Что бы изменилось, если бы Сталин знал точное время начала войны

На модерации Отложенный

 

В фантастическом романе Василия Звягинцева «Одиссей покидает Итаку», герои из 80-х годов ХХ века попадают в 1941 год и там «внедряются» в тела Сталина и высших военачальников. Зная ход событий реальной истории, они 22-го июня заранее поднимают авиацию и перехватывают немецкие бомбардировщики, а затем и сами наносят упреждающие удары по изготовившимся к нападению группировкам вермахта.

 

Разумеется, то, что возможно в фантастическом романе, не всегда можно осуществить в реальной жизни. Но об этом часто забывают не только любители истории, но даже и многие профессиональные учёные. Особенно это касается столь обсуждаемой темы о внезапности нападения Гитлера на Советский Союз. Очень часто стремятся доказать, что вся причина поражений Красной Армии именно во внезапности нападения. А вот если бы разведка вовремя сообщила, если бы Сталин поверил разведке и т.д.

Но такая постановка вопроса возникает из-за нежелания видеть реальные причины поражения Красной Армии в первые годы войны. И, по большому счёту, даже если бы советский Генштаб получил информацию на уровне фантастического романа, и знал бы планы вермахта поминутно — это не изменило бы ситуацию.

Но руководство СССР и Красной Армии не могло знать точную дату. И дело здесь не только в том, насколько хорошо в вермахте умели хранить секреты. В данном случае надо понимать механизмы принятия стратегических решений такого уровня. Выдвижение огромного количество войск, их сосредоточение, планирование, скрыть невозможно в принципе.

 

И советское руководство всё знало прекрасно. В сборнике «1941 год. Документы» приводится большое количество конкретных донесений советских агентов, а также и обобщенные сводки разведуправления для высшего руководства страны. Сказать, насколько им верили в то время — сложно, но сейчас мы легко можем увидеть, что данные были правильные. Вся немецкая группировка была вскрыта с максимально возможной точностью. Что касается стратегических планов Германии при нападении на Советский Союз, то они рассматриваются в советских же документах. Например, в записке Наркома обороны: «Об основах стратегического развертывания вооруженных сил СССР на 1940 и 1941 гг.» от 19-го августа 1940 года. В этом документе изложен в точности план «Барбаросса», который к тому времени ещё и не начали писать.

Вопрос же конкретной даты нападения, при всей своей важности, тем не менее (как это не парадоксально) ни имел такого принципиального значения. То есть, советская разведка, конечно, билась из-за всех сил за то, чтобы такие сведения получить.

Но, во-первых, быть уверенными в том, что полученная информация достоверна было невозможно изначально. Во-вторых, их бы просто не успели передать и получить.

Как мы знаем сейчас, окончательное решение о том, что нападение на СССР состоится именно 22-го июня было принято 18-го июня (до этого дата считалась ориентировочной).

А сигнал о том, что следует начинать действовать по плану войска получали в 13.00 21-го июня. Причем сигналов было два: сигнал «Дортмунд» подтверждал наступление, а сигнал «Альтона» — отменял, точнее переносил на другую дату, которая не была назначена. В советском Генштабе этих подробностей не знали, но прекрасно понимали механизмы принятия решений.

А стало быть, даже если бы советский разведчик сидел в кабинете Гитлера, и передал бы информацию мгновенно (что в то время было невозможно), и информацию бы в Москве сочли достоверной, то что-то сделать в столь короткий срок было невозможно. Реальность же такова, что информацию бы просто не успели передать, а тем более её проверить.

 

С учетом этого и происходило советское военное планирование. Как нам сегодня хорошо известно из документов об основах стратегического развёртывания РККА (один из которых упомянут выше), войну руководство СССР планировало начинать упреждающим ударом по сосредоточенным у границ ударным группировкам противника. Подобные действия совершенно не обязательно считать проявлением агрессии, они вполне могут вписываться и в оборонительную доктрину.

В 1941 году всё развивалось по планам. Согласно записке наркома обороны СССР и начальника Генштаба «С соображениями по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» от 15-го мая 1941 года, вводились в действие планы по развертыванию войск. Согласно «Справке о развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на Западе» от 13-го июня видно, что планы успешно претворялись, и Красная Армия была бы готова к нанесению удара в конце июня или первых числах июля. Так же как в описанной выше ситуации с вермахтом, окончательное решение было бы, видимо, принято за сутки до начала.

В советском Генштабе предусматривали и то, что немецкая армия может нанести удар первой. Для этого в тех же планах развертывания имелись и планы прикрытия границы. Во исполнение этих планов на направлениях ударов вермахта были построены укрепленные районы и расположены группировки войск Красной Армии. Командование РККА считало, что выделенных сил хватит, чтобы удержать удар немецких войск. Укрепленные районы находились в боевой готовности, так же как и войска ПВО западных округов. Часто приводимые примеры того, что какие-то части РККА были не готовы, отнюдь не меняют общей стратегической картины. В данном случае важно, что считали в Москве, а не чем занимались летчики на конкретном аэродроме. А в Москве считали, что войска на границе готовы к отражению удара, и этих войск будет достаточно.

Потому, знание конкретной даты нападения Германии не имело такого принципиального значения. Считалось, что войска на границе в любом случае находятся в достаточной боевой готовности.

Кирилл Шишкин