Какая промышленность была передана иностранцам?

“Добыча угля в 1912 г. на рудниках 36 акционерных обществ Донбасса составляла 806,78 млн. пудов. 25 АО имели почти исключительно иностранный капитал, они добывали 95,4% угля от добычи АО. Правления 19 АО из этих 25 находились в Бельгии и Франции. В руках иностранных обществ было свыше 70% общей добычи угля в Донбассе… Около 90% добычи платины в России находится в руках иностранных компаний… Помимо концентрации свыше 3/4 торговли нефтью в России, иностранные финансовые синдикаты располагали в 1914 г. собственной добычей нефти в размере около 60% общеимперской добычи” [12, c. 195].
И так далее – по всем отраслям, особенно наиболее развитым в техническом отношении. К началу мировой войны стало очевидно, что такой уровень присутствия иностранного капитала уже лишает Россию и политической независимости. Иностранные банки контролировали производство и рынок стратегических продуктов – продовольствия, топлива и металла. Вот документ, который нам сегодня очень близок и понятен. Это выдержка из рапорта прокурора Харьковской судебной палаты на имя министра юстиции от 10 мая 1914 г., № 3942:
“В дополнение к рапорту от 25 апреля с.г. за № 3470 имею честь донести вашему высокопревосходительству, что в настоящее время продолжается осмотр документов, отобранных в правлении и харьковском отделении общества “Продуголь”, причем выясняется, между прочим, что это общество, являясь распорядительным органом синдиката каменноугольных предприятий Донецкого бассейна, находится в полном подчинении особой заграничной организации названных предприятий – парижскому комитету” [12, c. 191].
Далее в письме прокурора приводятся выдержки из документов, которые показывают, что парижский комитет диктует предприятиям объемы производства угля и цены, по которым уголь продается на российском рынке. К началу войны в России был искусственно организован “угольный голод” и повышены цены на уголь. В результате дипломатического нажима расследование деятельности «угольной мафии» было закрыто...



... Вот каково было положение к 1910 году:

В металлургии банки владели 88 процентами акций, 67 процентов из этой доли принадлежало парижскому консорциуму из трёх парижских банков, а на все банки с участием (только с участием!) русского капитала приходилось 18 процентов акций. В паровозостроении 100 процентов акций находилось в собственности двух банковских групп – парижской и немецкой. В судостроении 96 процентов капитала принадлежало банкам, в том числе 77 процентов – парижским. В нефтяной промышленности 80 процентов капитала было в собственности у групп «Ойл», «Шелл» и «Нобель».

В дальнейшем захват российской промышленности и торговли иностранным капиталом не ослабевал, а усиливался. В 1912 году у иностранцев было 70 процентов добычи угля в Донбассе, 90 процентов добычи всей платины, 90 процентов акций электрических и электротехнических предприятий, все трамвайные компании и т.д.»...

про "Продуголь", более подробно. Здоровенная простыня получилась, но того стоит!


Синдикат углепромышленников в Донбассе был создан в форме обычного акционерного общества, названного «Обществом для торговли минеральным топливом Донецкого бассейна» (сокращенно «Продуголь»).

По уставу, который был утвержден 11 мая 1904 г., в нем предусматривалось проведение операций комиссионного характера. Деятельность «Продугля» регламентировалась условиями «Красного договора», который составлялся для каждого из контрагентов общества. Этот типовой договор включал основные моменты взаимоотношений синдиката с контрагентом — долю участия в общем объёме продаж, порядок установления цен, систему распределения прибылей и т.п. Участники общества передавали синдикату исключительное право на продажу каменного угля и кокса и обязывались не превышать обозначенные им квоты. Руководящий орган "Продугля" находился в Париже (так называемый Парижский комитет).

Начало деятельности «Продугля» относится к февралю 1906 г. В его состав вошли 13 каменноугольных обществ, покрывавших 45,15% добычи и 41,13% вывоза донецкого минерального топлива. В 1909-1910 гг. число контрагентов синдиката увеличилось до 24. В этот период «Продуголь» контролировал уже 66,8% всей угледобычи Донецкого бассейна и 60,1% вывоза. После 1910 г. синдикат стал терять своих контрагентов (две фирмы покинули его в 1911 г., еще две фирмы — в 1914 г.) и влияние на рынке.

