А.И. Солженицын о духовной сути евреев в России.

Александр Солженицын

ЕВРЕИ В СССР И В БУДУЩЕЙ РОССИИ (1968)

работа очень большая

последние главы

Особо - в литературе

     Ее   можно   было   бы  и  не  выделять,   не
разительней  в  ней   картина,   чем   в   театре,
кинематографии, медицине, а для 20-х годов -  и  в
государственном управлении. Но, впрочем, есть  тут
особая сторона. Ее отметил Куприн  все  в  том  же
письме  к  Д. Ф.  Батюшкову  от  18.03.1909 г.  из
Житомира (оно  неизвестно  пока,  но  когда-нибудь
опубликуется).
     Я ссылаюсь на него не  потому,  чтобы  Куприн
был столь высоким литературным авторитетом,  но  -
 живым и наблюдательным участником литературы  тех
лет, к тому же  -  отличным  знатоком  именно  тех
губерний, где евреи обитали большими  массами.  Он
близко, хорошо знал их.
     Куприн напоминает свое прежде высказанное:
     "Каждый  еврей   родится   на  свет  Божий  с
предначертанной миссией быть русским писателем".
     Напомнив о своей самой (широкой точке  зрения
по еврейскому вопросу - "всякое насилие над Евреем
- насилие надо мной",  "если  еврей  хочет  полных
гражданских прав, хочет свободы жительства, учения,
профессий    и    исповедоваться    веры,    хочет
неприкосновенности дома и личности, то  не  давать
ему их - величайшая подлость", - Куприн восклицает:
"Но есть одно - одна  только  область,  в  которой
простителен самый узкий национализм.  Это  область
родного языка и литературы. А именно к ней евреи -
вообще   легко   ко   всему  приспосабливающиеся -
относятся   с  величайшей  нежностью.  Кто  станет
спорить об этом?  Ведь  никто  как  они  внесли  и
вносят в прелестный русский язык  сотни  немецких,
французских,      польских,      торгово-условных,
телеграфно-сокращенных нелепых и  противных  слов.
Они   создали   теперешнюю   ужасную   по    языку
нелегальную  литературу  и  социал-демократическую
брошюратину. Они внесли припадочную истеричность и
пристрастность   в  критику  и  рецензию.  Они  же
полезли в постель, в нужник, в столовую и в ванную
к писателям.
     Мало  ли  что  они  еще  наделали  с  русским
словом! И наделали, и делают не со зла, не порочно,
а из-за тех же естественных глубоких свойств своей
племенной   небрежности,   торопливости".  (Куприн
объясняет:  бессознательный  инстинктивный  вечный
странник, путник  в  свои  обещанный  Сион,  еврей
равнодушен к той чужой земле, куда попал временно,
к  ее  природе,  истории  и  языку.)  "Ради  Бога!
Избранный народ! Иди в генералы, инженеры, ученые,
доктора, адвокаты - куда хотите!  Но  не  трогайте
нашего языка, который вам чужд... Вы впопыхах  его
нам вывихнули, и  даже  этого  сами  не  заметили,
стремясь в свой Сион".
     Не буду приводить его заключительного грубого
и меткого сравнения.
     Но если таково было до революции - каково  же
после?  Писатели  с  именами  рассеялись,  ушли  в
эмиграцию.  Другие,  оставшиеся,  с  самых  ранних
советских лет ощутили  на  себе  тяготеющую  длань
цензуры - и тем придавистей эта лапа,  чем  больше
талант.  Поле  издательское  и  поле  читательское
полностью сменились и ждали нового посева,  любого
нового.   Никогда   не  было  так  легко  войти  в
литературу: не  талант  требовался  первым,  и  уж
конечно не любовь к родному языку, но - идеология,
приверженность   пролетарским   целям,    да    не
внутренняя,   а   чтоб  только  заявить.  Повалили
бездарные   "пролеткульты",   "кузницы",   "лефы",
дружной  кучкой,  как  знамение  эпохи,  пришла  в
литературу группа  одесситов  -  но  это  было  из
лучших явлений, они были почти все талантливы,  то
же можно сказать  и  о  "серапионовых  братьях", -
однако главный захват литературы шел не по крупным
именам, а по сторонним тихим креслам - рецензентов,
критиков,   литературоведов,   кому  и  предстояло
отныне, под  общей  сенью  диктатуры  пролетариата
судить, рядить и направлять советскую  литературу.
И не то чтобы кликнуто было: "евреи в литературу!",
нет, в литературу звался пролетарий от станка,  но
у него и карандаш из грубых  пальцев  вываливался,
он  не  знал,  что  для  "знамя"  лучшая  рифма  -
"пламя", и так получилось,  что  тот  образованный
бойкий   слой,   который   был   наверняка    чужд
белогвардейским  тенденциям,  и  честно  предлагал
свои перья пролетариату - был почти сплошь  евреи.
Да  добавьте  обычное  еврейское  выручанье:  куда
попал  -  устраивай  своих!  В  литературу  попало
множество умеренно-способных грамотных людей, а то
и совсем лишенных вкуса, глухих к слову, слепых  к
образу, которые никогда при других условиях  и  не
пошли бы в литературу, а теперь  стали  на  долгие
годы ее судьями.
     Они-то и засудили на  смерть  лучших  русских
писателей того времени.
     Думаю, что и гонения на имя Достоевского в те
десятилетия, попытка замять  его  и  замолчать  (и
замолчали бы, и вычеркнули бы, если б  не  мировая
слава!) вышли не из одной марксистской чистоты - а
из того особенно, что  по  еврейскому  вопросу  он
высказался неприемлемо.
     Это -  тяжелая,  долгая,  кошмарная  история,
обильная  умонепостигаемыми  цитатами.  Она  будет
написана кем-то,  дополнит  историю  блистательных
поисков и имен, постепенно хиреющих или под гнетом
переродившихся - и только тогда мы вполне  охватим
советскую литературу первого пятнадцатилетия.
     Здесь, чтобы отведать  того  вкуса,  приведем
несколько из Осипа Бескина  -  заметного  по  тому
времени    принципиального,    идейного   критика,
литературного   доносчика,   видной    фигуры    в
Комакадемии, секретаря "Литературной энциклопедии".
Его книжица - "Кулацкая художественная  литература
и   оппортунистическая   критика".   Изд-во   Ком.
Академии,   1930 г.  -  посвящена  разгрому   трех
поэтов,   так   называемых  "россеян"  -   Клюева,
Клычкова и Орешина, столь основательно  им  убитых
(буквально, все трое -  в  НКВД,  кровь  на  бесе-
Бескине), что и до сих пор именам не подняться:  а
еще -  напугу  всех  остальных  критиков,  чтоб не
смели обреченных защищать.
     Ни  попыток  поэтического  разбора,  ни  даже
отдаленной смежности  с  литературою  нет  в  этом
догматическом злобном гавканьи,  не  могу  оценить
стиль этой книги более  высоким  словом.  Прочесть
ее, перенеся себя в 30-е годы, во власть  Бескиных
- жутко, небо суживается до яблочка, и ни жить, ни
дышать. "Россеян" он обвиняет, что они  приближают
язык   "к  славяно-татарским  истокам",  стараются
"отмежеваться в области  языка"  -  вот  от  таких
ортодоксов,    как    Бескин,    который    пишет:
"соотнесенность       к",      "адресация      к",
"мистицизирование" - и все у него  завешено  этими
вялено-сушеными воблами.
     Эту книгу надо бы переиздать  и  читать  всем
тем, кто не хочет  забыть  истории.  Как  нагло  и
