Как полковник Кутепов с февральской революцией воевал

27 февраля 1917 года для борьбы с восстанием рабочих и солдат в Петрограде генерал Хабалов (командующий войсками Петроградского военного округа) сформировал карательный отряд, командиром которого был назначен полковник Кутепов.



«Белый» воин, доблестный и отважный офицер, беспримерный патриот — таковы характеристики полковника Кутепова. Кутепов неизменный герой всех неомонархистов, в их «истории» он упоминается, как самоотверженный борец против распоясавшейся солдатни февральского Петрограда. Каждый уважающий себя белогвардейский наследник считает необходимым рассказать о том, как бился Кутепов против бунтовщиков. И каждый рассказ скуп на подробности: отряд полковника успешно противостоял бандам солдатни, но не получив должной поддержки от командующего округом Хабаловым и будучи малочисленным вынужден был прекратить сопротивление[1]. О «подвигах» Кутепова мы уже упоминали (см. Механика восстания волынцев [Февраль семнадцатого. 27 февраля]), настало время ознакомиться ещё с одним «подвигом». Подробности этой «битвы» полководца Кутепова изложены в его воспоминаниях[2], их мы и возьмём за основу для нашего рассказа.

Полковник лейб-гвардии Преображенского полка Кутепов, получив очередной отпуск, в конце февраля 1917 года прибыл с фронта в Петроград.

По воспоминаниям Кутепова его вызвали из дома в связи с мятежом волынцев. Прибыв на Гороховую в градоначальство, он лично от Хабалова принял карательный отряд с задачей на территории от Литейного проспекта до Николаевского вокзала «загнать» к Неве «все, что будет в этом районе». На что доблестный полковник ответил, что не остановится «перед расстрелом всей этой толпы», правда при этом посетовал на малочисленность своего отряда. Отряд ему был придан в следующем составе: рота Кексгольмского полка с 1 пулеметом; две роты Преображенского полка; половина пулеметной роты (12 пулеметов).

В этом составе отряд прибыл на Литейный проспект в район примыкающего к нему Артиллерийского переулка, где застал солдат, выбивавших окна и выходивших из казармы 1-ой Артиллерийской бригады. Командир запасного батальона Литовского полка рассказал Кутепову, что проходившие мимо казарм волынцы и литовцы взбунтовали солдат и те, в свою очередь, присоединились к восставшим. По словам полковника-литовца он ничего поделать с этим не мог. Кутепов в воспоминаниях отмечает, что уже горело здание Окружного суда, из чего мы можем предположить, что было уже около 12 часов. Таким образом, очевидно, что отряд Кутепова несколько опоздал — он подошёл в район восстания, когда боевой авангард революционных войск уже прошёл по Басковой улице, увлекая за собой всех наиболее сознательных, активных и решительных бойцов, оставляя за собой хаос и дезорганизацию, и массы возбужденных, преодолевших старую дисциплину, но ещё не самоорганизованных солдат.

Кутепов принял решение навести порядок в этом районе. Рота кексгольмцев была выдвинута к дому №24 по Литейному проспекту. Задача кексгольмцам была поставлена следующая: оценить обстановку в районе Преображенской площади, Орудийного завода, здания собрания Армии и Флота, а также Кирочной улицы. В случае «сопротивления и действия бунтующих» роте было приказано открыть огонь на поражение. Рота преображенцев и 4 пулемета из пулеметной полуроты были выдвинуты Кутеповым на Басейную улицу с целью ограничить доступ на Литейный проспект со стороны Надежденской улицы (ныне улица Маяковского). Кроме этого, в задачу этого отряда входило закрыть доступ на улицу Басейную со стороны Басковой улицы. Как и кексгольмцы, преображенцы на Басейной улице получили такой же категоричный приказ стрелять, но в этом месте стрелять можно было уже просто «в случае движения толпы в направлении роты». Взвод с одним пулеметом расположился на Артиллерийском переулке с той же целью, что и преображенцы на Басейной — ограничить доступ на Литейный проспект.

Как видим, Кутепов к 12 часам, дойдя по Литейному проспекту, практически, до Пантелеймоновской улицы (ныне улица Пестеля) застал неспокойную обстановку разворачивающегося «бунта». Не имея возможности с ходу объективно оценить сложившуюся обстановку, полковник Кутепов, ориентируясь на горящее здание Окружного суда и интенсивную стрельбу из этого же района Литейного проспекта, определил этот участок как самый опасный и направил туда наиболее боеспособную воинскую единицу — роту кексгольмцев. Зная, что восстание началось в квартале, насыщенном казармами и расположенными с правой стороны от Литейного проспекта, Кутепов расположил часть своего отряда на улицах, выходящих на Литейный, тем самым обезопасив себя от неожиданного флангового удара. Сам с ротой преображенцев и 7-ю пулеметами расположился на Литейном проспекте очевидно готовый действовать согласно обстановке.

