Историк Исаев: в операции «Багратион» не было ни одной «Пантеры». Все были во Франции

Так как я агент моссадов, то верить мне нельзя.

Но, поцы, Алексею Исаеву. историку, который антисуворов, поверите ?

Иногда мне кажется. что Исаев сталинист. Чем более его случаю, тем мне он больше не нравится. Но на Эхо Москвы он сказал две вещи, которые вами, поцами, отвергаются:

- Оверлорд не мог быть ни в 1942-м, ни в 1943-м

- Без Оверлорда война бы затянулась

Величайшая логистическая операция

Цитаты:

В.ДЫМАРСКИЙ: Здравствуйте. В прямом эфире программа «Цена Победы», и я, ее ведущий, Виталий Дымарский.  А за всех гостей сегодня будет отдуваться Алексей Исаев. 

В.ДЫМАРСКИЙ: Сегодня мы взяли тему второй раз, надо сказать. Мы обращаемся к высадке союзников в Нормандии, к открытию второго фронта, как это принято называть, хотя мы с Алексеем договорились, мы еще это обсудим.

А.ИСАЕВ: Тут следует сказать, что высадка в Нормандии, операция «Нептун» и вообще «Оверлорд» в целом, то есть сражение за Нормандию и за Францию, это крупнейшая высадка в истории человечества, крупнейший морской десант. Таковым он был и таковым, я думаю, останется уже на веки вечные, когда за один день было высажено более 150 тысяч человек. В этой высадке участвовало почти 6 тысяч кораблей. Ее с воздуха прикрывали тысячи самолетов. Это действительно грандиозная операция. И с нее действительно начался второй фронт в Европе, то есть тот фронт, который мог действительно угрожать Германии – как ее промышленному потенциалу, так, в общем, и в дальней перспективе самому Берлину. Это то, чего немцы опасались, к чему в течение нескольких лет готовились, по крайней мере с 42-го года уже воздвигался т.н. «Атлантический вал» на побережье Франции, и вот наконец-то после длительного ожидания, 6 июня 44-го года состоялась эта грандиозная высадка. 

А.ИСАЕВ: Да, с 42-го года. И в августе 42-го года, когда, напомню, немецкие танки шли к Сталинграду, находились уже на ближних подступах к городу, была проведена такая своеобразная операция, которую называют даже не высадка, а рейд. То есть съездили, вернулись. Это рейд на Дьепп. Это операция, которая считается, и справедливо, неудачной. Но, тем не менее, это был пробный шар, в результате которого союзники выяснили для себя страшную вещь – что захватить порт на побережье им не удастся. 

В.ДЫМАРСКИЙ: С моря. 

А.ИСАЕВ: Да, с моря они не смогут захватить порт. А высадка любая теряет смысл, если нету ниточки снабжения высадившихся войск. Наиболее логичный вариант – это захватить порт. Но после августа 42-го года было понятно, что его реализовать не удастся. Кроме того, на побережье находилось два таких выгодных порта – это Кале и Шербур, но оба они находились на выступах, полуостровах. Более того, в основании полуострова, на котором находился порт Шербур, была болотистая местность. Поэтому вырваться из этой болотистой ловушки на оперативный простор во Францию было затруднительно. 

В.ДЫМАРСКИЙ: Шербур – это не Нормандия, это южнее, это Бретань, да? 

А.ИСАЕВ: Точнее, это западнее. То есть это к западу от Нормандии. Вы, наверное, путаете с Брестом. Потому что есть Брест, а Шербур очень близко к Нормандии. И в течение многих месяцев искали креатив, если можно так сказать, то есть искали некое решение, которое позволит преодолеть проблему захвата порта. И решение нашлось, если говорить о том, что оно уже могло воплотиться их бумаги в реальность, только осенью 43-го года. Высаживаться можно было во Франции только летом, потому что в другое время года шторм, и в шторм высаживаться нереально. Собственно, и немецкая операция «Морской лев» была в свое время ограничена сентябрем 40-го года. Позже было уже бессмысленно. Поэтому когда осенью 43-го года придумали, что надо высаживаться на голый пляж и с нуля сооружать порт, этот порт, как ни странно, сооружали из бетонных понтонов, то есть из бетона делали поплавки гигантские, и вот эти поплавки должны были стать теми пристанями, к которым будут причаливать корабли и высаживать на них уже солдат, снабжение, грузовики по этим ленточкам дорог должны были пойти. И вот эта идея держалась в строгом секрете, и, собственно, она обеспечила успех высадки в Нормандии. Окончательное решение было принято на Тегеранской конференции в конце 43-го года. Причем надо сказать, что Черчилль отстаивал идею периферийной стратегии, то есть продолжать операции в Италии, высаживаться на Балканах. А Рузвельт и Сталин, по понятным причинам, отстаивали стратегию сокрушения, то есть высадиться во Франции и как можно быстрее вторгнуться в Германию. И большинством голосов, если можно так сказать, Черчилля убедили, что да, надо высаживаться в Нормандии. Было назначено, что да, летом 44-го года произойдет высадка. И начался последний этап подготовки. 