откровенно выражается в ней ненависть к  России  и
русскому народу! Само слово  Русь  Бескин  открыто
ненавидит, он бешенствует по поводу  "христорадной
работушки", он берет  только  в  кавычки  "народ",
"народный    дух",     "русская     душа",    даже
"национальный" фольклор.  Строка  Орешина  -  "Над
матерью-Русью смеяться не дам!" - дает  повод  ему
объявить Орешина "законченной реакционной фигурой",
ибо "доживает свои век старая  кондовая  Русь... с
обязательными тараканами, с запечным  медлительным
распаренным развратом... с махровым антисемитизмом,
с акафистом, поминками и всем  прочим  антуражем".
Вот все, что он в Руси заметил! Антисемитизма - не
упустил (от времен Алексея Михайловича, очевидно).
Русь для него - "обреченная  на  слом...  призрак,
труп" В "Лит. энциклопедии" в статье  о  Гумилеве:
"расхлябанность   российской   интеллигенции,   не
всегда  знающей,  что  ей  нужно".   С   легкостью
употребляет он термины:  "русотяп",  "русотяпский"
("замусоленная русотяпская  формула"),  высмеивает
Палех ', грозно"напоминает, что "русский стиль"  к
нам просочился  "через  русское  самодержавие"  и,
наконец,     венчает     (цитирую     буквально!):
"Октябрьская революция - не русская революция".
     Ты сказал! Ты выдал тайну эпохи!..
     Но открываем в тот же  год  того  же  Бескина
статью о Багрицком в "Литературной энциклопедии" -
и хотя по смыслу видно, что и Багрицкий не  знает,
куда убежать от сияющей современности, прячется за
Уленшпигеля и  за  Вальтера  Скотта,  -  здесь  ни
поносной брани, ни политических намеков,  как  все
мягко и  любовно:   "напряженная   физиологическая
ярко-выраженная    жизнерадостность",   "надрывные
эротические произведения" (это  вам  не   запечный
разврат!),     "пантеистические       настроения",
"архаические  лирические  позиции",  "анархическое
романтическое буйство".
     А "россеян" за то самое - послал в НКВД.
     Отчего это?
     Сама та "Литературная энциклопедия" 1930-1934
года -   отличный   археологический   участок   по
разбираемому предмету. Всего сотрудников -142,  из
них евреев - 40 верных, но подозреваю, что больше.
Им и поручено осветить нам литературу  всеобщую  и
русскую. Как они распределяются по  взятым  темам?
По английской литературе - 1, по французской -  2,
по  немецкой  -  0,  по  итальянской  -  1,  а  по
еврейской - 8! Правда, еще есть 21  "по  западным"
вообще, но ведь туда  и  скандинавские  входят,  и
балканские, и славянские, и романские, -  вряд  ли
на немцев да англичан добавится больше, чем по  3.
Итак, какая самая заметная и великая литература  в
мире? Разумеется - еврейская.
     И кто же те прославленные имена?  Смотрим  на
"А" (уж не выявляя акцентов в списке  французских,
немецких и т. д.):   Абрамович   Н. Я.,  Абрамович
Ш. Я., Айзман Д. Я., Айхенвальд  Ю. И.,  Аксельрод
3. М.,    Аксельрод   И. И.,    Аксельрод   Л. И.,
Аксенфельд    И.,    Ан-ский   (Рапорорт   С. А,),
Антокольский П. Г., Арго (Гольденберг), Аш Шолом.
     Из  двенадцати  кто  оставляет  в  памяти?  в
истории? двое? трое?
     Вот на "Б": Бабель, Бал-Махшовес.  Багрицкий,
Барто    А.   Л.,    Безыменский,      Бергельсон,
Бердичевский М. И., Бернстейн  А.,  Бернштейн  И.,
Бескин Осип  Мартынович  (и  самому  не  кануть  в
Лету!),   Бескин    Эммануил   Мартынович,   Биль-
Белоцерковский,  Бовшовери   И.,   Богров   Г. И.,
Брейтбург С. М., Бренер И. X., Брик Осип, Брод М.,
Бродский Н. Л.
     И  они серьезно  надеялись,   что   так   все
утвердится!...
     Эти перья затравили и Замятина, и Пильняка, и
Павла  Васильева,  и  Платонова - и блистательного
как солнце Булгакова, одного из ярчайших  во  всей
русской литературе.
     В той энциклопедии статью о  Булгакове  пишет
Исаак Маркович Нусинов (о нем самом -  4  столбца,
больше, чем о  Булгакове,  и  -  крупный  портрет,
правда, не такой, как у  И. Л.  Переца  -  у  того
бальзаковский, дантовский  на  вкладном  листе,  у
Нусинова же как у Петрарки, Еврипида и Державина).
Статью  Нусинов  кончает:  "Весь  творческий  путь
Булгакова -  путь  классово-враждебного  советской
действительности  человека.  Булгаков  -  типичный
выразитель тенденций  внутренней  эмиграции".  Кто
жил в  30-е  годы  -  знает  цену  такого  доноса.
(Нусинов, кажется, умер, но его семейные и  друзья
сегодня   конечно   -   в    первых    почитателях
"Мастера...").
     Сам Михаил Афанасьевич составил толстую книгу
вырезок - ругательных статей против  себя.  Когда-
нибудь и ее  опубликуют,  хотя  бы  для  историков
литературы, пусть ужаснутся.
     Вот оттуда  список  одних  только  фамилий  и
псевдонимов  (установленные   евреи  подчеркнуты):
В. ГЕЙМ, М. КУБАТЫЙ (Моргенштерн Мануил Матвеевич),  
Луначарский (?),    Ашмарин  (Витольд  Ахримович),      
М. ЗАГОРСКИЙ, В. БЛЮМ, А. ОРЛИНСКИЙ,  М.  ЛЕВИДОВ,
А. ЦЕНОВСКИЙ,   М.   БРОЙДЕ,   НЕЗНАКОМЕЦ   (Борис
Давыдович   Флит),   А.  Безыменскии,  П.  Черский
(Червинский П. Ф.), МОМУС, О.  ЛИТОВСКИЙ,  Театрал
(не Мейерхольд  ли?),  Е.  Мустангов  (?),  СТАРИК
(Н. Е. Эфрос), А. ФЛИТ (Александр Матвеевич),  ЛИР
(Натан   Соломонович   Рашковский),  Н.  ОСИНСКИЙ,
П. Краснов, Д. МОЛЛОРИ (все тот же Борис Давыдович
Флит, забежал укусить с другой  стороны),  ПИНГВИН
(Вадим   Габриэлевич   Шершеневич),   Г.   РЫКЛИН,
Г.  Горбачев,  САДКО  (В.  Блюм),   Юр.  Спасский,
Н. Адуев, Бастос Смелый (не очень-то...),  САВЕЛИЙ
ОКТЯБРЕВ  (Борис  Григорьевич  Самсонов),   Никита
Крышкин (Николай Константинович Иванов), Р. ПИКЕЛЬ,
Кузьма  Пруткин (?), В. Павлов, Ст. Ас.  (Асилов),
А. ЖАРОВ, П. К-цев (Керженцев), П. Кр-в (опять  же
Керженцев),   И.   Кор  (Санжур  Иван  Арефъевич),
В.  Орлов (?),   И.   БАЧЕЛИС,   Вс.   Вишневский,
Н.   Оружейников   (Колесников),    В.   КИРПОТИН,
С. ДРЕЙДЕН, К. ЭЛЛИН (Наум Давыдович  Лабковский),
Д'АКТИЛЬ    (А.   А.   Френкель),   А.   БРОДСКИЙ,
Г. Немлечин (?), ПЕРВОМАЙ ПЛЕНУМОВ (Абрам Маркович
Гольденберг),  БИС,  Е.  С-ой  (?),   МАШБИЦ-ВЕРОВ
(Иосиф  Маркович), В.  ШКЛОВСКИЙ   (Этот   сегодня
распинается,  как  он  всегда высоко ценил Михаила
Булгакова!).
     Добавить  сюда  заклятых  врагов "Турбиных" -
АВЕРБАХ, КИРШОН, М. КОЛЬЦЛВ, Раскольников,  ФУРЕР,
ЯН СТЭН (Борис Вениаминович  Бернштейн),  Сутырин,
Пельше,  НУСИНОВ,  С.  ЯКУБОВСКИЙ,   К.   МИНСКИЙ,
В. КАПЛУН, В. АЛПЕРС, В. ЗАРХИН, Я. КУТ, Б.  ВАКС,
Новов-Дубовский,  ГРОСМАН-РОЩИН,  Т.  Рокотов (?),
А. Придорогин, М. ЛИРОВ (то ли М. Лейзеров, то  ли
М.     Литваков),   Г.    ЛЕЛЕВИЧ    (Кальмансон),
Б. РОЗЕНЦВЕЙГ, ЗЕЛЬЦЕР, Грандов (?),  В. Ермилов -
считай, читатель, сам.
     Изо  всех  газет  и  журналов  статьи рыгали,
блевали, плевали, стреляли в одинокого  Мастера  -
и негде было опровергнуть, ответить, оправдаться.
     Эти перья и довели Булгакова до слепоты и  до
смерти.