Авангард восставших действительно, к этому моменту, находился у Литейного моста, а «казарменный квартал» был полон возбужденных солдат, в этом полковник Кутепов не ошибся, и в целом действия гвардейского полковника до сих пор соответствуют обстановке.

Выйдя на исходные позиции и закрепившись на них Кутепов начал действовать.

Прежде всего полковник, видя вышедших из казарм и группирующихся на улицах солдат Литовского полка, решил не оставлять их без внимания. Кутепов предложил офицерам-литовцам, а также находящемуся здесь же командиру запасного батальона Литовского полка привести солдат в порядок. Не найдя у офицеров поддержки Кутепов, опираясь на унтер-офицеров Преображенского и Волынского полков, стал сам приводить в порядок солдатскую массу. Действия Кутепова сводились к одному — солдаты должны в строевом порядке под командованием старших покинуть улицу, вернувшись в свои казармы. Часть солдат, стоявших на Литейном проспекте, полковник Кутепов распорядился отвести в ближайший двор и «привести их там в порядок». Другая группа солдат находилась на Басковой улице. По рассказу Кутепова, основная масса этих солдат была пассивна и пребывала в нерешительности, их всего лишь смущала перспектива наказания (в виде расстрела) за этот демонстративный, без приказа, выход из казарм. Тогда Кутепов выступил с речью, в которой объяснил солдатам, что их подстрекают к бунту изменники «государя» и Родины и пообещал, что те, кто выполнит его команду, не будут расстреляны. После этого унтера стали строить солдат, но одновременно с этим стали раздаваться голоса, что полковник врет, и солдаты начали высказывать угрозы в адрес полковника. В итоге, до сих пор нерешительная и пассивная масса солдат, активизировалась и устремилась к Преображенской площади, а с Кутеповым осталось только человек двадцать солдат-литовцев. Мы обращаем внимание читателя, что все это время у Кутепова без дела стояла рота преображенцев и полурота пулеметчиков (7 пулемётов).

После того, как от Кутепова по направлению к Кирочной улице ушла масса солдат, по утверждению Кутепова, рота кексгольмцев подверглась обстрелу со стороны Орудийного завода. Полковник приказал открыть огонь по Орудийному заводу и Литейному проспекту, а также выдвинуться вперёд таким образом, чтобы одна полурота кексгольмцев заняла «направление» к Орудийному заводу, а вторая полурота заняла Кирочную улицу (двигаясь к Суворовскому проспекту) имея задачу расстреливать встречающиеся толпы. Роте преображенцев, до сих пор стоявшей без дела, был дан приказ пройти по Басковой улице до Преображенской площади, одновременно «очищая» прилегающие улицы. В это время к полковнику Кутепову прибыли новые части, посланные генералом Хабаловым: команда разведчиков («человек 50») 1-го стрелкового его величества запасного полка и эскадрон гвардейского кавалерийского запасной полка. Эскадрон был немедленно отправлен к цирку Чинизелли с приказом выяснить обстановку в районе Марсова поля и «действовать решительно».

Затем Кутепов подошёл к Собранию офицеров Армии и Флота (перекрёсток Литейного и Кирочной), где застал неполную полуроту кексгольмцев на Литейном проспекте и полуроту на Кирочной улице. На Кирочной кексгольмцы, открыв огонь, разогнали толпу, которая «старалась проникнуть в казармы Жандармского дивизиона».

Пока Кутепов находился у Собрания Армии и Флота его и полуроту кексгольмцев обстреляли пулеметным огнём со стороны Орудийного завода и с колокольни Сергиевский церкви (ныне не существующей). Полурота понесла потери ранеными, в том числе и четырьмя солдатами ранеными тяжело. В это же время принесли с Преображенской площади двоих раненых. Всех пострадавших перенесли в дом №19 (дом графа Мусина-Пушкина) по Литейному проспекту, где находился красный крест Северного фронта.

