Как украинцы с Гитлером воевали

Из воспоминаний И.И.Маргулиса:

Когда президент Кучма заявил в своей речи, что весь народ Украины, как один, поднялся на борьбу с немецким врагом-оккупантом, и в партизанских отрядах в республике якобы было свыше 400.000 человек, и «земля на каждом метре горела под ногами оккупантов», то я только грустно улыбнулся. Он что, с Белоруссией решил потягаться, по количеству местных жителей в партизанах? Никогда не получится.

Откуда взялись эти сотни тысяч «народных мстителей» на Украине? С какого потолка взята эта «липовая» цифра?

До середины сорок третьего года в своем подавляющем большинстве местные мужики тихо сидели по хатам, и молча ждали развязки. Обыватели. А сколько из них в «полицаях подъедались»?

В партизанских отрядах, из местных, в первые два года войны, был исключительно только партийный, советский и комсомольский активы, да чудом уцелевшие во время поголовных расстрелов евреи из местечек. Все остальные там были не местные: заброшенные ЦШПД в немецкий тыл десантники, «окруженцы» 1941 года — верные воинской присяге, не потерявшие совесть и волю к борьбе, да беглые военнопленные. Я не утрирую.

В конце 60-х годов мне вдруг довелось познакомиться в партийном архиве с документами партизанского движения на Украине, и в частности — в Житомирской области, в которых подробно давалась раскладка по динамике численности партизан , по социальному составу, и по дате присоединения к партизанскому движению. Когда — нибудь, эти архивы полностью раскроют, и вы поймете, кто воевал в партизанах на Украине в первые два года войны.

Там, в архивных бумагах, еще одна интересная деталь была написана. В 1941 году на Украине, при отступлении, в немецком тылу целенаправленно оставили для партизанской работы свыше тридцати тысяч местных партизан — коммунистов, бойцов истребительных батальонов и многие десятки более-менее обученных диверсионных групп. К лету сорок второго года из них осталось в живых меньше десяти процентов. Как погибали эти отряды? Кто их выдавал? — очень многое еще не опубликовано из архивов.

Давайте «отодвинем в сторону» Западную Украину, там Советская власть всегда была чужой. Не будем учитывать районы Донбасса и Харьковскую область. Туда немцы пришли в конце сорок первого года, и почти все взрослое мужское население было уже в армейских рядах, а допризывная молодежь в основной массе эвакуирована вглубь страны. «Оставим в покое» степную, южную безлесную часть республики.

Что остается? Все равно — большая часть 7-8 областей. А теперь посчитайте, сколько здоровых местных мужиков, включая дезертиров из армии и пленных украинцев, выпущенных немцами из лагерей, осталось под пятой оккупации?

И сколько из них, например, в 1942 году, встали на путь вооруженной борьбы с врагом? А потом попробуйте говорить о «массовом участии».

Бойцы, бежавшие из плена в 1942 году, и потом воевавшие со мной в одном отряде, рассказывали, как после побега они «накручивали» сотни километров по украинским лесам и степям, но так и не могли нарваться на партизан. Потому что их, партизан, было очень мало, если не сказать иначе.

Лет через двадцать после окончания войны пошел вал обращений от различных людей с просьбой или с требованием признать их участниками партизанского движения. Люди писали, что якобы были в подполье, или состояли на связи с отрядами, или состояли в партизанских отрядах неучтенных ЦШПД, но в силу тех или иных обстоятельств их участие в борьбе с врагом нигде не отмечено.

Таких случаев действительно было много. И было тогда принято компромиссное решение. Если такой человек приносил справку от бывшего командира или комиссара партизанского отряда, или свидетельства двух бывших «официальных» партизан, что знают такого-то по совместной борьбе, то подобное ходатайство после рассмотрения на комиссиях в райкомах и исполкомах — удовлетворялось, проситель получал удостоверение «партизана» и «участника войны», со всеми вытекающими правами и, пусть мизерными, но льготами.

И здесь начались, как у нас говорили, «перегибы» не в лучшую сторону. Один из наших бывших партизанских командиров в Житомире начал выдавать такие «справки-свидетельства» направо и налево, и даже бывшим полицаям. Я как-то зашел в рабочую столовую пообедать, а там этот командир, которого я хорошо знал еще с войны, сидит за столиком с двумя мутными личностями в потертых пиджачках. Выпивают. И командир, уже хорошо «под мухой», мне и говорит — мол, видишь это мои бывшие связные, просят, чтобы я им письменное свидетельство дал, что они с нами вместе против немцев воевали.

Но этих двух типов я немного раньше «имел честь» узнать… Пособники фашистов.

Я только ему сказал, что он скоро за бутыль самогона всех бывших полицаев в партизаны перекрестит.

Ведь доходило до абсурда. У нас в вечерней школе преподавателем работал некто Тышкевич. Бывший полицай, который еще и был в добром знакомстве с бандеровцами. В 1944 году он помог НКВД разгромить всю свою «знакомую» банду, был прощен властям, и не репрессирован. Он стал считаться партизаном, и даже после войны по ходатайству комиссии райисполкома получил медаль «За боевые заслуги» за «партизанство». Видно, хорошо своих сдал, оптом.

И вот в 1967 году подает этот Тышкевич заявление о приеме в партию. Просто в вечерней школе открылась вакансия — должность директора школы, а беспартийных на это место не ставили. И Тышкевич из карьерных соображений начал «двигать себя в партию».

И что вы думаете? Принимай, Родина, нового коммуниста, у которого руки по локоть в еврейской и в красноармейской крови.