Лаврентий Берия: первый друг украинских националистов

10 июля 1953 года пресса сообщила об аресте главного претендента на пост главы СССР Лаврентия Берии. Он был объявлен английским шпионом, насильником и главным врагом народа. В "перестройку" возник миф, в котором глава сталинской госбезопасности представал как обер-палач, растленный насильник с педофильским уклоном, который "пробрался" в руководство партии и правительства, главный виновник всего. Тем самым уводились в тень вопросы к прочим советским вождям. Мол, вся кровь на руках Берии, а добрый Микоян (Каганович, Калинин, Чубарь и т.д.) только дарил детям мороженое, а женщинам сосиски. Закономерной реакцией на перестроечный жизненный кошмар стал ход маятника в обратную сторону. Вслед за мифом о Берии как о "главном палаче" возник сияюящий миф о Берии как о "упущенном шансе СССР". Но так ли это?
 

Приведу цитату из статьи известного публициста Егора Холмогорова. 

«Для начала Берия сыграл решающую роль в возникновении так называемого «ленинградского дела» — расправе с русской частью окружения Сталина, группировавшейся вокруг главного идеолога Жданова. Именно Жданов, а не Сталин был подлинным инициатором «русского поворота» в СССР в предвоенные и военные годы, стремился сгладить противоречия между советской и исторической Россией. Именно он и его «команда» были сторонниками превращения СССР в государство, где будет доминировать сильная Россия. Как далеко заходили на этом пути ждановцы, показывают два факта. Во-первых, уникальное в истории СССР возвращение исторических имён центральным улицам города на Неве, включая даже Дворцовую площадь. Ленинградцы воспринимали это как своеобразную награду за перенесенные страдания — наконец-то можно было открыто пройти по Невскому проспекту — через Аничков мост, мимо памятника Екатерине II и выйти на Дворцовую площадь с Александровской колонной. Ответ на вопрос «За что воевали» был дан практически без затрат материальных средств, зато предельно наглядно: воевали за то, чтобы жить в России.

«Конструктор технического отдела т. Рогов при подаче заявления о добровольном поступлении в армию заявил, что он идет воевать за Россию, но за четыре буквы [СССР] воевать не будет», — сообщали НКВД-шные сексоты с завода имени Энгельса в июле 1941-го. И вот с самого верха инженеру Рогову передали своего рода привет — ваше мнение услышано.

Во-вторых, примечательна отвергнутая Сталиным попытка Жданова внести особую роль русского народа в новую программу партии. «Ведущая роль русского народа в борьбе за социализм не может не наполнять каждого русского чувством гордости», — писал Жданов в одном из проектов 1944 года. Пока Жданов стоял у руля, шло возвращение нормального преподавания истории, введение концепции «русского национального государства» применительно к прошлому России, торжественные мероприятия в связи со столетием кончины Пушкина, чреда патриотических книг и фильмов, прославляющих русский народ. 

В среду, где с ленинских времен доминировали представители окраин бывшей империи, Жданов тащил за собой выходцев из центральных русских губерний. В историографии их часто называют «ленинградцами», однако уроженцев самого города среди них почти не было, исключение составлял Алексей Косыгин, будущий глава советского правительства «ностальгической» эпохи 1965–1980 годов. Большинство же было уроженцами Владимирской, Тульской, Калужской, Нижегородской, Новгородской губерний, на том или ином этапе подмеченными и выдвинутыми Ждановым.

Во главе Совмина РСФСР, крупнейшей республики Союза, встал энергичный нижегородец Михаил Родионов. Именно он с большим энтузиазмом взялся за выполнение сокровенной идеи Жданова — изменить экономический и культурный баланс в СССР в пользу России и русских. Кроме того, товарищ Родионов хотел утвердить в качестве флага РСФСР национальных трёхцветный флаг. И он же заказал композитору Прокофьеву и поэту Щипачеву гимн РСФСР заканчивавшийся такими словами: «Славься Россия — отчизна свободы! / К новым победам пойдем мы вперед. / В братском единстве свободных народов / Славься, великий наш русский народ!

Близкой к Жданову фигурой был неофициальный «наследник Сталина» — глава Госплана Николай Вознесенский. Его также разделяли с Берией принципиальные расхождения. Получив в свое ведение Спецкомитет, Берия, разумеется, начал добиваться приоритета в хозяйственном планировании именно для подчинённых ему наркоматов, формирующегося военно-промышленного комплекса. Вознесенский настаивал на более сбалансированном планировании народного хозяйства, при котором у советских людей будут не только «пушки», но и «масло». Именно Вознесенский подготовил отмену карточной системы и начал знаменитую волну «снижения цен». Однако аппетиты бериевского ведомства, чрезмерные даже с учётом стоявшей перед ним важной задачи, постоянно вызывали у Вознесенского критику, и между двумя лидерами разворачивался долгосрочный конфликт.