Никаких ответных действий по подавлению пулемётного огня с церкви Кутепов не предпринял. Он всего лишь выставил отделение и пулемёт у входа в дом Мусина-Пушкина, с непонятным намерением «обстрелять перекрестным огнём Орудийный завод». Забегая вперёд, скажем, что своё намерение полковник не реализовал.

В это время к контрреволюционному отряду снова прибывает пополнение — на этот раз рота лейб-гвардии 4-ого стрелкового полка. Одновременно с пополнением полковнику доносят, что со стороны Марсова поля к Пантелеймоновской улице идёт «толпа». Кутепов отправляет роту 4-ого стрелкового полка на угол Пантелеймоновской и Моховой для того, чтобы не допустить «толпу» на Литейный.

С Сергиевской улицы на Литейный проспект выскакивают несколько облепленных рабочими автомобилей, полковник Кутепов приказывает полуроте кексгольмцев открыть огонь по ним, и каратели расстреливают несколько машин, впрочем, одному автомобилю удаётся развернуться и уехать. Расстрелянные автомобили с убитыми рабочими остаются на Литейном проспекте. Кутепов обнюхивает трупы рабочих и с удовлетворением отмечает, что от них «сильно пахнет спиртом».

Карательный отряд снова получает пополнение: рота лейб-гвардии Семёновского полка и рота лейб-гвардии Егерского полка прибывают в подчинение Кутепову. В это время с Пантелеймоновской-Моховой прибегает командир роты 4-ого стрелкового полка «бледный, с оборванным погоном» и сообщает, что его рота присоединилась к восставшим, а он сам едва избежал смерти. Роту егерей, полковник оставил у казармы 1-ой Артиллерийской бригады, а семеновцев лично вывел на Пантелеймоновской улицу, приказав офицерам стрелять при появлении «толпы». На этот час у карательного отряда, кроме нескольких раненых, уже был убит прапорщик Кисловский.

Вернувшись на Литейный проспект, Кутепов услышал, как в рядах кексгольмцев пронеслась команда «не стрелять», Кутепов, заинтересовавшись в чем дело, подошёл и увидел, как по Литейному от Артиллерийских казарм идёт офицер, делающий знаки, чтобы не стреляли. Разглядев на груди офицера большой красный бант, полковник Кутепов приказывает солдатам стрелять и те убивают офицера.

После этого в воспоминаниях Кутепова отмечается, что на улице уже стало темно(!), он заходит в дом Мусина-Пушкина и уже больше не выходит оттуда, завершая на этом своё «доблестное» сражение с «анархическим сбродом». В дом ещё будут сбегаться растерянные солдаты-каратели, будут приносить смертельно раненых офицеров-семеновцев, но георгиевский кавалер так и не решится выйти из своего убежища.

На этом боевые действия полковника Кутепова и его карательного отряда на улицах революционного Петрограда завершились. Далее полковник проявит изрядное малодушие, не достойное георгиевского кавалера, прячась от революционных рабочих и солдат, но об этом ниже.

За время своего карательного похода Кутепов не выполнил ни одной из поставленных задач. Не была выполнена исходная задача Хабалова — «усмирение толпы» в районе Литейный проспект-Николаевский вокзал, не выполнена задача «действовать» на Литейном проспекте, которую уже сам себе поставил Кутепов. Это не удивительно, если принимать во внимание, чем собственно был занят полковник на Литейном проспекте.

С самого начала он попытался уговорами вернуть в казармы колеблющуюся и нерешительную (по его мнению) массу солдат, затем он перемещался между частями своего отряда и домом Мусина-Пушкина и постоянно дробил на мелкие части свой отряд, превращая его из одной крупной боевой единицы в разрозненные, не имевшие постоянной связи, действующие отдельно друг от друга мелкие группы солдат.

Имея три роты солдат и полуроту пулемётчиков, полковник разделил их на четыре части, впоследствии самую боеспособную единицу — роту кексгольмцев он умудрился разделить ещё на две половины. Прибывающие на подмогу части Кутепов бестолково распылял по району, ставя невыполнимые задачи и повергая риску преданных ему офицеров и солдат. Между тем силы, которые ему направлял генерал Хабалов были значительны: команда разведчиков 1-ого стрелкового полка; эскадрон 9-ого кавалерийского полка; рота 4-ого стрелкового полка; рота Семёновского полка и рота Егерского полка. Таким образом, к имевшимся 3,5 ротам, в течение дня добавилось ещё 3,5 роты солдат и эскадрон кавалеристов, доведя общую численность отряда до 7 рот пехоты (не менее 750 солдат), 13 пулемётов с пулемётчиками и эскадроном кавалеристов (около 120 всадников). Этим «кулаком» в 900 штыков и сабель Кутепов распорядился крайне бездарно: большая часть пулеметчиков им не была использована, команда разведчиков также не получила никакого задания, эскадрон был послан к цирку Чинезелли и более Кутеповым не упоминался, рота егерей оставлена без какой-либо цели у Артиллерийского переулка.

