Пакт Молотова-Риббентропа – приговор Британской империи

Пакт Молотова-Риббентропа – это смертный приговор Британской империи, после которого у нее не осталось никаких шансов уцелеть. Для Великобритании 23 августа 1939 г. было, есть и будет днем, точнее ночью, крупнейшего за ее историю национального поражения (Пакт был подписан глубокой московской ночью).

Первым крупным успехом британской дипломатии на пути организации новой большой войны в Европе следует считать Локарнские договоры 1925 года. В переводе с дипломатического на русский, они означали «реабилитацию» побежденной Германии, ее превращение из изгоя в полноправного члена семьи цивилизованных народов Запада в обмен на «сущий пустяк» — будущий поход против СССР и немедленный отказ от курса на сближение с Советской Россией (Рапалльский договор).

Фактически в Локарно Веймарские правители согласились с отведенной Германии ролью британского киллера на Востоке, которого после выполнения акции обязательно ликвидируют. Понимали они на что обрекают страну или не понимали — сейчас неважно. Процесс пошел. И Остин Чемберлен заслуженно по итогам Локарно стал кавалером ордена Подвязки и лауреатом Нобелевской премии мира.

Крушение Веймарской республики и установление в Германии нацистского режима ни в коей мере не привело к пересмотру британских планов. Независимо от того, способствовала или нет Англия победе национал-социалистического движения, нельзя не признать, что гитлеровский режим был крайне выгоден для стратегических целей Британской империи.

Во-первых, нацистская Германия и коммунистический СССР по определению становились смертельными врагами, а значит, Лондону можно было забыть об извечном кошмаре англосаксов — призраке российско-германского союза. Во-вторых, нацистская Германия оказывалась идеологически «заточена» на тотальную войну против СССР. В-третьих, человеконенавистническая природа гитлеровского режима давала Великобритании прекрасное объяснение причин «зачистки» чуть живого Третьего рейха после уничтожения им СССР. Англия представала в образе спасителя цивилизации не только от большевизма, но и нацизма. Эффективный лидер мира. И последнее, нацизм в Германии позволял гегемону Запада опробовать на «стране, которую не жалко» альтернативную социально-политическую систему обеспечения власти крупного капитала на случай, если парламентская демократия не сможет свести на нет коммунистический вызов.

Пересказывать, как именно Британия помогала накачивать мускулы германской военной машине и содействовала укреплению гитлеровского режима, полагаю, нет нужды. Факты политики «умиротворения» хорошо известны. Но мимо «Мюнхенского сговора» пройти невозможно.

Уже традиционно и у нас в стране, и на Западе Мюнхен трактуется как крупнейшее поражение британской дипломатии, как полный провал многолетней «политики умиротворения», как безусловная победа Гитлера и позор Чемберлена (Невилла). Однако такая трактовка правомерна только в том случае, если мы верим, что британский правящий класс «умиротворял» Гитлера по причине своего безволия, глупости и непреоборимой тяги к миру во всем мире, особенно в Европе. Если же признать, что целью «политики умиротворения» была новая большая война в Европе во имя спасения Британской империи, тогда и отношение к Мюнхену кардинально меняется.

Мюнхен — это триумф британской дипломатии. Процесс, блестяще начатый Остином Чемберленом в Локарно, достиг при Невилле Чемберлене своей высшей точки в Мюнхене. Де-факто, по Мюнхенскому соглашению была образована Директория четырех (Англия, Франция, Германия и Италия), наделившая себя правом решать судьбу всех остальных европейских государств. А во главе этой Директории, а соответственно всей континентальной Европы, встала Великобритания. Это ли не успех?

Третий рейх, приняв из рук Директории, а точнее Британской империи, Судетскую область с ее развитым военно-промышленным комплексом, автоматически признал себя младшим партнером Лондона, которому теперь пришло время выполнить свою миссию — уничтожить СССР. Показательны слова Муссолини о соглашении, якобы касавшемся исключительно германо-чехословацких территориальных проблем: «То, что произошло в Мюнхене, означает конец большевизма в Европе, конец всего политического влияния России на нашем континенте».

Отсюда, кстати, и столь острая реакция на Мюнхен в Москве. Дело было, конечно же, не в том, что судьбу Чехословакии решили без участия Москвы. Очевидное для Муссолини было понятно и Сталину. После Мюнхена война с Германией на уничтожение становилась практически неизбежной, причем в самое ближайшее время. Поэтому Чемберлен при возвращении в Лондон по праву чувствовал себя триумфатором.

Гладко было на бумаге

Однако, как справедливо отмечает Олег Айрапетов, «радость в Англии была не всеобщей. 1-й лорд Адмиралтейства Дафф Купер в знак протеста подал в отставку. В течение нескольких дней октября он получил 4 тыс. писем, 90% авторов которых одобряло его поступок. Черчилль назвал случившееся «тотальным и абсолютным поражением». И все основания для такой оценки у него и его единомышленников были.

Победы, а Мюнхенское соглашение было победой Чемберлена, нередко оказываются пирровыми. Еще Мольтке-старший говорил: «Ни один план не переживет первого столкновения с врагом». Черчилль раньше других понял, что британский план новой войны перестал соответствовать европейским реалиям и дальнейшие успехи в его реализации могут обернуться катастрофой для Империи. Гитлер из инструмента британской политики стремительно превращался в самостоятельного игрока, более опасного для Британской империи, чем США и Советский Союз.

Тревожные звоночки, подтверждающие правоту Черчилля, начали звучать практически сразу после Мюнхена. Как сообщало в Москву советское полпредство, в правительственных кругах Англии на волне мюнхенской эйфории царит уверенность, что «далее Гитлер пойдет на Восток, и что его ближайшим крупным объектом является Украина».