     Так было в советской литературе  до  середины
30-х годов. Тут подступило общее утеснение  евреев
- потеснили их и в литературе, с главной  эстрады.
(В креслах по  окружности,  батальонами  критиков,
литературоведов и переводчиков они остались).
     И тут обнаружилось, что во всем гомоне ничего
настоящего, бессмертного за 15 лет ими не сделано!
А тех, кто мог бы сделать - затравили, убили. И на
освободившуюся эстраду поперла такая  же  бездарь,
но теперь уже русская.
     Считалось - "литература". А  -  не  было  ее.
Просто - не было.

        10. В сталинское время

     Теперь можно  подозревать,  что  недоброжела-
тельство   к   евреям  обитало  в  сердце  Сталина
постоянно   (мемуары  дочери  подтверждают   это).
Очевидно в  расправе  над  троцкистами  и  другими
партийными противниками он еще  в  двадцатые  годы
видел для себя и эту сторону - расчистку власти от
евреев.   Но,   кажется,  лишь  однажды  он  такой
аргумент выдвинул открыто: когда убеждал  Каменева
отказаться от пред. СНК в пользу  Рыкова.  С  1934
года Сталин возвратил к легальности понятие родины,
скоро   и   с  большой   буквы,   -   однако,   он
действительно  нуждался  в  этом  для  предстоящей
войны, и это никак еще не носило  противоеврейской
окраски.
     Нисколько не принципиальный, но очень  чуткий
политик, может быть даже не разумом, а  интуицией,
всегда верно зная соотношение сил и границу  своих
возможностей, Сталин не решался проявить не только
гонений   но  даже  нерасположения  к  евреям.  На
примере Гитлера  он  мог  видеть  их  силу  и  как
невыгодно можно себя поставить в мире, объявись их
врагом. Думаю, что самым близким проводникам своей
политики он тоже не дал понять своих настроений.
     В тридцатые годы я остро следил за политикой,
и   уверенно   могу   сказать,  что  нам,  рядовым
советским гражданам, никаким кивком  или  оттенком
сверху не было намёкнуто, что изменилось что-то от
революции в еврейском вопросе, что появилось  хоть
какое-то официальное  недоброжелательство  к  ним.
Сейчас, оборотно, можно только  восстановить,  что
не стало  случаев  преследований  по  обвинению  в
антисемитизме   -   но  тогда  это  воспринималось
естественно,  как  окончание   всех   национальных
противоречий.
     В 1939-40 году,  в  пору  короткой  дружбы  с
Германией были, правда, устранены евреи с диплома-
тических постов, из министерства иностранных  дел.
Но всю войну с Гитлером тем более  приличествовало
Сталину выступать защитником всех народов, гонимых
нацизмом, в том числе и евреев.
     Говорят   мне,  что  в   1943  г.   появилась
секретная  инструкция  об  ограничении  евреев  на
руководящих постах. Может  быть,  но  в  советской
массе, в советской жизни это не чувствовалось  еще
никак.
     Эренбург был едва ли  не  главным  трубадуром
всей войны, и лишь в самом конце  ее  был  осажен,
когда, опозднясь,  зарвался  в  своих  требованиях
мести. До послевоенных лет Сталин ничем открыто не
подтолкнул   развития  противоеврейских  чувств  в
народе.
     Мы,   советские  люди,  послушные   в   своих
чувствах люди. Мы не чувствуем и во всяком  случае
не   проявляем   того,   что  нам  чувствовать  не
рекомендовано, не указано через "Правду", радио  и
партком.  И  так,  хотя  уже  в  1920  году  Лурье
обнаружил   в   нашей   стране   вспышку    нового
антисемитизма - на все 20-е и 30-е и половину 40-х
годов  эта  вспышка  легла  под  золу,  в  тление.
Подтвердив   всеобщий   закон,   что  антисемитизм
общественный возникает прежде  правительственного,
наша страна проявила  и  новое:  при  тоталитарном
правительстве первый  без  второго  развиваться не
может.
     Сейчас нам говорят, что еще до войны начались
сильные стеснения евреев. Это  -  неправда,  это -
под   увеличительным  стеклом  еврейской  чувстви-
тельности. Ну, может быть,  намного  ослабилась их
роль   в    карательных   органах,    особенно   в
госбезопасности. Но  и  не  слишком.  Вот  пример.
Когда   в   1940   году  оккупировали  Прибалтику,
начальником  двинского  НКВД  был  назначен  некий
Каплан. В своих (общих для того времени) расправах
он,  очевидно,  проявил  и  национальную  линию  -
настолько, что в  1941  г.,  едва  ушли  советские
войска,  там  произошел  самопроизвольный  (еще до
немцев,   еще   не   немцами   принесенный)  взрыв
антисемитизма.  И  можно  подумать, что не в одном
Двинске был такой Каплан.
     В повести Д. II. Витковского  "Полжизни" есть
абзац о еврейской наружности следователя  Яковлева
- следователя   уже  новейших  хрущевских  лет.  У
Витковского это  упоминание  сделано  грубовато  и
собственно ни к чему.  Евреи,  по  своей  новейшей
политической ориентации сочувственно  относясь  ко
всяким лагерным  мемуарам,  в  этом  месте  всегда
неприятно  оттолкнуты.  И    В. Г.  спрашивает:  а
сколько  еще  попадалось  Витковскому  за  30  лет
следователей-евреев?
     Вот в этой невинной  оговорке  "за  30  лет",
когда естественно было бы спросить "за сорок"  или
даже "за  пятьдесят",  -  суть  еврейской  несамо-
критичности по отношению к  истории  хоть  дальней 
(фейхтвангеровщина), хоть ближней. За тридцать лет
Витковскому, может быть, и мало попадалось  евреев
на следовательских местах,  потому  что  именно со
средины  30-х  годов  началась  в  органах  замена
евреев   русскими,  -   но   Витковский,   который
преследуется  органами  уже  сорок  лет,  и был на
Соловках, - очевидно, помнит время, когда  трудней
было увидеть следователя русского, чем  еврея  или
латыша.
      Да пристало ли, да и совестливо ли  объявить
преследованием  свое   изгнание   из   карательных
органов? Да это - моральная честь! Если  бы  евреи
дорожили не только  сегодняшним  благом,  и  своим
самолюбием, и своим торжеством, - а еще б дорожили
и мнением того народа, среди которого живут, - они
должны были бы первые, сами уйти из НКВД - прежде,
чем их оттуда изгнали. Они  должны  были бы раньше
ощутить    неловкость   этого   положения,   этого
преобладания своего там.
     Вся    дозволенная   и   партией   одобренная
официальная и общественная  атмосфера  предвоенных 
лет   была  совершенно  свободна  от  недоброжела-
тельства к евреям. Помню в 1940 г  по  всесоюзному
радио   частое   исполнение  песенки,  воспевающей
родственные чувства в многолюдной еврейской семье.
(Ведь это у нас случайно не бывает, это, как Рерих
выражается - "знак!"). А вся та обстановка шума  и
захлебывания вокруг  молодых  музыкантов-лауреатов
как  вокруг  национальных  героев  (как   сейчас -
вокруг космонавтов)? Несдержанно много и хвалебно,
а там - почти сплошь еврейские имена, -  ведь  это
тоже "знак". Не писалось в газетах прямо:  "только
евреи талантливы в  музыке",  но  из  непрерывного
обсюсюкивания  этих  имен  выходило именно так. И,
кстати,   в   той   рекламе   можно    заподозрить
преувеличения. Много ли достигли,  подрастя,  Лиза
Гилельс, Роза Тамаркина, Буся Гольдштейн? Не  было
ли   здесь   специального   подбора    профессоров
консерватории? специальных несправедливых  условий
отбора,  что  и  определяло  состав  делегации  на
международные конкурсы?
     А дальше пришла советско-германская воина.
     Хотя я современник и участник ее,  но  меньше
всего мне в жизни пришлось заниматься ею,  собрать
по ней  материалы  или  писать  что-либо.  Поэтому
оговариваюсь,  что  ни  на  какую научную проверку
фактов и обоснованность доводов не претендую.  Вот
мое субъективное впечатление.
     Я видел евреев  на  фронте.  Знал  среди  них
бесстрашных. Не хоронил ни  одного.  Мне  приведут
героев Советского Союза,  двух-трех  генералов.  И
все-таки: когда мне пришлось просматривать  списки
воинских  частей  русской  армии  в  войну 1914-18
годов, я право же встречал там евреев гораздо чаще,
чем  видел  сам  в наших воинских частях в 1943-45
годах. Вопрос: если евреев в нашей стране процента
полтора (по переписи 1959 г. - 1,1%,  но  вероятно
многие записались  русскими.)  -  то  эти  полтора
процента были ли выдержаны в Действующей армии? на
тысячу  фронтовиков  приходилось  ли  15   евреев?
Сомневаюсь. И если даже да, то как  распределялись
они между  боевыми  частями - и штабами, и вторыми
эшелонами?
     Но отклоняю свое сомнение! - пусть 1,5%  были
выдержаны безупречно.  Однако,  эта  война  должна
была  быть  для  евреев  особой,  "газаватом":  не
Россию  предлагалось  им  защищать, но - скрестить
оружие с самым, может быть, страшным  врагом  всей
еврейской истории. Не мобилизации следовало ждать,
но толпами добровольцев ломиться в военкоматы!  но
освобожденными  и по болезни - "зайцами" цепляться
к фронтовыми эшелонам.  (И  одновременно  -  какая
возможность   возвыситься   во   мнении   русских,
укрепить свое положение в России!)
     Но  -  не  видели  мы  такой  картины.   Того
массового львиного порыва, как при защите  Израиля
от арабов - не было. Наверняка.
     Но  враг  -  безусловный  и  страшнейший!  Но
выдающееся  военное   мужество   евреев   доказано
шестидневной   войной!  Что   ж   помешало?  Какая
причина?..
     Расслабляющий расчет: страна здесь - не наша,
кроме нас - много Иванов,  им  все  равно воевать,
они  и  за  нас  повоюют  с  Фрицами,  а нам лучше
сохранить свою выдающуюся по талантам нацию, и без
того уже вырезанную Гитлером.
     А среди забронированных от мобилизации?  а  в
тыловых учреждениях?  Там  полтора  процента  были
выдержаны?.. Думаю, что ой-ой-ой, с какой  лихвой!
Но статистикой этой (как и всякой другой) никто  у
нас  не  занимался  и  не  займется.  Вот  рассказ
рязанской парикмахерши.
     "В школу приехал к нам госпиталь из винницких
врачей, все до одного евреи, и сестры тоже. Наняли
только русских: коменданта, сестру-хозяйку да меня.
Но   и   нас   выжили.   Среди  раненых был еврей-
парикмахер, его вместо меня поставили".
Этот рассказ - не доказательство.  Но  -  народное
чувство наверняка.
     А  вся  паническая  многоэшелониая  эвакуация
1941 года? Из  евреев  -  наполовину  или  больше?
Скажут: понятно, русским не угрожало  уничтожение,
а евреям угрожало: и те западные области  особенно
евреями и были населены. А все-таки:  сколько  там
было евреев-мужчин с  медицинскими  справками  или
броней? И  это  бесстыдное  безоглядное,  опережая
запрос, швыряние денег, которые вдруг  у  стольких
евреев оказались пачками, пачками?
     Народному чувству не  прикажешь:  осталось  у
русских,   у  украинцев,  у  белоруссов  тягостное
ощущение, что евреи прятались  за  их  спину,  что
могли они провести эту войну достойнее.
     И когда Сталин  после  войны  определил,  что
пришло   время  вздуть  антисемитизм  -  он  нашел
готовую искру под пеплом.
     Да в том он и политик был, Сталин, что  носом
ощущал время для каждого дела.
     Тут-то   и  убили  Михоэлса,  закрыли  театр,
еврейскую газету, стали  расшифровывать  еврейские
псевдонимы, снимать евреев с директорских постов и
ввели процентную норму приема в ВУЗы.
     Но на "деле  врачей",  на  начале  подлинного
выселения и посадки евреев - Сталин был остановлен
смертью.
     То ли Богом, то ли людьми