Кроме того, многие подразделения, получившие боевую задачу, впоследствии в рассказе полковника более не упоминаются. Рота преображенцев, с самого начала выставленная на Басейную улицу больше не упоминалась, полурота кексгольмцев, направленная на Кирочную улицу, также исчезла из рассказа Кутепова, как исчез взвод с пулеметом, поставленный в Артиллерийском переулке. О роте преображенцев, действовавших на Басковой улице известны только потери — убитый прапорщик и двое раненых солдат. Понятна судьба только двух частей: полурота Кексгольмского полка, дольше всего сопротивлявшаяся, и рота 4-ого стрелкового полка, которая перешла на сторону восставших.

Кутепов пытался осуществить контроль улиц и квартов крайне малыми средствами и в условиях численного превосходства восставших. Такая тактика была обречена на провал — вместо ударного кулака, полковник создал несколько численно ничтожных, не связанных между собой единиц. При этом он прекрасно понимал, что контроль большой территории такими малыми средствами, как его отряд, невозможен, о чем он сразу сказал генералу Хабалову при получении карательной задачи. По мнению Кутепова для блокирования района восстания необходима была бригада и, тем не менее, выйдя на исходные позиции, военачальник, имевший боевой опыт, действует как профан.

Другая задача, которую Кутепов ставил своим войскам, — это блокирование улиц и препятствование проходу по ним. В условиях, когда солдаты противостоят своим же солдатам, зачастую не вооруженным, когда пытающиеся пройти улицу «толпы» апеллируют к чувствам и сознанию солдат, и своей агитацией разлагают воинскую дисциплину, в этих условиях выставлять заслоны было не просто не эффективно — это было преступно по отношению к офицерам, которые продолжали исполнять свой долг перед самодержавием и настаивали, в опасных для себя условиях, на стрельбе по своим же солдатам.

Кутепов, прибывший в Петроград «в двадцатых числах февраля», воочию наблюдал за происходившими революционными волнениями в столице и столкновениями на этой почве с военно-полицейскими силами. Его же собственный анализ действий войск на улицах Петрограда однозначно говорил за то, чтобы войска не стояли в бессмысленных и разлагающих уличных заслонах, а вызывались на улицу только тогда, когда необходимо прямое действие — расстрел демонстрирующих рабочих. И, тем не менее, он заставляет блокировать Пантелеймоновскую улицу сначала 4-ой стрелковой роте, в результате чего штабс-капитан Розенбах едва избегает смерти, а вся рота переходит к восставшим. Но этого Кутепову показалось мало, и он направляет туда роту Семёновского полка. Результаты не заставили себя ждать — вскоре два прапорщика были смертельно ранены, а рота перешла на сторону мятежных войск.

К действительно боевым действиям, проводимых войсками полковника Кутепова, можно отнести, буквально, два-три эпизода. Сначала в ответ на обстрел со стороны Орудийного завода рота кексгольмцев по приказу Кутепова открыла ответный огонь, затем полурота кексгольмцев стреляла вдоль Кирочной улицы, препятствуя проникновению «толпы» в казармы жандармского дивизиона, хотя, как мы знаем, эти казармы несколько часов до этого были взяты революционными войсками. После этого полурота Кексгольмского полка подвергается пулеметному обстрелу с церковной колокольни, но Кутепов ничем не отвечает, а лишь суетливо перегруппировывает пулеметные расчеты. Самым значительным «боевым» действием Кутепова было уничтожение из засады нескольких автомобилей с рабочими. Завершает карательную «эпопею» господин полковник характерным для себя подлым и гнусным убийством безоружного офицера с красным бантом на груди.

За все время карательных действий полковник Кутепов не предпринял ни единого активного действия по перехвату инициативы в свои руки и подчинению своей воле занятого района столицы. Как мы уже обращали внимание, Кутепов, по сути, вышел в тыл главному революционному отряду солдат, которые в этот момент переходили Литейный мост, соединяясь с основными силами рабочих. Перед командиром карательного отряда предстал арьергард восставших, причём предстал в уязвимом для них состоянии — состоянии самоорганизации. Этим Кутепов не смог воспользоваться, он не только не смог ни убедить, ни заставить солдат занять нейтральную позицию и вернуться в казармы, он не смог подчинить своему отряду ни проправительственно настроенных солдат, ни деморализованных, самоустраняющихся офицеров Литовского полка.

