Бытие определяет сознание. И его связь с действующей моделью экономики

Профессор Европейского университета в Санкт Петербурге Дмитрий Травин в статье «Постсоветское двоемыслие» о себе пишет так. “Я лично сильно выиграл от произошедших за 30 лет перемен, и прямо об этом заявляю в статье, перечисляя все примеры выигрыша”.

 Я хорошо понимаю Дмитрия. Как творческий человек он получил возможность реализоваться. По его собственному признанию в трудные 90 –е писал статьи в газету «Час пик», которые были востребованы читателем, и тем самым кормился. А сегодня он вполне успешный человек как в смысле творчества, так и, надо полагать, материальном. Он научный руководитель Центра по исследованию модернизации при университете, пишет книги, занимается аналитикой и прочее.

Фрагмент из его статьи. «Абстрагировавшись от раздающихся вокруг стонов, я пытаюсь по возможности объективно сравнить свою собственную жизнь 30 лет назад с жизнью сегодняшней. И вижу, что в ней почти все стало иным. Если исключить время сна, которое проходит и впрямь примерно так же, как в советскую эпоху, 16 оставшихся часов моего дня ничем не напоминают прошлое. Я работаю с принципиально иными книгами. Я пишу совершенно иные тексты. Я обладаю несравнимо большими возможностями их публикации. И не испытываю никаких проблем с тем, чтобы обсудить свои выводы как в узком кругу коллег, так и с широким кругом читателей.»

Я тоже из широкого круга читателей и слушателей Дмитрия Травина. Отдаю должное его широкой эрудиции, но постепенно убедился, что мои взгляды радикально отличаются от позиции Травина. Привожу цитату из его текста, опубликованный в связи с двадцатилетием Путина у власти.

«5 августа 1999 года. Двадцать лет назад. Еще несколько дней остается до объявления Владимира Путина преемником.
В России спокойная жизнь. Уже ясно, что страна нормально пережила прошлогодние дефолт с девальвацией. Никакой революции не случилось. Никаких страшных потрясений не произошло. А, между тем, экономика уже начала подниматься. 1999 год станет первым годом пореформенного экономического роста. Бизнес адаптировался к переменам. Рынок дал свои плоды. Скоро начнется повышение уровня жизни. И это без всякого государственного вмешательства.»

Не согласен с тем, что «страна нормально пережила прошлогодние дефолт с девальвацией. Никакой революции не случилось… И это без всякого государственного вмешательства.» Cтавить это в заслугу авторам дефолта, что страна его нормально пережила, значит поставить все с ног на голову. Потому что ни слова о правительстве государственников Примакова – Маслюкова как обеспечивших рост экономики после либерального развала. Вот что говорилось в прессе по поводу назначения премьер – министром Примакова (см. «Чехарда премьеров …» по ссылку http://www.tinlib.ru/istorija/pytajas_ponjat_rossiyu/p17.php) .

«Приход в премьер-министры Евгения Примакова был жестом отчаяния со стороны "семьи", так как по возрасту и характеру Примаков никак не мог находиться в списке потенциальных преемников Ельцина. После августа 1998 года ситуация казалась столь катастрофической, а "семья" была так перепугана и растеряна, что министра иностранных дел Е. Примакова чуть ли не на коленях умоляли прийти на пост премьера (он, впрочем, об этом и сам мечтал).»

Но в чехарде премьер – министров Евгений Примаков был уже третьим (см. ту же ссылку).

«Смена премьер-министров в России в 1998-1999 гг. напоминала смену капризным монархом своих фаворитов или фавориток. Цепочка Черномырдин-Кириенко-Примаков-Степашин-Путин составлена из столь разных людей, а перестановки происходили так быстро (за полтора года – пять премьеров), что мало кто понимал суть происходящих событий.

Главная причина чехарды премьеров – поиск Борисом Ельциным преемника, который мог бы обеспечить безопасность членов "семьи", включая его самого, и защиту их экономических интересов. Наивные соображения типа наличия у выбранных кандидатур профессионализма, экономических взглядов и административного опыта в расчет не шли.»

Теперь о причинах отставки Примакова.

«Однако через несколько месяцев в Кремле оправились от шока и опомнились. Примаков же слишком неосторожно раскрылся – начал демонстрировать свои претензии на власть и искать союзников вне стен Кремля. Подобную нелояльность "семья" не прощает – незаменимых нет. В мае 1999 года Евгения Примакова отправили в отставку.» И вскоре после совсем неудачного Степашина «семьей» был выбран Путин.

О том, что «семья» ошиблась, свидетельствует Дмитрий Травин в упомянутом выше тексте, ностальгируя о девяностых.

«Про то, что Россия не может жить без Крыма, мы не узнаем еще 15 лет. И бабки на лавочках будут мирно судачить о том, как растить своих внуков, а не о том, как воевать с украинским народом. Беларусь остается для всех пугалом авторитаризма. Лукашенко – последним диктатором Европы. Серьезные аналитики даже не ставят вопрос о том, что подобное возможно у нас.