Угнетены ли евреи сравнительно с русскими?

     Для евреев  тут  и  вопроса  нет.  С  горькой
улыбкой говорится: "пятый пункт" (т.  е.  анкетный
вопрос  о  национальности)  -  и сразу всем должно
быть понятно. Отовсюду слышишь жалобы, что закрыты
им  и  детям их все дороги жизни - и усумниться не
смей. Высказать, что кто-то в нашей стране угнетен
больше, чем евреи - просто  реакционно.  (Ну,  для
крымских татар отчасти допустили исключение).
     И с Запада нет-нет раздаются голоса в  защиту
гонимых в  СССР  евреев.  И  можно  подумать,  что
только  евреи  у  нас гонимы. О прибалтах и думать
забыли. О русских - и говорить смешно.
     А если разобраться?
     Угнетена еврейская религия? Да. Но как всякая
другая в СССР, ничуть не больше, чем любая другая.
А некоторые секты преследуют свирепее гораздо.
     Религия   угнетена   не   потому,   что   она
еврейская, а потому что низкой  власти  нестерпимо
высокое проявление духа.
     Затем - запрет культурной  автономии:  запрет
еврейских школ, газет, литературы, театров, клубов.
(Но, честно сказать, те "школы", та "литература" и
тот "театр", которые разрешены на  русском  языке,
не столько способствуют развитию русской культуры,
сколько ее вырождению).
     Это  -  признаем,  это  -   основной    пункт
угнетения. Жестокий. И - совершенно бессмысленный,
с точки зрения правительства бессмысленный! (Но  и
все, что делают наши  правители,  чуть  за  кормою
своих    ближайших   кровных   интересов   -   все
бессмысленно, все недальновидно.) Имей  евреи  все
это  -  и  они  чувствовали  бы  себя   легче,   и
определенней как нация, и это намного упростило бы
решение вопроса о будущем.
     Потом - запрет выезда в Израиль. Тоже  запрет
бесчеловечный.   (И   так  же   бессмысленный  для
правительства!  -  сами  себе  усложняют проблему,
усиляют давление котла).
     Но и запрет выезда - это всеобщий запрет. Это
- боязнь потерять подданных. Если б сняли запрет -
миллионы  бы  уехали, и  не  евреи  были  бы самые
многочисленные.
     А вот - и все. Вот мы уже и обочлись.
     Потому что дальше будут нам  жаловаться,  что
евреи  вытеснены   из   карательных   органов;   с
командных  постов   армии;   из   дипломатического
корпуса;  с  министерских  постов;  с   должностей
начальников  главков  и  директоров  самых крупных
предприятий;  из  Политбюро,  из  ЦК, из обкомов и
райкомов партии.
     Но неужели все эти места еще  и  сегодня  так
завидны, так привлекательны? Ведь  некоторые уже и
постыдны для людей свободолюбивых и умных.
     А некоторые и действительно должны замещаться
теми, кто составляет костяк этой страны,  тут  нет
несправедливости.  ("Да  вообще  не  должны  нации
замечать!" - А тогда - и протестовать против чего?
Вот и не замечайте!)
     Однако, посты заместителей (то есть  истинных
вершителей дел) крупных директоров и начальников -
открыты для евреев; они  вправе  занимать  крупные
экономические  и  любые коммерческие должности - в
их излюбленно роде деятельности, в котором  талант
их  почти  не  имеет  равных. И - распахнуты перед
ними наука, искусство, все виды культуры.  Правда,
в ракетно-космический сектор им доступ преградили,
но   больше   нигде   стеснений   нет,    и    вот
доказательство:  евреи  составляют 30% сегодняшней
Академии  Наук  (то  есть в двадцать раз гуще, чем
они вообще в стране!). Множество  крупных  научных
институтов и целых отраслей  научной  деятельности
возглавляется евреями (а там,  где  возглавляется,
там  уже  известно  и   как   подбирается   состав
сотрудников).  Вот   свежий   пример   из   времен
"гонений":     в     Ростовском-на-Дону   противо-
туберкулезном   диспансере   работает   около  180
человек,  и кроме санитарок (естественно, русских)
там все евреи:  руководитель  диспансера  Григорий
Абрамович Камушер не берет никого другого, и никто
не может его заставить. Мне возразят: значит, дело
в таланте! Но об этом - ниже, сейчас...
     Медицина, как всегда, как была, традиционно -
в    руках    евреев    (разумеется,     верхняя -
специализированные клиники, научные  институты.  В
изнурительных  по  работе  и  плохо   оплачиваемых
"районных"   поликлиниках,    осуществляющих   так
называемое   народное  здравоохранение  - туземные
врачи, из коренного населения.)
     Еще обладают евреи подавляющим большинством в
кинематографии - среди режиссеров,  сценаристов  и
администраторов.  Такой  же  перевес   у   них   в
музыкальном мире. Поражает их число в  литературе:
в    московской   писательской   организации   они
составляют неоспоримое большинство. (И  совсем  не
худшее большинство! Так выжжена русская литература,
что  они-то  и  есть  лучшее  большинство,  но   о
литературе  опять  отдельно).  Провинциальный  или
заграничный  читатель,  встречая   такие   фамилии
авторов как Алешин,  Ананьев,  Анненков,  Бражнин,
Володин,  Владимиров,  Галанов,  Днепров,  Жестев,
Зверев, Званцев, Зернова, Колосов, Корин, Лазарев,
Ланский, Лиходеев, Михайлова, Первомайский, Перов,
М. Полевой, Раевский, Руднева, Рыбаков,  Северцев,
Сергеев, Снегов, Соловьева, Танин, Феличев, Шаров,
Шатров,  или  Шухов  Иван  Петрович  -  как  может
догадаться, по каким признакам может предположить,
что  он  знакомится  с  книгой  еврейского автора?
Расшифровка некоторых литературных псевдонимов  по
сигналу Сталина в 1949 году  была  воспринята  как
крайняя дискриминация, почти как  газовые  камеры.
А неужели читатель не имеет права знать об  авторе
основные биографические черты  прежде  чем  читать
или  не  читать , или знать, чего ждать от автора?
Ведь в обычной жизни мы не начинаем  многочасового
разговора  с  человеком,  не  видя  его  лица,  не
представляя ни возраста, ни жизненного опыта,  ни,
предположительно, и точки зрения? Иногда и читать,
может,  не  станешь,  поглядев  на  надменное  или
безмыслое лицо. Эти все данные, портрет при книге,
и истинную фамилию совсем бы не  зазорно  читателю
иметь. Почему расшифровка любых других псевдонимов
- не оскорбление, а еврейских - оскорбление?!
     И вот это-то превознесенное  положение  евреи
ощущают  как  непрерывный   гнет!   как   жестокое
преследование евреев в Советском Союзе! Находясь в
процветающем (сравнительно с русскими)  положении,
как же можно жаловаться на величайшее угнетение?
     Как же вести нам беседу о будущем, если мы не
можем сойтись в оценке настоящего - кто угнетен  и
кто предпочтен?
     Неужели до такой степени  евреям  не  хватает
утерянных  должностей  карателей,  военачальников,
дипломатов, министров, и партийных вождей? Неужели
они признают, что имеют равенство только  когда  и
все это будет принадлежать снова им? Что  же  есть
тогда равенство и что есть неравенство?.. Не  есть
ли еврейское равенство форма превосходства!?
     В том и беда, в том и извечное недоразумение:
прося и требуя себе - равенства, только равенства,
не больше, чем равенства, евреи понимают под  этим
только преимущества и предпочтение.
    А  не  ранит   евреев,   что   домработницы  в
еврейских  семьях если есть  - то  всегда  русские
женщины?  Ни  одна  еврейка  не  претендует   быть
домработницей в русской семье?