Как руководитель карательной акции Кутепов не проявил ни способностей, ни воли к объединению единомышленников, хотя силы готовые к объединению имелись.

Активные действия восставших в районе Орудийного завода, постоянная стрельба оттуда не заставили Кутепова зачистить этот район от восставших солдат. Он так и не подошёл к заводу, так и не узнал о построенной там баррикаде, вооруженной артиллерийскими орудиями. И это не смотря на то, что из этого района с его отрядом вела перестрелку группа рабочих из 8-10 человек, вооружённых револьверами «бульдог»[3].

Слабость и трусость полковника Кутепова особенно очевидна на фоне действий рабочих. После 13 часов вооруженная группа рабочих Выборгской стороны перешла Литейный мост и в районе Орудийного завода вела боевые действия против полиции. Рабочих, так же как и солдат Кутепова, обстреляли с колокольни и со второго этажа дома на пересечении Сергиевской и Литейного. Но в отличие от георгиевского кавалера, героя «Великой войны» (так белогвардейцы называли первую мировую войну) рабочие действовали смело и решительно — совместно с солдатами, стоявшими в оцеплении Орудийного завода, окружили пулеметные точки и штурмом взяли их, расстреляв при этом пулемётчиков, которые, как выяснилось, были полицейскими. Ликвидация пулеметных засад на колокольне церкви произошла «далеко за полдень». Больше в этот день этой группе рабочих боевых действий вести не пришлось, и они спокойно проследовали по Литейному проспекту до Бассейной улицы, где встретились с колонной рабочих судостроительного завода «Охта». Получается, что колонна вооруженных рабочих, не только сумела уничтожить пулеметные точки, но и спокойно пройти по району, занятому карательным отрядом Кутепова, где не встретила никакого сопротивления. Где был в это время лихой полковник Кутепов — непонятно[4].

Полковник Кутепов, не смотря на то, что досконально помнит различные мелочи, никак не характеризует в целом общую остановку в занятом им районе, все его рассказы обрывчатые, хаотичные и с большими пробелами, и похожи они больше на обывательские воспоминания, чем на оценку ситуации боевым штаб-офицером.

В своих воспоминаниях межрайонец Юренев сообщает, что он лично присутствовал на Литейном проспекте в районе Артиллерийского переулка. С его слов восставшие солдаты (он называет их «волынцами») пытались по Литейному проспекту пройти на Невский проспект. Им препятствовали правительственные войска, которые по команде офицеров «целься» вскидывали винтовки, а революционные солдаты в это время «рассыпались в разные стороны». Солдаты брали винтовки к ноге, и восставшие снова выходили из укрытия. Такое бескровное противостояние продолжалось долго и завершилось тем, что «цепи» правительственных войск «расползлись, соединились с восставшими»[5].

Будущий академик АН СССР Струмилин, работал в феврале 17-ого в Осотопе (особое совещание по топливу), вместе с женой они проходили со стороны Летнего сада на Литейный проспект, не встретив никакого сопротивления и вообще не отметив в своих воспоминаниях какого-либо препятствия со стороны военно-полицейских сил правительства. Наоборот, по словам будущего академика «здесь [на Литейном - прим. И.Я.] все гуще стекались со всех сторон и двигались вперёд, как и мы, взволнованные простые люди, и мы влились в их общий шумливый поток»[6]. Известный учёный не уточняет в своих воспоминаниях времени прихода на Литейный, но из его рассказа очевидно, что было ещё светло, а значит, по хронологии Кутепова, в районе Литейного-Пантелеймоновской должно было происходить противостояние правительственных войск, в лице Семёновской роты, революционным «толпам». Станислав Густович же таких событий в своей памяти не находит, хотя если бы они имели место, то наверняка запомнились бы ему.

