Токсичное гипернакопление: деньги девать некуда, но экономика не растет

Основные макроэкономические показатели, опубликованные Росстатом, свидетельствуют об углублении кризисных тенденций в российской экономике. Три основных механизма, с помощью которых можно стимулировать ее быстрый рост — потребительский, экспортный и инвестиционный, — фактически заблокированы: доходы населения продолжают падать, начали снижаться объемы экспорта, а динамика капиталовложений близка к нулевой. Единственное светлое пятно на этом фоне — довольно уверенный рост промышленности, но происходит он главным образом за счет добывающего сегмента.

Один из главных экономических итогов первых месяцев текущего года — резкое замедление инвестиций, которые еще год назад, казалось, постепенно начинают восстанавливаться после кризисного спада 2014−2017 годов. По данным Росстата за первый квартал, приведенным в бюллетене о социально-экономическом положении России в первом полугодии, объем инвестиций в основной капитал составил 2,635 трлн рублей — это всего на 0,5% больше, чем в первом квартале 2018 года. Для сравнения, в январе-марте прошлого года инвестиции показали прирост на 3,8% квартал к кварталу. Аналогичный прирост — всего на 0,5% — в первом квартале, по предварительной оценке Росстата, показал и российский ВВП.

Этот инвестиционный провал не означает, что у предприятий нет денег — в действительности ситуация обстоит в точности до наоборот. Этот вывод следует из опубликованных Росстатом в конце июня данных за четыре месяца по такому показателю, как сальдированный финансовый результат организаций, рассчитываемый как прибыль минус убыток (без субъектов малого предпринимательства, банков, страховых организаций и государственных (муниципальных) учреждений). Как оказалось, в действующих ценах он вырос на 51,4% до 5,455 млрд рублей — иными словами, резервы для инвестирования у компаний есть.

Ломятся от денег и банки — во всяком случае крупнейшие с государственным участием. Как сообщил на днях ЦБ РФ в своем обзоре «О развитии банковского сектора», в первом полугодии российские банки установили очередной рекорд по показателю чистой прибыли — более 1 трлн рублей против 643 млрд рублей годом ранее (рост на 37%). Для сравнения, за весь прошлый год банки получили чистой прибыли в размере 1,3 трлн рублей. Активы банковского сектора за этот период увеличились на 6,8%, до 92,5 трлн руб., рентабельность активов (отношение прибыли к активам) выросла до 1,9%. Почти половину чистой прибыли банков в пером полугодии (43%, или 444,2 млрд рублей) обеспечил Сбербанк, в целом прибыль получили 364 банка из выживших к сегодняшнему дню 464 кредитных организаций.

Федеральный бюджет тоже не испытывает недостатка в деньгах. Накануне президент России Владимир Путин подписал поправки в федеральный бюджет 2019 года, согласно которым его профицит будет сокращен на 50,9 млрд рублей, но в любом случае этот показатель остается на внушительном уровне 1,88 трлн рублей. В опубликованном в начале июля проекте Основных направлений бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2019−2021 годы уровень профицита федерального бюджета на 2019 год заявлен в 1,8% ВВП, на 2020 год — 1% ВВП (1,15 трлн рублей), на 2021 год — 0,6% ВВП (659 млрд рублей).

Почему же не растут инвестиции, если деньги в стране, грубо говоря, некуда девать? Один из вариантов ответа на этот вопрос выглядит следующим образом. «Компании „выходят в кэш“, „окэшиваются“, как это принято говорить на бизнес-языке. Это значит, что они свертывают производства, а деньги, которые многие годы крутились в обороте, выводят, показывают как прибыль и забирают из бизнеса. К сожалению, это не говорит о богатстве. Так предприниматели спасают то, что осталось, и выходят из бизнеса. Думаю, что скоро эти деньги опять завертятся, но только уже не в России. Этот показатель — не столько повод для радости, сколько предвестник бури», — прокомментировал недавно президентский бизнес-омбудсмен Борис Титов на своей странице в Facebook упомянутое выше резкое увеличение показателя «сальдированный финансовый результат организаций». К этому остается лишь добавить показатели оттока капитала из страны — $ 27,3 млрд за первое полугодие против $ 11,1 млрд за шесть месяцев прошлого года.

Нет практически никаких надежд и на то, что стимулом для роста экономики станет рост потребления. По данным Росстата, в первом полугодии реальные располагаемые денежные доходы населения вновь упали — на 1,3% к шести месяцам 2018 года. За год до этого доходы показывали рост на те же 1,3%, хотя здесь не обошлось без хитростей статистики, поскольку в этот показатель была «зашита» единовременная денежная выплата пенсионерам в январе 2017 года в размере 5 тысяч рублей. О печальной ситуации с доходами населения свидетельствуют еще несколько росстатовских показателей за первое полугодие: оборот розничной торговли увеличился всего на 1,7% (годом ранее наблюдался рост на 2,9%), объем платных услуг населению сократился на 1,2% (годом ранее был рост на 1,4%).