Чем привлекал синдикат своих контрагентов? Если он справлялся со своими функциями, мог устранять или, по крайней мере, ослаблять рыночные колебания цен. Существуют свидетельства того, что углепромышленники осознавали эту способность синдиката, учитывая ее при принятии решения о вступлении в «Продуголь». Монополизируя сбыт, синдикат был способен не только удерживать цены, по которым он сбывал уголь, от падения, но и повышать их, т.е. в определенной степени «управлять ценами» на внутреннем рынке и тем самым увеличивать доходы объединившихся в нем фирм. Кроме того, синдикат, взяв на себя сбыт, мог сократить некоторые издержки предприятий, в частности, связанные с реализацией товаров, что также повышало доходы вошедших в него предприятий. Естественно, что эти льготы воспринимались участниками синдиката как «плюсы» объединения.

Однако существовали и «минусы». Поскольку главное препятствие к повышению цен, или удержанию их от падения, управляющие синдикатом видели в «перепроизводстве» угля, то для сокращения предложения топлива на рынке они практиковали ограничение добычи, то есть введение квот.

Поведение объединившихся в синдикат предприятий было разным. В желании получить максимально возможную прибыль, по-видимому, все предприятия были едины, и синдикат, ограничивая конкуренцию на рынке, этому способствовал. Что же касается использования прибыли, ее распределения, то в этом отношении наблюдались существенные различия — одни предприятия изымали ее из производства, используя для выплаты дивидендов («проедали» прибыль), другие вкладывали значительную часть прибыли в развитие производства. Последние наращивали мощности, но их развитие сталкивалось с теми ограничениями, которые синдикат навязывал участникам объединения. Дело в том, что, совершенствуя процесс добычи угля, увеличивая производительность труда, эти предприятия увеличивали также издержки производства. Предприятия с высокими постоянными издержками, оказываясь более эффективными, в то же время становились более уязвимыми при снижении спроса на рынке. Синдикат, с одной стороны, сглаживал колебания конъюнктуры, но, с другой — заставлял предприятие ограничивать производство, не позволяя эффективно использовать капиталоемкие технологии.

В 1911 г. в России разразился невиданный топливный кризис. Транспорту, заводам и фабрикам, городскому хозяйству и населению стало катастрофически не хватать угля и керосина. Цены на них поползли вверх.

Первые признаки надвигавшегося дефицита появились еще в конце 1910 г. В феврале – марте 1911 г. положение ухудшилось, затем ненадолго стабилизировалось, а во второй половине того же года энергетический голод принял угрожающие масштабы. Более всего страдала европейская часть страны – как наиболее индустриально развитая. Лишь в начале 1914 г. нехватка топлива стала сказываться на промышленности Урала.

В декабре 1911 г. железные дороги и металлургические предприятия не только не сделали запасы, но и остались без топлива на повседневные нужды. Осенью 1911 г. и в первой половине следующего года Министерство путей сообщения не могло приобрести для железных дорог даже части необходимого количества угля «за отсутствием предложения».

Топливный кризис в России, очередное обострение которого пришлось на последнюю неделю февраля 1917 года, был назван современниками "угольным голодом". Как устойчивое словосочетание "угольный голод" обосновался в русском языке, по-видимому, в 1912 году. А как устойчивое состояние российского топливного хозяйства угольный голод пришел в Россию в 1908 году. Предвоенный подъем русской экономики происходил на фоне острого дефицита угля. Это подъем многими считается экономическим чудом. Рост объемов производства действительно выглядел чудом на фоне снятия с рейсов из-за недостатка угля коммерческих пароходов и на фоне перевода на дрова паровозов. Дрова на железных дорогах нагляднее всего показывают, какие диспропорции существовали в тогдашней русской экономике, насколько слабой была ее ресурсная база, насколько неустойчивым был ее рост. Правда, кроме дров Россия в невиданных для тогдашнего цивилизованного мира масштабах использовала нефть. Нефть в России сжигали в пароходных и паровозных топках, в заводских котельных. Но использовать нефть как котельное топливо, то есть заменять ею уголь — это не признак прогресса, это варварство. Именно по этому поводу Менделеев высказался в том смысле, что топить нефтью — это все равно, что топить ассигнациями.

