постмодернизм как понятие

"знание становится главной экономической силой производства в потоке, омывающем национальные государства" - знание не может быть силой, это материал всего лишь, и если к нему кто-то прибегает, значит кому-то нужно, и поэтому сводить постмодернизм к значению знания несколько наивно. Понятие постмодернизм также пустое если в него вкладывается смысл, скорее это манифестация чего-то, и у каждого философа это что-то своё, а вне какой-то связи само понятие ничего не значит. Постмодернизм начинается с Ницше, а значит и его можно назвать зачинателем этого движения. Почему Ницше, а не Толстой или Витгенштейн, что не слабее, а потому что влияние за него говорит, и не важно какой Ницше мыслитель, а важно влияние превосходящее всех вместе взятых и посде него. Именно всмотревшись в творчество Ницше можно понять и откуда постмодернизм черпал вдохновение. Ницше был шизоидом в мышлении и легко вертел смыслами, а 20 век как-раз вошёл в это состояние, и получается что философия Ницше опередила время, и не случайно первый его открыл для философов Хайдеггер, а обыватель уже и ранее был захвачен верчением смыслов, какового в истории не было. Постмодернизм открыл в философии важную веху, он поставил на место то, чем раньше пользовались, а это пустые смыслы, и которые все, решая по разному свою задачу, хотели уже к чему-то применить. Рациональность наконец потерпела фиаско, так как неосновательность её была показана Ницше, и открылись возможности шизоидного Тела, доселе и не применяемые, а скорее изгоняемые из разума. Почему Фуко и был так увлечён психическими отклонениями и Кораблями дураков отправляемыми в море, этим он как-бы понимал их в плане ценностей шизоидного Тела, и которые сейчас уже в тренде. Философия всегда была служанкой времени в котором и существовала, и тренд постмодернизма философии был необходимым, в плане преодоления устаревшей рациональности до прихода новой. Модернизм был стремлением строить, а постмодернизм упаковывать то, что уже есть навороченного, и поэтому отличие этих движений только в прагматике, что хорошо видно по Путину и Трампу, где всякая мораль и порядочность потерпели фиаско, и главный тренд: всё можно, и только на практике, а болтовня выносится в телешоу, где холуи обосновывают всё что-угодно, для тех кто что-то "решает". Многие обратили внимание что политики, чиновники, немного не в себе, но так кажется, это как-раз их естественное состояние, а не искусственное как у прежних политиков делающих себе реноме, как например Горбачёв, и где он оказался? Ельцин и перехватил его на ходу, и Путина потом поставил. При Ельцине и пришли прагматики, аферисты, а не люди чести и достоинства, что и сейчас тоже происходит, один Чубайс чего стоит, и камарилья Гайдара вводившего свободный рынок в России. Здесь важен не первопроходец Ельцин, его только можно уважать как увидевшего тренд, а не фуфло, а вот учёная братва вроде Собчака и прочих, только ударила в грязь лицом не распознав этот тренд. Философия во всём этом безобразии не виновата, она во времени, такое везде, а не только в России. Кто ходит в книжные магазины может убедиться в этом, что только не пишут, притом все кому не лень, а раньше на это разрешение надо было брать, или деньги свои вкладывать в вымученные тексты, и даже интернета мало, люди читают всё, и мистиков, и фантазёров, и всё это на потребу шизоиду. Самый наглядный "постмодернизм" во всём своём обличии мы видим в разгоне протестующих, ведь казалось бы нет повода для этого, но это так кажется, ведь работает принцип: всё можно объяснить. Рациональность разного происхождения, от единого Тела индивида, или от шизоидного в бесполом Тела, и это совершенно разные типы, первый как самостоятельный, а второй как зависимый от конъюктуры, они могут либо совмещаться, а то и вообще не знать друг друга в практике мышления индивида, и ко второму относятся как правило большинство философов, а к первому здравомыслящие, как Конфуций.

Это не значит какой тип мышления лучше или хуже, нет вообще единообразия в мышлении индивида.

Для Лиотара наступление эпохи постмодерна связано с возникновением постиндустриального общества (осмысленного в работах Дэниела Белла и Алена Турена), в рамках которого знание становится главной экономической силой производства в потоке, омывающем национальные государства, но в то же время теряет свою традиционную легитимацию. Ибо если общество теперь лучше понимать не как органическое целое и не как дуалистическое поле конфликта (Парсонс и Маркс), но как паутину лингвистических коммуникаций, то сам язык – «совокупная социальная связь»– состоит из множества различных игр, чьи правила несопоставимы и инвариантны к взаимосвязям. В этих условиях наука оказывается не более чем одной из языковых игр: она не может более претендовать на имперские привилегии по отношению к иным формам знания, как то было в эпоху модерна. Действительно, ее право на превосходство в качестве денотативной истины над нарративными стилями обыденного знания маскирует основу ее легитимации, традиционно опирающуюся в свою очередь на две формы большого нарратива. Первая из них имеет исток во французской революции и рассказывает историю о человечестве как героическом деятеле, освобождающем самого себя через продвижение в познании; вторая, происходящая от немецкого идеализма, рассказывает историю о духе как последовательном развертывании истины. Таковы великие легитимизирующие мифы модерна. Определяющей характеристикой состояния постмодерна, напротив, является утрата доверия к этим метанарративам. По мнению Лиотара, их упразднило имманентное развитие самих наук: с одной стороны, становление плюрализма в аргументации, обусловленное распространением парадоксов и паралогизмов, предвосхищенных в философии Ницше, Витгенштейна и Левинаса; с другой стороны, технизация доказательства, где дорогостоящая машинерия, используемая капиталом или государством, сводит «истину» к «результативности». Наука на службе власти находит новую легитимацию в эффективности. Однако подлинная прагматика постмодернистской науки лежит не в совершении результативного, но в производстве паралогического – в микрофизике, фракталах, открытии хаоса, «теоретизации собственной эволюции как дискретной, катастрофической, непоправимой и парадоксальной». Если мечта о консенсусе остается пережитком ностальгии по эмансипации, то нарративы как таковые не исчезают, а становятся малыми и конкурирующими друг с другом: «малые нарративы остаются важнейшей формой научного воображения». Его социальным аналогом, рассмотрением которого заканчивается «Состояние постмодерна», выступает тенденция к использованию во всех сферах человеческого бытия (профессиональной, аффективной, сексуальной, культурной, политической) временного контракта, который является более экономичной, гибкой и творческой связью, чем обязательства эпохи модерна. https://www.litres.ru/perri-anderson/istoki-postmoderna/chitat-onlayn/page-2/?_openstat=ZGlyZWN0LnlhbmRleC5ydTsxNzQ0MzIyMTs2MTQxNzc1NTg3O3lhbmRleC5ydTpwcmVtaXVt&yclid=4451194293341945624&utm_medium=cpc&utm_source=yandex&utm_campaign=DSA_~402475360%7C17443221&utm_term=&utm_content=v2%7C%7C6141775587%7C%7C547796%7C%7C%7C%7C1%7C%7Cpremium%7C%7Cnone%7C%7Csearch%7C%7Cno&k50id=01000000547796_%C2%F1%E5%20%F1%F2%F0%E0%ED%E8%F6%FB Перри Андерсон. Истоки постмодерна