Но, пожалуй, самое интересное воспоминание об обстановке на Литейном и борьбе революционных отрядов рабочих и солдат против кутеповского отряда, оставил... Тимофей Кирпичников. Он, и ещё около 20 солдат, возвращаясь около 15 часов с Выборгской стороны, присоединились к отряду из рабочих и солдат, численностью «тысяч пять». Этот отряд спокойно прошёл по Литейному проспекту от Окружного суда до Пантелеймоновской улицы. Обращаем внимание читателей, что было ещё засветло, то есть отряд Кутепова и сам полковник, по его же собственным воспоминаниям, находились на улице и вели борьбу с «анархическим сбродом». Тем не менее, революционные колонны спокойно проходят по району действия кутеповцев словно их там не было. Дойдя до Пантелеймоновской, рабочие и солдаты столкнулись с ротой семёновцев, развёрнутой фронтом. Это вызвало остановку колонны и тогда Кирпичников взял на себя инициативу по привлечению семёновцев на сторону революции. В итоге семёновцы присоединились к восставшим, убив при этом трёх своих прапорщиков. В этом же месте освободили из двора дома солдат, которых ранее закрыли по распоряжению Кутепова. Ещё, по словам Кирпичникова, рабочие точно сообщили, где располагались части кутеповского отряда (у Пантелеймоновской церкви находилось рота с 8-ю пулеметами и в чайной два пулемета с солдатами) обнаружив, тем самым, свою изрядную информированность о расположении кутеповского отряда, чего нельзя сказать о штаб-офицере полковнике Кутепове, который ни только ничего толком не знал об окружающем его противнике, но и слабо представлял, что делается с его воинскими частями. Выходит, что унтер-офицер Кирпичников лично нанёс военное поражение полковнику Кутепову, и может быть, поэтому Кутепов убил Кирпичникова. Вполне возможен другой вариант: Кутепов в бессильной злобе, страдая от неудовлетворенной мести, просто сочинил этот миф, ведь кроме его слов других фактов нет, а господин он был лживый, как мы видим.

Все вышеперечисленные факты свидетельствуют об отсутствии контроля карательным отрядом территории и, вообще, об отсутствии отряда, как цельной единицы.

Кутепов в своём повествовании замалчивает активную деятельность революционных рабочих и солдат, и свою неспособность препятствовать им в этом. В своих воспоминаниях, датированных 1926 годом, Кутепов не оставил полноценной оценки района боевых действий его отряда. Таким образом, полковник Кутепов является сознательным лжецом, ловко утаивающим важные факты своей неудачной карательной миссии и дезинформирующий своими намеренно урезанными воспоминаниями.

В своём рассказе о борьбе 27 февраля 1917 года против восставших солдат и рабочих, полковник Кутепов постоянно жалуется на приданные ему воинские части. То вид у них не нравится бравому полковнику, то отвечают вяло, то некормленые, то устали, то пулеметы не пригодны к стрельбе, то лошади не кованы. Почти все воинские подразделения, прибывавшие в его распоряжение, полковник Кутепов «бракует», как ненадёжные и неспособные выполнять приказы начальников, но одно то, что эти роты в строю, под командой офицеров, прошли через восставший Петроград, свидетельствует о возможности их использования в деле спасения царского режима.

Словом, как тому плохому танцору, которому мешала одна неотъемлемая часть своего же тела, так и полковнику Кутепову мешали собственные же солдаты. Эти сетования больше похожи на оправдание собственной ничтожности, чем на действительные факты, препятствовавшие отряду выполнять карательные задачи.

Учебная команда Волынского полка не ела весь день 26 февраля, вечером без ужина легли спать, и утром никто из солдат в своих воспоминаниях не отмечает, что команда завтракала. Тем не менее, суточное голодание не помешало поднять восстание и вести боевые действия против контрреволюции. Среди революционных сил вопрос питания тоже был актуален, и его решали соответственно обстановке. Например, путиловские рабочие захватили продовольственный склад на Литейном проспекте и, привлекая женщин с Сергиевской улицы, устроили пункт питания для восставших войск. На Выборгской стороне рабочие устроили для солдат пункт питания в одной из кухмистерских близ Финляндского вокзала[7]. Надо отметить, что всего в февральские дни рабочими было открыто 160 питательных пунктов, продукты для которых в принудительном порядке изымали у организаций и частных лиц[8]. Что мешало Кутепову, также реквизировать продукты питания в интересах своего отряда?