Кстати об ассигнациях. По данным статистического бюро Съезда горнопромышленников юга России, в 1900-1908 годах цена потребляемого русскими железными дорогами донецкого угля колебалась в пределах от 6.25 до 8.48 рубля за тонну. В 1913 году Россия ввезла — в основном из Англии — 7.5 млн. тонн угля, заплатив 76 млн. рублей. Разделим рубли на тонны — получим 10 рублей 13 копеек за тонну. Масштабный ввоз угля Россия начала в 1908 году, и цена тонны английского угля никогда не была ниже 10 рублей. Импортный уголь в те годы для российского потребителя был дороже отечественного на 20, а в отдельные годы и на 50%. И при этом доля отечественного угля в общем потреблении устойчиво падала, а доля угля импортного, то есть более дорогого — устойчиво возрастала. Соответственно возрастали и потери. Россия ежегодно теряла миллионы рублей на одной только разнице цен. Плюс к этому английский уголь почему-то не облагался пошлиной. В 1913 году доля привозного угля в общем потреблении дошла до одной пятой, а расходы на его оплату стали главной расходной статьей российской внешней торговли. До того момента, когда от английского угля Россию отрежет германский флот, главным предметом ее внешнеэкономической деятельности стала поддержка угледобывающей промышленности Великобритании.

В отчете "Общества Прохоровских каменноугольных копей" за 1913 год говорилось, что неиспользуемые резервы ежегодной добычи у этого Общества составляют 30 миллионов пудов (491000 т). Цифра солидная, и на фоне семи с половиной миллионов, ввозимых из Англии, вполне различимая. Но Прохоровское общество — это так, для примера.

Основными резервами и половиной общероссийской добычи угля располагало АО "Продуголь". Именно "Продуголь" мог справиться с "угольным голодом". Именно "Продуглем" угольный голод и был организован. Дефицит угля в России поддерживался системой ограничительных квот на его добычу, установленных "Продуглем" своим контрагентам. За превышение квоты полагался штраф — до 10 копеек за пуд (6 руб. 10 коп. за тонну). Но "за отказ от выпуска договорных продуктов на внутренний рынок" могло быть назначено "особое по взаимному согласию вознаграждение". Сокращение или свертывание добычи не только вознаграждалось — оно было одним из условий вступления в АО "Продуголь". Именно Совету "Продугля" правление Прохоровского общества доложило о возможностях увеличить добычу.

Именно оттуда оно получило категорический запрет. Зачем независимым предприятиям участвовать в объединении, которое требует сокращения производства? У "Продугля" были и способы заставить войти. И были способы не дать выйти.

В 1911 году Южно-Русское Днепровское Металлургическое Общество и Общество Государево-Байракских копей обратились в суд с исками о расторжении их договоров с "Продуглем". 11 апреля 1914 года прокурор харьковской судебной палаты г-н Крылов уведомил министерство юстиции, что им произведена выемка документов в харьковской и петербургской конторах "Продугля".


Из книги М.Галицкого «Иностранные капиталы в русской промышленности перед войной». М., 1922 г.

«Добыча угля в 1912 г. на рудниках 36 акционерных обществ Донбасса составляла 806,78 млн пудов (13,2 млн. т). 25 АО имели почти исключительно иностранный капитал, они добывали 95,4 % угля от добычи АО. Правления 19 АО из этих 25 находились в Бельгии и Франции. В руках иностранных обществ было свыше 70% общей добычи угля в Донбассе...»


Делами "Продугля" занялась правительственная комиссия, в которую вошли представители министерств Военного, Морского и Путей сообщения. По мнению и.о. обер-прокурора судебного департамента Сената, "...Продуголь деятельностью своею ... содействовал созданию той коньюнктуры угольного рынка, которая несомненно является вредной для всего русского народного хозяйства и крайне нежелательной с точки зрения государственных интересов России"

Продуголь" вынудил Россию прибегнуть к беспошлинному импорту угля. Дождавшись, когда расходы на его оплату станут основной статьей внешней торговли, "Продуголь" поднял свою цену до 12 рублей за тонну.

«Убыточные для казны тарифы на угольные перевозки вводились под сильнейшим давлением донецких магнатов...»

