Кто управляет Россией?

В продолжение этой темы. Попробуем рассмотреть данный вопрос на примере дела Голунова. В представлении недалекого обывателя есть народ (общество) и власть, которая этим народом управляет. Однако, как субъект, общество не существует, оно предельно атомизировано. Пока нет общей цели, общих интересов, разделяемых всеми принципов, общей эстетики и символики, то есть того, что называется общественным консенсусом, не может возникнуть политической нации. Сегодня население «этой страны» совершенно ничего не объединяет даже на базовом уровне. Когда нет осознанных общих интересов, не возникает солидарности, сотрудничества, взаимодействия и взаимоуважения – без этого толпа приматов не может реализовать свою социальную функцию.

Точно так же, в РФ давно не существует никакой власти, как цельного субъекта в привычном обыденному сознанию виде. Попробуйте продолжить фразу «Власть – это…». В СССР ни у кого не возникало сомнений на этот счет. Власть – это КПСС. В стране, политический каркас которой образует однопартийная диктатура, иначе быть не может. В какой-нибудь унылой западноевропейской стране точно так же не будет сомнений в базовом принципе «Власть – это закон». Да, меняются законы, лица у власти меняются, но их подчиненность закону остается константой.

Ничего удивительного в сказанном выше нет. Все это совершенно естественно для коллапсирующего общества, находящегося в последней стадии умирания – агонии. Что такое социальный коллапс, я подробно, с живыми примерами, описал здесь. Социальный коллапс характеризуется дезинтеграцией базовых институтов, на которых основано функционирование данного общества. Властные институты деградируют в первую очередь, наглядно иллюстрируя принцип «Рыба гниет с головы».

Один из маркеров разложения власти – суверенизация (окукливание) социальных подсистем, в ходе которой они обособляются от общества и начинают конкурировать друг с другом за доступ к ресурсам. По мере обострения конкуренции борьба за выживание отнимает все больше сил, окуклившиеся подсистемы перестают выполнять полезную для общества функцию и происходит распад государства. Это я кратко объяснил то, что подробно разжевано в посте про суверенизацию.

Итак, что же такое власть в РФ? Единственное, что пока еще можно провозглашать с некоторой ноткой уверенности в голосе, «Власть – это Путин», что характеризует Рашу, как государство авторитарного типа. Да, плешивый карлик становится все более токсичным, но пока массы верят, что царь «решает вопросы», эта вера является активом, властным ресурсом. При этом совершенно не важно любит и поддерживает конкретный индивид Путина или ненавидит и боится его, главное, что оба мысленно наделяют его неким могуществом. На вере во всевластие Путина базируется легитимность власти, то есть ее признание, готовность ей подчиняться.

Но значит ли это что у Путина есть реальная власть? Нет, у него есть, хоть и усыхающая, но лишь легитимность. Общество принимает то, что исходит от Путина. Не важно, с горячим одобрением или обреченным отчаянием, но принимает, если верит, что данное политическое волеизъявление исходит от верховного правителя. Это можно хорошо проиллюстрировать на примере повышения пенсионного возраста. Процентов 90 электората было против. Против были даже те, кого лично это не коснулось (военные, судьи и прочие мусора), потому что от пенсионного грабежа страдали их близкие. Но Путин попросил отнестись с пониманием, и общество понимание проявило. Это не значит, что все недовольные стали поддерживать пенсионный грабеж. Нет, они с ним смирились, потому что возражать Путину считают неприемлемым. Вот так легитимность работает на практике. Правда, даже если мы постулируем, что Путин правит страной, это не дает ответа на вопрос, поставленный в заголовке, поскольку возникает новый вопрос: а кто управляет Путиным, который управляет страной?

Кстати, распространенной ошибкой является отождествление рейтинга поддержки и легитимности. Рейтинг – понятие совершенно абстрактное. Даже для победы на свободных выборах рейтинг поддержки иметь не обязательно. Если у вас узнаваемость 5%, и 1% – рейтинг поддержки, а вам противостоит действующий мэр с узнаваемостью 100%, вы его легко победите, если его антирейтинг достиг 70% и явка будет высокой. Выяснять рейтинг одобрения безальтернативного диктатора при жесткой автократии совершенно бессмысленно: будет он 100% или 30% - никакой разницы. Главное, чтобы ему подчинялись.

