2 том. Третий кадр. Ведьма, видьмачка

2 том. Третий кадр. Ведьма

   Вечера, вечера, где вы были вчера…

   Капа  думала, как завтра покрепче ошкурить подвальных панов, побольше  содрать грошей, продать квартиру, (мысль завивалась и дальше), купить небольшой островок в самом что ни на есть лучшем океане, построить на нём театр и навсегда умыкнуть с провинциалкой из каменного города. Будь он неладен с его «муравьиными» многоэтажками и чванливыми господами.

   Как не помечтать? Как не всколыхнуть воображение? Как не украсить свою паутинную жизнь мечтой? Мечта уводит вдаль. Забываются горечи и неудачи. В ней становится доступным всё, что недоступно в действительности. Она обаятельна, очаровывает, пленит, но она и страшна своей силой, которая может увести к точке невозврата.

   Ляптя сидела возле окошка, поставив на подоконник локоть правой руки  и положив на ладошку подбородок. Так она сидела вечерами и дома, глядя на посадки, подсвеченные лунным светом, слушая, как шумят депо, каракуба, бусугарня… Она отдыхала от школьных занятий и домашних, хозяйственных работ. Батько и мать были уже не в силе, чтобы возиться с дворовыми заботами. Ей приходилось выметать двор, подрезать буйно растущие кусты сирени в палисаднике, когда они закрывали окна, убирать в доме, готовить еду, чистить коровник, свинарник, дёргать сено и, набрав охапку, тащить в ясли, весной сажать картошку, лук, чеснок, помидоры, огурцы…, летом пропалывать, собирать колорадских жуков, поливать… Осенью выкапывать, готовить огород к весне. Она помогала батке подправлять хату: столярничала, плотничала, а когда надстраивали дом, чтоб сделать повыше, таскала мешки с цементом, крыла и латала крышу, чинила колонку… На зингеровской швейной машинке шила платья для себя и матери, сорочки для батька по своим выкройкам, не отказывала соседям и считалась неплохой швеёй. Словом, была хваткая и мастеровитая.

- У вас кладезь растёт, - говорили соседи  матери и батьке. – Загниет в посёлке, если не вырвется в город.

   Может Ляптя и слышала эти слова. И с тех пор приняла решение вырваться в город. И вырвалась.

   Бывало, она садилась в «Москвич», цепляла тачку, брала косу и выезжала в степь, чтобы заготовить сена для коровы. Палило солнце. От жары трескались губы, жгло тело. Она закутывала голову в белый платок и косила, косила до темноты в глазах. Нелегко, ломило ноги, руки, спину, но она чувствовала себя нужной. А в городе она была, словно выброшенная в пустыню. Чужак. Одиночество сглаживалось присутствием Капы.

   Автор заговорил об этом, потому что ему не даёт покоя одна мысль. Он  пытается определиться с характеристикой Ляпти. Кто же она? Охваченная маниакальной идеей о грошах, чтобы за счёт их выбраться из жизненной паутины, попадающая в нелепые истории, которые сама же выдумывает и сама же выдирается из них, или мечтательница, надеющаяся на удачу. Как кажется автору: ни то и не другое. Она недовольна сама собой. В ней заложено стремление постоянно двигаться вперёд. Даже если ей повезёт, она отбросит везение и станет рваться в новый круг жизни и так до конца.

   Проснувшись утром, а утро было какого – то непонятного цвета, попив чаю, Ляптя и Капа стали обсуждать план. Бывшая артистка предлагала поработать с мистическим уклоном. Провинциалка отбрасывала мистику и настаивала на дипломатии через окошко.

- Если мы будем действовать по твоему плану, - надрывалась от упрямой Капы Ляптя, - то они  обвалятся в обморок. И грошей нам не видать, - припекала она. -  Что можно взять с обморочных? Скорую помощь.

- Так это то, что и нужно, - отбивая атаки квартирантки, наседала Капа. – Твоя окошечная дипломатия слабосильная, а нужна такая, такая, - забурлила хозяйка,- ударная. Мой план раз и они в обмороке.