Ни одна еврейка  не
претендует быть уборщицей в учреждении, на заводе?
Быть дворничихой (это - женская работа  в  Союзе)?
Работать с камнями и асфальтом на мостовых (это  -
женская работа в Союзе)?
     "То одно знаю, -  пишет  Достоевский,  -  что
наверно  нет  в целом мире другого народа, который
бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно  за
каждым шагом и словом своим на свое принижение, на
свое страдание, на свое мученичество. А что,  если
бы наоборот: евреев было бы у нас 80 миллионов,  а
русских - 3 миллиона? Как  бы  их  третировали? Не
обратили бы прямо в рабов?" (Там же).
     Эта   картина   почему-то   легко   предстает
умственному взору. Ибо  и  сегодня,  когда  нас 98
миллионов  (в РСФСР), а  их  -  875 тысяч, в рабах
ходим   только   мы.  Голова республики (пустая) -
русская,  шея  -  еврейская,  остальное туловище -
русское. И это называется -  неравенством:  почему
над талантливой шеей такой  глупый  качан?  Потому
что  все  наше  умное  - уничтожили, а как и кто -
смотри главу о революции.
     Говоря  о  низком  уровне   русского   народа
сегодня,  как  же  не  понять, как же забыть: ведь
именно русского народа лучшие слои были уничтожены
за   минувшие   десятилетия,   а   евреев   (кроме
троцкистов)  никто  не  уничтожал.  Евреи крепли и
расцвели  именно  в  эти  губительные  для русских
десятилетия.
     Вот что такое неравенство: ни  один  евреи  в
Советском   Союзе   не   лишен   паспорта,   этого
важнейшего  ключа  к  личной  независимости, этого
удостоверения, что ты - не крепостной!  А  русских
лишено   паспорта   около  пятидесяти  миллионов -
примерно из двух русских один! Так что пресловутый
"пятый пункт" прежде всего бьет по русской голове,
а не по еврейской. И в стране,  именуемой  Россия,
никому  не  живется  так  угнетенно, так худо, как
русским!
     Вот  что  такое  неравенство:  живя  в  нашей
стране, евреи сумели  обминуть самое страшное и до
сих  пор  безвыходное  бремя, которое легло на наш
народ:  колхозное  крепостное  право. В 20-х годах
существовало  ОЗЕТ - "общество  по землеустройству
евреев-трудящихся".    С   какого-то   времени  им
предоставлен был для освоения Биробиджан. Куда это
все  испарилось?  Евреи-трудящиеся,  чуть примерив
эти колхозы к себе, сразу разбежались. И им  никто
не помешал. И вот в этом, в этом - неравенство.
     Неравенство  в  том,  что   вот   уже   скоро
полстолетия   любая    еврейская    семья    имела
возможность не отпустить своего ребенка на  черную
изнуряющую работу, а предоставить ему сколь угодно
высокое образование.
     Те-те-те! тут нас и  прервут:  да  процентная
норма  в  ВУЗы  -  и  есть  одно из самых страшных
угнетений евреев в СССР! Отвечу, не знаю, в  какие
годы ее выдерживали, в какие нет (например, в 20-е
эта   норма   исключительно   била   по    русской
интеллигенции, и тогда считалась естественной). Не
знаю, в каких ВУЗах. Не знаю (ведь  не публикуют),
чему  она  численно  равна , во сколько раз больше
полутора  процентов.  Но  также:  не знаю ни одной
еврейской семьи, которая хотела  бы  дать  ребенку
высшее образование - и не преуспела, и не вытянула.
Не попадают на какие-то из факультетов?  Так  ведь
это - перекидная судьба всей молодежи, вышедшей из
советских  школ,  они  и  все перепрыгивают, плохо
понимая сами себя.
     А о русских - и все десятилетия и сейчас - не
скажешь, что высшее образование всегда им доступно:
то  нет  средств,  то  нет  воли.  Для деревенских
миллионов  -  далеко  и высоко то, что под рукою у
евреев,  живущих  только  в  городах,  на   работе
интеллигентной или прилично доходной.
     Но  опять   возразят:   значит,   наши   дети
талантливее! Да. Да! Так же, как дети  помещиков в
старой  России  выходили  почему-то  "талантливее"
детей крепостных!

        13. Талант, характер

     В своем превосходстве над остальными народами
по таланту, по всем видам талантов - евреи уверены
неколебимо.  И,  как  всякое свое убеждение, умеют
внушить окружающим.
     Например, по воспоминаниям Горького (1924 г.),
Ленин сказал ему: "Русский умник  -  почти  всегда
еврей или человек с примесью еврейской крови". (То
есть,   точно,   как   сам  Ленин).  Это  -  очень
поверхностное и ошибочное (да может и  мимолетное)
заявление умника как раз не первого разряда  и  от
того плохо различающего в облаках высшие  вершины.
Однако  сравнение  двух  рядов  умников хотя бы за
последнее столетие далеко бы нас завело.
     Вот как шутят евреи в дружественной  среде: -
Где талантливы антисемиты? - В антимире. (То есть,
нигде. Это была бы остроумная шутка, если  бы  под
антисемитизмом не понималось ими  также  и  всякое
русское национальное чувство.) Или: -  Почему  нет
антисемитизма в Англии? - Потому что англичане  не
завидуют  евреям  (Понимай:  а  русские  завидуют,
потому  что  у  них  нет таких талантов.) Но может
быть потому нет антисемитизма в Англии, что  евреи
никогда  не  осмеливались относиться к  англичанам
пренебрежительно? (Разумеется: честь  англичанам и
их вольному обществу, что их никто не осмеливается
презирать. Разумеется, мы, русские, давали и  даем
достаточно поводов к презрению.)
     Что ж, беспристрастное  соревнование талантов
-  это  очень  справедливо.  Но  именно  - беспри-
страстное, нелицеприятное. Не то,  где  за  особую
талантливость   нации   выдается   и   принимается
результат  ее  особой  спаянности  и особо-дружной
направленности:  густое  количество весьма средних
представителей  в  разных  областях  идейности   и
интеллигентности.  Это  можно  воспитать из любого
народа в благоприятных условиях.
     Обобщенно говоря  (всякое  обобщение  требует
оговорок и поправок) еврейский талант  чрезвычайно
живой, схватчивый, часто блещущий. Но - торопливый.
И оттого широта преобладает в  нем  над  глубиной.
Горизонталь - над вертикалью. А главные-то камешки
лежат на глубинках - и вот остаются недобранными.
     Когда не достает самокритичности и в  избытке
безудержное    хвастовство   -   особенно   опасно
перехватить с утверждением своего  таланта:  можно
попасть в смешное положение!
     В литературе - повально талантливы  -  а  где
великие  писатели?  В музыке сплошь талантливы - а
где великие композиторы? Для такого  несравненного
народа  -  достаточно  ли  в  философии  -  одного
Спинозы?  в  физике  -  Эйнштейна?  в математике -
Кантора? в психоанализе - Фрейда?
     За столько-то веков о еврейских талантах было
высказано  много  -  и  разное.  Аполлоний  Мелон,
например, еще 2 тысячи лет назад упрекнул  евреев,
что они неспособны к самостоятельному  творчеству,
а всегда - подражатели. Отто  Вейнингер,  которого
уж  не  обинишь  ни  в  личной,  ни в национальной
зависти, пишет: "Еврей беден тем внутренним бытием,
из   которого   только  и  может  вытекать  высшая
творческая  сила.  "У  еврея нет глубокого чувства
природы.  И  потому  он  не   понимает   земельной
собственности".   "Еврей   не    хочет    оставить
трансцендентного,    он    не    чувствует,    что
непостижимое придает цену существованию. Он  хочет
представить мир возможно плоским и  обыкновенным".
"Евреи  с  жаром  ухватились  за   дарвинизм,   за
смехотворную  теорию  происхождения   человека  от
обезьяны.    Они   обнаружили   почти   творческую
способность   в    качестве    основателей    того
экономического  понимания  человеческой   истории;
которая вовсе устраняет из нее - Дух". Он отмечает
"подвижность" еврейского духа,  великий  талант  к
журнализму,  расположение  к  сатире и  лишенность
юмора,  высокую  степень  в  образовании   понятий
(отсюда   -   юриспруденция).   И   -   отсутствие
благочестия,     "лишающее     его     возможности
воспламениться  высшим  восторгом".  Нет   чувства
демиурга.
     И  другой  еврейский  автор, С. Лурье - в тон
ему: недостаток евреев - "неумение  воспламениться
стройной связью явлений и красотой форм в  природе
и  искусстве...   Эстетическая   ограниченность...
Отсутствие  сердечного  жара..."  (Может  быть это
отчасти   объяснит    нам    черты    современного
беспредметного искусства?)
     Ну,  разумеется,  высказывались  и противопо-
ложные мнения. И похвал еврейским талантам  и  уму
наверняка расточено гораздо больше, чем упреков.
     Но!  -  да  не  сопутствует  таланту открытое
хвастовство и чрезмерное  сознание  превосходства.
     Только  тогда  его  свет  будет  неущербен  и 
сольется со светами человечества.

