Спасение на погибель (статья №2)

Многих русских детей, попавших в руки заграничных «усыновителей», ждала куда более страшная судьба, чем бытовое насилие.
Какова стоимость детских органов на черном рынке?
– сердце – 160 000 долл.
– почка – 10 000 долл.
– печень – 60–150 тыс. долл.
– поджелудочная железа – 45 000 долл.
Недавно Интерпол сообщил страшное.
Из 50 000 русских детей, вывезенных в 90-е годы из страны «усыновителями», эта мощная организация не может установить судьбу большинства. 
У тех, кто «в теме», на слуху, например, «дело Надежды Фратти» – с 1993 по 2000 год она вывезла из Волгограда 558 детей, из Перми – более 300 на усыновление в Италию. Документы об усыновителях были подложными. 274 маленьких волгоградца до сих пор не разысканы. Многие разысканные оказались искалечены или мертвы. Из пермяков не удалось найти НИКОГО.
А за семь последних лет число пропавших детей выросло в пол­тора раза – и кому-то ОЧЕНЬ выгодно списывать это на «маньяков-педофилов»… 
Изъятием органов дело не ограничивается (кстати, деньги в этом бизнесе крутятся настолько громадные, а клиентами являются такие «именитые» лица, что ни одна западная полиция или спецслужба ничего не предпринимает – все делают вид, что этого бизнеса как бы просто нет). По некоторым данным, русские дети обоего пола есть в гаремах Аравийского полуострова. Еще их нередко продают на рабских базарах в Азии и Африке (причем это не только «усыновленные», но и просто похищенные и вывезенные за рубеж дети!). 
Это в начале XXI века, читатель. Это внуки тех, кто строил коммунизм и правнуки победителей Гитлера…
А государство бушует, отважно спасая детей из последнего оплота их защиты – из родной семьи…
Вся наша система отношений «взрослые–дети» – воспитание, обучение, наказания, поощрения – совершенно не соотносится с реальной жизнью и словно бы специально направлена на выполнение одной-единственной задачи: как можно сильнее искалечить психику ребенка. Временами то, что мы делаем – или позволяем делать! – с детьми, вступает в прямое противоречие с логикой, с биологическими инстинктами, с разумом! Про совесть я уже не говорю.
…14-летнего подростка можно посадить в тюрьму за кражу. Не за первую (хотя и такое бывает – смотря что и, главное, у кого украл!), но можно. Итак, мальчик крадет первый раз. Его прощают. Просто – прощают, все ограничивается словами и угрозами, которых он – поверьте моему опыту! – не воспринимает, не примеряет на себя! Для подростка угроза без выполнения – это просто ветер из чьего-то рта, не больше! Ему дают условный срок. Крадет второй. Его нередко прощают тоже. Крадет в третий раз – и его отправляют в колонию на год-два. Через два года из колонии выходит уже не воришка, а либо сломленное ничто – либо законченный уголовник. Теперь представьте себе ситуацию, что после первой кражи родители просто взяли и высекли свое чадо (не надо мне сейчас про то, что «они сами такого вырастили!» – я ответственно заявляю, что кражи совершают – спонтанно, сами не понимая почему! – и дети из совершенно благополучных семей, живущих душа в душу! Ответ на вопрос «почему ты это сделал?!», ответ, который так бесит ментов – «не знаю…» – это не издевательство, это правда!). Если об этом узнают – их будут судить и наверняка лишат родительских прав, после чего подростка отправят в интернат – фактически ту же тюрьму с такими же нравами (растление, насилие, курение, пьянка, тотальная несвобода, чудовищный произвол персонала и старших ребят, оглупление) – на четыре года минимум, чтобы спасти от семейного насилия. Между тем та порка вполне могла предотвратить рецидивы воровства – с вероятностью 90 процентов, а в более раннем возрасте – и со стопроцентной вероятностью.
Вы видите логику в сказанном? 
Государство не имеет в арсенале воспитательных мер ничего, кроме решетки или прощения. Оно то и дело поднимает вопрос о возможности отправлять за эту самую любимую решетку 12-летних! Но при этом всеми силами мешает воспитывать детей родителям. Фактически под запрет попали уже не только порка (оцените ее вред для психики и тела ребенка в сравнении даже с одним месяцем, проведенным подростком даже не в зоне, а, например, в ЦВИНе!), но и ЛЮБЫЕ воспитательные меры – окрик, запрет, лишение прогулки или обеда, лишение карманных денег… Зато государство взяло на себя смелость, спасая детей, разрушать семьи и лишать детей родителей. 