Вначале в этом конфликте позиции группы Берии-Маленкова были резко ослаблены разразившимся в 1946 году «авиационным делом» — курируемые ими авиапроизводители давали крайне некачественную продукцию. Сталинский гнев дошёл до того, что Маленков был фактически сослан в Среднюю Азию. Однако, искусно сыграв на сталинских страхах, «тандему» удалось посеять у вождя уверенность в том, что «ленинградцы» замышляют «русский сепаратизм», слишком много говорят о несправедливости в отношении русских, его отношения со Ждановым охладевали. В конечном счёте вождь «русской партии» скончался при до конца не прояснённых обстоятельствах. Был ли он залечен или убит, убит ли без ведома Сталина или с его ведома — пресловутое «дело врачей» навело тут путаницы (характерно, что Берия первым делом озаботился освобождением обвиняемых в ликвидации Жданова).

На оставшуюся без вожака ленинградскую партию обрушилась кампания дискредитации и репрессий. «Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о необходимости создания РКП (б) и ЦК РКП (б) и о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград.

«Эти мероприятия Кузнецов и другие мотивировали в своей среде клеветническими доводами, будто бы ЦК ВКП (б) и Союзное Правительство проводят антирусскую политику и осуществляют протекционизм в отношении других национальных республик за счёт русского народа», — грозило письмо ЦК, которое Маленков и Берия предлагали разослать по партийным организациям, но Сталин резонно решил, что, обезглавливая русское движение в партийной верхушке, лучше не дразнить русские кадры в среднем звене «крамольными» мыслями. Все «ленинградцы» были расстреляны в 1950 году, кроме чудом избежавшего репрессий А. Н. Косыгина, который, став премьером в 1965-м, смог хотя бы отчасти показать, чего хотели его соратники, обеспечив советским людям 15 лет относительно нормальной жизни, названной позднее «застоем».

«ленинградского дела» на город обрушилась новая волна переименований, осуществляемая новым партийным секретарем Фролом Козловым — в 1952-54 годах уничтожено было около сотни исторических названий. Даже возрожденная в 1944 году из Розы Люксембург — Введенская улица — вновь была переименована — на сей раз в «Олега Кошевого». О России и русских больше не думали — снова взрывали церкви, коверкали названия, называли «феодалами и крепостниками» старинных князей, полководцев и святых. О возвращении имен было забыто настолько прочно, что даже самые одиозные названия, вроде имен террориста Каляева или цареубийцы Войкова «сковырнуть» с карты оказывается чрезвычайно трудно.

При этом важно помнить, что боролся Берия отнюдь не за «пролетарский интернационализм», а за имперские интересы родной Грузии в составе Союза. Именно Берия при поддержке Сталина стал отцом того грузинского расцвета, при котором республика, мало что производя, получала огромные трансферты из союзного бюджета, жила богато и привольно.

 В ходе «великого переселения народов», осуществлённого Берией в 1944 году, наряду с карами за коллаборационизм прослеживалась и забота о расширении границ Грузии.

У РСФСР были отрезаны в пользу Грузии немалые участки территории: в марте 1944-го западная часть Шароевского района, южная часть Галанчожского, Галашинского и Пригородного районов тогдашней Чечено-Ингушской АССР — вошли в состав Душетского и Казбегского районов Грузинской ССР, а Микояновский и Учкуланский районы Карачаевской автономной области — были преобразованы в Клухорский район Грузинской ССР. Ко всему этому Берия приложил руку самым непосредственным образом.



Чрезмерное усиление Берии в Грузии обеспокоило даже самого Сталина, и в 1950 году он инициировал «мегрельское дело», ставшее своего рода слабой «ответкой» на «дело ленинградское». Бериевское окружение, руководившее Грузией, обвинили в национализме, сепаратизме и подготовке к сдаче Грузии «империалистическим агрессорам». «Ищите большого мегрела», при этом требовал Сталин.

Главное, на что взял форсированный курс Берия, ставший фактически самым влиятельным членом послесталинского руководства, — это ускоренная дерусификация СССР.

Темп был взят просто невероятный. 26 мая 1953 года с подачи Берии Президиум ЦК КПСС принял постановления о положении дел на Западной Украине и в Литве, требовавшие уступок местным националистам, отказа от использования русского языка, привлечения местных кадров вместо русских, а уже в июне по всем западным республикам СССР развернулась настоящая волна изгнания «русских оккупантов», патронируемая казавшимся всесильным главой МВД.

Сначала в органах МВД, а затем и в партийных и советских структурах началось массовое изгнание русских кадров, вместо которых ставились «местные работники». Особенно показательной стала ситуация в Белоруссии. В письме в ЦК от 8 июня 1953 года «О национальном составе аппарата МВД БССР» кандидат в новые Сталины — Берия жёстко отличал русских от белорусов как две нации и требовал немедленного изгнания великороссов из руководящих органов и МВД республики. «Русификатора» Патоличева Берия потребовал заменить «белорусизатором» Зимяниным. 

В самой русской из союзных республик началась волна выдавливания русских, о чём говорили открыто: «Русские товарищи во многом помогли белорусам. Земной поклон им за это. А сейчас, кому из них будет очень трудно, мы им поможем переехать в другое место».