- Наверное, всю ночь не спала. Выдумывала, - усмехнулась квартирантка.

- Панов  мочить – не орехи дробить, - отбрила Капа. – Они в обмороке, мы заходим и начинаем шарить по их карманам и по всему подвалу.

- Шарим, шарим, а там, может быть, ничего и нет.

- Думаешь, что от твоей окошечной дипломатии появятся?

- Да не думаю я так. А ведь может быть такое. Что делать будем?

- Тогда морды бьём, закрываем подвал и уходим.

-А где же они гроши найдут, если мы их закроем?

- А это их дело.  А если кто – то очухивается, то я анестезию проведу. .

- Это как?

   Капа  встала, пошла на кухню и вышла с кухонной  скалкой, обмотанной тряпкой.

- Раньше, когда анестезии не было, то брали бревно, обматывали его тряпкой и по балде больного раз. Он отключался, а после ему операцию делали. Вот и я буду проводить анестезию панов по их кочерыжкам, а у тебя не план, а дружеская беседа. Они начнут клянчить, жаловаться, ты особа податливая, добрая  и растаешь. А по моему плану они не то что не смогут клянчить, а даже слова сказать. Наведём мёртвый сезон, - рубанула хозяйка. – У меня по анестезии опыта нет,  а тут нужна опытная рука. Могу недогнуть, а могу и перегнуть. Потренироваться бы, чтоб быть уверенной, - она задумчиво посмотрела на Ляптю

   Квартирантка отодвинулась подальше.

- Не вздумай. На дворнике попробуй.  Он опять мечется по двору и орёт, что опять украли гвоздодёр и ящик с гвоздями и на твоё окно указывает.

   Капа встала и подошла к окну.

- Эй, - позвала она, призывно махая скалкой дворнику. – Подойди сюда.

- Зачем?

- Я тебе скажу, кто украл.

- А скалку, почему взяла? Знаю я вас.

- Промахнулась маленько, орудие нужно было спрятать и  не показывать, - вздохнула хозяйка, - а такой хороший объект был для пробы, - добавила она, когда дворник выметнулся со двора. - Так, какой план берём за основу?

- Хрен с тобой, - согласилась измотанная провинциалка. – Мистика, так мистика. Только ты, когда просунешь голову в окошко, не свались в подвал. Хохол может замочить тебя прутом. Знаешь, как он ловко работает им, я тоже так могу.

   Теперь Капа отодвинулась подальше от Ляпти.

- И главное  не вздумай ляпнуть. Губами только шевели. А остальное это моё дело. Да. Нужно краски купить и тебе лицо измазать ими, чтоб пострашнее было.

   А в это время в   подвале разгорались нешуточные  страсти . Азиат буквально съедал администратора. Целый час он спорил с ним, но продвинуться вперёд никак не удавалось.

- Да что ты такой тупорылый и жадный, - взвивался  тюбетеечник. – Ведь это плёвое дело.- Он сплёвывал. -  Свобода требует жертв, понимаешь. Может быть у тебя какой – то тайный ходик для себя есть, а ты от нас скрываешь?

_ Если б был, то я давно смотался бы.

- Как же ты смотался бы, мы же друг с друга глаз не спускаем.

   Администратор блеснул взглядом на интерьер, но азиат не заметил.

- Вот я спрашиваю тебя. Гроши  есть?

- Да сколько раз тебе говорить, что нет, - взорвался шеф подвала.

- А ценное что – то в подвале имеется?

- Нет, пусто, -  орал администратор.

- А ты?

- Что я?

- Ценное. Продать тебя можно?

- Ты что охренел?

- Грошей нет, ценного тоже  нет, а что же тогда в твоём офисе есть? Голяк, а  брыкаешся.

- Может, уговорим эту стерву. - Администратор с тоской смотрел на дверь. Порой накалял взгляд и работал с ним, как с лазером и горько вздыхал. -  Пообещаем. Скажем, что сейчас денег нет, но будут. Расписки напишем.

