Парижское заявление европейских интеллектуалов. 2017 год

Европа, в которую мы можем верить

Парижское заявление европейских интеллектуалов

7 октября 2017 года вышло совместное заявление европейских интеллектуалов «A Europe we can believe in» («Европа, в которую мы можем верить»), названное «Парижским». В нем авторы говорят о причинах кризиса в политической, социальной и культурной жизни современной Европы, предлагая путь его преодоления. Не разделяя полностью взглядов авторов заявления, мы тем не менее считаем весьма важным и интересным опубликовать его перевод на русский язык.
[источник]

1. Европа – наш дом.
Европа принадлежит нам, а мы принадлежим Европе. Эти земли – наш дом, и другого дома у нас нет. Причины, по которым Европа нам дорога, превосходят нашу способность объяснить или оправдать эту преданность. Это вопрос общей истории, надежды и любви. Вопрос привычного нам образа жизни, моментов грусти и боли. Вопрос вдохновляющего опыта примирения и перспективы общего будущего.
Обыденные пейзажи и события наполнены особым смыслом – для нас, а не для других. Дом – это место, где всё хорошо знакомо и привычно, где нас признают, как бы далеко мы ни забрели. Вот настоящая Европа, наша бесценная и незаменимая цивилизация.

2. Лже-Европа нам угрожает.
Европе во всем ее богатстве и величии угрожает ложная идея Европы. Эта псевдо-Европа мнит себя венцом нашей цивилизации, тогда как на самом деле намерена лишить нас дома. Она ссылается на искажения истинных достоинств настоящей Европы, но сама не видит собственных пороков. Самодовольно торгуя однобокими карикатурами на нашу историю, псевдо-Европа имеет устойчивое предубеждение относительно нашего прошлого. Ее поборники являются добровольными сиротами и считают, что быть бездомным сиротой – это замечательное достижение. Таким образом, лже-Европа превозносит себя как предтечу универсального сообщества, хотя это будет совсем не «универсальное сообщество».

3. Лже-Европа утопична и деспотична.
Лже-Европа рефлексивно подавляет любое несогласие. Разумеется, это делается во имя свободы и толерантности
Хозяева псевдо-Европы очарованы ложной идеей «неизбежного прогресса». Они верят, что история на их стороне, и эта вера делает их высокомерными и надменными, не видящими дефектов создаваемого ими мира, где не будет ни национальностей, ни культур. Более того, они не знают, где источник человеческой морали и нравственности, которую, как и мы, очень ценят. Они игнорируют христианские корни Европы и даже отрекаются от них. В то же время изо всех сил стараются не обидеть мусульман, которые, как они надеются, с радостью воспримут их секулярные, «мультикультурные»[1] взгляды. Погрязшая в предрассудках, предубеждениях и невежестве, ослепленная тщеславным, самодовольным виденьем утопического будущего, лже-Европа рефлексивно подавляет любое несогласие. Разумеется, это делается во имя свободы и толерантности.

4. Мы обязаны отстоять истинную Европу.
Мы приближаемся к тупику. Величайшая угроза будущему Европы исходит не от авантюристической политики России и не от исламской иммиграции. Истинная Европа под угрозой из-за удушающей хватки лже-Европы.
Наши народы и общая культура вытесняются иллюзиями и самообманом относительно настоящего и будущего Европы. Мы обещаем противостоять этой угрозе нашему будущему. Поддержим и защитим настоящую Европу, которой все поистине принадлежим.

5. Солидарность и гражданская верность поощряют активное участие.
Истинная Европа ожидает и поощряет активное участие в общем проекте политической и культурной жизни. Европейский идеал – это солидарность, основанная на уважении к закону, который распространяется на всех, но ограничен в своих требованиях. Это согласие не всегда принимает форму представительной демократии.
Но гражданская верность отражает фундаментальное приятие наших политических и культурных традиций, какие бы формы они ни принимали. В прошлом европейцы боролись за то, чтобы народ мог принимать большее участие в государственной жизни, и мы по праву этим гордимся. Когда европейцы это делали, порой посредством открытого мятежа, они всегда сердечно заявляли, что, несмотря на допущенные несправедливость и ошибки, традиции народов этого континента – наши. Такая преданность реформе делает Европу тем местом, где всегда стремятся к большей справедливости. Этот дух прогресса рождается из нашей любви и преданности своей родине.