Читатель мой. Ты понимаешь, что это на самом деле ненормально? Спасая ребенка – сажают его в тюрьму на пять, шесть, десять лет! Защищая его права – лишают права на семью. В ужасе закатывают глаза при одном только упоминании о телесных наказаниях – но бестрепетно отправляют совершившего глупость подростка в общество уже закоренелых юных уголовников.
Идиотизм власти царит над нашими детьми.
Печальный вывод, но если вы вдумаетесь, то согласитесь со мной. 
Я знаю, что найдутся те, кто закричит: «Верещагин призывает пороть детей!» Отвечу: а вы призываете их сажать в тюрьмы. Вы, так ратующие против порки, против угла, против лишения еды – вы не о детях заботитесь, вы их просто боитесь и мечтаете об одном: пусть они не мозолят нам глаза, такие шумные и «наперекористые»! А самый простой способ для этого – в тюрьму! Подальше из-под моих священных окон!
Если вы считаете, что я вас оскорбил, господа критики, прошу вас: не надо обо мне. Давайте о детях. Предложите что-то, чем можно воздействовать на 12-летнего мальчишку, который уже почуял вкус безнаказанности, отлично знает адрес школьного омбудсмена, может пожаловаться ему и на родителей, и на учителей – но при этом после уроков за школой отнимает у малышей деньги? Что, «он уже не будет человеком», как мне сказал однажды один товарищ? А не рано ли ему «не быть человеком» в 12 лет? Или подождем до 14, потом посадим? Или все-таки добьемся понижения возраста ответственности до этих 12 лет? Так он выйдет – выйдет уже взрослым уголовником, уверяю вас.
…А с десятилетним шкодником что будем делать? А с семилетним неслухом? «Воспитаем словом»? Не лгите хотя бы себе – очень многие дети слова просто не понимают и не воспринимают. Увы. Плачьте. 
Нет у вас ответа, НЕ-ТУ. Потому что – повторяю – вся наша система взаимоотношений с детьми, сложившаяся в последние 20 лет, глубоко порочна и совершенно недееспособна. Ее надо похоронить, не поставив никаких надгробных знаков. Чтобы не откопали никогда.
-------------------------------------------
Дети – вовсе не ангелы. Никогда ими не были, и меньше всего их подталкивает к этому – быть ангелами – современная жизнь. И далеко не все совершаемые ими проступки – и преступления! – совершаются по недоразумению, глупости, случайности… Есть вещи, которые уж подросток-то должен понимать и не делать никогда!!!
Кстати, это козырь защитников ювенальной юстиции. Видя, что народ ее активно отталкивает, они начинают скулить: «Да вы что, да мы разве детей забирать?! Речь не об этом! Нужны ведь специальные детские суды, нужны отдельные разборы дел, в которых замешаны дети! Вот что такое ювенальная юстиция!»
Ну, во-первых, они врут. Опыт Запада об этом говорит однозначно – ювенальная юстиция – это комплекс мер, и «спасение детей от родителей» в нем занимает лидирующую роль. А вот если не брать этого в расчет, то ювенальщики… правы.
Да – правы. На самом деле нужны и отдельные суды для детей, и даже отдельные законы! Ведь даже за убийство невозможно, неправильно и нелогично одинаково судить 14-летнего – и 34-летнего! И дело не в сроках – мол, младшему меньше дадут. Нет… (И, кстати, защита несовершеннолетних от милиции, увы, тоже нужна. Причем строжайшая и суровая…)
Но ювенальщики не собираются детей-преступников наказывать. Нет!!! Они собираются им всемерно потакать. Потакать – часто опять же делая виноватыми родителей. Ребенок украл? А это потому, что ему мало дают карманных денег. Родителей под суд, ребенка в детский дом! Но и это – не главный подводный камень. Главный – именно в том заявлении, которым адепты ювеналки пытаются оправдать ее продвижение – см.выше, мол, мы хотим наказывать детей по особой системе!
Да не наказывать они их хотят. А просто-напросто вывести из-под власти закона огромный контингент 14–17-летних. Полностью. Абсолютно. (Если кто не понимает, что из этого получится – обратитесь к сводкам французской полиции, я на этом подробно задерживаться не буду.) То есть вместо того чтобы разработать для детей и подростков отдельные законы – их собираются спихнуть во вседозволенное беззаконие. 
