андрея Белоусова с металлургическими олигархами за изъятие прибыли, полученной лишь благодаря сложившейся конъюнктуре.