ИСПУГАВШИСЬ МАТЕМАТИКИ, ФСБ УГРОЖАЕТ УБИЙСТВАМИ.

            В 2006 году в Томске состоялся саммит с участием Путина и Меркель. Еще до того, как он состоялся, бюро томского горкома КПРФ единогласно приняло решение против проведения саммита. Предложил бюро принять это решение я. Вопреки основному принципу КПРФ «петь революционные песни в подвале, чтобы никто не услышал», это решение не оказалось в мусорной корзине. По договоренности с одним из членов бюро, Решетниковым, одному из создателей томской КПРФ, которому не нравилось, что руководство областной КПРФ положило КПРФ под «Единую Россию», он продиктовал мне по телефону текст решения, чтобы я выставил его в интернет. Что я и сделал. Решение стало известно в Германии, что сперва вызвало истерику у Администрации Томской области, а затем истерику у руководства КПРФ области.

            Одним из результатов этой истерики было распоряжение, отданное бывшим тогда губернатором Томской области Крессом В.М. на совещании организованной преступной группировки. Эта ОПГ тогда называлась «Комитетом по безопасности», а ранее называлась «генеральским клубом». Говорят, что один из начальников УФСБ по Томской области был лишен своей должности именно за участие в «генеральском клубе», и вынужден был перейти на работу в областную Администрацию. Суть этой ОПГ в обеспечении незаконного подчинения администрации области федеральных структур для осуществления ими систематического нарушения закона (порой - вплоть до убийств) для поддержки коррупции в области.

Для тех, кто не понимает, что за ОПГ, рекомендую посмотреть совещание в кабинете мэра с участием полицейского, прокурора и фээсбешницы (это именно фээсбэшница, хотя в фильме это не сказано, руководство УФСБ всегда входит в состав таких ОПГ) в фильме «Левиафан», это точно такое же ОПГ, как и этот «Комитет по безопасности» («генеральский клуб»), только при мэре, а не при губернаторе.

Распоряжение Кресса заключалось в принятии мер по отношению к тем, кто против проведения саммита. Поскольку мое имя было на слуху, вопросов, о ком конкретно идет речь, это распоряжение не вызвало. Факт отдачи распоряжения силовым структурам, т.е. Гречману (УВД) и Давыдову (ФСБ), подразумевал применение преступных силовых акций.

Цитирую статью Владимира Смокотина «Истерика безопасности» из газеты «Советская Россия», № 51-52 (12826) от 6 мая 2006 г., где упоминается распоряжение, отданное на этом ОПГ:

«На совещании, состоявшемся в областной администрации, руководство области потребовало от своих подчиненных не допустить того, чтобы «всякие психи» смогли помешать саммиту. 25 апреля Сергей Зайков при выходе из своего дома подвергся нападению двух мордоворотов в масках, вооруженных бейсбольными битами. Зайкову разбили голову, перебили вены на ногах, нанесли множество других повреждений. Нет, мы, конечно, не связываем вышеупомянутое совещание в обладминистрации с этим нападением и не можем говорить о причастности к нему чиновников и силовиков, а лишь передаем хронологию событий».

26 апреля 2006 года на меня было совершено нападение около подъезда моего дома. Я ожидал от властей преступных действий, и из-за того, что я вовремя оглянулся, меня не убили сразу ударом биты в затылок. Я увернулся, и бита прошла вскользь, всего лишь сорвав кусок кожи с затылка. Другие удары битами по голове были неудачны, мне всего лишь задели бровь, даже ее не разбив, но так как удар был сильный, мне залило кровью глаза, из-за чего на фотографиях того времени они кажутся черными (см. фотку). А вот левую ногу мне очень хорошо отделали.

Результаты нападения на меня оказались для Администрации области не совсем удачными. Во-первых, не учли, что днем раньше я, Володя Губа (сейчас редактор «Томской недели»), и Вадим Тюменцев (сейчас известен как блогер, которого посадили на пять лет за два поста в интернете), дали интервью РенТВ. И через несколько часов после нападения, как только я вернулся домой из больницы (я даже кровь не успел с лица смыть), телевизионщики были у меня. Взглянув на ванну, в которой отмачивалась моя куртка, и сказав: «Как в ужастике» (кровь натекшая с затылка на куртку, растворилась в воде, и было такое впечатление, что ванна наполовину заполнена кровью), и повторно взяли у меня интервью. Это интервью было показано в передаче «Неделя с Максимовской» (прилагаю, качество плохое, т.к. видеолента, на которой было записано, почти размагнитилась). Говорят, что показ этого интервью за пределами России был связан с покупкой его Би-Би-Си.