6. Мы не пассивные субъекты.
Европейский дух единства позволяет нам доверять всем остальным в общественном пространстве, даже если мы чужие друг другу. Общественные парки, центральные площади и широкие проспекты европейских городов выражают политический дух Европы: у нас общая жизнь и общее государство. Мы считаем, наш долг – взять на себя ответственность за будущее нашего общества. Мы не пассивные субъекты под гнетом деспотических властей, будь то духовных или светских. И мы не падаем ниц перед неумолимыми историческими силами. Быть европейцем – значит иметь политическую и историческую преемственность. Мы авторы нашей общей судьбы.

7. Национальное государство – символ Европы.
Истинная Европа – это содружество наций. У нас есть свои языки, традиции и границы. При этом мы всегда признавали взаимное родство, даже когда находились в ссоре или состоянии войны. Это единство в многообразии нам кажется естественным. Самая обычная политическая форма единства в многообразии – это империя, которую европейские короли-воины пытались возродить после падения Римской империи. Привлекательность империи как формы государства продолжалась, но превалировало государство-нация – политическая система, объединяющая народность и самодержавие. Так государство-нация стало отличительной чертой европейской цивилизации.

8. Мы не поддерживаем навязываемое, принудительное единство.
Национальное образование гордится тем, что руководит собой по-своему, оно часто хвалится своими великими достижениями в искусстве и науке, соперничая с другими народами, иногда даже на поле боя. Это не раз ранило Европу, порой даже сильно, но никогда не подрывало нашего культурного единства. Оно всегда сохранялось. По мере того как национальные государства становились более прочными и отличными от других, укреплялась общая европейская идентичность. После ужасных кровопролитий обеих мировых войн первой половины XX столетия мы принялись с еще большей решимостью чтить наше общее наследие. Это свидетельствует о глубине и силе Европы как цивилизации, космополитической в хорошем смысле этого слова. Мы не стремимся к насильственно навязываемому «единству» одной империи. Напротив, европейский «космополитизм» признает, что патриотическая любовь и гражданская верность открыты внешнему миру.

9. Христианство содействовало культурному единству.
Истинная Европа освящена христианской верой. Универсальная духовная империя Церкви принесла в Европу культурное единство, при этом не являясь политической империей. Это привело к тому, что особая гражданская преданность процветала в рамках общей европейской культуры. Автономия того, что мы называем гражданским обществом, стало характерной чертой европейской жизни. К тому же Евангелие не содержит всеобъемлющего (в политическом смысле) Божественного закона, так что разнообразие светских национальных законов может быть утверждено и соблюдаемо без угрозы нашему европейскому единству. Не случайно упадок христианской веры в Европе сопровождается новыми усилиями по созданию политического единства – империи денег и законов (с чувством псевдорелигиозного универсализма). Это то, что сейчас делает Евросоюз.

10. Христианские корни питают Европу.
Настоящая Европа провозглашает равное достоинство каждого человека независимо от пола, звания или расовой принадлежности. Это также следует из наших христианских корней. Несомненно, наши кроткие добродетели являются частью христианского наследия: справедливость, сострадание, милосердие, прощение, миротворчество, благотворительность. Христианство сделало «революцию» в отношениях между мужчиной и женщиной, поставив на главное место взаимную любовь и верность. Узы брака позволяют мужчинам и женщинам достичь семейного счастья. Чаще всего мы идем на жертвы ради своих супругов и детей. Этот дух самопожертвования – еще один вклад христианства в Европу, которую мы любим.

11. Классические корни вдохновляют нас двигаться к совершенству.
Подлинная Европа черпает вдохновение из классической традиции. Мы узнаём себя в литературе Древней Греции и Древнего Рима. Будучи европейцами, стремимся к величию – венцу классических добродетелей. Иногда это приводило к бурному соперничеству за превосходство. Но в лучшие моменты стремление к совершенству вдохновляет европейских мужчин и женщин на создание музыкальных и художественных произведений непревзойденной красоты и мастерства и на невероятные прорывы в науке и технологиях. Добродетели отличавшихся самообладанием римлян, а также участие граждан в политической жизни и философские изыскания греков тоже никогда не забывались настоящей Европой. Это часть нашего наследия.