Это – не менее страшно, чем понижение возраста уголовной ответственности до 12 лет. Это – другая сторона той же медали. Безмозглая свирепость – бессмысленное всепрощение.
Ни в одной стране мира ювенальная юстиция не озаботилась на самом деле воспитанием контингента малолетних правонарушителей. Только – всеобщая любовь. Только – всепрощение. Только – вина родителей. Только – тупое сюсюканье про «несчастных детишек». И непременное отлучение от семьи.
Например, сюсюкают про группу скотов, сжегших парня на Вечном огне. Про малолетнюю тварь, зверски изувечившую одноклассницу за неосторожное слово. Про великовозрастного насильника-педофила.
Читатели, ЭТО – не оступившиеся. ЭТО – малолетние преступники. Их мало. Их даже сейчас единицы среди сотен, попадающих в руки закона. Но они – ЕСТЬ.
Это именно их ювенальная юстиция собирается «спасать от закона». И это именно они будут продолжать находиться рядом с вашими детьми, лишенные даже капельки страха. 
А ЧЕ ВЫ МНЕ СДЕЛАЕТЕ?!.
…А и, правда, – «че»? Ну часть из них я бы расстрелял. Серьезно. Например, того же насильника или тех фашистов в истории с Вечным огнем. Пусть будут сопли, слезы, крики и мольбы – вот ЭТИ точно людьми не будут. Не стану упоминать и о том, что власть ДОЛЖНА убрать из жизни подростков дестабилизирующие факторы – многие телепередачи, кое-какую музыку, немало интернет-сайтов (и пока она этого не сделает – все бессмысленно!) Но дальше-то – ЧЕ? Как наказать того, кто по случайности – убил? Кто со зла – избил? Кто от дурости – украл? Кто по глупости – позвонил в милицию про заложенную бомбу?
За решетку?
НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ!!! НИ НА ЧАС!!!
Есть в интернете такой блоггер – ФрицМорген. Вообще Фриц – упертый фанатик интернета и НИКОГДА не признает, что именно интернет, наличие массовых мобильников и телевидение провоцируют множество подростков на асоциальные действия. ПРО-ВО-ЦИ-РУ-ЮТ. Не признает он и того, что в советской школе ТАКОГО НЕ БЫЛО (не было, не было – это молодые ему поверят, я – нет, я там учился...)
Но!
Вот это его мнение:
«Признать, что существуют преступники, которым не исполнилось еще шестнадцати лет. И придумать вменяемую систему наказаний для этих преступников.
Избила одноклассницу за то, что она «распускала про тебя слухи»? Иди, обрадуй родителей. Вам предстоит переезд в другой город, не менее чем за 100 километров. Чтобы она больше никогда тебя не видела.
Убил человека колесом? Ближайшие пять лет ты будешь работать на озеленении Петербурга и на уборке мусора, по восемь часов в день. Как ты будешь при этом поступать в институт – твои проблемы». 
АРХИПРАВИЛЬНО и АРХИАКТУАЛЬНО!!! Много раз 
я поднимал этот вопрос. Но всем пофиг. Или орут «поса­-
дить ублюдков!» или вопят «но не сметь пороть нищасных деточек!»
-------------------------------
Систему взаимоотношений с детьми по всем вертикалям и параллелям надо выстраивать полностью заново.
Возьмем для примера меня. Я был в общем-то по меркам нашего среднерусского города 80-х годов тихий мальчик. Но смотрите сами. На голове до сих пор шрам – в шесть лет треснулся во время игры в прятки в сараях о крюк и махом рассек кожу до кости. Кровища залила все лицо. Ревел конечно… Не от боли, от страха. Колени разбил однажды – запнулся на бегу, грохнулся так, что через лохмотья кожи и мяса была видна кость (шрамы до сих пор). В другой раз распахал себе перепонку на левой руке между большим и указательным пальцем – в ране были видны сухожилия и как работает мышца, интересно так. На бегу пробил кед сбоку на правой ноге – ржавая железяка вошла до середины ступни, домой прихожу, а кед кровью хлюпает. Чуть не утонул в болоте во время турпохода. Отравились грибами, отравились пропавшим паштетом – тоже во время походов. Сколько резал себе руки самыми разными предметами и ноги – чаще всего стеклом во время купания – это просто «несчитово». Не помню, сколько раз обжигался – пластмассой кипящей, железками, просто от костра. На это внимания не обращали, это было просто частью жизни любого нормального мальчишки (и даже некоторых девчонок!) С определенного возраста считалось позорным реветь на людях – неважно отчего.