Во-вторых, не учли мой характер, и не ожидали, что, вместо того, чтобы отлеживаться в больнице, на следующий день я выйду на площадь Новособорная, несмотря на гипс на ноге и забинтованную голову. В итоге, Администрация области опозорилась из-за своих преступных действий не только на российском, но и на международной уровне.

Что «недоубили» меня именно «правоохранительные» органы, являлось тайной Полишинеля. Например, на следующий день после нападения на меня, четырех членов НБП задержала милиция, и проводившие допрос сотрудники ФСБ угрожали им убийством. Цитирую из «Истерики безопасности»: «Им прямо говорили, что в Москву они живыми не вернутся, а только лишь «грузом 200»». После того, как нацболов отпустили, на них было совершено нападение, похожее на то, что было сделано на меня. Полагаю, это были те же самые, что нападали на меня, только их было пятеро. Но цель нападавших была другой – они пытались похитить одного из нацболов, Кирилла Ананьева. Перед прохожими, возмущенными попыткой киднэпинга неизвестными в масках прямо на улице, нападавшие размахивали удостоверениями, не показывая их. Вызванные прохожими сотрудники Октябрьского РОВД, после короткого разговора с нападавшими, просто их отпустили. В дальнейшем, начальник УВД Гречман врал журналистам об обстоятельствах нападения.

Цитирую статью Елены Боровской «ФСБ и большое достоинство», Новая Газета № 65 от 21 июня 2010 г.:

«С Сергеем наши пути однажды пересеклись. После акции протеста на проходившем в Томске в 2006 году российско-германском саммите за мной и моими коллегами демонстративно шлялась наружка, а затем ночью на нас напали четверо громил в масках. Зайков фактически спас нас, вызвав съемочную группу РЕН ТВ».

Насчет четверых, видимо описка. Сами нацболы мне говорили, что было пятеро, то же самое указано в «Истерике безопасности».

Круг подозреваемых, кто мог меня «недоубить», очень узок. Вследствие вышеуказанного распоряжения Кресса, все руководство области знало, кто были «недоубившие». Но, разумеется, народу не рассказало. Полагаю, что это знал и Путин, и ему было доложено об этом до того как, отвечая иностранным журналистам, он обещал, что нападавших на меня будут искать. К сожалению, сложнее всего «найти» преступников тогда, когда все знают, кто они…

По всей России убийствами журналистов и общественников занимаются именно те отделы МВД и ФСБ, которые занимаются слежкой за ними. Т.е. отделы по защите Конституции ФСБ и УБОП, а сейчас, возможно, Центры «Э». Вроде убийства Юрия Червочкина сотрудниками УБОП через полгода после нападения на меня тем же способом, как едва не убили меня, ударом биты в затылок (скорее всего, есть какой-то секретный приказ, регламентирующий способы убийств силовыми структурами). Кому поручено ими заниматься, тот их и убивает. Чтобы не было дублирования функций. Хотя возможно, чтобы убивали не сами сотрудники этих отделов, а только занимались организацией убийства. Убийство Политковской криминальной полицией – не исключение. Это всего лишь означает, что на нее было приказано завести уголовное дело, которое относилось к подследственности криминальной полиции. Поэтому слежка за ней велась криминальной полицией. А когда с делом не получилось – приказали ее убить.

Разобраться, кто меня «недоубил», милиция или ФСБ, было сложно, т.к. торчали уши и тех, и других. Но все указывали мне на ФСБ. Милиция отказалась знакомить меня с уголовным делом, которое заведено по факту нанесения мне телесных повреждений.

У меня было две причины того, что я разбил нос Крессу. Первая была хорошо озвучена – за смерть моей бабушки, вторая – отдача им распоряжения силовикам о расправе надо мной.

С нападением на меня было связано одно странное обстоятельство, которое сразу позволяло мне найти нападавших. Но его смысл из-за недостатка информации я тогда не понял.