12. Европа – это совместный проект.
Будущее Европы – в верности нашим лучшим традициям, а не в иллюзорном универсализме, требующем отказа от всего своего
Истинная Европа никогда не была идеальной. Поборники лже-Европы правы в том, что ищут возможности развития и реформ, и, на самом деле, после 1945 и 1989 годов было достигнуто немало того, что нам следует беречь и уважать. Наша общая жизнь – это постоянно продолжающийся проект, а не застывшее навеки наследие. Будущее Европы – в верности нашим лучшим традициям, а не в иллюзорном универсализме, требующем забвения и отказа от всего своего. Европа начиналась не с Просвещения. Наш любимый дом не будет счастливым в Евросоюзе. Истинная Европа всегда была и будет содружеством народов: с одной стороны, замкнутых, но с другой – объединенных духовным наследием, которое мы все вместе обсуждаем, развиваем, разделяем и любим.

13. Мы теряем дом.
Подлинной Европе угрожает опасность. Достижения народного суверенитета; сопротивление империи; способный на гражданскую любовь космополитизм; христианское наследие европейской жизни, где уважается человеческое достоинство; живая связь с классическим наследием – все это постепенно исчезает. Пока хозяева новой Европы строят свое искусственное «христианство» на «универсальных правах человека», мы теряем наш дом.

14. Доминирует ложная свобода.
Лже-Европа хвалится своей крайней приверженностью свободе человека. Однако эта вольность очень однобока. Она подает себя как освобождение от любого рода ограничений: сексуальная свобода, свобода самовыражения, «свобода быть собой». Поколение, устроившее «революцию 1968 года», считает эти свободы бесценной победой над некогда всемогущим и подавляющим культурным режимом. Эти люди мнят себя «великими освободителями», а свои собственные преступления называют «славными нравственными достижениями», за которые их должен благодарить весь мир.

15. Широко распространены индивидуализм, изоляция и чувство бесцельности существования.
Наш долг говорить правду: поколение «революции 1968 года» не созидало, а разрушало
Между тем европейской молодежи реальность видится не столь радужной. Распутство и гедонизм часто становятся причиной тоски и чувства бессмысленности существования. Брачные узы ослабели. В бушующем море сексуальной свободы искреннее желание наших молодых людей создать крепкую семью зачастую так и остается нереализованным. Свобода, расстраивающая глубинные желания сердца, становится проклятием. Кажется, наше общество тонет в индивидуализме, изоляции и бесцельности. Вместо свободы мы обречены подчиняться пустой потребительской культуре, управляемой СМИ. Наш долг говорить правду: поколение «революции 1968 года» не созидало, а разрушало. Они породили вакуум, который сегодня заполняется соцсетями, дешевым туризмом и порнографией.

16. Мы контролируемы и управляемы.
В то время как мы слышим о беспрецедентной свободе, жизнь в Европе все строже подчиняется правилам. Правила, зачастую создаваемые безликими технократами, находящимися в сговоре с влиятельными кругами, четко регламентируют наши трудовые отношения, деловые решения, образование, новостные и развлекательные СМИ. В настоящее время Европа собирается ужесточить существующие законы о свободе слова – исконной европейской свободе, какой является и свобода совести. Цель этих ограничительных мер – отнюдь не борьба со сквернословием и словесными оскорблениями в общественной жизни. Напротив, правящие классы Европы, очевидно, намерены ограничить политическую речь. Политики, возвышающие голос в пользу «неудобных» истин, говорящие правду об исламе и иммиграции, предстают перед судом. Политкорректность устанавливает жесткие табу, согласно которым любой вызов «статусу кво» недопустим. Лже-Европа не одобряет свободу. Вместо этого она продвигает (управляемую рынком) однородность и политически навязанный конформизм.