Тоже самое можно сказать и о вооружении. Каждое присоединение новых частей к восставшим сопровождалось самостоятельным вооружением, взламыванием цейхгаузов, порою находящихся на отдалённых улицах. Рабочие отряды вообще вооружались с нуля, и на ходу обучались пользоваться винтовками и пулеметами. Сооружая баррикады у Орудийного завода, использовали артиллерийские орудия. Чтобы укомплектовать их боеприпасами, группа рабочих не мешкая отправилась в Соляной городок, где добыла необходимые снаряда (правда, как потом оказалось, они не подошли к этому орудию)[9]. Исключительные обстоятельства требуют исключительных действий и в рядах восставших это прекрасно понимали и умели пользоваться всем, что есть под рукой. Полковник Кутепов же, как истинный барин, ожидал лакеев и холопов, которые услужливо обеспечат его отряд всем необходимым. В своих воспоминаниях он так и пишет: «Ни одна часть своим людям обед не выслала»(!). Усталость, на которую то ли жаловались солдаты Кутепова, то ли он сам придумал для своего оправдания, не идёт ни в какое сравнение с усталостью солдат 1-го пулемётного полка, совершившего сорокакилометровый ночной (с 27 на 28 февраля) переход из Ораниенбаума до Петербурга по двадцати градусному морозу, и после этого, без отдыха и паузы, продолжили весь день вести революционную борьбу в столице!

Сокрушительное поражение, которое потерпел карательный отряд и его командир — полковник Кутепов произошло, как вследствие субъективных, так и объективных причин.

К субъективным причинам, безусловно, относятся профессиональные и личные качества полковника Кутепова. Его профессиональная несостоятельность проявилась в неспособности привлечь на сторону своего отряда всех колеблющихся и симпатизирующих царизму солдат и офицеров. Все его действия, по сути, отталкивали сторонников, оставляя его отряд в одиночестве. Кутепов оказался неспособен правильно оценить меняющуюся обстановку и своевременно изменить свою тактику: перейти от отдельных распылённых действий к действию единым ударным кулаком. Он не смог провести ни одного атакующего действия и добиться какого-либо пускай незначительного, но все же успеха, для воодушевления своего отряда. В его действиях полностью отсутствовала цель и стратегия. Наконец, долг командира (как бы ни было высоко его звание и должность) в критических ситуациях самому участвовать в боевых действиях, скрепляя ряды своих солдат и воодушевляя их своим примером. Не таков был георгиевский кавалер Кутепов — он продолжал раздавать команды младшим по званию, при этом воздерживаясь от прямого участия в поставленных задачах.

Но помимо субъективных причин были ещё и объективные причины, не зависящие от личных качеств и способностей участников событий. На наш взгляд никакого шанса у отряда Кутепова выполнить свои карательные функции не было, и быть не могло. В условиях широкого солдатского восстания, примкнувшего к революционному рабочему движению, самодержавие оказалось изолированным от подавляющего большинства населения Петрограда, а его сторонники, в том числе такие, задним числом ретивые, как полковник Кутепов, были окончательно деморализованы.

В этих условиях можно лишь говорить о более или менее локальных успехах для сохранения самого отряда в надежде, что придёт помощь с фронта или других гарнизонов тыла. В этом и состояла основная задача карательного отряда Кутепова, когда он столкнулся с превосходящими силами противника и явно неблагоприятной для себя обстановкой. Он обязан был сохранить отряд, как боевую единицу внутри революционной столицы, чтобы способствовать успеху контрреволюционных сил с фронта.

Для этого полковнику Кутепову необходимо было сконцентрировать все имеющиеся в своём распоряжении силы и реализовывать близкие и достижимые цели. Как один из наиболее приемлемых вариантов для полковника Кутепова — это захват Орудийного завода и удержание его в своих руках. Орудийный завод и гильзовый отдел занимали целый квартал в центре столицы по Литейному проспекту между Сергиевской и Шпалерной улицами[10]. Орудийный завод был бы выгодным плацдармом для возможных действий в центре Петрограда, угрожая Таврическому дворцу, Литейному проспекту, Невскому проспекту, а также революционной рабочей цитадели - Выборгской стороне. Учитывая, что недалеко расположенная Петропавловская крепость была ещё целые сутки в руках правительства, а рота самокатчиков в Выборгском районе организовано сопротивлялась также целые сутки, наличие в руках правительства Орудийного завода с имевшейся там артиллерией могло существенно осложнить развитие революции в столице и стать точкой опоры для войск, направленных Ставкой. Другой, менее предпочтительный вариант — это пробиться к Зимнему дворцу и соединиться с основными силами контрреволюции. Для реализации любого из этих (или других) вариантов требовались воинское умение, воля, смелость. Как здесь не вспомнить решительного и мужественного командира сапёров полковника Геринга, это вам не вялый и трусливый Кутепов!