- Ты что? Она скорее повесится, чем на уговоры и расписки пойдёт. Эта зараза придерживается пословицы: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Ты ей хочешь журавля подсунуть.

- А почему бы и не попробовать? Деликатно, ласково.

- Ты, где это видел, чтоб бандитка ласково и деликатно разговаривала с человеком, которого она посадила в  подвал и закрыла?

- А всё - таки.

 - Хлопцы, - азиат сгрёб густой пот с лица. -  У кого – нибудь гроши есть?  Пан Микола Хохол.

- Прут.

- Прут не гроши, но им можно гроши добывать.

- Батони Гиви Грузинский.

- Кэпка.

- Кэпка не баксы, но в ней можно делать баксы.

- Пан швейцар.

- Ромашки.

- Ромашки не бабки, но ими можно морду прикрывать, чтобы грабить бабки. А если честно, то о пане швейцаре я и говорить не хочу.

-Это почему ты обо мне и говорить не хочешь?- Швейцар даже заскулил от пренебрежительного отношения. -  Я что хуже других?

- Сейчас хуже, раньше был лучше.  Когда ты работал в гостинице, то бабок у тебя было навалом, а в подвале ты негрошовый. Разве, что у шефа тяпнешь.

- Ты, пан азиат, оскорбительными словами не бросайся, а то в морду грюкну.

- Я не бросаюсь. Я правду говорю пану администратору. Слышал. Нет ни у кого. Так как. Или подыхать или подвал на свободу менять. Так и скажем. Грошей нет. Предлагаем подарить тебе подвал. Она приводит нотариуса, и тот оформляет дарственную от тебя этой стерве. Ей подвал, а нам свободу.

- Так я же без офиса останусь.

- Не волнуйся. Нам только вырваться на свободу, а потом мы вернёмся. Ещё как вернёмся. И дарственную получим, и подвал вернём.

- А если она дарственную запрячет?

- Не бойся. Под утюгом  признается. Так как?

- Не могу.

- Решаем большинством. Если все остальные за, тебе придётся сдаваться. А можно и не большинством. Микола. Прут с тобой?

   Оставим пока подвальные страсти. Где Капа и Ляптя? А вот они возле окошка.

- Я пэрша, - сказала провинциалка и перекрестилась.

- Что значит пэрша?

- На русском языке первая.

- А почему ты заговорила на украинском?

- Хохла вспомнила. Чувствую сердцем, что замутит он. Этот парубок самый опасный. Мочит без огляда. Я тебя уже предупреждала. Повторю. Не свались в подвал. Иначе капец  тебе будет. На вынос пойдешь и вместо грошей мне придётся мотаться за гробом. Хотя, - Ляптя задумалась. -  всё делается до трёх раз. Два раза он мне помогал.

   Азиат пытал администратора, когда в окошке показалась голова Ляптя.

- А вот и панночка, - заорал хохол. – Паночка, выпусти. Я могу тут их всех замочить. Тильки выпусти.

- Предатель и убийца, - прошипел азиат, он хотел ещё что – сказать, но  его перебил батони Гиви Грузинский.

- Я нэ прэдатель, - заголосил он, прорываясь к окошку. – Я чэстный чэловек в кэпке. У мэня в горах цэлая горная  речка. Дарю тебе.

- Так, - процедила Ляптя. – Кто ещё хочет на выход.

   Пошла цепная реакция. Вихрем взметнулся  швейцар. Пробил выстроившихся в шеренгу так, что они разлетелись по сторонам.

- Я, - поднял руку он. – Я хороший пацан, - завопил швейцар. – Клянусь Богом. Буду обходить тебя десятой дорогой с закрытыми глазами. А они все подонки, подлецы и сволочи. (Стремление к свободе. На что только оно не толкает). - Так и думают, как прибить тебя.

- Не верь, не верь ему, - подскочил  администратор. – Я пишу расписку на гроши. Только скажи, сколько тебе нужно.