Подчиняются же не потому, что поддерживают непопулярное решение, а потому, например, что боятся наказания за проявление нелояльности. Пока Путина боятся – он легитимен. Как только страх проходит, диктатор утрачивает легитимность и обычно сбегает, если есть куда. Лояльность можно еще и купить. Те же силовики и прочие бляди в лице деятелей эстрады, звезд Инстаграмма и спортсменов, рвут жопу за царя вовсе не потому, что его уважают и верят в его священную миссию, а лишь потому, что им это выгодно. То есть легитимность базируется не только и не столько на массовой электоральной поддержке, но и на массовом страхе, массовой продажности, наркотическом эффекте пропаганды и множестве других факторов. Легитимность – комплексный, интегральный показатель жизнеспособности правящего режима.

Путин, как олицетворение власти, обладает легитимностью. Но значит ли это, что у него есть власть? Легитимность во власть еще надо уметь конвертировать. Наглядный пример: у Зеленского на Украине сейчас феноменально высокий уровень легитимности, базирующейся на массовом одобрении. Но власти – очень мало. Нынешний состав парламента как раз не может похвастаться поддержкой масс, но обладает способностью блокировать деятельность президента, в оппозиции к которому находится.

У Путина есть легитимность (пока), и он мог бы, опираясь на нее, добиться власти и править самодержавно хотя бы в ручном режиме. Но давайте зададимся странным на первый взгляд вопросом: нужна ли ему власть, и если нужна, то для чего именно? За 20 лет у руля он уже получил все, что только можно пожелать – несметные богатства, телок, роскошь, славу, прижизненное обожествление. И он всего этого наелся до отрыжки. Все, что ему надо сегодня – спокойствие, гарантии безопасности, гарантии наворованной собственности.  Он бы с удовольствием передал остатки своей легитимность преемнику, как это было в 2008 г. с плюшевым болванчиком, если бы тот обеспечил ему неприкосновенность, так, как сам чекист гарантировал ее Ельцину в 1999 г.

Плешивому уже нахер не нужно никакой власти: всей этой обязаловки в виде визитов на G20, где к нему относятся с нескрываемой брезгливостью, интервью иностранным СМИ, смертельно надоевших прямых линий, на которых он должен изображать доброго волшебника, заседаний совета безопасности, переговоров, посланий, поездок по регионам (кстати, вы заметили, что он практически перестал ездить по стране?). Все, что желает этот пресыщенный жизнью старикашка – греть пузо в Сочи (оттуда он даже в Москву выезжает все реже и реже), гонять шайбу по ночам, баловаться с гимнасточкой и наслаждаться роскошью своих дворцов.

Вокруг сказочного пасется стая его друзей, сбитых в организованные группировки, которым нужна власть, чтобы удовлетворить свои хотелки – получить состояния, дворцы, телок, гарантии собственности и безопасности. Однако, не обладая в достаточной мере собственной легитимностью, они вынуждены пользоваться легитимностью царя. Плешивый, опираясь на свою легитимность, принимает те или иные выгодные им решения, а группировки элитариев расплачиваются с ним за это нужными царю услугами – деньгами, дворцами, лояльностью, усилиями по укреплению культа личности царя, обеспечением его комфорта и безопасности.

Почему в данной ситуации невозможен дворцовый переворот? Потому, что различные кремлевские башни смертельно враждуют между собой, семейные ненавидят питерских, либералы грызутся с чекистами, но одновременно весь этот террариум заклятых единомышленников нуждается в легитимности, которая монополизирована главкрысой (в автократиях легитимность носит концентрированный характер, при демократиях – распределенный). Свергнуть царя – значит обнулить ту легитимность, которой обладает его сакральная фигура. Тут еще неизвестно, кто выиграет – ты или твой враг. Если общество не примет узурпацию власти, враг может этим воспользоваться и возглавить борьбу с узурпатором, получив по факту победы не только номинальную власть, но и легитимность в глазах общества, в интересах которых он типа боролся с тиранией.

Поэтому группировки кремлевских небожителей ориентируются не на борьбе ЗА ВЛАСТЬ, а ЗА ДОСТУП К ЛЕГИТИМНОСТИ, которую можно получить из рук царя, ублажив его, доказав свою преданность и полезность. Эта конструкция в определенных условиях может быть очень даже жизнеспособной. Диктатор наращивает свою легитимность, а различные мафиозные кланы, в которые организованы представители правящего класса, конкурируют между собой в том, чтобы быть надежной опорой диктатору. Чекисты, например, зачищают политическую поляну от любой угрозы легитимности фюрера: убивают и сажают диссидентов, покупают или дискредитируют оппозицию, давят независимые СМИ, создают фейковую псевдооппозицию, нагоняют на общество иррациональный страх.