Против бериевско-зимянинской линии осмелился выступить только лидер белорусского комсомола Пётр Машеров, который позднее возглавит республику и станет её любимым руководителем. А Патоличев, которому арест Берии помог сохранить пост, потом делился впечатлениями о безумии этих двух недель: «Худшего вида проявления национализма трудно было найти. Осуществление этой бредовой идеи обернулось бы страшной трагедией для миллионов граждан, проживающих в Белоруссии». По сути, считал он, Берия готовил массовое изгнание русских из союзных республик — Прибалтики, Белоруссии, Украины, Закавказья, Средней Азии — под лозунгом «мы теперь сами».

На Украине с подачи присланного Берией нового министра внутренних дел Мешика (его потом расстреляют вместе с шефом) начали «скакать» прямо в здании ЦК.

«Хотя на заседании украинского ЦК принято было говорить по-русски, — отмечал П. А. Судоплатов, — Мешик позволил себе дерзко обратиться к присутствующим на украинском языке, порекомендовав шокированным русским, включая первого секретаря ЦК Мельникова, учить украинский язык».

Мешика поддержал «писатель Александр Корнейчук, также выступивший на украинском и превозносивший Берию». В дальнейших планах Берии было не только учреждение республиканских государственных наград в честь местных героев, но даже создание в СССР частей по национальному признаку, в целесообразности которых он пытался убедить маршала Жукова (и это была одна из причин, настроивших Маршала Победы против главы спецслужб).

Реакция в союзных республиках на бериевские инициативы была вполне однозначная, началась ползучая травля русских, грозившая в считаные недели дойти до русского погрома. Изо всех западных областей в ЦК хлынули письма, сообщавшие о начавшемся «параде суверенитетов».

Литовское население «прекратило разговаривать по-русски», на рынках и в магазинах говорят: «Ты — русский, ты должен ехать к себе в Россию, в Сибирь». Учащиеся литовцы из милицейской школы Каунаса, к примеру, покинули урок русского языка: «Теперь он нам не нужен».

В Латвии после пленума «во всех учреждениях и организациях разговор стал вестись только на латышском языке», на улицах латыши стали упрекать русских, что они оккупировали Латвию, «евреи стали преследовать русских и в очередях упрекать, что они издевались над евреями, а теперь, когда вас выгоняют из Латвии, начали перестраиваться и изучать латышский язык». «Эстонцы прямо говорят русским, чтобы они скорее уезжали в Москву, Ленинград, не место им здесь».

Из Белорусской ССР сообщали, что в республике «идёт просто разгром на русских работников, занимающих руководящие посты» и «дело доходит до того, что вслух говорят "Ваньки пусть едут к себе в Россию"».

В Тернопольской области принятые с подачи Берии постановления ЦК «создали среди населения обстановку растерянности, неправильного отношения к украинцам, прибывшим из восточных областей Украины». На предприятиях и в учреждениях «восточники» увольнялись, переводились на низшие должности, популярным стал лозунг: «Москали! Убирайтесь. Прошло ваше владычество, теперь мы построим свою Украину!»

Здесь и лежит причина, по которой наследники Сталина быстро сплотились против Берии и уничтожили его буквально в считаные недели после его «национальных инициатив». Берия, расправившись руками Сталина с «русским лобби» в коммунистической номенклатуре, намеревался не только регулировать её, но ещё и усилить так, чтобы русские не могли пользоваться привилегиями более высокого уровня жизни даже в республиках — просто потому, что были бы оттуда изгнаны назад, в сверхэксплуатируемую РСФСР. При таком сценарии Советский Союз рассыпался бы, наверное, уже к началу 1960-х. Чтобы не допустить такого развития событий, соратники с Берией и расправились. Впрочем, агонию расчленённой коммунистическими границами исторической России это не остановило, а лишь продлило.»

Может Егор Холмогоров наговаривает на Берию? Но вот о национальной политике Берии рассказывает симпатизирующим коммунистам Евгений Спицын.

«Начал заигрывать с национальными партийными кадрами в республиках. По его инициативе, например, первых секретарей ЦК Украины и Белоруссии, русских по национальности, заменили на местных уроженцев Кириченко и Зимянина. То, что потомвозьмет на вооружение Хрущев, инициируя в 1955-м досрочную амнистию бандеровцев. Те вроде бы покаялись, притворились лояльными, пошли в вузы получать образование, делать карьеру в партийных, хозяйственных органах и ждать своего часа».

Можно с уверенностью утверждать, что если бы «русская партия» не была разгромлена в 1949-м и не добита в 1952-м лично усилиями Лаврентия Берии, то в СССР изменилось бы все: от структуры управления Союзом до экономического устройства. Не было бы никакого Хрущева в 1953 году, к власти бы пришли русские выдвиженцы. Не было бы никакого Леонида Ильича Брежнева с его украинско-молдаванскими друзьями и «днепропетровским кланом».