Была ведь такая страна двадцать лет назад. И никто еще не знал, что есть в Кремле человек, который все переменит..."

В отличие от Травина у меня нет ностальгии по девяностым. Как и Дмитрий Травин, я тоже творческий человек. Но реализоваться не удалось. Дмитрий нашел применение своего творчества, а у меня не получилось. Профессионально  я конструктор, а по творческим интересам изобретатель. Не самозванец – отмечен значком «Изобретатель СССР». И участвовал в работах по созданию Лунохода. Отсюда и тема последнего изобретения.

Это дешевый и простой способ обучения водителей. В земных условиях водители Лунохода учились управлять им на лунодроме, где моделировалась из песка лунный ландшафт. Учились на ошибках, многократно повторяя упражнение, поскольку на Луне ошибаться уже нельзя. Ровно также при подготовке водителей земного транспорта нельзя ошибаться на реальной дороге. Поэтому и учит преподаватель правилам дорожного движения в классе, а инструктор вождению на тихих улочках. А водителем становятся не тогда, когда получены корочки, а накоплен приличный опыт вождения. На устранение этого недостатка и было нацелено мое запатентованное совместно с одной из автошкол изобретение. Но поскольку это уже было при капитализме, найти инвестора и убедить его в окупаемости стало проблемой. Тем не менее, подрабатывая на заводе «Ленполиграфмаш» в охране уже как пенсионер, мне удалось заинтересовать двух бизнесменов, связав их с автошколой . Один из них, условно “икс ”, под которым было механосборочное производство, а другой (условно ”игрек ”), как магистр математики оценил перспективу и выделил программиста. По моим чертежам :”Х” изготовил автотренажер, но на мое предложение объединиться с “У”, ответил буквально так: или я, или “У”. А мне технологически необходимы были оба. На этом у меня все остановилось, а “Х” купил готовую программу из стандартных и какое то время был на рынке. Но успехов не достиг.

Приведенный пример иллюстрирует нездоровую рыночную закономерность: если нет возможности  победить конкурента в борьбе, то появляется стремление его потопить, не давая развиваться. “Х” предпочел потопить “У”, чем сотрудничать.

Мой пример частность. Но показательный, который заставляет задуматься, почему творческий потенциал Травина оказался востребованным, а мой нет. Но чтобы не зацикливаться на себе любимом, а то получается не скромно, замечу, что невостребованность таких, как вроде меня, очевидна. Но в чем закономерность этой очевидности? Ведь специалисты, занятые в советское время в оборонке, а это инженерно – техническая элита страны, в постсоветское время оказались невостребованные в других отраслях. А ведь это свидетельства того, что рынок очень далек от желаемой гармонии в его развитии.

Общество всегда видит причину неудачи только в верховном правителе, который для одних не достаточно жесткий, чтобы навести порядок, а для других чрезмерный автократ, создавший “кровавый” режим и подавляющий гражданские свободы. Но первые не понимают, что причина не столько в верховном правителе, сколько в действующей модели экономики, которая была сформирована на основе мгновенного отпуска цен и ваучерной приватизации в купе с залоговыми аукционами и которую по щелчку президент не может поменять. А вторые, наоборот, его винят, что не занимается реформами, которые по их мнению эффект даст только еще большая либерализация рынка в рамках действующей модели.

Если исходить из того, что, как сказано президентом, либерализм себя изжил, смену экономической модели следует ждать в сторону большего госрегулирования. Появился даже признак этого. Советы Сергея Глазьева президенту в качестве его советника по экономике и критика им финансово – экономического блока правительства до сих пор не были востребованы. Но если учесть, что задачи советника и президента разные, - советник должен давать правильные советы, а президент как политик оценивает их реализацию еще и с точки зрения искусства возможного в политике, то отсутствие востребованности понятно. Но на днях Глазьев сместился с должности советника президента на должность всего лишь министра по интеграции и макроэкономике в ЕАЭС. В чем тут дело? Мнение аналитика Александра Халдея по сообщению ИА REGNUM:

«На новом поприще Глазьев получает шанс реализовать то, что у него не было возможности реализовать в России. В Союзном государстве России и Белоруссии, чем занимается Михаил Бабич наряду с интеграцией с Казахстаном и Киргизией, не нужно ломать устоявшуюся финансовую структуру, как в России, а нужно строить новую с нуля.»

А новая финансовая структура – это новая экономическая модель. Если получится у Глазьева в союзном государстве, то у Путина будут основания заменить нынешний финансово – экономический блок в правительстве на сторонников Глазьева и сделать рынок более гармоничным. А у меня появится надежда, что на рынке труда будут востребованы изобретатели и заинтересованные в них инвесторы.