Страх, как говорилось выше, является надежной базой легитимности. Полезны чекисты ботоксному? Конечно! Поэтому тот дает им в кормление «Роснефть» и позволяет присваивать часть рентных доходов.

Сислибы тоже готовы услужить хозяину. Они контролируют медиа, которые в режиме 7/24 куют культ личности Отца нации, наращивая тем самым легитимность – единственный реальный актив царя. Они играют роль внешнего интерфейса режима, обеспечивая ему рукопожатность на Западе. Без признания Запада рентные автократии не могут существовать хотя бы потому, что источник их существования – доходы, получаемые на внешних рынках. Так же кремлевские либералы умело модерируют финансовую систему, превращая ее в исправно функционирующий механизм по отмывке криминальных доходов и их трансферту на Запад. Внутри Ебанатория гарантий прав собственности не существует, поэтому вывоз капитала является единственным способом их сохранения. Полезны сислибы пахану? Конечно! Поэтому он отдает им в кормление «Газпром» и ЦБ, и те отрабатывают в интересах карлика с удвоенной силой.

При этом условные чекисты яростно конкурируют с условными либералами за влияние на царя, за право распоряжаться его легитимностью, но ни те, ни другие не посягают на трон. И те, и другие заинтересованы в том, чтобы легитимность царя росла, потому что его легитимность они конвертируют в свою власть и богатство. И те, и другие в этой ситуации хотят, чтобы упырек правил вечно, потому что он обеспечивает консенсус с обществом, то есть гарантирует легитимность господства правящего класса. На позициях и строится внутриэлитный консенсус.

Я утверждал, что подобная конструкция системы управления может длительное время обеспечивать стабильное состояние общества при определенных условиях. Это условие заключается в непрерывном наращивании ресурсной базы. В конкретных условиях рентной экономики РФ приток ресурсов в систему обеспечивает, главным образом, экспорт природных богатств. Из 20 лет путинского правления 15 лет цены на углеводороды росли, обеспечивая и существование широких масс, и процветание господствующего слоя. Консенсус между властью и обществом строился на том, что элита условные 90% рентных доходов расходовала на прокорм быдла, развращая его безответственностью и ленью, а общество взамен благосклонно позволяло элите разворовывать условную десятину в свой карман. Массы готовы были терпеть воров во власти, если их доля от грабежа природных богатств хоть символически, но росла.

Слом тенденции произошел в 2014 г. Сейчас трафик экспортных доходов сократился, грубо говоря, на 40%. При этом элита меньше воровать, конечно, не стала, а обществу предложено затянуть пояса. Недостаток баланды в миске компенсировался двойной дозой пропаганды, победобесием и «крымнашем». Заменитель оказался так себе, его хватило на четыре года. С 2018 г. начался процесс разрушения общественного консенсуса, то есть, если конкретизировать, легитимность Путина стала рассыпаться. Не рейтинг доверия, не электоральная поддержка (да срать на нее, Памфилова нарисует любой процент кому надо), а именно легитимность.

Рейтинг у царька и раньше, бывало, проседал (особенно глубокий обвал случился в начале 2005 ге. на фоне недовольства монетизацией льгот), но это не было критичным, поскольку легитимность продолжала держаться на страхе (периодически раздувалась антитеррористическая истерия), увеличивались расходы на покупку лояльности, пропагандистская машина имела ресурсы для ситуационного наращивания поцреотических инъекций. В итоге уровень легитимности правящего режима, олицетворяемого Путиным, хоть и колебался, но никогда не показывал неконтролируемого снижения.

Сейчас же падение его легитимности носит фундаментальный и необратимый характер. Пропаганда уже который год работает в форсированном режиме и демонстрирует постоянно снижающийся КПД, то есть невозможно нарастить ни ее эффективность, ни компенсировать снижение эффективности увеличением объемов. Сыграл свою роль и чисто демографический фактор: совковые поколения, наиболее лояльные к правящему ворью, постепенно вымирают. Молодежь же совершенно игнорирует зомбоящик, а настроить действенные каналы пропагандистского воздействия в Интернете режим не в состоянии, так же, как и локализовать рунет от глобальной сети и регулировать информационные потоки с помощью шлюзов «Роскомнадзора». Эти лохи позорные уже который год даже Telegram победить не могут.