Их интересы явно противоречили государственным. Для государства выгодно было преимущественное снабжение углем юга России. Но предприниматели Донбасса стремились захватить как можно большую долю всего российского топливного рынка. И выгодно это было не только донецким магнатам. По некоторым подсчетам, к 1912 г. свыше 70% всей угледобычи Донбасса находилось в руках иностранного капитала.

Контролировался «Продуголь» крупнейшими французскими банками. И как раз именно в этих банках размещалась большая часть зарубежных займов царского правительства. Имея огромные долги, а главное — постоянно нуждаясь в новых займах, царское правительство не могло быть абсолютно независимым от своих основных кредиторов. Россия, конечно же, не была колонией западноевропейского капитала, как утверждал Троцкий, или полуколонией Англии и Франции, как сказано в «Кратком курсе истории ВКП(б)». Но финансовая зависимость от западных кредиторов существовала. И французские банки, безусловно, имели мощные рычаги воздействия на царское правительство.

1 июня 1914 года, получив четвертый рапорт по делу "Продугля", Минюст направил в Харьков указание — от дальнейших следственных действий воздержаться. Однако и те свидетельства, которые успели собрать, производили сильное впечатление. 25 февраля 1915 года и.о. следователя по особо важным делам г-н Гончаров передает дело "Продугля" в харьковский окружной суд, причем не в коммерческую палату, а в уголовную.

Из рапорта прокурора Харьковской судебной палаты на имя министра юстиции от 10 мая 1914 г., № 3942.

«В дополнение к рапорту от 25 апреля с.г. за № 3470 имею честь донести вашему высокопревосходительству, что в настоящее время продолжается осмотр документов, отобранных в правлении и харьковском отделении общества «Продуголь», причем выясняется, между прочим, что это общество, являясь распорядительным органом синдиката каменноугольных предприятий Донецкого бассейна, находится в полном подчинении особой заграничной организации названных предприятий — парижскому комитету».

5 марта 1915 года решением суда дело было прекращено "по недостаточности собранных улик".

Вскоре после того, как прокурор харьковской судебной палаты приступил к следствию, чрезвычайный и полномочный посол Французской Республики Морис Палеолог обратился в Министерство иностранных дел России с "официальным представительством в пользу общества "Продуголь". 18 сентября 1914 года Министерство иностранных дел запросило Минюст, "не представлялось бы возможным пойти навстречу пожеланиям г. Палеолога". Навстречу пожеланиям г. Палеолога в Министерстве юстиции пошли еще до того, как они были высказаны вслух — распоряжение о приостановке следственных действий было отдано еще 1 июня.

Но почему французский посол вообще интересуется этим делом? Может быть, у господина Палеолога был какой-нибудь личный интерес — например, десяток-другой русских угольных акций? Нет. Интерес господина Палеолога был сугубо государственный. Посол Французской республики выполнял свой служебный, гражданский и патриотический долг. Делая "представительство в пользу общества "Продуголь", он руководствовался интересами своей родины и своих сограждан. Ибо все, что делало в России АО "Продуголь", оно делало в интересах Франции. Оригинал Устава "Общества по торговле минеральным топливом Донецкого бассейна" был написан на французском языке и хранился в городе Париже. Оттуда, из города Парижа и происходило управление русской угледобывающей промышленностью. Во Франции и в Бельгии находились правления 19 из 36 акционерных обществ, действовавших в Донбассе. К 1913 году из европейских столиц в России контролировались: добыча угля, железной и марганцевой руды, добыча и переработка нефти, добыча и выплавка меди, добыча золота и платины, выплавка чугуна и стали, обработка металлов, электротехническая и химическая промышленность, телефонная связь, электрическое и газовое освещение, трамвайное дело, гостиничное дело, кинематограф. В августе 1914 года от английского угля Россию отрезал германский флот. В марте 1915 года, когда (по недостаточности собранных улик и идя навстречу пожеланиям г. Палеолога) было закрыто дело АО "Продуголь", русская армия отступала из Польши.

Таким образом, угольная промышленность Донбасса была монополизирована зарубежным финансовым капиталом, в руках которого находились мощные экономические и политические рычаги воздействия на рынок. Крупный знаток Донбасса Ю.Б.Соловьев писал в 1929 г.: «Продуголь» был представителем интересов иностранного капитала, оказывающего давление на нашу каменноугольную промышленность, в том числе объединенным централизованным выступлением на рынке, в представительных органах, в ходатайствах перед правительством». Выступая за всемерную поддержку Донбасса, «Прод-уголь» делал все, что было в его силах, для торможения развития своего основного конкурента — нефтепромышленности.