- А потянешь.

- Потяну. У меня рынок в руках. Всех вытрясу.

- А меня, почему не спрашиваешь, -  с обидой бросил  азиат. -  У меня самый лучащий выкуп. Подвал на тебя запишу.

- Подвал не твой, - завизжал администратор. – Подвал мой.

- Понятно, - сказала Ляптя - Кто предатель, а кто нет, у кого и какие подарки. сами разбирайтесь. Как спали, паны?

- Плохо, - заголосили хором.

- А почему?

- Думали, где гроши доставать на выкуп, - и опять хором.

- И как достали?

   Хор не ответил. Вперёд выскочил  азиат, но стопорнулся, увидев, что голова Ляпти исчезла. Вместо неё появилась голова старухи с разрисованными черными и красными полосами.

- Это что ещё за морда? – взревел азиат. – А ну вали из окна. Не видишь что ли. Мы тут деликатные переговоры ведём.

   Капа зашевелила губами. В то же время Ляптя, стоявшая так, чтоб её не было видно из подвала, грянула.

- Ты кого мордой называешь, подлец, - рявкнула она. – Голос мой не узнаешь что ли. Это я. Ух, зашибу, - поддала Ляптя.

   В подвале, словно взорвался вулкан.

   Азиат затряс головой, кинулся к глазам, продраил. Остальные скопировали. Не помогло. Что за хреновина? В окошке было старушечье лицо. Не могла же стерва поседеть за пять минут, завить волосы колечками и сморщиться не могла, а голос её? Голос её.

- Повтори, что ты сказала, - выдал азиат, собрав все силы.

   Может, ослышался?

   Ляптя повторила. Бессонная ночь и страх остаться в подвале, незнакомое лицо со знакомым голосом закручивали тюбетеечника и готовы были развалить его на куски. Он оглянулся на напарников. Они находились в таком же состоянии. Азиат попытался вытолкнуть голос, голоса не было.

   Капа вытащила голову. Ляптя загрузила свою.

- Что застыли, - заголосила она. – Я вас сволочей тут всех располовиню. Гроши на бочку.

   Ляптя выдернула голову. На её место Капа всунула свою.

- Что мордовороты не ожидали, - заскрипела Ляптя, прячась за хозяйку.

- Паночка, - заорал хохол. – Побалакай со мной на мови о сале. Дуже хочется. Вони балакать не могут.

   Ох и хитёр хохол, хитёр. Перед ним ведь не лицо панночки.

   Капа мову не знала, сало знала, но расписать его, как это умела Ляптя, она не могла, а скопировать голос и вовсе. Отделаться от хохла было нелегко. Он, не переставая, голосил о мове и сале, но самое плохое, самое неприятное, самое страшное для хозяйки заключалось в том, что хохол с прутом подбирался к ней. Капа не знала, почему, но у хохла на этот счёт  были свои думки.  Нужно было что – то ответить. Ляптя почему - то молчала. Выход был один. Не знаешь мову, давай  задний ход и побыстрее, что хозяйка и сделала, но напоролась на преграду: обломанные прутья решетки, за которую зацепились волосы, а хохол приближался.

- Тащи меня, - завопила она.

   А Ляптя не слышала. Она была в восторге от первого удара по панам. Так запутать и сбить с толка.

- Тащи, зараза, - надрывалась хозяйка. - Пан Микола Хохол с прутом движется на меня. Это не мистика. Это правда.

- Шось я нэ пийму, - говорил хохол, поднимая прут и так высоко, что Капе пришлось задирать глаза. – Шо с твоим  обличьем. Було одно, а щас стало другым, и голос був одын, а став другым.. Може ты видьма. Видьмачка, - заревел  он. - Замочу.

   Капа сорвалась.

- Артистка я. Бывшая, - отрезала она и отрывисто добавила. - Какая нахрен видьма, видьмачка.