Ресурсов на покупку дополнительных порций лояльности нет. Даже на текущем уровне оплачивать лояльность масс не удается, потому что экономический базис разрушается и генерирует все меньший объем жизненных ресурсов. Наоборот, доходы населения снижаются, в том числе и по причине совершенно немотивированного роста налоговой нагрузки. Это является фундаментальной причиной разрушения общественного консенсуса по формуле «Вы воруйте, но с нами делитесь» и приводит к обрушению легитимности царя.

Последний ресурс, на который может опереться Кремль – силовики. Но, полагаю, даже мусора уже не в состоянии повысить градус страха в обществе. Более того, все чаще каратели из Росгвардии в критической ситуации начинают открыто саботировать свои обязанности – то в Магасе откажутся разгонять протестующих и даже отбивать у толпы раненых товарищей зассут, то в Екатеринбурге проявят пассивность и там придется импровизировать с православными титушками. Так поддерживать легитимность Путина, нагоняя на массы страх, вряд ли возможно. Мало приказать стрелять в толпу, надо ведь еще добиться выполнения этого приказа. Ведь конкретные исполнители банально боятся мести в случае падения режима, что они теперь, как минимум, не исключают.

Наконец, сейчас против режима играет то, что раньше работало на его укрепление. В годы нефтяной халявы царь повышал своим шнырям в погонах зарплату (денежное довольствие) опережающими темпами, те были в восторге и готовы были рвать за Вову кого угодно. А сейчас, когда в их услугах возникла острая нужда, из-за оскудения доходов бюджета денег на поддержание преданности цепных псов режима наоборот стало меньше. Поэтому участились случаи кидалова слуг режима с квартирами, Шойгу принудительно обирает зеленых человечков на строительство зеленого храма, а отношение командиров к нижним чинам, как к дерьму, серьезно подрывает внутреннюю сплоченность карательных подразделений.

Резюмирую: легитимность Путина обваливается, причем, процесс носит, подчеркну это еще раз, необратимый характер. Соответственно, ценность пахана для внутривластных ОПГ падает. Дело катастрофически осложняется фундаментальным фактором – снижением кормовой базы, что провоцирует конкурирующие группировки элитариев на открытое противостояние друг с другом. Ранее межведомственные и межклановые противоречия сглаживались за счет прироста ресурсной базы. Пусть кому-то доставалось большая, кому-то – меньшая доля, но все получали сегодня больше, чем вчера. Сейчас же надо либо всем меньше кушать, либо сокращать количество едоков. Система управления из состояния динамического равновесия, в котором она пребывала последние 20 лет, переходит в состояние неустойчивости.

В этой ситуации вопрос о трансферте власти (операция «Преемник-2») становится не техническим, каковым он являлся раньше, а ключевым. Раньше обсуждалось лишь кто станет наследником. Сегодня вопрос стоит так: примут ли элита и общество наследника, и что делать, если не примут – учреждать монархию, устанавливать военно-полицейскую диктатуру или сжигать внутренние противоречия во внешней экспансии, то есть в войне? Вопрос о власти становится вопросом выживания, потому что проигравший не просто отодвигается на вторые роли, он идет врасход. Баланс внутри системы нарушается, роль Путина, как верховного арбитра, снижается вместе с его тающей легитимностью. Уровень конфликтности внутри кремлевской братвы нарастает.

Да, пока, повторюсь, дворцовый переворот не выгоден ни одной из конкурирующих кремлевских ОПГ, пока идет борьба за то, чтобы взять под контроль Путина с его тающей легитимностью и выбить из игры своих конкурентов. По этой же причине невозможен в РФ и майдан. Для столь радикальных проявлений необходим полноценный внутриэлитный раскол. Но его пока нет, наблюдается лишь обострение противоречий, приближающееся к критическому уровню.

А тем временем по московским переулкам беззаботно шагал белобрысый паренек с рюкзачком за плечами и даже не догадывался, что скоро ему предстоит стать пешкой в борьбе за пост преемника между влиятельными мафиозными структурами… (Продолжение следует).

P.S. Вот вам внагрузочку видос, где я обсуждаю с Игорем Бощенко незавидные перспективы кремлевской братвы. Правда на днях, катаясь на горном велосипеде по горам, я об эти самые горы приложился челюстью, и ее временами подклинивает, но несмотря на это, поглумились мы над путинской блядвой зачетно.

https://www.youtube.com/watch?time_continue=2716&v=Faeud3Qy4p8