И жаловаться – даже угрожать, что пожалуюсь! – взрослым. ТАК ВСЕ ЖИЛИ. И я не помню, чтобы это кого-то пугало или чтобы кто-то из детей погиб. Знаю – однажды мальчишка утонул на пруду, запутался в сети. Еще один совершенно случайно застрелил из отцовского ружья приятеля (вот это было ужасно, он потом несколько лет ходил как тень, а после школы просто уехал сразу…) Кажется, это все трагические смерти детей в нашем городе – сколько помню себя ребенком. И никто не вис на ногах и руках у остальных детей – «не ходите, утонете… отец, не бери с собой на охоту, застрелится…» Даже самые любящие или самые скандальные родители понимали – ЖИЗНЬ БЬЕТ БОЛЬНЕЕ, за собой всю дорогу прятать не будешь. Помню, как меня еще до армии поразила во время туристических сборов патологическая беспомощность мальчишек из Москвы. ОНИ НИЧЕГО НЕ УМЕЛИ БЕЗ ВЗРОСЛЫХ! А ведь это были туристы!!! И то, как в армии офицеры шарахались от пополнения из крупных городов – претенциозные, бестолковые, хилые, неумелые… 
А так вот, это уже не по делу… Насчет травм. Никаких травмопунктов. А ведь тогда не было опасения, что приведенного с травмой ребенка отберут! Никому бы и в голову не пришло ошпаренного ребенка фотографировать, а потом фотками шантажировать родителей! Просто мама у меня женщина была решительная и с определенными медицинскими познаниями (сама приобрела, из интереса!) И не считала нужным «тыркать» медиков по пустячным вещам – справлялась сама. А на мне заживало «как на собаке». Конечно, у нас был гораздо более мощный иммунитет, чем у нынешних детей, но все-таки…
Одна моя собеседница – молодая мама – год назад сказала во время разговора: «Вы рассказываете про свое детство, это просто ужас какой-то, дети росли как трава в поле! Разве так можно?!» Я онемел. И просто не стал возражать. Наверное, она решила, что переспорила меня. Но мне ее сына – тогда ему было три года – жалко до сих пор. Уж она… вырастит, блин. Игрушку себе – чтобы без нее ни на шаг. А государству-то того и надо…
В свое время я пересекался с приезжими из Голландии – фризами. Они приехали группой, в группе было несколько детей. Нормальные люди, не «общечеловеки» (они потому сюда и приехали в гости, но это другая история). Так вот мы ходили в поход по воронежским лесам. Как сейчас помню. С нами тоже были пацаны из одного местного клуба. Вышли к роднику. День жаркий, как в пекле (почти как это лето). А вода ледяная, вкусная, лоб ломит! Наши как бычки – плюх и пить. А приезжие мнутся, взрослых теребят. А взрослые тоже, кстати, окаменели. Я спросил там у одного – мол, чего такое? А он переводит: дети спрашивают, разве можно пить такую воду?! Она же не фильтрованная… И достает – внимание! – ХИМИЧЕСКИЙ ФИЛЬТР. Фирменный. И пьет через него родниковую воду (!!!), а остальные на него смотрят, как на героя… Или другая история – как они чай в спецкотелке со спецкрышкой кипятили. Чтобы угольки от костра и комарики не попали в воду. Мы укатывались. Да там много было историй в первые два-три дня.
Вот до такого состояния хотят довести и наших детей… 
И меня это пугает. Ведь я историк, я знаю, что еще полвека назад европейцы не были таким вот оглупленным, зашуганным стадом! Значит, и с нами может быть такая трансформация.
…Кстати, к концу маршрута под влиянием наших юных варварят фризики вернулись в положенное мальчишкам 10–14 лет матерью-природой состояние. Всю дурную псевдоцивилизованную накипь с них как родниковой водой посмывало! Ох, не знаю, как они потом дома жили… Тяжело опять в клетку с кондиционером.
---------------------------------
К 120 часам исправительных работ приговорена жительница Алапаевска Свердловской области Елена Сахарова за то, что посмела повоспитывать своего ребенка несколькими шлепками. Правоохранительная система, которая с большим трудом открывает дела по таким происшествиям, как гибель человека под колесами автомобиля, квартирное мошенничество, финансовые пирамиды, охотно завела «уголовку» на многодетную маму, которую невзлюбила соседка.
