Сергей Баймухаметов: Кара Господня?

Дословно:

«В первые месяцы войны практически более 60% Красной армии, то есть молодых бойцов, которые были рождены уже в безбожное время, большинство из них не были крещеные, они были убиты. Это была жертва несоизмеримая. Это была жертва, которая была принесена за безбожие. И войну выиграли крещеные люди, те, кто призваны были для того, чтобы духовно победить вот эту машину».

С 22 июня по 1 декабря 1941 года только в плен попало 3 806 860 советских солдат и офицеров. В чем причины тотального поражения наших войск? В чем причины трагического отступления?

Ответ состоит из нескольких составляющих.

В первые дни войны Сталин бездействовал, находясь, очевидно, в полной прострации. С 22 июня до 1 июля советский народ ничего о нем не знал. Полное молчание газет. Член Политбюро А. И. Микоян вспоминал, как вечером 30 июня (уже 8 дней идет война, уже сдан Минск!) члены Политбюро приехали к Сталину на Ближнюю дачу:

«Увидев нас… спросил: «Зачем пришли?» Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать… Молотов от нашего имени сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы поставить страну на ноги. Для этого создать Государственный Комитет Обороны… 1 июля постановление о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным было опубликовано в газетах».

На четвертый-седьмой день войны Сталин сделал попытку откупиться от Гитлера, отдав ему часть территории Советского Союза.

Заместитель начальника Разведуправления НКВД Павел Судоплатов в августе 1953 года докладывал правительству:

«Примерно числа 25–27 июня 1941 года, я был вызван в служебный кабинет бывшего наркома внутренних дел Берия. Берия сказал мне, что… необходимо неофициальным путем выяснить, на каких условиях Германия согласится прекратить войну против СССР и приостановит наступление…

В этой связи Берия приказал мне встретиться с болгарским послом в СССР Стаменовым, который, по сведениям НКВД СССР, имел связи с немцами…

Берия приказал мне поставить в беседе со Стаменовым четыре вопроса…

1. Почему Германия, нарушив пакт о ненападении, начала войну против СССР.
2. Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны.
3. Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек.
4. Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует.

Берия при этом выразил уверенность, что Стаменов сам доведет эти вопросы до сведения Германии…»
(Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 204–208)

Арестованный Берия на допросе показал, что выполнял прямое указание Сталина.

После жутких репрессий 1937-1940 годов Красная Армия была небоеспособна, она лишилась командиров высшего и среднего звена. Вот свидетельство маршала Александра Василевского:

«В 1939 году мне пришлось быть в комиссии во время передачи Ленинградского военного округа от Хозина Мерецкову; был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто был выше, были поголовно арестованы».

29 ноября 1938 года на заседании Военного совета при наркоме обороны Ворошилов заявил:

«Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды… За все время мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек».

То есть репрессировали 40 тысяч командиров Красной армии.

Помимо потери боеспособности еще страшней сказалась в первые недели войны атмосфера страха, царящая в армии.

Мой старший друг Василий Ефимович Субботин встретил войну утром 22 июня 1941 года на западной границе, на посту башенного стрелка среднего танка. Пережил трагедию отступления. О чем-то написал в своих книгах, о чем-то — не смог, потому что нельзя было.

«Наш полк стали бомбить в первые же минуты, — рассказывал мне Василий Ефимович. — Срочно покинули казармы и расположились в соседнем лесу… Никакой связи с командованием и никаких приказов не было. Стояли мы в том лесу три дня. Над нами шли немецкие самолеты, ночами горизонт полыхал. Понятно было, что немцы обходят нас со всех сторон.

Простояв в лесу три дня, мы колонной выдвинулись на дорогу к Тарнополю (с 1944 года город Тернополь — С. Б.)… Как только вышли из леса, начались бомбежки… Полка как боевой единицы не стало — отдельные группы бредущих в отступление людей. Мы попали в общий поток отступающих войск, таких же, как и мы, растерянных, ничего не понимающих.

Почти четыре миллиона пленных за полгода войны! Но ведь пленных могло быть и больше. Был день, когда мы с немцами шли рядом. В одном направлении — на восток. Они шли по параллельной с нами дороге. Иногда можно было их видеть. Пехота двигалась колоннами. Много солдат ехало в машинах, впереди и сзади мотоциклисты. Отдельно — танки.

Так они и прошли. На нас не обратили внимания. То есть понимали, убедились, что воевать, стрелять в них мы не будем.

С годами, вспоминая, я стал думать: почему мы отступали без боя? Ведь среди нас были командиры, но я их почти не видел и не слышал.

Теперь мы знаем, что до войны командный состав нашей армии подвергся страшным репрессиям. Значит, обстановка была такая, что люди были деморализованы. Они боялись не немцев, а собственного начальства. Боялись отдать какой-нибудь приказ самостоятельно, без приказа сверху. Никто не осмелился взять на себя ответственность и организовать на каком-нибудь рубеже оборону.

А если бы каждый командир приказал занять оборону, мы бы дали бой и не пустили немца так далеко. Брестская крепость целый месяц держалась! Сколько там немцев убили, какие силы она отвлекла! Потому что нашелся командир, который приказал: «Огонь по врагу!» И если бы нашлись везде такие командиры, каждый полк мог стать Брестской крепостью. И не случилось бы того, что случилось, не откатился бы фронт до Днепра за какие-то две-три недели».

Офицеры, парализованные страхом репрессий. Командиры, которые боялись ответственности, боялись совершить самостоятельный поступок. Даже Родину защитить боялись! Такая была атмосфера в армии.

Если же анализировать выступление митрополита Белгородского и Старооскольского Иоанна, то из него следует, что Господь наказал советский народ и советскую страну. А затем вместо некрещеных убитых и попавших в плен молодых солдат в Красную армию пришли крещеные — и они победили. Но такой информацией — о массовом приходе в Красную армию исключительно крещеных, никто не располагал и не располагает.

Официальный представитель патриархии РПЦ епископ Клинский Стефан (Привалов) заявил:

«Если бы мы оперировали четкими статистическими данными, тогда можно было бы о чем-то говорить… Выводы не совсем корректные, потому что защищали Отечество люди разных национальностей, разных религий и конфессий, поэтому война и называется Отечественной»

И, наконец, последнее. О чем писать страшно. Но это логически неумолимо следует из выступления митрополита. Если Господь так страшно наказал советский народ и советскую страну, то, значит, первые полгода войны Он был на стороне фашистской Германии?

Оставляю сие на совести митрополита Иоанна.