   Обрушилось слово на хлопцев. Хлестануло. Да так хлестануло, что спаяло мысли в одно слово: ведьма. А от ведьмы добра не жди. Расчекрыжит. Где голова была – окажутся ноги, а где ноги – голова. Понеслось. Закружилось и, вырвавшись из подвала через окошко, полосонуло по рынку. Вскинулся рынок. Заголосили. Побросали палатки. И в центре рынка   на руку скорую церквушку соорудили. Даже иконы успели повесить.

   Да. Всё было именно так. Именно так и никак не по – другому. Две разные головы, а голос один. Мистика. Как тут не поверить? Как удержать страхом бьющиеся мысли и чувства. Особенно после слов хохла  видьма, видьмачка, которые окончательно взорвали ситуацию. Первым не удержался азиат. Думать по – другому из – за облапившего его страха он не мог. На десятом  обмене головами азиат, зашатался и рухнул вместе с остальными.

- Порядок, - пробормотал Капа, с ненавистью глядя на прутья решетки, славно поработавшие с её волосом. – Зараза. Прическу испортили. Видишь, как мистика работает. Открывай подвал и за дело. Только потом закрой, а то заглянёт ещё кто – то и увидит, что мы тут шарим.  

   Работа с карманами расстроила Капу. Она со злости тюкнула азиата, который попытался подняться.

- Загляни в интерьер, - бросила Капа Ляпти. - Может там гроши есть.

   Открыв дверку интерьера, Ляпти вошла, боком зацепив  за косяк. Задняя дверка поползла в сторону. Показалась ещё дверь. Толкнув её, провинциалка ахнула. Такого богатства она ещё не видела.

- Капа, Капа, - зашептала она. – Лезь сюда. Тут ещё одна дверь и помещение, а в помещении ой – ой – ой. Глазам своим не верю

- Закрой на всякий случай и эту дверку, - бросила Капа.

   Оказавшись в помещении, хозяйка, как и квартирантка не поверила глазам своим.

- Какая красота, - прошептала она. – Я такого ещё ни разу не видела.

- А если на гроши перевести, Капа. Сколько примерно.

- Я – артистка, - вздыбилась хозяйка. – И красоту бабками не меряю

- Да я это просто так. Интересно. Что делать будем?

   Администратор очухался раньше всех. За ним азиат.

- Что случилось, - спросил тюбетеечник, поднимаясь на ноги.

- Да я и сам не пойму.

- Так как же выбираться? Где она?

- А я уже выбралась, - раздался голос Ляпти. – Я залезла в интерьер, а там дверка в другое помещение. Тут такое богатство на миллионы баксов. Только я вас сюда не пущу. Дверь тут тоже железная. Здесь и телефон есть, и выход на улицу. Администратор надул вас всех.

   Азиат кинулся к интерьеру. Действительно дверь. Он забарабанил.

- Да не стучи, - осадила Ляптя. – Бесполезно. Входная дверь в подвал закрыта, и эта закрыта. Я сейчас выйду из этого помещения и подойду к окошку. Подождите минутки две.

   Азиат онемел, увидев в окошке голову Ляпти.

- Ну, что, робинзоны, опять попались. У меня теперь богатства по целую макушку.

   Азиат уставился на администратора.

- Это что же такое, - прошептал он, выжигая взглядом онемевшего администратора. – Что там у тебя? Что ж ты, козёл, молчал. Мы бы уже давно были бы на свободе.

- Да я сам в первый раз слышу об этом. Не знаю, - отрезал администратор.

- Брешет, – бросила Ляптя. – Вы находились в обмороке, когда  я зашла, а он нет. Кинулся ко мне, чтоб отнять ключа, а я его скалкой приварила и дверь закрыла. Полезла в интерьер, а там дверь в другое помещение.

- Ну, сволочь, - взвился азиат. – Пан Микола, - гаркнул он. – Батони Гиви.

- Не нужно, - захлебываясь, застрочил администратор. – Я всё, всё расскажу.

   В подвальную дверь громко застучали. Администратор перекосился, побледнел и прошептал.

- Это они.