 Отец ребенка, уроженец Дагестана, человек не бедный. Но это не повлияло на решение Елены расстаться с мужем-мусульманином, когда она пришла к вере. Склонность мужа к многоженству, неприязнь к православной вере – все это исключало дальнейшую семейную жизнь. Но кавказские мужчины просто так не уходят. Бывший муж считал, что не он должен считаться с обычаями региона, в котором проживает, а Елена должна приспосабливаться к его мусульманскому взгляду на жизнь. Впрочем, их сын к тому времени уже воцерковился и даже пономарил в храме Святой Великомученицы Екатерины. Отец выражал активное недовольство воцерковлением наследника.
Ни с того ни с сего на Елену донесла соседка – она утверждала, что Елена избивает старшего сына. «Я часами слушала крики и стоны ребенка», – возмущалась она. Так по заявлению женщины, часами слушавшей крики ребенка, «чуткий» отец написал заявление, и на Елену было заведено уголовное дело. Были опрошены одноклассники мальчика, еще одна соседка, изнурительным допросам подвергся и сам мальчик. Мать на допросах не присутствовала, что там происходило знает только со слов сына, который после общения на допросах тяжело заболел, сейчас он мучается, ему кажется, что он, сам того не желая, подвергаясь изощренному давлению, оговорил мать. Не имея опыта судебных тяжб, квалифицированной юридической помощи, Елена не смогла за себя постоять. Елена не отрицает – шлепки несколько раз случались в их непростой жизни. Муж гордится роскошным домом с джакузи и при этом платит «достойные» алименты в размере трех тысяч рублей, у Елены домашних забот хоть отбавляй, нужно растить малыша, воспитывать старшего сына, трудиться в храме. И однажды, придя домой, выяснила, что сын просидел шесть часов за компьютером. Уроки не сделаны. Ребенок забегал по квартире, пытаясь быстро собрать портфель на завтра, получил от матери пару смазанных шлепков. Думаем, всем это знакомо. Знакомо это и тем, кто вел уголовное дело. И в опеке, и в прокуратуре, и в суде Елена слышала – все шлепают, а кто и лупит, да только мы не попадаемся, а ты попалась. Шлепки, говорит Елена, сын получил не за то, что не сделал уроки, а за то, что стал врать и изворачиваться, а ложь – начало всех пороков. Потому и в суде и сын, и мать врать не стали и признались – да, шлепки были, но единичные шлепки, а не систематические избиения. А ведь могли слукавить, сейчас в нашем обществе не возбраняется вранье «во спасение». Но так спасаться Елена с сыном не хотели, они надеются на то, что Господь их не оставит, даже если себе в ущерб они будут предельно честны. Чтобы ускорить изнурительное следствие и больше не травмировать мальчика, который, конечно, очень любит мать, но измучен допросами, Елена спросила, что она должна сделать. В ответ – улыбка и просьба все подписать. Елена взяла ручку и устало поставила подпись. Как оказалось, по сути – под приговором, который прогремел потом как гром среди ясного неба – 120 часов исправительных работ. 
Теперь Елена не сомневается – муж пойдет дальше, его цель – отнять сына. Имея судимость за избиение ребенка, ей будет сложно доказать, что мальчика нужно оставить с ней. Сын всей душой мечтает быть с мамой, отца он почти не видит, не общается с ним, да и без храма, в который отец наверняка ходить запретит, уже не может. Но защитники прав ребенка, как у нас теперь повелось, именно о ребенке думают меньше всего.
http://egrk.ru/news.php?id=1571
А между тем тревогу начали бить уже эксперты-психологи. Вот что говорят о детских домах в России Татьяна Морозова и Святослав Довбня. 
Мы еще не привыкли, что отсутствие элементарной человеческой привязанности у ребенка с ранних лет – это медицинский диагноз. Ребенок, лишенный этого, растет с нарушениями психического здоровья и, возможно, даже при благоприятном стечении обстоятельств в будущем – даже при попадании в приемную семью и при усыновлении никогда не сможет в своей жизни преодолеть это.