Растерянность и нерешительность деморализованного полковника Кутепова, по мере расширения восстания, трансформировались в малодушие. Сразу после того, как он заставил своих солдат демонстративно расстрелять машины с рабочими и прилюдно убить офицера, этот «герой» «Великой войны» спрятался в управлении Красного Креста Северного фронта, в доме Мусина-Пушкина. С его слов, он, якобы, ушёл звонить по телефону. Но, по существу, он бросил своих людей в критический момент, лишил их руководства и оставил своих солдат наедине с обозлённым противником, которого сам же разъярил своими гнусными приказами. Полковник Кутепов счёл возможным отделить свою судьбу от судьбы своих солдат и офицеров, продемонстрировав полное пренебрежение к их жизням. Для него было приемлемым, когда за его действия и его ошибки своей жизнью отвечали его подчинённые — офицеры и солдаты, а он свою драгоценную жизнь сохранял в безопасности.

Зайдя в дом и поговорив по телефону, полковник вдруг «неожиданно» осознал множество фактов (которые до этого, оказывается, ему были не ясны): принесли двух убитых его офицеров; солдаты в панике сбегались в дом; на улице стало темно; Литейный наполнился революционной «толпой», а его карательный «отряд больше сопротивляться не может». Чтобы не привлекать внимание к своему убежищу, Кутепов наскоро выпроводил солдат своего карательного отряда на улицу. После этого Кутепов отправил двух верных унтер-офицеров на разведку с целью выяснить безопасные пути бегства. Вокруг дома, по утверждению Кутепова, были революционные войска, которые страстно желали его пленить. И полковник решает остаться в помещении Красного Креста на неопределенное время. Среди раненных солдат он пробудет сутки и только в 8 часов вечера 28 февраля Кутепов отважится покинуть приютивших его медицинских работников.

За эти сутки георгиевский кавалер ещё раз проявил присущие ему малодушие и презрение к чужим жизням, о которых сам же и рассказал. Сначала Кутепов умудрился так «замаскироваться» в небольшом доме, что осматривающие дом рабочие не смогли обнаружить «героя» «Великой войны». При этом полковник сочинил целую историю, как он во всех регалиях, не сгибая головы, открыто восседал в углу комнаты, а бестолковые рабочие не смогли узреть очевидное, и ушли ни с чем. Этой сказкой Кутепов попытался сохранить своё достоинство, но не заметил, как свою трусость изрядно сдобрил ложью.

Но большее отвращение вызывает его способность прятаться за чужие спины. За время суточного приступа страха, Кутепову несколько раз предлагали спастись, переодевшись то в гражданскую одежду, то в солдатскую форму, то в белый халат врача. Всякий раз полковник с негодованием отвергал этот «маскарад». В итоге полковника вывезли на санитарной машине с липовым удостоверением «начальника Санитарной колонны». В машине он безопасно устроился между шофёром и врачом, переложив на последнего обязанность, при каждой остановке революционными патрулями, безоглядно врать, а заодно и рисковать своею жизнью. Сам побег из дома Мусина-Пушкина с использованием фальшивых документов, сокрытием знаков различия полковничьей гвардейской формы, по логике Кутепова, конечно же, не был маскарадом.

Основываясь на открытых источниках, мы проследили за действиями полковника Кутепова в революционном Петрограде и теперь для сравнения приведём цитату «исследователя» Февральской революции Старикова:

«...Одна-две верные дивизии наведут в столице порядок за считанные часы. Яркий пример, что так могло быть, — успешное сопротивление мятежникам в самом Петрограде отряда полковника Кутепова. Под его командой всего 500 солдат, но и с этой горсткой верных присяге людей он успешно сопротивляется. Однако, не будучи поддержанным, терпит поражение»[11].

Такая характеристика действий Кутепова и его отряда, конечно же, далека от истины. Численность отряда была в два раза больше. Кутепова никто не бросал, напротив Хабалов постоянно присылал имеющиеся у него воинские части, а вот Кутепов, наоборот, не давал руководству информации о своём отряде[12].

Только человек с большим чувством юмора мог назвать деятельность кутеповского отряда «успешным сопротивлением», очевидно Стариков очень весёлый «исторический следователь». Одно правда в этой оценке Старикова — Кутепов и его карательный отряд терпит поражение. Но терпит поражение не в силу отсутствия поддержки, а в силу масштаба рабочего и солдатского восстания и собственной ничтожности Кутепова.

И. Якутов