А.ИСАЕВ:  В начале июня бушевал шторм, и Роммель благополучно уехал к семье, он был главнокомандующим войсками в Нормандии окно хорошей погоды выходило к пляжам Нормандии именно в те дни, в которые проводилась операция «Оверлорд». То есть это было 4-6 июня. И они, обладая вот этим знанием о будущей погоде, назначили дату, которая для немцев действительно была неожиданной. И неожиданностью для немцев была высадка в чистом поле. Потому что они всерьез готовились, что будут захватывать Кале, они там держали наиболее мощные войска, наиболее мощные резервы в течение нескольких дней. Я уж не знаю, советовался Гитлер с астрологами ли нет, но он считал, что высадка на пляжах Нормандии – это отвлекающая операция с целью сковать резервы, а главная высадка все же состоится в районе Кале, и резерв там – полностью укомплектованная 2-я танковая дивизия – так там и проторчал в течение нескольких недель и участвовал уже в последующих сражениях за Нормандию. 

В.ДЫМАРСКИЙ: Алексей, тот вопрос, который я не забыл. Все-таки как вы считаете, могли ли союзники раньше открыть второй фронт? 

А.ИСАЕВ: Я думаю, что нет. Потому что если бы они попытались это сделать, их ждала бы катастрофа. Если бы они несмотря ни на что, например, летом 43-го года атаковали Кале или Шербур, их бы заперли и, возможно, разгромили бы. Эта высадка закончилась бы неудачей. Поэтому речь идет о том, что либо второй фронт поздно, но удачно, либо рано, но неудачно, и удар как по военной мощи, так и политическому престижу союзников. Естественно, немцы трубили бы на весь мир о том, что они одержали мощную победу. Поэтому – да, мы просили, чтобы второй фронт был открыт раньше… 

В.ДЫМАРСКИЙ: А наши те, кто просил – Сталин, в первую очередь, и военачальники, — они понимали, что с военной точки зрения открытие второго фронта раньше было невозможно? 

А.ИСАЕВ: Я боюсь, что они не знали вот этих всех тонкостей, и вряд ли в них посвящали сами союзники. 

В.ДЫМАРСКИЙ: «Почему высадка в Нормандии считается открытием второго фронта, когда операция в Италии началась значительно раньше?» И операция в Италии, и Африка была.

Это вообще условность, это название – второй фронт? 

А.ИСАЕВ: Название происходит из масштабов. И Италия, и Африка по масштабам сильно отставали от того, что произошло летом 44-го года. Если посмотреть такой критерии, как немецкие потери, то немецкие потери до Нормандии были на остальных театрах военных действий мизерными по сравнению с Восточным фронтом. Я имею в виду, с 41-го по лето 44-го года. Поэтому второй фронт – да, его открыли, считается, летом 44-го года, именно потому что с этого момента потери немецких войск сначала пошли на десятки, а потом на сотни тысяч. 

В.ДЫМАРСКИЙ: Кстати говоря, что второй фронт был и в Азии. Причем даже не Америка и Япония, а Китай и Япония. 

А.ИСАЕВ: Да. Но, тем не менее, и в истории, и в политике силен европоцентризм, поэтому считается, что то, что происходило в Европе, имело наивысший приоритет. 

В.ДЫМАРСКИЙ: когда вы говорили о масштабах операции, что это крупнейшая в мире десантная операция, которая вряд ли когда-нибудь будет повторена – видимо, все это нужно подкрепить цифрами. Все-таки сколько? Вы сказали, 150 тысяч. Я, кстати говоря, нашел даже такую точную цифру – я уж не знаю, насколько ей можно верить – 156 001 человек. 

А.ИСАЕВ: Ну вот насчет одного человека… зная военную статистику, это довольно затруднительно посчитать точно, но вообще говоря, в Англии был накоплен миллион американских солдат. Естественно, в первый день приняло участие меньшинство, но если говорить о сухих цифрах, то их 156 тысяч человек, которые высадились 6 июня на пляже Нормандии, американцев было 73 тысячи, британцев и канадцев – 83 тысячи, и еще дополнительно высаживались с воздуха парашютными десантами 15 тысяч американцев и 7900 англичан. 

В.ДЫМАРСКИЙ: То есть это уже под 180 где-то получается. 

А.ИСАЕВ: Если брать общую численность войск, которые находились в Бельгии, в Голландии, во Франции, включая и Люфтваффе и войска СС, то у немцев находилось там почти 800 тысяч человек. Но эти войска были размазаны на очень большом пространстве. 