Этот документ датирован маем 1919 года. В научный оборот он введен совсем недавно. Хранится он в Федеральном архиве Швейцарии и представляет собой конфиденциальную записку, представленную в швейцарское министерство иностранных дел неким швейцарским промышленником, работавшим одно время у Сергея Юльевича Витте, и подписавшимся псевдонимом "Р". Итак, что же происходило сто лет тому назад в русской топливной промышленности?

"Не будет преувеличением сказать, что недостаток угля стал основной причиной крушения России...

...Недостаток угля поднял сначала цены на него. Вследствие этого все остальные цены автоматически рванулись вверх... Возросшие цены в качестве своего следствия имели постоянно растущий выпуск бумажных денег... Отсутствие на рынке продукции железоделательного производства, которое было вызвано недостатком угля и перенапряжением промышленности..., вынудило крестьянина придерживать свои продукты во все возрастающих объемах, поскольку в обмен на все более теряющие ценность бумажные деньги он не мог получить никаких продуктов железоделательной промышленности. Тем самым ... было поставлено под вопрос снабжение городов и промышленных регионов продуктами питания Одновременно стал все более и более ощущаться сильный ущерб, нанесенный транспортному делу... Стала последовательно снижаться производительность труда, вследствие ухудшающихся условий жизни и питания рабочих.

К началу революции ... многие заводы вследствие недостатка сырья были закрыты, ... города и промышленные центры имели на своих складах хлеб всего лишь на несколько дней".


Шквал критики обрушился на «Продуголь» с началом топливного голода. И.М.Гольдштейн, автор вышедшей в 1913 г. брошюры «Синдикат «Продуголь» и кризис топлива», приводит главный аргумент в защиту синдиката: в кризисе топлива виновата конъюнктура, а не «синдикатские соглашения», т. к. «Продуголь» шел в «хвосте движения», назначая цены в зависимости от конъюнктуры.

Но сокрушительный удар «Продуглю» нанесли не власти и не внешние враги, а внутренние. Топливный голод вызвал в синдикате обострение борьбы за господство в нем и квоты. Каждое предприятие стремилось получить больше выгод в общесиндикатской добыче. Победившие в борьбе получали сверхприбыли, проигравшие стремились вырваться из синдиката, ибо растущие цены на уголь обеспечивали им высокие доходы и без «Продугля». Покинуть синдикат было не просто.

В январе 1917 года в Петрограде военной цензурой было дозволено опубликование брошюры, в которой некий г-н В. Зив, известный тогда своими обзорными и аналитическими статьями, писал:

"Судьба южно-русской каменноугольной промышленности ... решается даже при ныне чрезвычайных условиях не в России, а в крупных европейских центрах...

... таких организаций заграницею имелось до войны множество, причем в известных случаях они представляли собою опасность для России как в экономическом, так и в политическом смысле. Такие организации существовали в металлургической, химической, электротехнической, каменноугольной, нефтяной и других отраслях промышленности. Местопребывание всех этих организаций, если они будут признаны не идущими в разрез с политическими и экономическими интересами России, должно быть перенесено в Россию, где они были бы доступны общественному и правительственному контролю"

Эти соображения были подготовлены к печати в январе 1917 года. А потом наступил февраль.


Кроме того, развитие металлургической промышленности привело к тому, что многие заводы обзавелись собственными шахтами, которые добывали уголь не только для своих нужд, но и для рынка. В компанию с заводами вошли некоторые бывшие контрагенты «Продугля». Наконец, начался процесс сращивания отдельных каменноугольных предприятий с российскими банками. В «Продугле» стала происходить перегруппировка сил, которая в кризисной ситуации еще более его ослабила.

А главное, членам синдиката не давала покоя мысль, высказанная в 1912 г. на суде представителем Южно-Русского Днепровского металлургического общества: «Развал «Продугля» должно только приветствовать, ибо синдикат этот представляет существенную угрозу обществу, устраняя принцип свободной конкуренции». Противоречия не помешали участникам синдиката принять на общем собрании 20 июля 1914 г. единодушное решение о самоликвидации 31 декабря 1915 г...