        14. Свободолюбие сегодня

     И куда же, как не в список талантов, даже  на
одно из первых мест надо бы включить  -  еврейскую
чуткость к струям времени? Чутче их, я думаю,  нет
народа во всем человечестве, во всей истории.
     Еще только первые  молекулы  тления  испустил
общественный организм - уж они  слышат  запах,  уж
они от него откидываются, уж они отреклись от него.
Едва только первый росток просунется  от  будущего
могучего  ствола  -  уж  они  тут как тут, хвалят,
пророчат, загородочкой  обставляют.  Когда-то  они
валили поддерживать этот режим -  и  будущее  было
несомненно  за  ним.  Но вот они все отложились от
него - и можно с уверенностью сказать,  что  он  -
обречен. (Это соображение очень поддерживает меня,
когда я думаю о будущности этого режима. Не стоять
ему, не стоять, разве несколько лет.)
     Когда же случилось, что евреи из главных опор
этого  режима  перекинулись  в  главные   противо-
течения?  Нелегко  сказать,  не  исследуя.  Начало
покиданья могло быть заметно только очень  тонкому
глазу.  И  вдруг  все заметили: когда-то при еврее
остерегись,  худого  слова  о  советской власти не
скажи,  а  сейчас  если  еврей  -  смело катай, не
опасайся!
     Сказать бы, что евреи - и всегда за  свободу,
что  это  -  так  же  в  их   характере,   как   в
английском?  Нет.  Мы  слишком видели их пророками
нашего фанатизма. Но они отложились!  (И  без  них
фанатизм  даже  что-то  потерял  в  горячности, он
по-русски освинел и оленивел.)
     Впрочем,  не  одна только чуткость определила
эволюцию  советских  евреев,  тут  работали  и две
весомых политических причины, и обе почти с одного
года: появленье  государства  Израиль  и  открытый
антисемитизм советского правительства.
     У  евреев  в  СССР  и  выбора-то  не осталось
другого,    как    по   усмешке   истории,   стать
наследниками  той лучшей  русской   интеллигенции,
которую они рьяно  помогали  уничтожать  в  первое
десятилетие  революции.  Они  стали   истинным   и
искренним  ядром  нашей  сегодняшней   либеральной
общественности, и никакое  прогрессивное  движение
без них теперь действительно стало невозможно.
     Скажу  больше: за последний год (осень 1967 -
осень  1968)  главный  вклад  в  русскую   свободу
совершили  именно  евреи.  Кто   остановил   поток
"полузакрытых"  лживых   политических   процессов,
отрубил это щупальце осьминогово? Павел Литвинов и
Лариса Богораз. (Не преувеличу, если  и  обращение
"К мировому общественному  мнению",  не  прикрытое
капризами Самиздата, протянутое бесстрашною  рукой
перед фотоаппаратами чекистов  -  рубеж  советской
истории.) Кто те адвокаты, впервые за  45  лет  от
униженного  ползанья  вставшие  на  гордые   ноги?
Каминская  и  Золотухин,  Якир  и Ким,  Копелев  и
Балтер  -  все  главные московские   интеллигенты,
удостоенные  партийной   кары   -   евреи.   Какой
литератор бежал за границу не воли искать для себя,
но оттуда насмерть биться пером? Аркадий Белинков,
еврей.  И,  наконец,  кто  те семеро отважных, кто
потянул, погнал свои чугунные ноги на Лобное место
25 августа 1968 г.? - не для успеха, и не  веря  в
силу протеста, но жертвой своею смыть русское  имя
от чехословацкого позора? Вот они: ЛАРИСА БОГОРАЗ,
ПАВЕЛ    ЛИТВИНОВ,  Константин  Бабецкий,   ВИКТОР
ФЕЙНБЕРГ, Владимир Дремлюга, Вадим Делонэ и НАТАША
ГОРБАНЕВСКАЯ. Евреев - больше половины! Не забудем:
их - полтора процента в населении.
     "Дымком  над  вулканом"  назвала  Би-Би-Си их
обреченную  демонстрацию.  Увы, никакого вулкана у
нас нет... Но и за дымок - спасибо, братья!  Но  и
дымок войдет в историю.
     Я  думаю,  и  они,  и  мы  уже  не свернем: и
захотели  бы  -  враги  не  дадут.  А  значит - не
расстанемся.
     Оттого  и  надо  писать  эту работу. Оттого и
надо объясниться - по справедливости.

