Советы от Бисмарка

Еще в 1859 году прусский посол в Париже Отто фон Бисмарк разумно советовал руководителю российского МИДа князю Горчакову не уговаривать Наполеона III отменить Парижский договор, а потихоньку начинать нарушать его самому:
"Если бы вы были смышленее, то совершенно разорвали бы Парижский трактат. Тогда вам были бы благодарны за то, что вы снова признали бы некоторые из его условий и удовольствовались бы восстановлением своих державных прав на Черном море".
Что предлагал будущий канцлер Германской империи? «Полностью нарушьте условия мира, а когда к вам предъявят претензии — нехотя, очень медленно, согласитесь на часть условий». Тем самым вы сможете торговаться и выбирать, какие положения Парижского мира вам выполнять, а какие — нет.
Совет был абсолютно логичен — Россию не проверяли по соблюдению пунктов договора на Черном море, и мы, в общем, могли делать все что угодно, не особенно об этом распространяясь. Даже если формально мы не хотели нарушать договор, то почему бы не строить торговые суда двойного назначения? С креплениями под пушки, с небольшой — но броней. Но нет, власти честно, до запятой, исполняли положения Парижского мира, и оказалось, что к 1877 году никакого флота на Черном море у нас нет.
С самого начала было понятно — нам начнет вставлять палки в колеса Англия. Чтобы нейтрализовать ее, требовалось договариваться с Австрией, Германией, Румынией и Грецией. У нас очень любят хвалить канцлера Горчакова, но если отбросить личные симпатии и антипатии — канцлер перед войной дипломатически не сделал ничего.
Бисмарк в письме от сентября 1876 года все отлично описал Горчакову — Германия согласна поддержать Россию в ее притязаниях на Проливы в случае, если Россия гарантирует Германии отторгнутые у французов Эльзас и Лотарингию. Что нам предлагали? В случае¸ если Франция начинает войну с Германией, чтобы отвоевать Эльзас — Россия объявляет войну Франции. Чисто политический акт — общей границы у нас с Францией нет. Если Германия хочет добить Францию и еще раз пройтись по ней катком — Россия в этом Германии не мешает. В свою очередь Бисмарк обещал нейтрализовать Австрию во время нашей войны с турками и поддержать наши притязания на Проливы.
Почему мы не поступили так? Чем мы были обязаны Франции, которая 22 года назад ровняла редуты Севастополя с землей? Которая дважды за XIX век вторгалась на нашу землю? Чем французы лучше немцев в этом плане?
Говорят, мы боялись, что Германия, окончательно разгромив Францию, станет очень сильной и начнет войну с нами. Но обмен Проливов на Эльзас укреплял не только Германию — он укреплял прежде всего нас! При реализации этого варианта мы наконец-то избавлялись от турецкой зависимости, могли увеличивать свою торговлю на Черном море. В 1875 году через Черное море вывезли около 12 миллионов четвертей зерна (это не считая угля, металла, тканей и т. д.), причем рост этот вызвала отмена англичанами квот на поставку зерна из России. Этот рынок имел устойчивую тенденцию к росту, но любое столкновение с Турцией — и наша торговля начинала раз за разом рушиться. Риторический вопрос — неужели поддержка Франции стоила того, чтобы постоянно держать под ударом свою внешнюю торговлю и не дать ей выйти на новый уровень?
Предлагали договориться и австрийцы. Им требовались Босния и Герцоговина — чтобы нейтрализовать растущее влияние Сербии. Мы не согласились и на этот вариант.
Можно было договориться и с Грецией, которая в обмен на Крит и район Салоников могла не только закрыть глаза на смену власти в Проливах, но и открыть второй фронт против турок.

Мы опять ответили «нет».
Поэтому в войну Россия вступила одна (если не считать румын, предоставивших нам базы для армии и флота), с неясными целями, без друзей. Австрия и Германия заняли выжидательную позицию, Греция и Англия соблюдали нейтралитет, дружественный туркам.
В этот момент в Средиземном море находилась русская эскадра, пришедшая из Балтики — броненосный фрегат «Петропавловск» (двадцать 8-дюймовых и одна 6-дюймовая пушка), фрегат «Светлана» (по шесть 8- и 6-дюймовых пушек), корветы «Богатырь» и «Аскольд» (по восемь 6-дюймовых и по четыре 4-фунтовых пушки на каждом) и клипер «Крейсер» (три 6-дюймовых и четыре 4-дюймовых пушки). Этих сил было более чем достаточно, чтобы по примеру прошлых Архипелагских экспедиций начать если не блокаду Дарданелл, то полноценную крейсерскую войну, благо основная часть турецких войск еще находилась в Египте.
Тяжело об этом говорить, но русские не сделали ровным счетом ничего, чтобы помешать переброске этих войск, более того — когда турки эскадрой из двух броненосцев и шести паровых крейсеров начали тотальную охоту за русскими торговыми судами в Средиземном море, Россия робко отвечала… протестами. Еще раз — вместо активных действий своего флота мы писали бумажки, в которых жаловались на турок, с которыми воевали!


Ну и далее - мы у Констатинополя:

Взять Константинополь русские могли тогда легко. Солдаты ждали приказа главнокомандующего с часу на час. Но главнокомандующий ждал, что прикажут из Петербурга: брать или не брать? В один из тех дней Верещагин буквально ворвался к главнокомандующему и почти кричал на него: «Оборвите телеграфные проволоки, поручите это мне — я их все порву, немыслимо заключать мир иначе, как в Константинополе!»Из Петербурга же пришла телеграмма — не брать Константинополь.
Военные эксперты резонно отмечали тогда, что великий князь Николай Николаевич должен был последовать примеру знаменитого Евгения Савойского, который в 1708 году проявил то, что Наполеон называл «мудрым непослушанием»: подступив к Мантуе и получив приказ не брать крепость, Евгений сунул приказ в карман, взял Мантую, а потом доложил, что приказ был получен post factum.
В русской и советской литературе говорится о том, что взятие Константинополя на тот момент спровоцировало бы новую Крымскую войну. Эта глупость перекочевала во все учебники, в книги, даже в научные монографии. Утверждающие подобное забывают, что основную часть работы, войну на суше, во время Крымской кампании вела Франция. Как страна, обладающая большой армией.
Да, в Мраморное море вошли два английских броненосца — «Хотспур» и «Руперт». Ну и что? Что они могли сделать против армии?
Еще раз напомним географию Босфора. Пролив там очень узкий, сужается до 700 метров между берегами. Вокруг — высоты, на которых удобно можно расположить даже полевую артиллерию. Британский флот в такой ситуации оказался бы просто в ловушке.
Да даже если он и войдет, а мы не успеем поставить орудия. Много у него шансов потом выйти? 


Близок локоток, да не укусишь.