Как в 1661 году белорусы показали московитам, чей Могилев

Могилевское восстание 1 февраля 1661 года стало одной из самых ярких страниц войны между Речью Посполитой и Московским государством (1654-1667 гг).

Восстание было запланировано на 10 февраля 1661 года. Но внезапно план пришлось поменять.

Утро 1 февраля 1661 года не предвещало ничего неожиданного. Этот день Сретения Господня – когда Богоматерь принесла сорокадневного Иисуса в храм крестить, у литвинов, а также день памяти преподобного Макария Египетского у московитов.

Город медленно просыпался, горожане собирались с утра на рынок, чтобы как-то отметить церковные праздники, а торговцы уже неторопливо раскладывали свой товар. Но тут на рынке появились московиты. Они шли и нагло хватали выпечку с прилавков. Одна торговка стала ругаться на них, за что получила удар в лицо от московского оккупанта. На ее крик сбежались люди со всего рынка. Началась потасовка. Стрельцов в ходе драки жители Могилева убили: выплеснулась накопленная злоба.

Вот как это описывается в могилевской хронике «Записки Игумена Ореста»:

«В этот день (по секретному повелению Магистрата) ночью тайно Могилевские жители повынимали кремни из ружей Московских солдат, у них расквартированных; поутру же 1-го числа Февраля магистратские чиновники и почетные граждане, собравшись в Ратуше со скрытым под одеждою оружием, ожидали определенного времени в готовности к началу восстания.

Московские солдаты, не зная о том заговоре, учиненном мещанами на их уничтожение, ходя по рынку толпами, начали по обыкновению своему насильно брать и хватать калачи продажные. Торговцы начали громко кричать, подавая тем самым сигнал членам Магистрата».

На рынок прибежал сам бурмистр Леонович и, увидев убитых стрельцов, понял, что медлить нельзя. Тогда он и крикнул: «Пора!»

Игумен Орест пишет:

«На тот крик бурмистр Леонович с палаческим мечом, выбежав из ратуши, перекрестившись, крикнул: Пора! Пора! Зазвонил вечевой ратушный колокол, и колокола колокольни Богоявленского братского монастыря, поднимая общегородскую тревогу. Бурмистр Леонович, с товарищами, первый начал перед ратушей на рынке большим палаческим мечом рубить Московских солдат, а мещане, услышав колокольный тревожный звон, по всему городу, по всем домам и улицам, неожиданно напав, били, кололи, резали бердышами, топорами, молотками и чем кто мог, истребляя Московских солдат без всякой пощады.

Такое неожиданное нападение на московский гарнизон, страшный крик и кровопролитие в одно мгновение ока прокатилось по всему городу. И хотя это нападение на Московских солдат было неожиданно – однако они были люди военные и начали было на рынке верх брать над мещанами. Видя опасность, часть заговорщиков отбили тюрьму, в которой содержалось большое количество плененных солдат Речи Посполитой, которые, выбегая из тюрьмы, отчаянно дрались с Московскими солдатами и тем значительную помощь мещанам оказали, так что в течение нескольких часов избили во всем городе все бывшее в нем Московское войско. Во время этой битвы много ранено и несколько убито мещан Могилевских».

Тут Игумен Орест упускает одну важную деталь. По плану восставшие собирались выманить часть гарнизона московитов за стены города и там, за воротами, расправиться с ними с помощью могилевских шишей – партизан.

Для этого из города выехать должен был обоз. А затем в город должен был прибежать из обоза человек с вестью, что на них напали королевские хоругви. В тот момент, когда на мнимую помощь из города вышел бы отряд стрельцов, за ними бы тут же захлопнули ворота. Партизаны с одной стороны, а горожане с другой – стреляя со стен Могилева – совместно ударили бы по московитам и расправились бы с ними. Таким образом, семитысячный гарнизон московитов рассекался бы надвое. И вот этот план – о чем не упоминает Орест – как раз и удался, в отличие от задумки с кремнями мушкетов.

Вышедший из города трехтысячный отряд желдаков и стрельцов, якобы на помощь гибнущим крестьянам, был неожиданно атакован с двух сторон, зажат у стены и истреблен полностью. От всех 7000 московитов осталось лишь 986 пленных. Лишь несколько человек сбежало из города и донесло до царя жуткую для него весть – Могилев восстал, все оккупанты перебиты.

Орест так описывает судьбу могилевских московитов:

«По уничтожению войска Московского, мещане воевод и чиновников, заковав в железо, посадили в тюрьму. А убитых, ободрав с них платье, погребли нагими, некоторых на горе Самусевой [современный район автозаправки на площади Орджоникидзе]… Других погребли близь Покровской богадельни [современное Подниколье]; а иных в других местах, где можно было похоронить.

По погребении, уничтоженного Могилевскими мещанами Московского войска, магистратские чиновники: войт Петр Казанович, бурмистр Иосиф Леонович и Василий Леошкевич, радцы Евсевий Кондратович Шишкевич, Александр Филькевич и писарь ратушный Антон Иванович Кликунов, для препровождения и доставки в Варшаву двух Московских воевод Семена Савича Горчакова, Матвея Андреевича Полиевктова и головы стрелецкого Семена Ивановича Чекина и других офицеров, закованных в железо, сами лично отправились из Могилева и благополучно доставили».

В то время по случаю был в Варшаве собран из всех воеводств Речи Посполитой великий сейм, на котором присутствовал и сам король Ян Казимир Ваза. По повелению короля двух московских воевод с другими военными чиновниками, закованных, под стражей, представили публично на Варшавском сейме.

Король и все члены сейма были весьма довольны таким отважным поступком могилевских граждан. И за эту победу «чиновникам же магистратским король всем пожаловал дворянство и дворянское имущество, жаловал отличием офицерским, военными саблями, как бы на генеральном сражении отличившимся храбростью и победой». Городу вернули Магдебургское право, как и простили его измену в 1654 году.

Любопытно, что бурмистра Иосифа Леоновича наградили не только материально. К его фамилии решено было прибавить почетное слово «Пора» – то самое слово, что выкрикивал Леонович 1 февраля 1661 года, бросаясь с мечом на врага. Теперь его фамилия писалась и звучала как Пора-Леонович.