        15. И - перекос

     Тут сразу ведь -  и  перекос.  Союзники  наши
таковы:  вы  не   напоминайте им, что эта власть -
была  их  любимая  когда-то, вы не напоминайте им,
что  и  они  послужили  тирании. Теперь мы обязаны
принять, что они и всегда вот так боролись.
     Послушайте  магнитные записи песен Александра
Галича  (Гинзбурга),  столь  популярные  сейчас  в
Москве  -  "Домашняя  еврейская песенка" и другие.
Узнаем  оттуда,  в  чем  была  вечная доля евреев:
погибать  в  лагерях  и  в сырой земле, гибнуть за
общую справедливость. И как же  русскому слушателю
в той гостиной, в хору  одобрения сидя, заикнуться
и  осмелиться  сказать,  что  в  общем, полегать в
сырую землю за эти полета лет у нас в  России - не
главная была доля евреев? Даже  прямо скажем - это
русская была доля!
     Но   и   такое  мягкое  выражение   было   бы
воспринято вокруг магнитофона как  звериный  оскал
антисемитизма, не меньше.
     И тот же мотив у начинающего Иосифа Бродского,
еще  ни  той  истории,  ни той жизни не видавшего:
евреи, оказывается,
           "Никогда не сеяли хлеба,
            Просто сами ложились
            В холодную землю как зерна".
     Обойдя   троцкистов,   несколько   тысяч,  да
разжалованных  большевистских  вождей,  - не шибко
они ложились, не шибко. А вот хлеба -  никогда  не
сеяли, верно. Но этого стыдиться надо - а Бродский
гордится. Хлеба не сеяли -  а  ели!?  Это в  нашей
пословице  предусмотрено:  белые ручки чужие труды
любят.
     П. Литвинову,  после  их дерзости на процессе
Галанскова-Гинзбурга  пришло  письмо,  подписанное
"24 десятиклассника", а имен нет (и обратный адрес
ложный). Письмо хорошее, всех нас порадовало:  "мы
прозрели...  мы  поняли  вопиющую несправедливость
наших органов власти... Нам, только  вступающим  в
жизнь  уже надоела фальшь и обман, мы хотим правды
и справедливости... Мыслящее поколение 60-х  годов
(это - они о себе)... Мы не можем  молчать;  когда
вокруг - демагогия, газетная ложь, предательство...
Нам жаль только своих родителей." И тут же: Россия
"платит  за  это  дорогой  ценой:   кровью   своих
умнейших  и  талантливейших  людей  -   от   Осипа
Мандельштама и до Александра Гинзбурга". И тут  же
- стихи Бродского на первом месте изо  всего,  что
"укрывается от нас и что необходимо печатать".
     Вот  и  написана  забывчивой   легкомысленной
рукой  вся  полувековая  история Советской России!
Вот  кто  сражался  эти  полстолетия  и  погибал в
неравной  борьбе:  Мандельштам  (вполне  достойный
человек,  но  все-таки  хвалебные стихи о Беломоре
были) и Александр Гинзбург (а этого ломали,  и  он
довольно  подленькую  статью  недавно  писал   под
диктовку ГБ.  Потом  он выпрямился, молодец, пошел
страдать - но почему ж он - такая веха  в  русской
истории? А Галанскова и просто потеряли - почему?).
А  Бродский  -  осмотрительный  мальчик, он совсем
случайно  угодил  в   шумную   историю,   в   сени
ахматовского  древа  он  будет  писать  о  любви и
переводить аглийских поэтов, - почему ж он  острей
всего оказался нужен?.. А?..
     Странный набор имен. А подписей нет. Кто  эти
дети? Одни заблудились, потому что информации нет,
а кто-то, выводивший строки, у того, наверно,  уже
родной  пепел стучит о грудь, он по пристрастности
ошибся.
     Ясно: письмо сочинялось взрослыми евреями.
     Едва  евреи  оказались  с  либералами  -  как
быстро  завихривается  тот  самый  воздух, который
когда-то и Куприна умотал: "сие  письмо,  конечно,
не для кого, кроме тебя... " - И защищать Чирикова
от Шолома Аша - отказался...
     Мы не только не смеем критически  высказывать
что-то о евреях, мы должны и наши перья  поставить
на службу их доле.
     Вот  два  русских   поэта   -   Евтушенко   и
Вознесенский. Уже писали они вдоволь о  Ленине,  о
революции. Об уничтожении русского крестьянства  -
пока сердечного пламени  не  нашли.  Но  Евтушенко
давно заявил себя - и шумней всего  прославился  -
"Бабьим  Яром",  где  в  выставлении  себя  евреем 
несколько  и перегнул, этого можно бы и не делать.
А  Вознесенский,  тянясь  ли   за   ним,   огласил
стихотворение об озере подо  Львовом,  налитом  на
месте прежнего гетто. Отчего ж бы нет, пиши  -  да
ведь за тридцать лет уже ему, и русскую боль  тоже
бы  не  худо  выразить,  время  было,  книги были.
Сказал  я  ему: "нет  у  вас  русской боли!" он не
поверил мне! он даже не понял, в  каком  смысле  я
это сказал.
     А  я  как-то  написал  статейку  крохотную  о
русском языке и рассказик с наплывами  Куликовской
битвы  -  и  тотчас  со стороны евреев, до тех пор
дружно     меня    поддерживающих,    почувствовал
настороженность и даже упреки  -  славянофильство!
Я  даже  одурел:  как  это  понять? Что - славяно-
фильство?! Что надо  русскому  языку  вернуть  его
подлинный дух? Что мы на Куликовом поле с  карачек
поднялись?  Так  нам  ни  языка,  ни истории иметь
нельзя? А это они, щадя меня,  смягчили,  чтоб  не
назвать  квасным  патриотизмом,  а  то   гляди   и
антисемитизмом:  ведь  о  русском  сказано,  как о
чем-то особом и отдельном, а где ж еврейская доля?
а  где  ж  еврейский  руководящий   интеллект?  На
Куликовом поле ведь их еще не было, верно не  было
- зачем же о той битве писать?!
     "История России состояла между прочим в  том,
что ее били...", - напоминает мне Г. С.  Померанц,
не  брезгуя  цитатой  то  ли  из  Ленина, то ли из
Троцкого.  Он  -  из  главных   теоретиков   среди
московских евреев и недавно написал мне так, что я
в  "Круге  первом"  "непоправимо уронил" евреев, и
выход  у  меня  один,  он  просто требует: сделать
Герасимовича    евреем.   "То,   что   Герасимович
нарисован  с  русского  прототипа  - совершенно не
важно", так и пишет, только курсив мой! Правда,  и
запасной выход мне  оставляет:  добавить  в  роман
равноценный    по    силе    образ    благородного
самоотверженного еврея! (Это и  другие  евреи  мне
предъявили:  ущербно  мое  творчество  тем, что не
поднята   роль  евреев.  Теперь,   за   меня   мои
творческие  планы  сметя,  указали  мне,  что пора
приниматься за роман, пьесу, или хотя  бы  рассказ
"о благородном стойком смелом еврее").
     А  в  конце  1967  г.   поэтесса   М.  Алигер
напечатала в "Новом мире" складное стихотвореньице
о сталинской эпохе с токи зрения сегодняшнего дня:
          "Ну что ж,
                  Судите, виноваты.
           Все наше: истина и ложь,
           Победы и утраты.
           ...
           И нет теперь такой вины,
           Чтоб нам не предъявили".
     "Новый мир" не  ведет  такой  твердой  линии,
чтоб   заметить,   насколько   это   стихотворение
противно  его   собственным   взглядам   (впрочем,
расплывчатым).
     И  взялась  Лидия  Чуковская  в  самиздатском
письме указать Алигер, что надо ужаснуться бездною
нашего  позора  и  соучастия,  а  не пытаться даже
сегодня  залакировать  ту  (неумершую)   мерзость,
называть  убийства  победами  и  принимать  истину
наряду  с  ложью.  И  что  ж!  Сразу встревожились
либеральные   евреи,   примчались   и   стали   ее
отговаривать, уклонять: "Не надо ссор между своими,
не  пишите  этого!"  То  есть пускай стихотворение
путает  мысли  читающей  публики,  пусть  ложь еще
некоторое время пойдет вперемешку с истиной, но не
надо  публично  обвинять  еврейку  в  том, что она
сослужила правительству.
     И эта осторожная оглядка так внушена нам, что
Лидия  Корнеевна,  имея  в  виду еврейский вопрос,
убежденно сказала мне: "Бывают истины, которых  до
некоторой поры писатель не имеет морального  права
касаться".
     А  вот  это  оно  и  есть  - партийность. "До
некоторой    поры",    "до    полного    торжества
коммунизма"...
     Но Меланья - мне тетка, а правда - сестра.

        16. Глазами их - наше корыто

     Недавно чьи-то либеральные руки сняли копию в
ленинградском     обкоме    партии    с    тайного
политического доноса Щербакова-Смирнова-Утехина  -
на якобы "разрушительную сионистскую деятельность"
в  Ленинграде  с  разъяснением  "утонченных   форм
идеологической диверсии." - Как бороться в этим? -
спросили  меня  знакомые  евреи.  -  Ясно  как,  -
ответил я, еще не прочтя документа, - публичностью!
Распубликовать тот донос в Самиздате! Наша  сила -
публичность, открытость!
     Но друзья мои замялись:
     - Прямо   так  -  нельзя,  неправильно  будет
понято.
     И, прочтя, я понял их опасения.
     В  основном-то  из  доноса явствует, что этот
молодежный литературный вечер (30 января  1968 г.)
может  быть  и  составленный  молодежью в основном
еврейской, был в политическом отношении  честным и
смелым:   то   явно,   то   полускрыто   высмеивал
правительство,  его  установления и идеологию. Но,
видимо,  донос  не  полностью исказил национальный
смысл  выступлений  -  в  них,  очевидно,  была  и
неприязнь к русским, и обида, и презрение, и может
быть отвращение, и тоска по высоте еврейского духа,
- и вот из-за этого-то мои друзья опасались отдать
документ в Самиздат.
     А  меня  ударила -  верность  этих  еврейских
настроений.  Это  очень  похоже,  что  выступающие
прямо-не прямо, пусть беззвучно, в разрывах слов и
фраз, но обвиняли русских - что  они  ползают  под
прилавками пивных, и жены выволакивают их из грязи;
что  они  пьют  водку   до   потери   сознания   и
склочничают  из-за   денег;   что   они   воры   и
грабители...  Я  перенесся  вдруг   полностью   на
еврейскую  точку  зрения,  оглянулся  и ужаснулся:
Боже, куда мы попали, евреи! Ведь правда!  Что  за
скоты окружают нас! что за животные! Карты, домино,
рты, раззявленные  на  телевизор...  Ни  Бога,  ни
духовных  интересов!  И  еще  тиранят   безмозглой
идеологией! И еще заставляют нас делать  оружие  -
против  Израиля!  И  сколько   сразу   поднимается
несправедливых  обид  и  притеснений  -  и  все от
русских...  и  все  -  против   евреев...  "Россия
отражается  в  стекле пивного ларька", - сказал на
том вечере Лев Уфлинд - и верно! ведь верно! - вот
ужас!
     Только одно забыто: что русских - то  выбили,
вырезали,  оморочили  и  довели.  И - не без отцов
сегодняшних молодых поэтов. Оттого-то и всплыли на
поверхность - хари. И кто ж в обиде? - евреи.
     Как ощущать им  сегодня "проблему народа", то
есть  как  ощущать им главную массу живущих в этой
стране,    тупо    довольных    своим    ничтожным
существованием и своими ничтожными руководителями?
Какая-то  иноземная,   инокровная   масса,   среди
которой  еврея  нет  ни  одного,  но  забросила их
роковая судьба страдать в городах этой страны.
     Г. С. Померанц  (поправляет меня): "Вы  ищете
бога (он пишет с маленькой) и народ на одной полке.
А они не всегда вместе. Больше того, в чем-то  они
противоположны". "Народ  -  преснеющая  жижица,  а
главные соляные копи (мудрости)  -  в  нас  самих"
(т.  е.  в  интеллигентах).  -  "Народа нет - идет
омассовение".   -   "Солидарность   интеллигенции,
пересекающая границы,  более  реальная  вещь,  чем
солидарность  интеллигенции   с   "народом".   Как
сказть.  К  протестам  прислушиваются тоталитарные
правительства не более, чем к жужжанию  мух.  А  в
чехословацком  опыте  1968  года  именно  единение
интеллигенции  с   "преснеющей   жижицей"   своего
"народа"  создало  духовный  оплот,  давно забытый
Европою: две трети миллиона наших войск  ничего  с
ним  поделать  не  могли  -  "Ставка  на "народную
правду"  -  самообман  и  очень   опасный   способ
расколоть интеллигенцию - единственную живую  силу
в нашей стране".
     Так вот, значит,  что  нам  предлагают:  ваш,
русский,  народ  все  равно  погиб безвозвратно, а
наш,  еврейский,  к счастью, сохранился. Объединим
же усилия интеллигенции (на 85% сейчас  еврейской)
-  и  будем  спасать  эту   несчастную   страну  и
руководить ею.
     Реально. Разумно. Наше корыто разбито, соседи
предлагают стираться у них.
     Реально. Но нет ни крупицы боли  за  погибший
русский  народ.  А  к  боли   за   еврейский,   ко
внутренней  боли  за  еврейский  -  меня призывают
неустанно, неуклонно.
     А вы не подумали, друзья, что я, что наши  15
процентов,  может  быть,  предпочтут и погибнуть с
этим безнадежным народом?
     Это  -  мистика,  это  -   тайна,  это  -  не
объясняется умом.

