17 мгновений страны

Семнадцатая по счету прямая линия президента показала, что Владимир Путин совершенно не опасается говорить с Россией на языке ее бед, поскольку у него есть понимание, которым он делится с аудиторией, как эти беды преодолевать.

Когда стартовала первая «прямая линия» (а произошло это в далеком 2001 году), сам формат общения с людьми вызывал некоторые сомнения. Его и сейчас транслируют представители либерального сообщества России. Дескать, эта крайне неэффективный режим ручного управления, когда высшее должностное лицо занимается разбором мелких и довольно часто дискредитирующих власть проблем.

Кроме того, количество вопросов, которые должны были быть решены, но оставались нерешенными после эфира, было в первые годы довольно велико. Свободомыслящие медиа скрупулезно отслеживали каждый случай, когда чиновники игнорировали указание сначала главы правительства, а потом и президента. Ну то есть изобретенный в Кремле способ обратной связи действительно казался пустой и хлопотной тратой времени.

С годами препон становилось все меньше, а чиновники – все вышколеннее. Многим из них, кстати, пренебрежение к словам и рекомендациям главы государства стоило должности – как, к примеру, бывшему губернатору Липецкой области Олегу Королеву, который так и не справился с возложенным на него поручением помочь обманутым дольщикам, пожаловавшимся на свои беды президенту на прошлой прямой линии. Сегодня мы были свидетелями, как, не став дожидаться оргвыводов, рванул в неблагополучный микрорайон Солнечный глава Красноярского края – это была сверхзвуковая реакция на указание, прозвучавшее из телевизионной студии.

Мне кажется, что суть даже не в том, что люди могут обратиться к российскому лидеру с просьбой о помощи, хотя это, вне всякого сомнения, тоже крайне важно. Как сказал сегодня сам Путин, когда речь идет о человеческой судьбе, то это не может быть мелочью. Гораздо существеннее то, что президент и сам принимает страну такой, какая она есть, и не боится демонстрировать ее горести и болячки всему миру.

Отвечая на вопрос о миллиардах полковника Захарченко, он сказал, что не следует ничего скрывать от граждан, хотя ему предлагали не раз закрывать подобные дела, чтобы не дискредитировать страну. Но скрывать ни в коем случае ничего не надо.

Россия во время прямой линии предстает далеко не идеальным государством и обществом, но и страной чудес в то же самое время, где можно отыскать все: изнурительную, выматывающую бедность, не слишком блестящий уровень медицинского обслуживания, диктат директоров психоневрологических интернатов, который оборачивается коррупцией и чудовищными условиями содержания пациентов в этих учреждениях. Здесь врачи, медсестры и фельдшеры на местах получают копейки, из-за чего в сельской и провинциальной медицине кадровый голод.

Пожарный, от которого зависит безопасность граждан, должен, чтобы прокормить семью, работать на двух или даже трех работах.

Но в сочетании со всеми этими безрадостными сюжетами идут девочки-курсантки, овладевающие профессией военного летчика – правда, пока только в транспортной авиации. Туда же гиперзвуковые ракеты, технологически намного опередившие западные аналоги. Впрочем, даже не так – аналогов пока еще нет. В рамках импортозамещения наша страна научилась делать то, чего раньше не умела – изготавливать двигатели для морских судов.

Собственно, сегодняшний эфир начался именно с проблем, с которыми сталкиваются российские граждане. Главная из них – низкий уровень доходов.

Владимир Путин совершенно не опасается говорить с Россией на языке ее бед, поскольку у него есть понимание, которым он делится с аудиторией, как эти беды преодолевать.

 

Позитивная динамика есть, хотя она и не очень стремительна. Жить тяжело, но в перспективе станет сначала чуть-чуть лучше, потом еще чуть-чуть и так далее. Это, наверно, не слишком обнадеживает аудиторию, но, по крайней мере, никто не дает несбыточных обещаний. Все по-честному. И в медицине изменения не будут быстрыми и всеобъемлющими. Тоже небольшими шажками.

Я не могу представить себе советских руководителей – какого-нибудь генсека ЦК КПСС, который с высокой трибуны на всю страну говорил бы о мусорной реформе. Тогда дела действительно подразделялись на «царские» и «не царские». А сейчас совершенно иной принцип – мелочей не бывает.

#{author}

И самое главное – перед нами очень узнаваемый и живой человек, со своими эмоциями, воспоминаниями, этапами развития, с видимым затруднением рассказывающий историю о случае, который и по сей день вызывает у него острейший приступ стыда. Но это только одна ипостась Владимира Путина. Другая, в которой он предстает президентом, мне кажется, честно говоря, очень убедительной. Я понимаю, что он тщательно готовится к каждому эфиру, но все равно каждый раз мне сложно уяснить, как можно с такой легкостью жонглировать огромным количеством цифр, как ему удается описывать сложнейшие экономические и финансовые механизмы с очень высокой степенью компетентности.

И я выскажу уверенность, что прямая линия превратилась в мощнейший системный инструмент, запускающий реформы и обладающий магической властью брать под контроль не одну конкретную проблему, заявленную в эфире, а все ее близкие и далекие аналоги. Например, тема мусора, как указал сегодня президент, всплыла на поверхность именно во время телеобщения президента с людьми.

Ну и последнее: традиционно досталось сегодня и 90-м. Причем, по сути, сказанное было повтором уже ранее неоднократно звучавшего, но стилистически президент оформил свои претензии к людям, находившимся в эти годы у власти, в предельно жесткой форме. Они, по его словам, развалили все, что только можно было, и чуть не сожгли страну в огне гражданской войны на Северном Кавказе.

«Я не хочу называть их бандитами», – сказал Владимир Путин и повторил это еще раз. Я понял это так, что он таким образом атрибутировал команду реформаторов, заявив о своем нежелании называть их собственным именем. Но все-таки это сделал, хотя и в форме нарочитого умалчивания.