25 апреля 2018 года была напечатана моя книжка «Как решаются в радикалах алгебраические уравнения пятой степени».

С 18.08.2018 года мне начали звонить, используя технику для изменения голоса, из-за которой голос звучал шепеляво, и угрожая убить меня и мою семью. Сперва определялся телефон 8(952)889-34-06, и куча междугородных. Звонившие не только могли менять номера своих телефонов, но и быстро определить мое местонахождение, причем не путем слежки, а биллинга (определение местонахождение по смартфону), что указывало, что в угрозах замешаны сотрудники УВД или ФСБ. Спустя месяцы после подачи мной заявлений в УВД и ФСБ, угрожавшие не боялись угрожать мне по тому же номеру 8(952)889-34-06, что указывало, что в полиции и ФСБ у них «все схвачено».

Создалась странная ситуация – угрожающие убить меня и мою семью используют биллинг, а полиция и ФСБ не желают его использовать, чтобы задержать угрожавших. Когда я подал заявление на сайт ФСБ, мне в короткий срок пришли угрозы убить за подачу этого заявления, хотя я о нем никому не успел сообщить. У меня не вызывало сомнения, что сотрудники ФСБ слили угрожавшим информацию о подаче мной заявления практически сразу после подачи его через сайт. В нарушение закона об обращениях, ФСБ не дало мне официального ответа ни на одно из двух заявлений, поданных через сайт. Прокуратура Томской области так же не дала ответ, только сообщила, что отправило мое заявление в полицию и ФСБ. Полиция все «похоронила», официально даже не пытаясь искать угрожавших (неофициально наверняка установили, кто, после чего и «похоронили» дело), ФСБ не дала ответ даже на переданное им прокуратурой заявление.

Не вызывало сомнений, что угрожают мне «оборотни в погонах» из УВД или ФСБ, либо по их поручению это делают их стукачи. Поэтому в полиции и ФСБ, а возможно, и в прокуратуре, знают угрожавших, но, покрывая «оборотней в погонах», мер не принимают.

С самого начала было неясна цель этих угроз.

С одной стороны, биллинг и слив информации из ФСБ – явно не уровень каких-то школьников, решивших поразвлечься. После того, как я, подавая заявление в ФСБ, предположил, что с сайта ФСБ снял информацию о моем заявлении кто-то посторонний, ФСБ, проводя проверку, должно было сразу установить угрожавших. И не остановилось бы до тех пор, пока бы не установило. А установить их – для ФСБ вообще не проблема. Взяли бы их в считанные часы, как это уже по России делалось неоднократно. Говорить о том, что проведена проверка, без установления лиц, которые получили информацию, просто несерьезно. Такое заявление фактически означало бы некомпетентность ФСБ и неспособность защитить свою собственную информацию.

Сам факт, что ФСБ провело проверку, но нарушило закон об обращениях, не желая давать официальный ответ, указывает, что у ФСБ «рыльце в пушку». Покрывают кого-то из «своих». Ответить, что, провели проверку, не установив угрожавших – просто глупо и нелепо. Но сдавать «своих» тоже не хочется. Вот и не отвечают.

Это означает, что угрозы имеют достаточно серьезную цель, а не просто поразвлечься. Но поводы этих угроз многократно менялись, что указывает, что эта цель скрывается. Первый раз Шепелявый представился как Николай из Национально-освободительного движения, и начал угрожать в связи с тем, что я якобы собираюсь чего-то сотворить на выборах мэра Томска. Это был полный бред, т.к. эти выборы были никому не интересны. Вдобавок я никакой общественной деятельностью тогда не занимался. А занимался написанием новой книги по математике.

Поэтому я сперва предположил, что угрожает мне какой-то мент, которому поручили обеспечивать коррупционность выборов, и который, желая как-то выслужиться в условиях полного безразличия к ним избирателей и общественности, решил сплести интригу, обвинив меня в чем-то и пытается сделать себе погоны на том, что он якобы помешал мне чего-то сделать. Но оказалось, что никакого отношения к выборам угрозы не имеют.