17. Политика мультикультурности обречена на провал.
Лже-Европа хвалится беспрецедентной приверженностью равенству. Она утверждает, что борется с дискриминацией по расовому, религиозному и многим другим признакам. В этой области, действительно, достигнут прогресс, но зато получил распространение утопический разрыв от реальности. За последние лет 25 Европа продвигала грандиозный проект под названием мультикультурность. Оказалось, что это «крайняя несправедливость» – требовать, чтобы новоприезжие мусульмане приспосабливались к нашему образу жизни, нравам, не говоря уже о религии. Нас стали убеждать, что, чтобы добиться равенства, надо отбросить любые намеки на превосходство нашей культуры. Парадоксально, но европейский мультикультурализм, отрицающий существование у Европы христианских корней, злоупотребляет до недопустимой степени христианским идеалом универсального милосердия. Он требует от европейских народов самоотречения на уровне святых. Мы обязаны всячески поддерживать колонизацию нашей родины и смерть нашей культуры – великий акт самопожертвования во имя рождающегося нового глобального сообщества «мира и процветания»!

18. Растет нечестность.
В таком мышлении много нечестности. В правящих классах все же господствует убеждение о превосходстве европейской культуры, но об этом принято не говорить в публичном пространстве, чтобы не обидеть иммигрантов. Они считают, что ассимиляция наступит быстро и естественным образом. Повторяя европейское империалистическое мышление старых времен, правящие классы считают, что каким-то образом, по естественному или историческому закону, «они» обязательно станут как «мы». Вероятность, что может случиться наоборот, для них немыслима. Официальная политика мультикультурности используется как «лечебное средство» для уврачевания нежелательных, но «временных» культурных расхождений.

19. Технократическая тирания усиливается.
За последние лет 25 большая часть нашего правящего класса решила, что ее главный интерес заключается в ускоренном процессе глобализации. Они желают построить наднациональные институты, которые смогут контролировать сами, без таких неудобств, как народный суверенитет. Становится все яснее, что так называемый «демократический дефицит» в Евросоюзе – не просто техническая проблема, которую можно решить техническим способом. Скорее этот «дефицит» – рьяно отстаиваемая целенаправленная политика. Оправдывая свои действия экономической необходимостью или самостоятельно развивающимся международным законом о правах человека, эти наднациональные чиновники институтов Евросоюза ликвидируют политическую жизнь Европы, отвечая на все вызовы в духе технократической идеологии: другого выбора нет. Таким образом, мы сталкиваемся с мягкой, но подлинной тиранией.

20.

Лже-Европа слаба и бессильна.
Высокомерие лже-Европы становится очевидным, несмотря на все старания ее поборников усилить иллюзии. Прежде всего псевдо-Европа оказывается слабее, чем все представляли. Развлечения и культ потребления никак не питают гражданскую жизнь. Лишенное высших идеалов и не выражающее патриотические чувства из-за идеологии мультикультурности, наше общество все никак не может собраться с силами, чтобы себя защитить. Более того, гражданское доверие и социальная сплоченность не могут возродиться благодаря «инклюзивной» риторике или безликой экономической системе, управляемой гигантскими международными корпорациями.
Мы должны говорить правду: наше общество стремительно приходит в упадок. Стоит нам открыть глаза, и мы увидим усиливающееся применение власти правительством, социальное управление и «промывание мозгов» системой образования. Вооруженных солдат на наши улицы приводит не страх исламизма. Полицейские формирования для борьбы с беспорядками сегодня нужны для утихомиривания направленных против «истеблишмента» демонстраций протеста и даже пьяных футбольных болельщиков. Фанатизм наших сегодняшних любителей футбола – тревожный знак крайней нехватки человеческой солидарности в лже-Европе.

21. Получила распространение «культура отречения».
Увы, но наши интеллектуальные классы – тоже среди главных идеологов лже-Европы со всем ее тщеславием. Бесспорно, наши университеты – это слава европейской цивилизации. Но если раньше они старались передавать последующим поколениям мудрость прежних веков, то сегодня большинство университетов ставят на одну планку критическое мышление и бесхитростный отказ от своего прошлого. Путеводной звездой европейского духа всегда была строгая дисциплина, интеллектуальная честность и объективность. Однако за последние два поколения этот благородный идеал претерпел трансформацию. Аскетизм, который некогда освобождал ум от тирании преобладающего мнения, сегодня стал самодовольной и бездумной неприязнью ко всему своему. Эта установка на отрицание своей собственной культуры функционирует как дешевый и легкий способ «критически мыслить». За последнее поколение это не раз репетировалось в лекториях, став уже доктриной, догмой. И исповедание этого мировоззрения стало знаком «просвещения». В результате наши университеты превратились в активное средство продолжающегося уничтожения культуры.