На шестой год непрерывного падения реальных доходов населения массовая бедность вновь, как и в девяностые годы, стала суровой реальностью и ключевым риском для экономики страны. Согласно последним данным официальной статистики, половина россиян, работающих на крупных и средних предприятиях, получают месячную зарплату менее 34 335 рублей, или порядка $ 550 — кратно меньше, чем основная масса работников в развитых капиталистических странах.

Отсутствие роста доходов при постоянном росте цен на товары повседневного спроса (индекс потребительских цен в первом полугодии увеличился на 5,1%) приводит к значительному увеличению долговой нагрузки на население. По данным Национальной ассоциации профессиональных коллекторских агентств (НАПКА), которые приводят «Известия», за пять месяцев этого года объем банковского кредитования физических лиц вырос на 23% к аналогичному периоду 2018 года (до 16 трлн рублей), кредитные обязательства на данный момент имеют 75% россиян. Последний показатель, указывают аналитики НАПКА, соответствует уровню развитых стран. Однако при фактическом уровне доходов высокая степень закредитованности физических лиц является, в сущности, «токсичным реагентом» для национальной экономики, не стимулирующим ее рост: кредиты берут не на повышение уровня жизни, а, в сущности, на выживание.

Наконец, третий потенциальный источник роста экономики — экспорт. После резкого провала 2014−2016 годов в связи с падением мировых цен на нефть заметное восстановление нефтяных котировок поддержало российскую экономику — экспортные доходы снова стали увеличиваться. Однако в этом году цены на нефть снова пошли вниз, и это незамедлительно отразилось на стоимостном объеме экспорта: за пять месяцев он снизился на 2,5% к январю-маю 2018 года (аналогичным образом сократился и импорт). При этом значительно сократилось положительное сальдо внешней торговли — с $ 15,2 млрд в мае прошлого года до $ 11,8 млрд в мае 2019-го.

В основной статье своего экспорта — нефти — Россия сейчас идет по наименее продуктивному пути: наращиванию физических объемов при падении совокупной стоимости вывоза. По данным Центрального диспетчерского управления ТЭК (ЦДУ ТЭК), за пять месяцев физический экспорт нефти вырос на 4,2% до 109 млн тонн, а доходы России за этот же период, по информации Федеральной таможенной службы (ФТС), сократились на 2% по сравнению с январем-маем 2018 года до $ 49,07 млрд. Экспорт же нефтепродуктов, свидетельствует таможенная статистика, в январе-мае снизился на 7,1% в физическом выражении (до 60,5 млн тонн) и на 8,6% в денежном (до $ 28,8 млрд). На 0,7% (до $ 20,1 млрд) снизились и доходы от экспорта природного газа, хотя в недавно опубликованной ЦБ РФ статистике платежного баланса содержится куда более угрожающая информация: доходы «Газпрома» от экспорта газа по итогам II квартала снизились на 38% квартал к кварталу с $ 14,1 млрд до $ 8,7 млрд, а падение год к году оценивается в 21%.

Описанная ситуация во многом объясняет ту оптимистичную картину, которую Росстат по итогам первого полугодия зафиксировал в промышленности: индекс промышленного производства составил 102,6% к январю-июню 2018 года (годом ранее промышленность росла сопоставимым темпом — на 3%). Опережающим темпом — на 4% — при этом рос именно добывающий сегмент: добыча нефти за шесть месяцев выросла на 2,5%, добыча газа — на 2,9%. В обрабатывающих производствах совокупный рост составил 1,9% к первому полугодию 2018 года. Однако и здесь следует учитывать хитрости статистики. В частности, в прошлом месяце Росстат зафиксировал значительное ускорение обрабатывающей промышленности в связи с календарным фактором — в июне попросту больше рабочих дней, чем в мае с его всенародными праздниками. С исключением же сезонного и календарного факторов промышленная статистика выглядит очень странно: в январе и феврале был отмечен рост промышленности на 0,2% и 1,3% соответственно, в марте — спад на 0,5%, в апреле — снова рост на 1,3%, в мае — снижение на 0,8%, в июне — рост на 1,1%. Такая картина едва ли характерна для уверенного промышленного подъема.

Наконец, сельское хозяйство, где значительное оживление, связанное с введением контрсанкций в августе 2014 года, видимо, полностью исчерпано. В первом полугодии АПК показал очень скромный прирост выпуска продукции — всего на 1,2%, почти вдвое меньше, чем годом ранее. И если еще несколько месяцев назад многие аналитики предсказывали в нынешнем году очень высокий урожай зерновых, то теперь из-за вмешательства погодного фактора эти прогнозы приходится пересматривать. В частности, Российский зерновой союз на днях снизил прогноз с первоначальных 135,5 млн тонн, сопоставимых с рекордом 2017 года, до 128 млн тонн зерновых, а Минсельхоз США в июльском прогнозе ухудшил прогноз производства пшеницы в России с 78 до 74,2 млн тонн, прогноз по экспорту пшеницы снижен с 37 до 34,5 млн тонн.

Николай Проценко