Потом были угрозы якобы в связи с тем, что я собираюсь выехать за границу в связи с тем, что моей книгой якобы заинтересовались американцы. Тоже бред – если бы заинтересовались, то связались бы со мной. Угрозы в стиле отдела ФСБ по защите Конституции в адрес Владимира Губы сделать на него уголовное дело, а заодно и на меня, если я сейчас не встречусь с кем-то, и не подпишу какие-то бумаги. Ага, счас, побежал бумаги подписывать…

Объяснения Шепелявого, что был на меня заказ, и обещание сдать заказчика при встрече. Объяснять, что он фактически уже сдал мне заказчика, я не стал. Сообщение Шепелявого 05.04.2019 года по тел. 8(909)654-29-47, что он Поздняков из ФСБ и предложение встретиться сейчас, приехав туда, я перенес на следующий день (если кто-то ждал меня у подъезда, может у него и переночевать, подождав до завтра), но при звонке в ФСБ выяснилось, что такого там нет. Последний звонок, 04.06.2019 года – Шепелявый представился Закировым Дмитрием Игоревичем, то ли якобы из какого-то Террора Росиии, то ли якобы занимающимся террором в России, отметился тел. 8(929)992-65-12, который в интернете указан как телефон фирмы Закирова. Когда Шепелявый назвал ООО Закирова сперва госпредприятием, затем ИП, я не выдержал, и сказал ему пару ласковых слов, что он, выдавая себя за Закирова, даже не знает разницы между госпредприятием и ИП.

Разговоры с Шепелявым привели к тому, что мне стало понятен смысл того странного обстоятельства нападения на меня в 2006 году. Пазл сложился. Все стало на свои места. Причем самым неприятным образом.

Угрожают убийством меня и моей семьи «оборотни в погонах» из ФСБ. Причем не какие-то, а те самые, которые «недоубили» меня в 2006 году. Правы были те, кто говорил, что это было ФСБ. Я говорю о них как о группе, или команде, или об отделе, за 13 лет их состав мог немного измениться.

Как я это узнал? Специально для фээсбэшных «оборотней в погонах» разъясняю: если хотите, чтобы Ваши преступления остались в тайне, никогда не привлекайте к участию в них дебилоидов!

Теперь несложно вычислить цель угроз. «Оборотни» из ФСБ наложили в штаны, испугались моих занятий математикой. Если я продолжу заниматься математикой, то мой авторитет может вырасти. Вдобавок, из-за того, что я сейчас не занимаюсь общественной деятельностью, я выхожу из сферы их влияния, им сложно устроить мне какую-либо провокацию, обвинить меня в какой-нибудь хрени. Для них это опасно. О «недоубивших» меня знало не только руководство области. Могло знать и их окружение. Это означает, что если я вырасту, как математик, то найдется много лиц, которые могут «сдать» их мне. В результате каких-то разногласий наверху или с целью наладить со мной отношения. А это для них опасно. Одно дело – «недоубить» общественника. Тут им могут поставить в вину лишь то, что не довели дело до конца. Совсем другое дело – «недоубить» математика. Совсем другой уровень.

Вот и стараются меня хоть как-то нейтрализовать. Прежде всего, пытаются нарушить мой нынешний образ жизни. Чтобы я прекратил заниматься математикой. Если я буду нервничать – какая там математика? Провоцируют сделать что-нибудь на эмоциях, что можно использовать против меня. Как минимум – меня скомпроментировать, возможно, создать повод для фабрикации на меня уголовного дела. Постоянно предлагают встретиться, но не хотят встречаться там, где не смогут полностью контролировать ситуацию. Например, встретиться в редакции «Томской недели» сразу отказались.

Все поводы для угроз были ложью. Реальными могли быть лишь попытки выманить меня на «встречу», взяв на «слабо», либо на испуг, либо обещаниями сдать заказчика. На которой меня бы либо убили, либо похитили, либо сделали инвалидом, либо попытались бы запугать до такой степени, чтобы я подписал какие-то документы, которые поставили бы меня в полную зависимость от ФСБ. Либо задержали бы по обвинению по ст. 318 УК РФ, в связи с нападением на сотрудников ФСБ (показания свидетелей и протоколы были бы готовы заранее). Или за шпионаж в пользу Уругвая. Да и то не факт, чтобы они на это решились – могло быть слишком много шума. Хотя исключить такое нельзя – с головой они явно не дружат.М