22. Элиты тщеславно демонстрируют свою «благодетельность».
Наши правящие классы пропагандируют права человека. Они активно борются с изменением климата. Они развивают глобально интегрированную рыночную экономику и согласуют налоговую политику. Они следят за прогрессом в достижении равенства полов. Они делают для нас так много! Теперь неважно, какими путями они добьются своих мест! И разве имеет значение, что европейцы все более скептически относятся к их управлению?

23. Альтернатива существует.
Это скептическое отношение полностью оправданно. Сегодня в Европе главенствует бессмысленный материализм, который не способен побуждать европейцев рожать детей и создавать семьи. Эта культура заставляет следующее поколение отрекаться от своей идентичности. В ряде наших стран есть целые регионы, где мусульмане живут в своей автономии в отрыве от местного закона, будто бы они колонизаторы, а не наши сограждане. Индивидуализм изолирует нас друг от друга. Глобализация изменяет жизненные перспективы миллионов людей. Столкнувшись с трудностями, наши правящие классы заявляют, что просто пытаются приспособиться к неизбежному, к неумолимым обстоятельствам. По их словам, альтернативы не существует, а сопротивляться неразумно. Ничего изменить нельзя. Те же, кто возражает, просто испытывают ностальгию по старым временам – за это им можно присвоить ярлык «расистов» и «фашистов». По мере того как социальное расслоение и гражданское недоверие становятся все отчетливее, европейская общественная жизнь – все агрессивнее и озлобленнее, и никто не может сказать, чем все это кончится. Мы более не можем идти по этому пути и обязаны сбросить с себя тиранию ложной Европы. Альтернатива есть.

24. Нам надо избавиться от суррогата религии.
Работа по возрождению Европы начинается с богословского самосознания
Работа по возрождению начинается с богословского самосознания. Универсалистские притязания лже-Европы выдают ее псевдорелигиозную сущность со своими строгими догматами и анафемами. Это словно сильнодействующий наркотик, парализующий Европу как политический субъект. Мы настаиваем на том, что религиозные стремления присущи религии, а не политике и уж тем более не бюрократической администрации. Чтобы восстановить политическую и историческую преемственность, нам необходимо вновь «секуляризировать» (придать светский характер) общественную жизнь Европы.

25. Нам надо возродить истинный либерализм.
Это потребует от нас отказа от лживого языка, который уклоняется от ответственности и поощряет идеологическую манипуляцию. Разговоры о многообразии, инклюзивности и мультикультурности пусты. Часто этот язык используется для того, чтобы выдать свои неудачи за достижения: то, что национальная солидарность трещит по швам, показывается как гостеприимство, толерантность и вовлечение. Это рыночный язык, предназначенный для того, чтобы скрыть реальность, а не пролить на нее свет.
Мы должны воскресить прочное уважение к реальности. Язык – это тонкий инструмент, но он деградирует, когда его используют как дубинку. Мы должны отстаивать достоинство языка. Отречение от своего – это знак упадка нашего времени. Нам нужно давать отпор словесным запугиваниям, не говоря уже об угрозах смерти. Мы должны всячески защищать тех, кто здраво говорит, даже если наши взгляды расходятся. Будущее Европы должно быть либеральным в самом лучшем смысле этого слова, что означает приверженность здоровой публичной дискуссии, свободной от угроз насилия и принуждения.

26. Нам нужны ответственные государственные деятели.
Чтобы разрушить чары псевдо-Европы и остановить ее утопический, псевдорелигиозный «крестовый поход» на «мир без границ», нам нужны совершенно новое искусство управления государственными делами и другого рода государственные деятели. Хороший государственный лидер заботится о благосостоянии своего народа. Хороший государственный деятель считает наше общее европейское наследие и наши особые национальные традиции значимыми и животворными. Он не отвергает это наследие и не рискует его потерять в погоне за фантастическими мечтами. Такие лидеры жаждут почестей, воздаваемых им их народами; они не добиваются одобрения «мирового сообщества», что есть не более чем олигархический аппарат по связям с общественностью.

