Сегодня труд лишен всякого социального смысла

«ЗАВТРА». На днях появилась новость о возрождении нормы «Готов к труду и обороне». Если  к обороне наша страна  всегда будет готова, но какие отношения  после 90-х сложились у  российского общества с трудом?

Людмила Булавка-Бузгалина. Современный российский капитализм, являющий собой его реверсивную (попятную) форму, имеет одну принципиальную особенность: если «естественно-исторический» капитализм имманентно исключал гуманизм как вектор общественного развития, то российский реверсивный капитализм развернулся на основе именно разрушения гуманистического потенциала СССР как его важнейшего достояния. Преступление здесь состояло в том, что гуманизм (человечность) культуры нельзя «сделать», его можно только вырастить как лес из редких пород деревьев. Закономерным следствием уничтожения гуманизма явилось и разрушение культурного достояния, причем не только СССР, но и того, что было наработано в ходе дореволюционной и мировой истории.

А вместе с культурным достоянием российский капитализм, как ему и положено, упразднил и понятие «человек» как идею развития, как базовую основу всей системы ценностей и, наконец, – как мерило общественных отношений. Но если слово «человек» лишено какого-либо значения, то тем самым упраздняются и все сопутствующие ему понятия, и прежде всего – «труд», а значит, и все связанные с ним смыслы.

Доказательством этого является то обстоятельство, что сегодня труд лишен социального – и потому гуманистического – смысла. Может быть, поэтому современная поэзия на тему труда так безнадежно онемела? А ведь тоска по осмысленному труду звучала еще в чеховских пьесах. И дело не в характере труда. Например, железные дороги строить труднее, чем торговать на рынке, но песен о рыночной коммерции нет, а про строительство дорог есть и в русской, и в советской поэзии.

Месить бетон зимой в сорокоградусные морозы, как это было в 1930-е годы на строительстве Магнитогорского металлургического комбината, уж куда тяжелее, чем быть банковским служащим, но стихи про строительство комбината есть, а вот стихов про финансовые спекуляции и кредиты – нет.

А ведь есть такое понятие, как «радость труда».

Где эта радость труда сегодня? Слова, которые в СССР воспринимались в качестве избитого лозунга с полинявших от дождей и снега заводских транспарантов, сегодня кажутся настолько фантастически недостижимыми, что даже почти исчезли из речевого оборота.

Конечно, трудно согласиться с тем, что в условиях современного капитализма возможно подобное – уже хотя бы потому что капитал сегодня нередко просто отделен от труда. И одним из доказательств этого является сам генезис российского капитала, который поднялся на основе криминальной приватизации, ваучеризации, природной ренты (газ и нефть) и финансовых спекуляций. А не нужен труд – не нужна и наука, вот почему все ее реформы как раз и связаны с превращением ее в придаток капитала и, соответственно, – в еще одну территорию рынка. То же самое можно сказать и про отечест­венные кино и театр, которые превратились в очередную отрасль бизнеса. Так что российский попятный капитализм, элиминируя понятие «человек», привел к устранению и всех форм идеального, посредством которых индивид может мыслить мир и его противоречия. А без них, то есть вне понятий и образов, человек не может мыслить действительность, и потому ему остается только одно – рефлексировать и комментировать. Может быть, поэтому возникает разворот к советскому искусству?

 

 

Источник