Ожидалось создание Германией на обломках Чехословакии «независимого» государства Украина в Прикарпатье, которое потребует освобождения украинского народа от москальского ига и предъявит территориальные претензии на УССР.

Решение Первого Венского арбитража (фактически Берлина) по передаче Прикарпатья Венгрии стало холодным душем для Лондона. Когда же Гитлер собственным решением полностью ликвидировал Чехословакию, демонстративно не испросив на это разрешение Директории (хотя мог не сомневаться в положительном для себя ответе), прозрели даже слепые — Гитлер, выжав максимум из политики «умиротворения» для усиления Германии, начал собственную игру.

Мало этого, британский успех в Мюнхене повлек за собой радикальное изменение внешнеполитической линии СССР — отказ от политики коллективной безопасности. Если Мюнхен у нас принято критиковать, то политику коллективной безопасности и ее автора наркома Литвинова (мягко говоря, ориентированного на англосаксонский мир) принято превозносить. Однако при всей внешней «красивости» (сплотим все народы доброй воли и совместно придушим агрессора) в реальности эта политика нацеливала СССР на войну с Германией. Она ставила две страны в неустойчивое положение постоянного балансирования на грани вооруженного конфликта, что как нельзя лучше соответствовало стратегическим целям Британской империи, открывало перед ней возможность в любой удобный для Лондона момент спровоцировать советско-германскую войну.

Мюнхен показал, в какую ловушку Литвинов заводил Советский Союз, и в мае 1939 г. наркомат иностранных дел возглавил Молотов. Тем самым Москва недвусмысленно дала всем понять, что не собирается во имя британских интересов, как и интересов остального «прогрессивного человечества», «освобождать» военным путем Германию от нацистского режима, что отныне она будет заботиться только о собственной безопасности и предоставляет европейцам самим расхлебывать заваренную ими кашу.

Форсаж

Британский план большой европейской войны начинал сыпаться прямо на глазах. Но ответ Лондона не заставил себя долго ждать. Был найден единственно возможный в тех условиях ход — немедленное провоцирование германо-польской войны, которую необходимо затем перевести в германо-советскую. Польшу бросали под немецкий каток, чтобы он с разгона врезался в СССР. Если ни Берлин, ни Москва не желают идти на предписанную им Лондоном войну, то война должна прийти к ним.

«Миротворец» Чемберлен, еще недавно отказывавшийся рисковать жизнями англичан из-за каких-то там территориальных споров Праги с Берлином, стремительно преисполнился воинственности и объявил о готовности лечь костьми за свободу и независимость Польши. «Той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства», как ехидно подметил Черчилль.

Бред? Несомненно, но только до тех пор, пока мы закрываем глаза на истинные цели британского правительства. А они очевидны. Даже Лиддел Гарт, автор можно сказать канонической английской версии Второй мировой войны, был вынужден признать ответственность Великобритании: «Как же получилось тогда, что Гитлер оказался вовлеченным в «большую войну», которой так хотел избежать? … Гарантии Польше были наиболее верным способом ускорить взрыв и начало мировой войны».

Одновременно с нагнетанием германо-польских противоречий Лондон инициировал англо-франко-советские переговоры в Москве, единственный смысл которых был в том, чтобы не дать Советскому Союзу сорваться с крючка политики коллективной безопасности и изолироваться от готовящейся польско-немецкой войны.

Однако британские стратеги невнимательно прочитали Отчетный доклад Сталина на XVIII съезде ВКП (б). 10 марта 1939 г. советский вождь в нем ясно и четко сформулировал одну из главных задач внешней политики страны: «Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками». Кого имел в виду Сталин под «провокаторами войны» было совершенно очевидно, как очевидно и то, что СССР в коллективную безопасность больше «играть» не собирался.

Крах

В отличие от Чемберлена Гитлер сигнал из Москвы понял правильно. 23 августа 1939 г., всего за несколько дней до начала спровоцированной Лондоном польско-немецкой войны, в присутствии Сталина Молотов и Риббентроп подписали Договор о ненападении между Советским Союзом и Германией, вошедший в историю как Пакт Молотова-Риббентропа.

Для Британской империи Небо упало на Землю, случилось немыслимое — два смертельных врага (нацизм и коммунизм), вместо того, чтобы вцепиться друг другу в горло, пошли на временный компромисс и решили свои проблемы за счет Британской империи (Польша и Прибалтика с Румынией — это все производные мелочи).

Пакт не остановил и не мог уже остановить запущенный Великобританией маховик новой большой войны. Но, как справедливо отмечала Наталья Нарочницкая, он «изменил очередность и «расписание» планируемых Гитлером нападений». Это означало, что Советский Союз Гитлер, конечно, собирается уничтожить, но прежде он намерен лишить Лондон «шпаги на континенте» — разгромить Францию, стать господином Европы и обрести мощь, сопоставимую с мощью Британской империи. При таком развитии событий у Великобритании останется лишь два выхода: 1. Принять предложение Гитлера и пойти в роли подручного вместе с ним против СССР, а затем США, с последующим несомненным съедением на десерт; 2. Воевать против Гитлера в союзе с Америкой, а возможно и СССР, с последующим столь же несомненным съедением на десерт Вашингтоном. При любом варианте — конец Британской империи и британской гегемонии.

Поэтому Пакт Молотова-Риббентропа — это смертный приговор Британской империи, после которого у нее не осталось никаких шансов уцелеть. Для Великобритании 23 августа 1939 г. было, есть и будет днем, точнее ночью, крупнейшего за ее историю национального поражения (Пакт был подписан глубокой московской ночью).