Святослав Довбня: Надо уйти от абстрактных терминов «любовь к детям», «гуманность». Пока мы будем находиться на этом понимании и обсуждении вопроса, мы никуда не сдвинемся в решении проблемы интернатов, потому что на самом деле то, что происходит с детьми в интернатах, это такая же медицинская проблема, как дизентерия или грипп. Это болезнь, которую надо лечить – состояние, которое по МКБ-10 (международной классификации болезней, которой пользуется Россия последние 10 лет) носит название «отставание в развитии и эмоциональные нарушения, возникающее в результате дефицита индивидуальных отношений». У младших детей можно также называть это состояние «нарушением привязанности у детей» – это отсутствие взрослого, с которым можно общаться, который с человеком бы был рядом, жил, знал и понимал ребенка. Пока такого человек не будет, любые вливания – финансовые, материальные, людские ресурсы, волонтерская помощь – они, к сожалению, достаточно бессмыс­ленны. 
Татьяна Морозова: Создавая и поддерживая такие учреждения, мы специфическим образом калечим детей… Мы видим серьезные изменения в когнитивном развитии – исследования в России и за рубежом показывают, что ребенок за месяц пребывания в подобном учреждении теряет один пункт IQ, а за год 12. Есть определенный порог, когда терять больше нечего и худеть некуда. Ребенок с изначально нормальным IQ к определенному возрасту будет иметь проблемы с интеллектом, а если есть изначальное поражение головного мозга, то проблем с интеллектом прибавится еще больше. Перевод ребенка в семью приводит к тому, что показатели интеллектуального развития начинают выравниваться. Но остается проблема, о которой мы уже упоминали выше, связанная с отмиранием тех клеток мозга, которые связаны со способностью понимать себя, других и устанавливать индивидуальные отношения. Если этих отношений долго не было, то потом мы видим развитие поведенческих проблем, с которыми часто сталкиваются наши усыновители и приемные родители. Это дети, которые поджигают, убегают, воруют, проявляют немотивированную агрессию и т.д. И у нас в стране продолжают в связи с этим обвинять родителей, говоря, что они неправильно воспитывают детей, а это на самом деле результат содержания ребенка в учреждении.
Святослав Довбня:
Иногда нарушения психического здоровья оказываются столь тяжелыми, что даже с профессиональной поддержкой с ситуацией справиться невозможно. Мне очень жаль, что в СМИ практически не встречаются комментарии о том, что это дети, с которыми не всякий человек вообще способен справиться, и приемные родители в отчаянии и не знают, что делать. Когда у ребенка тяжелая дезорганизованная привязанность, это означает, что пока он находится в группе, он мало чем отличается от других, он ходит строем, у него есть руки-ноги, он способен отвечать на какие-то вопросы. Но когда с ним начинают устанавливать отношения, это приводит к тому, что он эти отношения не может переносить…
http://www.regnum.ru/news/society/1369673.html#ixzz1CYMBZuuN
– Люди, вы понимаете, что помещенного в детский дом ребенка – особенно ребенка из семьи! – государство подвергает пытке?! Особенно изощренной от того, что при этом с пеной на губах кричат о его «спасении».

У защитницы Химкинского леса отбирают детей?
Органы опеки решили проверить, не бьет ли их Евгения Чирикова и не морит ли голодом

Увы, это не анекдот.
– На днях в дверь моей квартиры позвонили какие-то люди. Женщина и двое мужчин в штатском с «милицейскими» лицами, – рассказала «Комсомолке» Евгения Чирикова, активист в защиту Химкинского леса. – Женщина представилась сотрудницей органов опеки и попечительства Раисой Ивановной. Я, разумеется, не открыла. В Химках опасно неизвестным дверь открывать.
Вскоре выяснилось, что те же люди приходили и к соседям Евгении. Они показали им заявление, в котором написано, что Евгения... морит голодом и избивает своих дочек – 4 и 9 лет.
– В заявлении указывался номер квартиры моих соседей и фамилии людей, которые там никогда не жили. То есть заявление, по сути, поддельное, – рассказала Евгения. – Тем не менее по нему проводят проверку, грозя отобрать у меня детей.
Соседи Евгении уверяют, что никакого заявления никогда не писали. Сама активистка считает, что на нее просто давят местные власти. Или, возможно, пытаются напакостить ее недоброжелатели.
Кстати, 10 февраля другую защитницу Химкинского леса – Аллу Чернышёву – прямо из дома забрали в химкинскую милицию вместе с двумя 
дочками – 4 и 6 лет. Алла Чернышёва рассказала, что ее якобы пытались обвинить в... подкладывании муляжа бомбы на одном из митингов. По словам Чернышёвой, ее пугали, что «посадят вместе с Чириковой, а детей отберут».
Вчера получить комментарии от мэрии Химок и местной милиции нам не удалось. Надеемся, что сегодня местные власти выскажут свое мнение.