27. Нам следует воскресить национальное единство и солидарность.
Признавая особый характер европейских наций и их христианские корни, мы не должны позволять сторонникам политики мультикультурности сбивать себя с толку ложными аргументами. Иммиграция без ассимиляции – это колонизация, и мы должны ей противостоять. Мы на полном основании ожидаем от мигрантов, что они вольются в наше общество и приспособятся к нашему образу жизни. Эти ожидания должны быть подкреплены здравой политикой. Язык политики мультикультурности был воспринят из Америки. Но великая эпоха иммиграции в Америке началась в начале XX века – в период стремительного экономического роста (и это не было «государство всеобщего благосостояния»), когда было сильно чувство национальной идентичности и ожидалось, что иммигранты благополучно ассимилируются. Приняв огромное число иммигрантов, Америка практически закрыла свои двери на несколько десятилетий. Европе следует поучиться американскому опыту, вместо того чтобы принимать современную американскую идеологию. Американский опыт показывает, что рабочее место – мощный двигатель ассимиляции, что «государство всеобщего благосостояния» может ей препятствовать и что благоразумное политическое руководство иногда может снизить иммиграцию, даже значительно. Мы не должны позволять идеологии мультикультурализма деформировать наши политические суждения о том, как лучше служить общему благу, что предполагает, что национальные образования с достаточным уровнем единства и солидарности видят свое благо общим.

28. Только империи могут быть мультикультурными.
После Второй мировой войны Западная Европа строила живые демократические системы. После распада советской империи страны Центральной Европы вернули себе гражданскую жизнеспособность. Это одни из наиболее ценных достижений Европы. Но они будут потеряны, если мы не станем решать проблемы иммиграции и демографического кризиса в наших странах. Только империи могут быть мультикультурными. Таким и станет Евросоюз, если мы не сделаем солидарность и гражданское единство критериями, по которым можно оценивать эмиграционную политику и стратегии по ассимиляции.

29. Правильная иерархия способствует социальному благополучию.
Здоровая демократия требует наличия социальной и культурной иерархии, которая поощряет стремление к совершенству
Многие ошибочно считают, что Европа бьется в конвульсиях только из-за споров об иммиграции. На самом деле это лишь один из аспектов распада общества, который нам нужно остановить. Мы должны восстановить достоинство традиционных ролей в обществе. Долг родителей, учителей и профессоров – формировать своих подопечных. Мы должны противостоять культу «квалификации», из-за которого пожертвовали мудростью, тактом и поиском культурной жизни. Европа не сможет возродиться без решительного осуждения чрезмерного эгалитаризма[2] и подмены мудрости техническими знаниями. Мы поддерживаем политические достижения современной эпохи. Мужчины и женщины имеют равное право голоса. Базовые права человека нужно защищать. Но здоровая демократия требует наличия социальной и культурной иерархии, которая поощряет стремление к совершенству и чтит тех, кто служит во имя общего блага. Нам следует возродить чувство духовного величия и воздавать ему должное почтение, чтобы наша цивилизация могла дать отпор двум пагубным тенденциям: жажде материального обогащения, с одной стороны, и индустрии вульгарного развлечения – с другой.

30. Мы должны возродить нравственность.
Человеческое достоинство – это нечто большее, чем право быть предоставленным самому себе. Требования справедливости, а уж тем более – добра, не исчерпываются доктриной прав человека во всем мире. Европа должна заново осознать, что есть нравственность, и народы будут стремиться к добродетельной жизни. Мы не должны позволить ложной идее свободы мешать разумному применению закона в борьбе со злом. Нам следует прощать человеческую слабость, но Европа не сможет благоденствовать без общего стремления к честной жизни и совершенству. Достоинство вытекает из благопристойности и выполнения своих обязанностей в жизни. Нам необходимо возобновить взаимное уважение между разными слоями общества – именно это характеризует общество, ценящее вклад всех его членов.

31. Рынок должен быть направлен на социальные нужды.
Признавая положительные аспекты рыночной экономики, мы должны противостоять идеологии, которая всё сводит к логике рынка. Мы не потерпим, чтобы всё в нашей жизни продавалось. Успешно функционирующий рынок требует власти закона, и цель этой власти не должна ограничиваться экономической эффективностью. Рынок также прекрасно функционирует, когда он привязан к сильным социальным институтам, организованным по своим собственным, нерыночным принципам. Рост экономики, какую бы пользу он ни приносил, все же не является высшим благом. Рынок должен ориентироваться на социальные нужды. Сегодня гигантские корпорации угрожают даже политическому суверенитету. Странам следует сотрудничать, чтобы одолеть высокомерие и глупость глобальных экономических сил. Мы одобряем разумное использование власти правительством для поддержания неэкономических социальных благ.