        17. Русский вопрос

     Сегодня в том русский вопрос, окончательно мы
уже погибли для себя и для человечества -  или  не
окончательно?
     Спрашивает меня Померанц: "Неужели вы думаете,
что  русский  народ  последние  десятилетия меньше
наблудил,  чем  ветхие евреи? И меньше заслуживает
розги духовной?"
     Нет, не думаю! Нет, не меньше.
     Давно  уже  не  в  том русский  вопрос,  чтоб
возвеличивать  настрявшие  "ратные  подвиги",  или
славу нашу раздувать или тянуться к Проливам  (дал
тут маху Достоевский, грубо сплошал)!
     Только  в  том  русский  вопрос:  к  будущему
мировому   обществу   сумеем   ли   мы   дойти   с
неуничтоженным духом? или уже не сумеем?
     От  великого  и  могучего  государства  -  мы
устали,  хватит!  Кровь  проливать и душить вокруг
себя  -  мы  уже  устали, хватит. И хоть это не мы
правили 40-е-50-е-60-е годы, а  отвечать за все их
злодейства - нам, русским.
     В  лагерном  стихотворении  1952-го  года   я
написал:
         "Нас будут резать на Висле,
          Нас будут в Пекине сжигать!"
     Еще  не  все  то  исполнилось  -   а   будет.
Безответственная безликая свора  от  нашего  имени 
делала, что хотела - а мы допустили. Значит, нам и
отвечать.
     Все   пленные  нации  мы  должны  искренне  и
добросовестно  -  освободить.  Среди них и близкие
есть, и братские есть, но так  насолили  мы  всем,
что остается одно - освободить.
     О географическом расширении мы должны  забыть
навсегда.  И  деньги  в  Космос  швыряет  -  пусть
кто-нибудь  другой!  Наши   усилия   должны   быть
направлены  внутрь. Не  Средиземное   море  должно
занимать мозги наших политиков - а доказать  самим
себе,  Китаю  и  всему  миру  - что хоть Сибирь-то
воистину  наша,  что  ее-то  мы умеем освоить, что
ею-то мы вправе владеть.
     Не мировой арбитраж; не международное  сопер-
ничество -  а  трудолюбивое  внутреннее развитие и
весьма  умеренное  процветание.  Умеренное, потому
что главное направление наших усилий  должно  быть
духовное.
     Мы должны строить Россию нравственную  -  или
никакую! Или неча и хлопотать, пусть остается хоть
та, что есть.
     А для этого: все добрые семена, какие еще  на
Руси не дотоптаны - выберечь, выхолить, вырастить.
И вся экономика, и вся политика страны должны быть
подчинены этому, и ничему другому! (И только  если
это удастся, тогда спросим Азию-Африку,  не  можем
ли  мы  им  чем  пособить.  А Европа, и самая даже
восточная - без нас дорогу найдет.)
     При такой точке зрения - конечно, и наша вера
дорога, и старые церкви, и старые иконы, и обычаи,
и пословицы, и каждого оперенного словечка  вспорх
- и не стыжусь. И хотя пойдем мы только вперед, но
каждое старое русское имя, кто говорил нам добро -
будет дорого нам, ведь нам нужно школу строить еще
невиданную, в первый класс ее  сядет  развращенный
народ, а из последнего выйдет -  нравственный.  (И
потому ноет наше сердце по тем русским,  кого  так
щедро  перебили  в  подвалах  ЧК,  кого  бессчетно
удушили  в  ГУЛаге:  ведь  это все были - из наших
лучших,  ведь  это  и  был  отбор  народа.  И   не
поставьте  нам  в шовинизм, что горюем по русским:
ведь  и  еврейскому,  и  каждому  народу разрешено
скорбеть о гибели своих. Так и нам можно!)
     И  вот таков  мой - русский национализм, если
уж так нужно вам его назвать. Это -  национализм с
горя,  национализм  лишь  потому, что во всем мире
еще не прошла национальная стадия,  и  эту  стадию
русскому  народу  надо  использовать  для   своего
духовного возрождения и роста.
     Это  -  национализм  временный,   пока   идея
мирового правительства созреет достаточно на Земле,
и такому правительству (воистину всемирному, а  не
преданному, как сейчас ООН, идее Африки  да  Азии)
будущая Россия охотно доверит свою суверенность.
     Мне говорят: национализм всякой нашей окраины
прогрессивен, а русский национализм -  реакционен,
и надо его давить в себе и в других.  А  я  думаю:
вот такой - чем реакционен?
     Самих себя давить - это  мы  очень передово в
начале XX века усвоили. И - передавили. Еще второй
раз придавим - и слово "русский" можно  вообще  из
словарей вычеркивать,  от  России  останется  лишь
географическое пространство, а страны уж не будет.
     Ближе  к  предмету  исследования:  вот  такой
изъясненный  мною  русский  национализм  пусть  не
понимается евреями как антисемитизм. (Равно: да не
будет  и  еврейский  национализм  врагом   будущей
России!)
     Советский  правительственный  антисемитизм  -
вообще шкурный, это - слуга политического расчета.
Решили наши правители однажды  (и,  кстати,  очень
недальновидно),   что   с   Израилем   они   будут
враждовать (а для того,  чтобы  арабские  массы  и
пространства переманить от Запада) - и  вот  стали
антисемитами.  А   еще   потому,   что   подвижное
способное это племя здесь внутри как не душить  из
осторожности,  если все  живое душится непременно?
Но  при  нашем  лицемерии  -  и  антисемитизм   не
объявлен, и если завтра политический расчет  вдруг
продиктует  дружить  с  евреями  -  в  одну минуту
объявят и дружбу.
     Советский общественный антисемитизм (но какой
"общественный"? разве у нас есть общественность? -
это личный, сердечный антисемитизм тех официальных,
и полуофициальных,  и  четвертьофициальныхлиц,  да
еще дремучее чувство народа), как  я  уже писал, -
это вряд ли наследник "Союза русского народа", это
неосмысленный      отзыв      на     то     первое
послереволюционное пятнадцатилетие.  Но  некоторые
старые исконные приемы этот антисемитизм сохранил.
Один прием - кричать "еврей" как сигнал  к  травле
всего, что таит для него опасность (появился "Иван
Денисович"  -  и  я  был  тут  же объявлен евреем;
выступил Лакшин на защиту Ивана Денисовича - еврей
и он!) Правда, по условиям нашего времени  это  не
печатается открыто, - так передается из уст в уста,
говорится в закрытых кабинетах,  понимается  между
строк.  Второй  прием  -   объявить   себя   самим
исконнейшим русским патриотом.  Но  опять-таки  по
условиям времени один патриотизм - это не конь, он
обязан  быть  пристяжной  при   коммунизме.   Если
советский  антисемит  каждым  пятым  словом ставит
"русское", то каждым третьим - "коммунистическое".
Это  вконец  лишает их возможности провести после-
довательно какое-нибудь рассуждение о бедах  нашей
социальной  жизни.  Только  одно  и  остается   им
простое и понятное объяснение: еврейское  засилие,
сионизм. (В Польше решились  открыто  и  разрешили
евреям убираться вон).
     От этого смешения патриотизма с коммунизмом -
и  русскость  советского  антисемитизма  в   корне
ложная.  Они  бьют  себя в грудь, что они коренные
русаки  -  но  к  истинным  современным страданиям
русского народа они вполне равнодушны: ни  назвать
их, ни исцелить их они никогда не осмелятся -  ибо
это заставило бы порушить так называемый коммунизм.
И так они довольствуются тем, что  они  -  русские
патриоты,  что  все  мутят  евреи  (и  либералы, и
бывшие  заключенные)  -  и   продолжают   корыстно
плесневеть в коммунистических винах и достатке.
     Таковы Софроновы,  Грибачевы,  Соболевы. Но и
группа  Солоухина,  искренне  любящая  и   русскую
деревню, и русскую старину, и традиционное русское
искусство - будет мертва и с ветвями сухими,  пока
будет  молчать трусливо, что русское и советское -
исключают одно другое.
     Это понятия - противоположные

----------------------------------