А.ИСАЕВ: Да. Живейшие споры в последующем вызвало соотношение сил по самолетам в «Багратионе». Там примерно пятикратное превосходство советской авиации над немцами. В этой связи небезынтересно посмотреть, что же было в Нормандии. В Нормандии было следующее. Если брать такие общие цифры, то у союзников было 11 тысяч самолетов, включая примерно 2300 транспортных, с помощью которых высаживали десант. У немцев был, во-первых, 3-й воздушный флот во Франции, и во-вторых, было еще ПВО Германии, воздушный флот «Рейх», который тоже теоретически мог в этом во всем участвовать. Так вот, эти два объединения авиационных в сумме насчитывали 1900 самолетов. Поэтому 11 тысяч против 1900 – это такая впечатляющая цифра. А еще ярче она будет, если сказать, что воздушный флот «Рейх», естественно, включал и самолеты под Берлином. Они не могли немедленно участвовать в отражении вторжения союзников. Поэтому над Нормандией, можно сказать, было абсолютно расчищенное истребителями союзников небо, и авиация их действовала практически безнаказанно. И к этой авиации, кстати говоря, были свои претензии. Считается, что в Нормандии погибло примерно 10-20 тысяч французов в результате бомбардировок, это мирные жители, которые находились в те городах, которые подвергались бомбардировкам. 

А.ИСАЕВ: В живой силе вот какая ситуация. До недавнего времени официальной цифрой в западной историографии были потери в первый день – 10 тысяч человек, включая 2,5 тысячи убитых и пропавших без вести. Однако к очередной годовщине были произведены более точные подсчеты, и они дали несколько большую цифру, причем, я бы сказал, ощутимо большую. То есть считается сейчас, что погибшими союзники потеряли в первый день операции, то есть 6 июня, 4400 человек.

 

В.ДЫМАРСКИЙ: в какой мере немцам пришлось отзывать с Восточного фронта свои воинские подразделения для отражения атаки союзников? 

А.ИСАЕВ: Нет, если говорить о сиюминутном, то есть о переброске в июне, то переброски с Восточного фронта не было. Другой вопрос, что само себе наличие 800-тысячной группировки в Нормандии, включая… 

А.ИСАЕВ: Они вынуждены были держать дивизии переформированные, вооруженные новейшими танками. Достаточно сказать, что в Нормандии уже в первые дни высадки приняла участие дивизия «Гогенштауфен», в которой было 200 танков, из них 100 «Пантер». А во всех дивизиях группы армий «Центр» на начало операции «Багратион» не было ни одной «Пантеры» вообще, ни одного танка этого типа. Естественно, если бы эта дивизия отправилась на восток, а не ждала союзников в Нормандии, то операция «Багратион» развивалась бы, может быть, медленнее, может, были бы достигнуты другие результаты. Такая дивизия была не одна. Была еще под Кале, я уже говорил, 2-я танковая дивизия, полностью укомплектованная. Тоже полностью батальон «Пантер». Вот если эту дивизию тоже сняли бы и бросили в Белоруссию, то я не уверен, что мы бы в августе стояли под Варшавой. 

В.ДЫМАРСКИЙ: Можно ли расценивать вот эту вашу оценку как то, что вы опровергаете то мнение, а оно существует, что, собственно говоря, Красная Армия могла победить и без второго фронта? 

А.ИСАЕВ: Победить могла бы, но потери были бы, несомненно, выше. Ели бы все эти силы были брошены на восток, операции развивались бы медленнее. И ни о каком взятии Берлина 2 мая 45-го года не было бы и речи. 

В.ДЫМАРСКИЙ: Нас спрашивает Энди: «Есть ли какие-либо свидетельства о том, что Сталин в 44-м уже не хотел открытия второго фронта?» Ну, понятный совершенно аргумент. 

А.ИСАЕВ: Прямых свидетельств все же нет. И Сталин как реальный политик понимал, что союзники могут внести свой вклад в разгром Германии. Потому что если это все будет взвалено на Советский Союз, это больше потерь и людских, и материальных ресурсов. Они были в любом случае Сталину невыгодны, с любой циничной точки зрения, даже если рассуждать, что он хотел дальше продвинуться в Германии, еще что-то. Союзники были Советскому Союзу, безусловно, полезны именно с военной точки зрения как те, кто оттягивает на себя «Фоккевульфы» и «Юнкерсы», как те, кто оттягивает танковые дивизии с Восточного фронта. 

В.ДЫМАРСКИЙ: Кстати говоря, буквально минутка у нас минутка остается – реакция в Москве какая была на открытие второго фронта, были ли какие-то официальные заявления? 

А.ИСАЕВ: Можно сказать, что было такое не совсем официальное заявление, и, естественно, оно в прессе не публиковалось. А из Москвы отправили сообщение о том, что как мы и обещали, мы вскоре начнем операцию на одном из важнейших участков фронта. И эта операция была «Багратион». Союзникам не назвали ни конкретной даты, ни конкретного места, но, тем не менее, их заверили – ребята, мы помним о своих обязательствах, данных в Тегеране, и скоро мы тоже к вам присоединимся. И действительно присоединились. 

----------------

М.П. Как-то так, поцы.

Впрочем, вы все равно не читали