32. Образование необходимо реформировать.
Мы верим, что история и культура Европы стоят того, чтобы их сохранять. К сожалению, наши университеты слишком часто предают культурное наследие. Нам необходимо реформировать образовательные программы, чтобы они поощряли передачу нашего наследия молодым поколениям, а не отречение от него. Помнить – вот долг учителей и наставников каждого уровня. Они должны гордиться своей ролью «моста» между прежними и новыми поколениями. Мы также обязаны возродить высокую культуру Европы, поставив за общепринятый стандарт стремление к возвышенному и прекрасному, отказавшись от превращения искусства в орудие политической пропаганды. Потребуется воспитание нового поколения защитников. Корпорации и бюрократические аппараты уже показали себя плохими охранителями искусства.

33. Брак и семья имеют огромное значение.
Утверждаем, что наши самые фундаментальные роли в обществе – это роли отца и матери
Брак есть основа гражданского общества и фундамент гармонии между мужчиной и женщиной. Это тесные семейные узы, совместное ведение хозяйства и воспитание детей. Утверждаем, что наши самые фундаментальные роли в обществе – это роли отца и матери. Семья и дети являются неотъемлемой частью любого представления о человеческом процветании. Дети требуют жертв от тех, благодаря кому они появились на свет. Это благородная жертва. Мы поддерживаем разумную социальную политику, направленную на поощрение и укрепление семьи, рождение и воспитание детей. Общество, не приветствующее такую политику, обречено на вымирание.

34. Популизм должен иметь место.
В Европе сейчас большой переполох из-за набирающего обороты «популизма», хотя этот термин до сих пор никто точно не определил. Его используют в основном как колкое высказывание в адрес оппонента. Мы же будем более сдержанны. Европе надо руководствоваться глубокой мудростью ее традиций, а не полагаться на вызывающие разногласия незамысловатые лозунги и эмоциональные призывы. Мы все же признаём, что многое в этом новом политическом явлении представляет собой здравый мятеж против деспотизма лже-Европы, которая обзывает «антидемократами» всех, кто бросит вызов ее монополии на моральную легитимность. Так называемый «популизм» начинает бороться с диктатурой статуса кво – и поступает так не без оснований. Это признак того, что даже в нашей деградировавшей и обедневшей политической культуре все еще можно восстановить историческую преемственность европейских народов.

35. Наше будущее заключается в истинной Европе.
Мы отвергаем лживое утверждение, что нет никакой ответственной альтернативы искусственной бездушной солидарности единого рынка, транснациональной бюрократии и беззаботным развлечениям. Хлеба и зрелищ недостаточно. Ответственная альтернатива – это истинная Европа.

36. Мы должны взять на себя ответственность.
В этот момент мы просим всех европейцев присоединиться к нам и отвергнуть утопичные фантазии о мультикультурном мире без границ. Мы по праву любим свою родину и хотим передать своим детям все благородное, что получили от предков. Будучи европейцами, мы объединены общим наследием, которое призывает нас жить вместе в мире как Европа наций. Давайте же вернем себе национальный суверенитет и достоинство в виде общей политической ответственности за будущее Европы.

Авторы «Парижского заявления»:
• Филипп Бенетон (Philippe Bénéton), Франция
• Реми Браг (Rémi Brague), Франция
• Шанталь Дельсоль (Chantal Delsol), Франция
• Роман Йох (Roman Joch), Чехия
• Ланци Андраш (Lánczi András), Венгрия
• Ришард Легутко (Ryszard Legutko), Польша
• Пьер Мане (Pierre Manent), Франция
• Янне Хааланд Матлари (Janne Haaland Matlary), Норвегия
• Далмацио Негро Павон (Dalmacio Negro Pavón), Испания
• Роджер Скратон (Roger Scruton), Великобритания
• Роберт Шпеман (Robert Spaemann), Германия
• Берт-Ян Спрют (Bart Jan Spruyt), Нидерланды
• Маттиас Сторм (Matthias Storme), Бельгия

Перевел с английского Дмитрий Лапа
thetrueeurope.eu
27 ноября 2017 г.